Чужие дочери

Автор Лидия Азарина

Почему мы так редко думаем о том, как отзовутся наши слова и поступки в будущем? Почему так редко подводим итоги? Кто вправе судить, была ли принесена жертва или сделана ошибка? Что можно исправить за один месяц, оставшийся до смерти? Что, уходя, оставляем после себя? Трудно ищет для себя ответы на эти вопросы героиня повести — успешный адвокат Жемчужникова. Автор книги, Лидия Азарина (Алла Борисовна Ивашко), юрист по профессии и призванию, помогая людям в решении их проблем, накопила за годы работы богатый опыт человеческого и профессионального участия в чужой судьбе. Осмысливая и анализируя этот опыт, она в своих произведениях старается донести его до читателей.

• Язык: Русский
• Издатель: kniharnia.by
• Дата выпуска: 29 окт. 2015 г.
• ISBN: 9789856937906

Предварительный просмотр книги

Да не судимы будете...

...ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам.

(Гл. 6. Библия — От Луки святое благовествование. Прит. 19, 17, от Матфея — 7. 2, от Марка — 4. 24.) 

«Удалось! Отменили все!!! По краю балансировала почти безнадежно. Какая я умница! Даже не верится! Получите!» — и следа этих мыслей нельзя было заметить на уверенном и располагающем лице популярного в области адвоката Людмилы Борисовны Жемчужниковой. Строгое светло-зеленое платье с клетчатым галстуком, лацканами и отворотами рукавов подчеркивало подтянутую фигуру, отлично гармонировало с темно-рыжими локонами, свободно падавшими на плечи. В 43 года, как, впрочем, и в молодости, Жемчужникову нельзя было назвать красавицей: приятная, но не более, внешность. Ее гордостью были густые, крупно вьющиеся волосы и выразительные глаза редкого темно-зеленого цвета. В последний год она приобрела характерный лоск ухоженной женщины: сказался финансовый результат работы, дом был уже закончен, пришло время тратиться только на себя любимую. Жаль только, что времени по-прежнему не было.

Несколько минут назад закончилось заседание коллегии по гражданским делам областного суда. Сложнейший спор о разделе недвижимости между наследниками после года тяжб завершился полной победой клиента Жемчужниковой. Артистические выверты трех дорогих столичных адвокатов не спасли ответчика. Любимый девиз Жемчужниковой «закон и логика» снова сработал. Измученный клиент Жемчужниковой был даже не в состоянии оценить ситуацию, только спрашивал:

— А что теперь? А как теперь? Куда мне? А Вы куда?

— Николай Игнатьевич! Мы победили. Надзорной жалобы не будет. Все. Конец. Все устали, перенервничали, поезжайте сейчас домой, обрадуйте родных, завтра встретимся и все обговорим. Позвоните мне в 8 часов. Идите, идите, я на машине, доберусь сама.

Покатышев ушел, растерянно оглядываясь, запутался в вертушке на выходе и чуть не упал на крыльце.

«Господи! За год стал как родной: и выгнать жалко, и жить невозможно. И бывают же такие недотепы», — Жемчужникова вспомнила первое появление Покатышева у себя в кабинете и улыбнулась: на пути от входа в консультацию до стола в ее кабинете Покатышев толкнул троих, зацепился за ковер и выбил чашку с кофе из рук у помощницы, а усаживаясь, опрокинул монитор. Все последующие визиты носили почти такой же катастрофический характер.

О первом выступлении Покатышева в суде рассказывали анекдоты: усаживаясь, он упал со сломавшегося стула, чуть позже, выступая с обоснованием своей позиции, так эмоционально жестикулировал, что свалил трибуну свидетелей, шарахнулся от нее, зацепился за ступеньку перед столом судьи и, падая, опрокинул стол секретаря судебного заседания. В хорошую погоду

Жемчужникова старалась работать с Покатышевым в парке: так было безопаснее.

При всей несуразности жестов и манер Покатышева его обожала красавица-жена, любили и помогали многочисленные родственники, поддерживали и сочувствовали друзья, коллеги, просто знакомые. Упорно преодолевая его кристальную правдивость, Жемчужникова за полгода с трудом смогла внушить своему клиенту, что не все следует рассказывать в зале суда, не нужно врать, но иногда следует промолчать. Основные усилия по этому делу ушли у нее на борьбу с характером и взглядами Покатышева. Таких клиентов в практике Жемчужниковой, слава богу, больше не было.

— Поздравляю, коллега! Вы всегда выступаете блестяще, но сегодня — просто фейерверк! Завидую и восхищаюсь! Пора Вам в столицу! — бархатный баритон Барсукова, известного московского адвоката представлявшего интересы ответчика, обволакивал, но взгляд оставался холодным и жестким.

— Ну что Вы, Николай Елизарович! Куда нам, провинциалам, до Вас! Какая столица! Мы уж тут, за сельской печкой, в провинции, посидим! — ответила Жемчужникова и направилась к выходу.

— Людмила Борисовна! Давайте вместе отметим Вашу победу, пообедайте с нами! Поговорим! — Елистратова, помощник Барсукова, придержала Жемчужникову за рукав.

— Да-да, уважаемая и несравненная! Пойдемте непременно, здесь напротив — очень хорошая кухня. Надо отдохнуть, перекусим, поговорим! — Барсуков и Нечитайло, второй адвокат-москвич, буквально обступили Жемчужникову. «Что-то им от меня нужно. Интересно, что? Надо соглашаться», — мелькнула мысль.

— При таком коллективном натиске невозможно отказаться! Пойдемте! Только просьба — давайте без обсуждений этого дела. Уже невмоготу, — сказала Жемчужникова.

— Да-да. Мы же не лесорубы, чтобы в лесу о женщинах, а с женщинами — о лесе, — попытался пошутить Нечитайло.

Хрустальный сентябрьский день был полон дымком сжигаемых листьев, речной прохладой и чем-то неуловимо грустным. Отшлифованная брусчатка на площади перед зданием суда поблескивала на солнце — за поворотом скрылись фонтанчики поливальной машины.

— Какой воздух! Просто родниковой свежести! — Барсуков чуть задыхался при ходьбе.

— Вот видите! А Вы говорите — в Москву! Там чем пахнет? Выхлопными газами и асфальтом! Причем круглый год! — ответила Жемчужникова.

— Ну, дорогая наша, сколько мы времени проводим на воздухе? 15 минут в день. А в помещениях — кондиционеры. Так что это не возражение, — парировал Барсуков.

Через площадь, напротив суда и слева от здания администрации, располагался ресторан. Еще в прошлом году он радовал глаз яркими витражами с золотыми рыбками, но кто-то из администрации вдруг счел их «нарушающими архитектурную целостность площади», и витражи заменили мрачными тонированными стеклами. Вместо броской вывески повесили табличку в официальном стиле, и фасад ресторана практически перестал отличаться от фасада здания администрации.

В ресторане «Золотая рыбка» Жемчужникову всегда встречали тепло: несколько лет назад она успешно защитила их интересы в хозяйственном суде, часто бывала здесь с приятельницами и коллегами. Метрдотель, приветливо улыбаясь, склонился в поклоне:

— Здравствуйте, Людмила Борисовна! Счастливы видеть Вас и Ваших гостей! Вы — в вип-зал?

— Да, пожалуй, — ответила Жемчужникова.

— Оказывается, Вас здесь хорошо знают, — отметил Барсуков.

— Да, еще одна «удобная» черта провинции — все всех знают, — улыбнулась Людмила Борисовна.

— Не только всех, но и обо всех, — подчеркнул Нечитайло, — а эта черта вряд ли удобна.

Вип-залом громко назывался небольшой кабинет на десять персон. Два больших вмонтированных в стену аквариума с золотыми рыбками, водопад с подсветкой, тихая музыка и журчание воды навевали спокойствие. Скатерти и салфетки с вышивкой, изящные столовые приборы (почти серебро), мерцающий хрусталь и нежный фарфор сразу создавали праздничное настроение. Жемчужникова любила бывать здесь: даже обычный обед в этой комнате приносил хорошую разрядку и отдых.

Свободно расселись: они втроем — слева, Барсуков — напротив. «Как на совещании или на допросе», — у Жемчужниковой возникло неприятное ощущение.

— Вчера мы здесь отлично пообедали и поужинали, правда, в общем зале. Чем сегодня накормят? — спросила Елистратова официанта.

— Советую попробовать тройную уху и фирменные блюда из речной рыбы, и здесь хорошие розовые массандровские вина, — сказала Жемчужникова.

— А что будете Вы? — поинтересовался Барсуков.

— Салат и раковый суп, без вина — я за рулем, — ответила Людмила Борисовна.

— Очень скромно. При Вашей внешности не нужно никаких диет, надо получать удовольствие от всего, и от пищи, главным образом. Это моя позиция, — заявил Барсуков.

— Позиция очень приятная, но явно ведет к одышке, — не удержалась от шпильки Жемчужникова.

Все с аппетитом принялись за закуски. Людмила Борисовна с интересом наблюдала, как Барсуков прямо-таки священнодействовал за столом. Официанта он отослал. Поднял на свет графинчик с водкой, полюбовался сверканием хрусталя, точным движением наполнил доверху тяжелые, с морозной гранью стопки. Кратко сказал: «Будем здоровы!» и, не дожидаясь коллег, выпил. Последний глоток задержал во рту, проглотил медленно и с удивлением отметил:

— Слушайте, это же анисовая водка... Я думал, уже никогда ее не попробую, рецепт утерян. Ну, порадовали...

— Ну, что теперь? Вы так вкусно выпили, чем закусите? Икра? — спросила Елизарова.

— Нет, дорогие дамы, под такую водочку можно только три вещи: залом* с картошечкой, мы его не заказывали, или малосольные огурчики, но теперь не сезон, или грибки маринованные, вот они у нас, с лучком и маслом. Ими и закусим... — Барсуков принялся за грибы. — Как говорится: первая коло'м, вторая соколо'м, — Николай Елизарович снова наполнил стопки. — Вторую мы под осетринку. Людмила Борисовна, а может, 20 граммов все-таки сделаете? Что-то у Вас аппетита совсем нет. Что это за закуска — салат? Для аппетита вкус почувствовать надо, а у травы какой вкус...

— Действительно, Николай Елизарович, Вы так аппетитно все это делаете — и не хочешь, а согрешишь. Давайте 20 граммов. Забудем про ГАИ, — Жемчужникова подвинула свою стопку.

— Ну, до греха нам пока далеко, но в обозримом будущем будем готовы... — многозначительно поглядывая на Елистратову, вклинился в разговор Нечитайло.

Глоток спиртного обжег, потом горячим шариком скатился вниз, в желудок. Стало тепло. Жемчужникова расслабилась, настороженность в отношении москвичей пропала. После пищевых ограничений последних недель она не удержалась: балык был хорош, нежный, с легким дымком, а после осетрины она с удовольствием съела маринованный перец и кусочек розовой ветчины.

Гости нахваливали уху. Людмиле Борисовне же заказанный раковый суп показался приторным, стало подташнивать. Она отодвинула тарелку.

После супа Барсуков встал, расслабленно-довольное выражение лица исчезло, глаза опять стали жесткими, холодными. Жемчужникова снова напряглась. Он поднял стопку за успех Жемчужниковой в закончившемся процессе и дальнейшие успехи в будущем, пригубил не смакуя и с торжественной интонацией перешел к делу:

— Людмила Борисовна! Как Вы, наверное, знаете, наша компания «Юстинус» — крупнейшая в столице и продолжает развиваться дальше. Нашими учредителями принято решение об открытии в Юго-Западном округе еще одного адвокатского бюро. Первоначальный штат — 10 адвокатов и 10 помощников — набирается самим руководителем из рекомендованного списка. Основное направление — корпоративное право. Перечень потенциальных клиентов, готовых работать, уже есть. Отмечу: очень и очень серьезных клиентов... Я уполномочен сделать Вам официальное предложение возглавить это бюро. Гарантированный размер оплаты Вы можете установить себе сами. Трехкомнатная служебная квартира ждет Вас. Отделка и меблировка по Вашим указаниям за счет компании. Служебный автомобиль с водителем по выбору, но надеемся, что не «ламборджини», — улыбкой дал понять, что пошутил. — Контракт на 5 лет с преимущественным правом продления. Хочу отметить, что таких условий за время существования компании не предлагали никому. Когда Вы сможете приступить к работе?

Жемчужникова изумленно уставилась на Барсукова и приоткрыла рот. Повисла пауза. Барсуков ждал. Она попыталась что-то сказать, горло свело, какие-то отрывистые звуки получались, но связной речью это нельзя было назвать.

— Я вижу, предложение поразило Людмилу Борисовну! Почему? Разве это необычно, что энергичному способному адвокату предлагают место в столице? Что Вас здесь держит? Вы одна, даже мы наслышаны о Вашем знаменитом доме. Конечно, дом — это хорошо, но Вы не приложение к нему, не принадлежность, так сказать, к главной вещи, — опять попытался пошутить Нечитайло.

— Людмила Борисовна! Что Вас так удивляет или смущает? Почему такая реакция? Мы работаем в Вашем городе, неоднократно наблюдали за Вами в процессах, наводили справки, это естественно для потенциального нанимателя. Какие у Вас здесь перспективы? Увеличить популярность и соответственно ставки? Популярность и так велика, ставки не увеличишь до бесконечности. Вы понимаете, что возможностей для результативной работы в Москве несоизмеримо больше? Новый коллектив, новые знакомства, глядишь, появятся перспективы в личной жизни. Да что там — глядишь, у такой красивой женщины их будет множество. Что скажете? Ну успокойтесь, выпейте водички, — Барсуков налил в бокал минеральной воды и подал Людмиле Борисовне. Она механически протянула руку, взяла бокал, но не удержала: тонкий хрусталь ударился о край супницы, брызнул яркими искрами, осколки утонули в остатках ухи. Все недоумевающе посмотрели на Жемчужникову: ее реакция была странной. Заглянули официанты. Один поставил принесенный поднос, ловко убрал супницу, другой тут же заменил скатерть и приборы.

— Простите мою неловкость, коллеги. Это очень неожиданно, спасибо за предложение, но я, к сожалению, уже опаздываю, Вы обедайте, я обязательно свяжусь с Вами буквально сегодня-завтра, и мы все обсудим,— Жемчужникова неожиданно поднялась, зацепив скатерть и сдвинув приборы, как-то неловко вылезла из-за стола и, не оборачиваясь, почти побежала к двери, затем повернулась к официанту: «Пусть Николай Антонович запишет все на мой счет, это мои гости», — и вышла так стремительно, что никто не успел ничего сказать.

— Что это за номер?! Какая муха ее укусила? Не девочка, кажется. Что за реакция? Ну и как это понимать? — Барсукова, все это знали, трудно было чем-то удивить, но сейчас он выглядел просто ошеломленным.

— Все-таки провинция — это как клеймо — на всю жизнь, — назидательно заметил Нечитайло, принимаясь за рыбу по-монастырски. — Чего Вы ожидали?

Другая скорость восприятия, другой темп мышления. Это здесь незаметно. Вот посмотрите, как это будет бросаться в глаза в Москве. Ей полдня надо, чтобы в себя прийти и осмыслить предложение. Нет, это не лучший вариант, я уже говорил и повторю. И вот подтверждение...

— Ну да, лучший вариант — назначить тебя. Это ты всем уже месяц внушаешь. Ты вспомни свою скорость мышления при реорганизации «Костраса», ты бы и сейчас обдумывал и просчитывал варианты, вплоть до банкротства. Да если бы тогда случайно в разговоре с Васнецовым Жемчужникова не предложила свою схему, мы все сидели бы в дерьме по макушку. За пять минут разобралась, провинциалка, а мы, столичные, два месяца искали варианты! — раздраженно напомнил Барсуков.

— Коллеги! Зачем ссориться? Жемчужникова — блестящий юрист, это понятно. Она сдержанная, вести себя умеет. Но... у дам бывают такие моменты, совсем не имеющие отношения к делу, что не остается никакого выхода, кроме как сбежать, — заметила Елистратова.

— Это какие же? — хором спросили Барсуков и Нечитайло.

— Интимные, дамские, Вам говорить нельзя, а я знаю... — добавила она таинственно.

— Глупости говорите, Тамара Анатольевна. Колготки у нее, что ли,