Гашиш и другие новые рассказы

Автор Мошин Алексей

Вот из-за чего русская литература XIX-начала XX вв. стала законодательницей высокого мирового стиля. Так уже больше не пишут! Почувствуйте очарование старой русской прозы, читая короткие, но ёмкие и полные жизненной силы рассказы старорусского писателя-декадента Алексея Мошина.

• Язык: Русский
• Издатель: Aegitas
• Дата выпуска: 1 авг. 2016 г.
• ISBN: 9781773135908

Предварительный просмотр книги

Содержание

Коротко об авторе

Гашиш

В снегу

Два мецената

Искушение

Под открытым небом

Илья

Неразлучники

Случай

Нужда

Кочевиновы

У плетня

Жена Пентефрия

На отдых

Омут

Прелюдия Шопена

При звёздах и луне 

Диана

<<<В содержание<<<

Коротко об авторе

Алексей Николаевич Мошин (16 мая 1870, Великие Луки - 15 февраля 1929, Новоржев), литературовед, писатель, краевед.

photo-1

 Большую роль в становлении личности будущего литератора сыграла его встреча с выдающимся историком М. И. Семевским. 

Он покровительствовал реальному училищу, где учился Мошин, часто приезжал в Великие Луки. Лекции Семевского по истории произвели на юношу неизгладимое впечатление. После окончания реального училища уехал сначала в Москву, затем в Петербург и занимался литературным трудом. Своими очерками А.Н. Мошин откликался на все политические события своего времени, много ездил по стране, встречался с Л.Н. Толстым, А.П. Чеховым, Ф.И. Шаляпиным. В 1911 году возвратился с семьей на родину в Великие Луки. Здесь он подготовил и издал «Легенды Великих Лук», «Частушки Великолукского уезда», «Древние псалмы Псковского края» и др. 

После революции продолжил свои литературные труды, много ездил с лекциями. Во время одной из таких поездок в 1929 году он внезапно скончался в Новоржеве. 

titul-ris

<<<В содержание<<<

Гашиш 

К. М. Думчеву 

Али был бедный раб у шейха Мустафы-Кафеджи. Али был молод, красив и умел играть на зурне так хорошо, что слушать его музыку приходили многие рабы соседних господ, и даже сами господа часто заставляли его играть в своём присутствии. 

 Однажды Али подслушал разговор своих господ. Старый шейх Мустафа говорил своей дочери, прекрасной Айше: 

 — Вот этот маленький флакон содержит в себе чудный дар Аллаха: гашиш. Кто крупицу проглотит, перенесётся в рай Магомета; мужчина увидит себя среди красивейших гурий, они все там будут его рабынями, и будет он блаженствовать среди райского пения птиц в небесных садах Магомета. И женщина, если вкусит гашиш, — увидит себя среди гурий в раю, и будет её блаженство сладостно неизъяснимо. Береги флакон, Айша, и знай: Аллах позволил вкушать этот дивный свой дар лишь тогда, когда смертный уже разочаровался в дарах мира сего, и ему нужно вкусить небесного блаженства, чтобы не надоела жизнь. Кто злоупотребляет гашишем, у того Аллах отнимает сначала разум и силы, а потом вскоре и жизнь. 

 Прекрасная Айша, стройная как пальма, черноокая и грациозная как дикая газель, приняла от отца драгоценный подарок, украшенный изумрудами флакон, в котором заключался гашиш, и спрятала в своей шкатулке, где хранились её сокровища. 

* * * 

 Была душная летняя ночь. Полная луна мягким серебристым светом озаряла и далёкие Ливанские горы, поднимавшиеся над горизонтом, и растения в саду: лимоны, пальмы, апельсины, гранаты и колючие кактусы, и цветущие олеандры и камелии, насыщавшие воздух острым, опьяняющим благоуханием. Не дрогнут листы; всё притаилось в сладостной истоме; ни шороха кругом, ни звука. Звёзды тихо и робко мерцали. 

 Айша сидела на коврах и подушках, крепко стиснув руки, унизанные кольцами, и смотрела в окно, всё в одну точку, и ничего не видела перед собою. Её жгучая кровь стучала ей в виски, и страстно мучительно хотелось Айше какого-то неведомого счастья, блаженства. Она вспомнила о гашише. 

 — Но, — подумала Айша, — почём я знаю, кто будет там, в раю, меня ласкать?.. Нет, не хочу гашиша. 

 Она хлопнула в ладоши три раза. Вошёл Али. 

 — Раб!.. — сказала Айша, — возьми твою зурну и сыграй мне самую лучшую мелодию, какую только ты один можешь сыграть. 

 Али взял зурну — и раздались приятные певучие звуки. Али играл песню без слов; и хотя сам Али сочинил эту песню, но то не была песня раба. Властно, победно звучали дивные переливы мелодии и уносились далеко-далеко, свободные как мечта, и будили от дремоты и сна всё кругом, и звали к счастью. 

 Тяжело дыша и пламенея, слушала музыку Айша; высоко вздымалась её девственная грудь, впивая ароматный воздух, и глаза её как искры горели, устремлённые на красивого Али. 

 — Раб, — ласково сказала Айша, — перестань играть — я не могу больше слушать, прекрасны эти звуки, но они сводят меня с ума... Ты очаровал меня своей музыкой. Проси же у меня всего, чего ты пожелаешь, — клянусь, — я всё исполню... для тебя. 

 И жадно протянув руки и блестящими глазами впиваясь в глаза Али, Айша ждала. 

 Раб усмехнулся злой и торжествующей усмешкой, но смиренно поклонился до земли и сказал: 

 — Госпожа, — дай мне одну крупинку гашиша. 

 Как ужаленная вскочила Айша и крикнула: 

 — Подлый раб! Как смеешь ты мечтать о рае Магомета!.. Не довольно ли и для тебя того счастья, которое перед тобою, на земле!.. 

 Али ответил: 

 — Ты обещала, госпожа, исполнить мою просьбу. Дай же мне одну крупицу гашиша. 

 Дрожащими от гнева руками Айша открыла шкатулку, взяла флакон, украшенный изумрудами, крошечной ложечкой достала она крупицу гашиша и подала рабу. 

 Али проглотил гашиш и вдруг сел на пол, потеряв сознание действительности. Теперь уже он видел себя не рабом, а падишахом, и вокруг него были его жёны, прекрасные как звёзды, и между ними была гордая госпожа его Айша; теперь уже она была его рабой и как величайшего счастья ждала его призыва; и жёны ласкали его, и райские звуки услаждали его слух, и дивный аромат был разлит в воздухе. 

 Айша глядела, стиснув зубы, на потерявшего сознание раба и судорожно сжимала маленький кинжал, что висел в серебряной оправе на её поясе. 

 По красивому лицу Али скользило выражение неизъяснимого блаженства и счастья. 

 «Пусть же его счастье будет бесконечно!..» — подумала Айша. 

 И дико захохотав, она выхватила кинжал и всадила его в горло раба. 

 Али умер счастливым. 

<<<В содержание<<<

В снегу 

Наш поезд остановился, не доехав вёрст пять до маленькой станции, и мы узнали, что простоим здесь несколько часов: снежные заносы мешали двигаться дальше. Все мы, пассажиры второго класса, стали делиться провизией друг с другом. Но не голод страшил всех: знали, что из окрестных деревень принесут молока, яиц, хлеба. Всем страшна была скука. Принялись развлекать друг друга рассказами. Собралось нас шестеро мужчин, по трое vis-Ю-vis на двух соседних диванах. Мы условились не знакомиться и не называть себя, чтобы можно было откровеннее рассказать что-нибудь из собственной своей жизни. Очередь дошла до старика, ещё красивого мужчины с седыми усами, в длинных сапогах и в жёлтом, домашнего сукна, охотничьем архалуке, перетянутом кожаным поясом с серебряным набором. Старик этот спросил: 

 — Господа, вы ничего не будете иметь против, если я расскажу не про себя, а нечто из жизни моего знакомого?.. Положим, некоего г-на Качнова?.. 

 Мы согласились, и тогда старик начал свой рассказ, не торопясь, припоминая и, видимо, заботясь о том, чтобы не исказить какого-нибудь эпизода... 

* * * 

 Качнов служил в губернском городе Багровске писцом на маленьком жаловании. Маша была модистка. В первый раз Качнов встретил Машу в семейном доме, у своего женатого товарища по службе и сразу в неё влюбился. Она вскоре полюбила Качнова страстно и беззаветно. После встреч, как будто случайных, после объяснений, свиданий, поцелуев, — словом, после всего того, что полагается в подобных случаях, не исключая уверений и клятв, — Маша отдалась Качнову. Они были счастливы и не думали о браке: без того им было хорошо. 

 Они не жили вместе, но виделись каждый день: она заходила к нему, в его маленькую комнатку под самым чердаком. Умела Маша придать и уютность и некоторую своеобразную прелесть комнате Гриши Качнова, в которой прежде всё напоминало о безалаберности жильца. На окне появились чистенькие кисейные занавески, чайная роза, герань и клетка со щеглом; на столе водворилась скатерть, и на стенах были повешены две олеографии, изображавшие никогда невиданные обитателями здешних мест швейцарские озёра, деревни и горы. 

 Почти целый год были счастливы Маша и Качнов. И вдруг, совершенно забытый дядя Качнова, старый холостяк, вызвал племянника в своё имение: 

 «Дряхлость одолела, не могу сам вникать по хозяйству. Приезжай помогать: тебе же всё достанется.» 

 Так писал дядя. 

 Сколько надежд нахлынуло сразу... 

 Скоро они устроятся, будут жить безбедно, «самостоятельно»... Повенчаются... Не страшно будет за дальнейшую судьбу. Дети у них будут... Сколько счастья перед ними... 

 Люди они были маленькие, малоразвитые, и мечтали о счастье небольшом, просто о так называемом мещанском счастье... Но и такое, кажется, не всякому даётся, кто о нём мечтает, а больше льнёт к тем, кому оно не нужно. 

 Пока ещё мечты сбудутся, — нужно было расстаться. Ехать к дяде вдвоём, да ещё и не венчанными, было немыслимо: старик всегда слыл человеком щепетильным. Кроме того, старый чудак не водил знакомства с женатыми людьми. Он говорил: 

 — Никогда холостой не может быть другом женатому. Если у того жена хороша, — произойдёт предательство, а если дурна, — произойдёт ссора. 

 И такого убеждения держался до старости. 

 Следовательно, старик мог совсем не принять племянника, если бы тот женился. Качнов, однако же, надеялся подготовить дядю к своей женитьбе: авось надоело старику жить одиноко, и он будет рад видеть семью племянника в своём доме. 

 Не хотелось Маше, чтоб уезжал её возлюбленный. Несколько дней он откладывал поездку. Но вот, настал вечер, в который он объявил, что завтра утром должен ехать непременно. Когда он повторил, что ни в каком случае не может остаться ещё хоть на один день, — она неудержимо зарыдала. Он стал её уговаривать, успокаивать, клялся, что и ему невыносимо тяжело расстаться с ней, доказывал что, ведь, это же необходимо только на короткое время... Когда немножко успокоилась Маша, он попросил её спеть на прощанье. 

 У Маши был хороший голос, — она пела по простому, не учась, как Бог на душу положит и аккомпанировала себе на гитаре. 

 Гитара... это самый распространённый музыкальный инструмент среди бедноты, которой не на что купить рояль, да и поставить этакую махину негде; но беднота, — всё же хочет звуков музыки, хочет заставить струны звучать либо в аккомпанемент своей песне, либо просто, чтобы поласкать слух, чтоб отвести душу... 

 Взяла Маша гитару, забегали её пальчики по струнам, — заиграла она какую-то польку... Но не весёлый был мотив этой польки, а печальный-печальный; и запела Маша: 

«Ты уедешь — я останусь, 

 Как же быть мне без тебя? 

Ты полюбишь там другую, 

Позабудешь про меня»... 

 Да как разрыдается Маша... бросила гитару... долго Гриша не мог её успокоить... 

 Оказалась её песенка пророческой... Полюбил он «там» другую, — поповна уж очень его завлекла, — и хотя не забыл он про Машу, но о женитьбе на ней думать перестал. Первое время надеялся он скоро видеть Машу, поехать к ней, а после и о том перестал думать. Между тем, и на поповне он не женился: не судьба, значит. 

 Дядя умер, оставив Качнову маленькое именьице да небольшой капиталец. Часть денег Качнов решил «провояжировать»: давно мечтал он Божий свет посмотреть. 

 Сначала он поехал в Багровск: нужно было кое-какие формальности по наследству выправить. 

 Прошло два года с тех