Завтра будет лето

Автор Анна Никова

Лена Куликова вместе со своей подругой Леркой и воспитанницей Машей едут в поселок Осиново, чтобы помочь  Александру Ивановичу, профессору истории и по совместительству отчиму Валерии, возродить старинный поселковый храм. Не успели друзья нарадоваться первым успехам и открытиям, как прямо из храма начали пропадать люди… 

• Язык: Русский
• Издатель: Strelbytskyy Multimedia Publishing
• Дата выпуска: 29 июн. 2022 г.
• ISBN: 9780880037716

Предварительный просмотр книги

Глава 1

— Аля, ну где ты? Мы так никогда не попадем на концерт! Это же мой первый концерт! Ты помнишь? Ну, Аля-я-я!

Я сидела в комнате, судорожно пытаясь стереть помаду. И угораздило же меня нарисовать губы разными оттенками! Такое ощущение, что кто-то специально подсунул мне Дарьину сиреневую перламутровую помаду в тот момент, когда я красила нижнюю губу. Верхнюю я, конечно, покрасила своей персиковой, матовой. Хорошо, что хоть увидела вовремя, а то была бы законодательницей новой моды в городе. Ну, ногти на руках ведь можно рисовать разными цветами! Но, скорее всего, я бы просто сгорела от стыда…

— Аля, ну что ты так долго? — Машуня уже стояла у меня за спиной и обозревала всю мою процедуру уничтожения губной помады вместе с губами. Когда я окончательно стерла остатки, мои губы раздулись почти в два раза и приобрели новый ярко-бордовый оттенок. Я расстроилась окончательно.

— Машенька, а может, ты сама… с Дарьей сходишь, а? — печальным голосом спросила я. — А на концерт придут уже все наши…

Машуня плюхнулась на диван возле меня и посмотрела мне в глаза.

— Не вариант, — быстро сказала она, — не хочешь — не пойдем, я могу тебе и тут станцевать. В конце концов, я и сама очень боюсь, а от страха у меня сковывает тело и я двигаюсь, как робот. Все, решено: не идем!

Маша чмокнула меня в щеку и пошла к дверям, на ходу снимая плащ, который уже успела надеть.

В комнату вошла уже почти одетая Дарья.

— Леночка, что случилось?

Я вздохнула.

— Да, Ленка! Ту ты даешь! Я неделю уговаривала Машуню не бояться, проводила с ней тренинги и беседы про то, как вести себя с публикой, как свободно держаться на людях — и тут…

— Маша, стой! — я так крикнула, что Дарья вздрогнула возле дверей и взялась за сердце. — Я просто тебя проверяла. Конечно, я иду. Мы все идем. Я не хочу пропустить бенефис моей безумно талантливой девочки. Если хочешь, я буду стоять за портьерами на сцене, но ты выступишь. Ты так этого хотела! Неужели минута слабости может отменить твою мечту?

Машина голова возникла из кухни, и я увидела ее удивленные глаза. Через секунду появилась и вся Маша.

— Аля, ты уверена?

— Я уверена! У тебя все получится, это точно!

— Нет, ты уверена, что можешь идти в таком виде?

Машуня взяла меня за руку и подвела к зеркалу. Я глянула и… Господи, это кто?

Из зеркала на меня смотрело нечто с моими волосами, глазами и… утиными губами. Они, эти губы, как будто жили своей жизнью независимо от меня и хотели выделиться на фоне меня самой. Если коротко, на моем лице были одни губы. Чем же я вытирала помаду?

Я погнала назад в комнату и схватила пузырек со смывалкой. Я так и знала. Вместо жидкости для снятия косметики я стирала помаду… ополаскивателем для рта. Но он-то как очутился тут, в комнате?

— Аль, ты так не переживай, — улыбаясь, сказала Машуня, — сейчас так модно. Знаешь, сколько стоит накачать губы гелем? А у тебя просто так вышло. Кстати, а как ты это сделала?

Я растерянно посмотрела на Машу.

— Ребенок, откуда ты знаешь про гель? И как я так пойду?! — едва шевеля вздувшимися губами, с трудом проговорила я. — Честно говоря, никогда не думала, что у меня может быть на что-либо аллергия…

— Да уж, — еле сдерживая улыбку, изо всех сил стараясь быть спокойной, подключилась к разговору Дарья, — не боись, девочка. Сейчас что-нибудь придумаем. На пока, — протянув мне мокрое полотенце, Дарья пошла открывать двери, которые просто тряслись от разрывающегося звонка.

Я приложила полотенце с холодной водой к лицу.

— Ну что это такое? Сколько я должен сигналить? Я уже наших завез в гимназию, за вами приехал, а вы все никак не выходите. Они что, там сами на себя будут смотреть?

Борька сразу заполонил собой всю комнату. Позади него стоял и улыбался Жека.

Наверное, нужно рассказать, кто все эти люди. Они — мои родные, моя семья. И по совместительству мои лучшие друзья. Ладно, все по порядку.

Я Елена Куликова, педагог по образованию и музыкант по призванию. Машенька — моя названая дочь. Была целая история опеки над этой самой лучшей в мире девочкой, без которой я просто не могу представить свою жизнь… Уже прошло почти четыре года после удивительных событий, в результате которых в моей жизни появились Маша и Дарья с Никитой.

Дарья и Никита — милые и любимые старики, которые живут в поселке Осиново. Вернее, живет там постоянно только Никита, а Дарья, решив, что без нее нам с Машуней никак не справиться, катается туда-сюда: месяц она — у нас, две-три недели — в поселке. И так уже почти четыре года. Ну, не считая тех дней, когда мы все на лето едем в Осиново — проводить свои отпуска и каникулы. Я сначала убеждала Дарью оставаться с Никитой — ему тоже скучно одному в поселке, но Дарью не переубедить. Она так решила и точка. Хотя не буду лукавить — когда Дарьи нет дома, то нам с Машуней как-то не по себе.

Бедный Никита! Мы столько раз говорили ему, чтобы и он к нам переезжал, но он несговорчивый.

— А кто за хозяйством будет смотреть? — кряхтел он. — Небось зимой все у вас свежее, картошечка домашняя, огурчики сам консервирую, помидорчики. Мяско свое — Машуньке расти надо, вон какая девица вымахала на всем домашнем. А вы говорите, город… Что я забыл в вашем городе?

Правда, иногда нам все-таки удавалось затащить Никиту к нам, когда Дарья ехала смотреть за хозяйством, но это ненадолго. Уже через три дня он не мог усидеть на месте — десятый раз переделывал и нам, и Изиде дома все розетки, подкручивал двери, проверял всю сантехнику, краны и… удирал в Осиново. А как он радовался, когда мы все приезжали летом или зимой на Новый год! Прошло уже почти два года, как он, наконец, продал знаменитого козла Мефодия. Вот это был козел! Сколько разных приключений было с ним, но за ним нужен глаз да глаз — а Никита уже не в том возрасте, ну не может он стучать копытами быстрее, чем Мефодий! Да, тяжело переживал старик ту сделку, пока… пока мы не подарили ему собаку. Теперь Петрович (так величают нашего пса — гордого, породистого, голубоглазого и невероятно умного хаски) стал и охраной, и опорой, и лучшим другом Никиты. Старик даже научил Петровича следить за утками и загонять их в сарай. А еще Петрович сам в магазин бегает, за хлебом. Авоську с деньгами в пасть — и потрусил. В поселке с Петровичем все здороваются, а кто-то даже шляпу снимает. Петрович в долгу не остается — кому лапу даст, кого голосом поприветствует. Вот так.

Изида, моя вторая мама и реальная мама моей наилучшей подруги, можно сказать сестры, Лерки. Начинали историю мы втроем — я, Валерия и Изида. Потом появился муж Лерки — Борис. Потом и сама Изида вышла замуж за своего соседа, профессора Александра Ивановича. Кстати, все началось именно с дяди Саши, когда он, разыскивая свою сестру, втянул нас всех в незабываемые приключения. Как бы то ни было, но их итогом стали новые друзья и крепкие отношения.

Дядя Саша с Изидой живут полгода в Осиново, полгода в городе. Сейчас эта интеллигентная семейная пара развила очень бурную деятельность: дядя Саша поклялся в честь памяти о своей сестре Нике (очень яркая личность, которая сыграла большущую роль в нашей жизни) возродить поселковый храм — церковь св. Духа, разрушенную еще в тридцатых годах ХХ века. Церковь эта не простая, окутанная множеством легенд и мифов. Самое интересное, что дядя Саша в районном историческом музее даже нашел образ из этой церкви и сейчас добивается, чтобы после реставрации и возрождения храма его вернули на святое место. Вообще, дядя Саша с Изидой провели огромную работу. Во-первых, они нашли план церкви, так что теперь можно будет вести строительные работы четко по плану. Во-вторых, они обнаружили эскизы внутреннего помещения — алтарь, притвор, средняя часть и настенные фрески. Кстати, стены и купол здания церкви сохранились, и на них еще можно увидеть настенную живопись. Но какое же было удивление, когда под старой краской обнаружили старинные фрески неизвестного художника! Кстати, реставрационные роботы будут вести профессионалы-реставраторы, а вот оформлять настенную живопись (ну, кроме икон, конечно) будут художники-студенты, и самое главное, к этому делу подключится группа художников-юниоров под руководством… Маши!

Да, Маши! Надо сказать, что моя Машуня за эти почти четыре года превратилась в прекрасную девушку-подростка. Какая же она красавица! Высокая, стройная, с огромными глазами и длинными светлыми волосами, изысканными манерами и правильной речью. Она — мой ангел-хранитель, и мне реально кажется, что именно она меня удочерила. Ее опека, ее желание быть мне полезной и защищать меня от всего на свете приводит меня в замешательство… Я ее очень люблю. Я ее больше, чем люблю, она — моя жизнь…

А еще Машенька — талантливый художник. Это сразу заметили ее экзаменаторы, которые и приняли ее без экзаменов в престижную городскую гимназию с эстетическим уклоном, где она сразу стала фавориткой. За эти три года мы участвовали во многих конкурсах, выставках, ездили на фестивали, результатами которых были бесконечные дипломы, грамоты. Уже сейчас, будучи ученицей 4-го класса гимназии (что соответствует 8-му классу школы), она получила приглашение в три высших учебных заведения — Художественный институт, Институт искусств художественного моделирования и дизайна и Институт бизнеса и культуры. Нужно сказать, что даже при всех достижениях Машу очень любили одноклассники-гимназисты, она как-то сумела со всеми найти общий язык. Не зря, когда Маша «кинула клич» создать группу волонтеров-художников для помощи в возрождении церкви в Осиново, записался почти весь класс. Лерка, ну то есть Валерия, еще тогда очень распереживалась: где мы их всех поселим? На что Борька тут же ответил, что купит огромный цыганский шатер и там поселит молодежь вместе с собой.

Лерка… Моя дорогая Лерка… С ней мы почти не расставались. Не было и дня, чтобы она не заехала (Борис презентовал своей дражайшей новый белый мерс, на котором она уже благополучно два раза въехала в дерево, теперь ездит только с водителем) и не спросила:

— Как тут малыш? (Это про Машу, если что.) Как ела? Как спала? Ленка, ну во что ты ее вырядила, ну как так можно ходить? Что это за прическа? Срочно к моему парикмахеру! У нее бледный вид… Она похудела/поправилась, что-то не так, неспокойно на душе, где так поздно ходит? Почему рано пришла? Где была? Куда идет?

Короче, даже я раз не выдержала и посоветовала Борику уже, в конце концов, завести ребенка. Борис печально вздохнул и ответил:

— Видимо, сначала придется выдать замуж тебя, потом Машу, потом дождаться внуков, потом их вырастить, а уж потом, возможно, думать про наших детей… Извини, Ленка, тут я бессилен, у нас у всех — Маша…

— Ты бы хоть попытался, — скрипела я, — ну, сделай так, чтобы она не знала…

Борис с удивлением посмотрел на меня и громко рассмеялся:

— Ну, прям как моя теща! Изида тоже говорит, чтобы я был понастойчивей, а то внуков ей не видать. Это как? И вообще, девочки, я ж не против. Не лучше ли вам обеим поговорить на эту тему с Валерией, а?

«Да уж, — подумала я, — поговорить. Как же. Она сразу обижается и заявляет, что мы хотим от нее отделаться. Мы просто мечтаем все, чтобы у нее было 10 (?) детей и она сидела между ними и никуда не ходила… Это же сколько времени нужно, чтобы их всех покормить, обстирать, обгладить, научить, поиграть с ними!».

То, что у нее одной две горничные и экономка, — про это история умалчивает. И то, что Борик ей в помощь сразу предоставит лучших нянек города, тоже не в счет. Изида злится, говорит, что разбаловала свою дочь. Если бы она жила сейчас сама и не занималась вместе с Александром Ивановичем их церковным проектом, она бы поставила неблагодарную на путь истинный, а так…

— Все в руках Божьих! — один раз, услышав наш разговор, вмешался Жека. — Не давите на нее, мне кажется, она просто боится. Вот увидите, все будет хорошо.

Жека… Женечка… Когда я пишу о нем, меня охватывает странное чувство… Я боюсь обозначить это чувство как-то по-другому, называю дружбой… Но это точно не так…

Я борюсь с собой все время, как его узнала. Он обалденный парень, очень сильный внутренне и спортивный внешне. Он всегда рядом, когда мне плохо. Он всегда рядом, когда он нужен. Он спас мне жизнь, в конце концов (была такая история, когда я попала к бандитам, а Жека меня оттуда вытащил, а потом еще и полез под пулю, закрывая меня собой). Его родные, я знаю, уже давно считают нас парой. Мои, кстати, включая Машу, тоже. Но… но я не могу. Еще не зажила рана от моего общения с женатым мужчиной (в мое оправдание скажу, что я не знала, что он женат. Для меня это было большим сюрпризом и очень горьким разочарованием в таких отношениях вообще). И еще — Женька намного младше меня, почти на десять лет. Честно говоря, я этой разницы вообще не ощущаю, иногда мне даже кажется, что Женя, наоборот, намного меня старше, если судить по его словам, размышлениям, поступкам. Но в паспорте дату не поменяешь, и если сейчас эта разница и не так уж заметна, то что будет потом? Нет, я не могу, он мне нужен как друг. Я убеждаю себя, что я просто к нему очень привыкла. Вот найдет он себе девушку — и тогда все встанет на свои места. Хотя при этих мыслях мне очень-очень плохо.

Да, Женька. Он сейчас живет в квартире дяди Саши, которую профессор завещал Маше. Он практически никогда не бывает один, с ним постоянно находится его бабушка Аня, которая стала закадычной подругой нашей Дарьи; иногда приезжают погостить его родители и сестра с мужем. Наши дома расположены недалеко друг от друга, между ними пролегает небольшой парк, в котором мы и бегаем по утрам — я, Жека и Машуня. Женька в этом году оканчивает юрфак в университете, но уже полтора года этот юный мужчина занимает должность коммерческого директора в фирме нашего лучшего друга Бориса. Борька как-то сказал мне:

— Знаешь, Ленка, я готов простить тебе что угодно и сделать что угодно за двоих людей — Лерика и Жеку. Это лучшее, что есть у меня в жизни.

Правда, потом добавил:

— Ну и вы с Машей и Изидой тоже…

Потом еще подумал:

— Ну и Иваныч с Никитой и Дарьей и…

И дальше шел список всех наших знакомых. Но мы-то знаем, если Лера и Жека стоят на первом месте — они много для него значат, это факт.

Не знаю, каким бы был Женька военным (да, он сначала учился в пожарном институте), но из него вышел прекрасный юрист и экономист. Теперь он правая рука Бориса в бизнесе, Женька присутствует на всех совещаниях, переговорах или выставках. Благодаря ему бизнес Бориса вышел на новый уровень.

И вот сейчас этот талантливый молодой человек стоит за спиной Борьки и с ухмылкой смотрит на мои попытки прикрыть распухшие губы полотенцем.

— Вообще-то, если вы, Елена Скрытная, хотите выделиться в обществе и надеть паранджу, то хиджаб должен быть из шелка, ну, или там муслина, а не кухонного вафельного полотенца, — проговорил Жека, обходя Бориса и подходя ко мне. Я вскрикнула и, накрыв полотенцем всю голову, рванула в ванную — надо было что-то срочно предпринимать, времени практически не осталось. По дороге я наткнулась на Бориса, наступив ему на ногу, шарахнулась об стол — тут же что-то упало и разбилось (по-моему, красивая вазочка — Женькин подарок, кстати), не вписалась в поворот и чуть не упала, но меня подхватили чьи-то сильные руки.

— Так, красавица, не бегай, как антилопа гну по малогабаритной квартире, — Женькин голос опять заставил меня волноваться, — лучше скажи, что случилось и чем помочь.

Я почувствовала, что полотенце сползает у меня с головы. Схватив его за край, я снова закрыла губы и уставилась на Женьку.

— Эй, ну долго вас ждать еще? Маш, скажи своей Елене, что еще пару минут — и танцевать будет уже она по квартире перед благодарными зрителями, которые очень волнуются в одиночестве в гимназии. Что ж она гоняет-то так? У вас что, такая традиция — оббежать все комнаты перед важным событием?

— Дядя Боря, не торопите ее. У нас форс-мажор! А не успеем — ну и пусть, я в другой раз для вас станцую.

— Ленка, да что случилось? — Женька уже не улыбался и встревоженно смотрел на меня. — Ты порезалась, что ли?

В ответ я отрицательно покрутила головой. Еще не хватало, чтобы он увидел меня такую распрекрасную. Вот разговоров-то будет!

— Идем со мной, — я почувствовала, что кто-то обнял меня за плечи. Это была Дарья, которая и спасла меня, отведя в ванную. Женька хотел было идти за нами, но Дарья остановила его рукой:

— Идите, собирайтесь. Мы через минуту будем готовы.

Когда я посмотрела на себя в зеркало, картина была уже не такой страшной. Дарья вытянула какой-то пузырек, налила на вату жидкость и начала протирать мои многострадальные губы. Я почувствовала холод, как будто поцеловала ледник.

— Ну вот, почти как в первоначальном виде, — удовлетворенно кивнула Дарья и поставила пузырек на полку.

— Что… что это? — спросила я, не веря своим глазам. Губы стали прежних размеров, только немного ярче, чем обычно.

— Это — народная мудрость и никакой химии, — улыбнулась Дарья, — не мажь сегодня уже губы, они у тебя и так как после косметики.

Я улыбнулась и обняла Дарью.

— Тетя Даша… вы меня просто спасли… И… извините меня за мои капризы. Мне самой стыдно.

— Ох, девчонки, девчонки. За что же извинять? Мы по натуре такие — перемены настроения происходят независимо от нас. Вот только управлять ими могут единицы. Научишься!

Я опять обняла Дарью и распахнула дверь, тут же раздался какой-то треск и удар. Я заглянула за дверь и увидела удивительную картину — на тумбе для обуви сидел Женька и сильно растирал свой лоб.

— Ну все, убили, — сказал он.

— Подслушивал? — спросила я, убирая его руку от головы.

— Вот еще, — ответил мой друг, — сами сказали — одевайтесь. Вот только за обувью наклонился — и ты меня прибила.

— Ну-ка, дай посмотреть, — Дарья подошла поближе и убрала волосы в сторону. Чуть выше лба с правой стороны торчала огромная шишка. В коридор прибежали Маша с Борисом.

— Да что ж это такое, — заохала Дарья, — на вас всех что сегодня — порчу навели? Ох ты, горе, идем за мной.

Дарья взяла Женю за руку и повела в ванную.

— Двери только не закрывайте, — Маша посмотрела на меня и утвердительно кивнула, как бы говоря: все ок, — а то сегодня у нас тут травмоопасный день.

Я улыбнулась, глядя на то, как Дарья мажет Женьку своим нехимическим эликсиром, и побежала, наконец, одеваться.

Мы сидели в третьем ряду прямо посередине ряда, это Машуня постаралась определить нас на самые лучшие места. Концерт еще не начался, удивительно, но мы даже приехали немного раньше. Борис с Жекой обсуждали очередную сделку, при этом так эмоционально жестикулировали и громко говорили, что мы все по очереди шикали на них. Дарья, как всегда, села рядом с Анной — бабушкой Евгения. За эти годы они превратились в душевных подружек, и у них всегда было о чем поговорить. Милые беседы, хождение друг к другу в гости, посиделки на лавочке то возле нашего подъезда, то возле дома Изиды (как я уже говорила, Анна жила с Женькой в квартире профессора Александра Ивановича, которую он завещал Машуне; а на первом этаже находилась квартира Изиды) сделали из этих милых дам ходячую энциклопедию в двух томах: они знали все, что касается цен на рынках и магазинах, жизни всех соседей (я и соседей-то своих толком не знала, а бабульки уже составили их родословные до седьмого колена), коммунальных услуг, пенсионной реформы и… сантехника Леньки. Причем для Леонида они были грозными судьями: увидев подружек, он делал ноги со скоростью, не присущей уже немолодому сантехнику, который вечно подшофе.

— Ленка, ну ты что, не слышишь, что ли? — я оторвалась от своих мыслей, почувствовав, что кто-то усиленно трясет мою руку. Этим «кто-то», естественно, была моя Лерка.

— Извини, задумалась. Что?

— Не, ну вы слышали! Я тут распинаюсь целый час, а она — что!

— Целый час ты не можешь распинаться — мы только десять минут назад как приехали. Или ты начала распинаться еще до этого?

— Будешь меня нервировать — станешь опять Болонкой!

— Вот уж не думала, что тебя могут нервировать такие чудные существа (к слову сказать, Болонка — мое школьное прозвище, которое я получила из-за моей большущей челки. Лера часто меня так называла к большому неудовольствию Изиды, которая считала, что каждый интеллигентный человек должен откликаться только на имя, а прозвища — недостойно для воспитанных людей). Ладно, говори: что опять случилось?

— Ну почему сразу что-то должно случиться? — Лерка прислонилась ко мне и начала говорить мне на ухо: — Вот ты смеешься, а я хотела открыть тебе большую тайну!

— О, это очень интересно! Какие такие у нас опять тайны? С некоторых пор меня начинают настораживать всякие таинственные элементы.

— Да ну тебя! — Лера села ровно и надула губы. — Между прочим, я сегодня слышала, как Борька с Женькой обсуждали твою кандидатуру… — Лерка посмотрела на Бориса, который что-то доказывал Женьке, вздохнула и продолжила: — На должность заведующей сектором по рекламе. Вот. Там работа — как раз для тебя. Можно не сидеть постоянно в офисе, ты у нас человек творческий, вот и проявляй свое творчество дома. И на Машуню время будет, и зарплата неплохая.

— Да уж. Это ты хорошо, так сказать, подслушала со всеми подробностями, — я рассмеялась и тоже посмотрела на Борьку с Жекой — они почему-то срочно замолчали, — ладно, колись. Это они тебя попросили предложить мне работу, да?

Лера опять надулась и опустила голову. Все ясно, значит, они.

Надо сказать, что я сейчас действительно не имела постоянной работы. Когда-то я работала в детском садике, потом — начала писать диссертацию, но после некоторых событий, когда я попала в больницу, я забросила диссертацию и ушла с работы. Правда, материально я была независима, обучала детей игре на фортепиано. Сначала было как-то не по себе — вроде как без постоянной работы, но потом я привыкла и мне даже начало это нравится. Я практически всегда дома — если не хожу к ученикам домой, да и с Машей всегда вместе — чего еще хотеть. Конечно, я задумывалась, что так нельзя, что еще молодая и нужно что-то «продвигать» в своей жизни. Но… потом как вспоминала, что три месяца отпуска летом, которые мы проводим в Осиново все вместе, и почти месяц зимой — этого мне не позволит ни одна компания.

А недавно, по-моему, три или четыре недели тому назад, я помогла Борьке и написала рекламный слоган для его магазинов, и… это прошло! Рекламу крутят по трем каналам ТВ. Потом был еще один творческий взнос в Борькино предприятие — и снова получилось! Женька говорит, что я должна заниматься рекламой, это у меня здорово получается. И вот, видимо, они оба придумали, как меня «пристроить».

— Ну, они просто хотели «прощупать почву», — Лера эмоционально продолжила свой спич, — а я полностью согласна с ними. Маша — уже большая девочка, пеленки за ней стирать не надо. Да и Дарья постоянно с вами, а тебе надо устраивать свою жизнь.

— Да что вы говорите? А не ты ли всегда прилетаешь с вопросами, все ли у Машеньки в порядке? Не заморила ли я ее голодом и не выгнала ли ее раздетую на улицу? Лерка, сейчас пеленки никто не стирает — есть памперсы! Если ты этого не знала, то я теперь понимаю, почему ты так боишься завести своего ребенка!

— Так что сказать ребятам? — как будто не услышав моего горячего выступления, невозмутимо спросила моя подруга.

— Давай дома, скоро концерт начнется и…

Не успела я закончить фразу, как зазвонила Леркина сумочка. Подруга, недолго поводив в ней рукой, вытянула оттуда телефон.

— Да, маман, привет! Да… да… Еще не начался… хорошо… Нет… ну мама… да… здесь… ладно, даю!

С этими словами она сунула телефон прямо к моему уху.

— Да? Здравствуйте, тетя Изида! Да, мы уже тут! Обязательно передам! Что? Что спросить? Хорошо. Я обязательно перезвоню вечером Александру Ивановичу.

Отдав трубку подруге, я вопросительно посмотрела на нее.

— Ну ладно, не смотри. Ну, подумаешь, забыла выполнить мамину просьбу найти какого-то мужика. Ну и что?

— Лер, Изида говорит, что это очень важно. Расскажешь?

— Да я и сама толком не поняла. У нас в городе живет какой-то мужик, который маме и Иванычу очень нужен. Что-то там с церковью связано. Я все забыла. Мама сама хотела ехать, но я пообещала.

Тут раздались фанфары, а в зале погас свет. Начался концерт, и мы все приготовились смотреть представление, которое подготовили для родителей и гостей гимназии сами гимназисты.

Я очередной раз открыла для себя свою девочку. Когда мы записывались в студию бального танца при гимназии, я не была уверена, что у Маши получится. Все-таки дети начинают заниматься танцами с малых лет, а Машуне тогда было уже почти тринадцать. Но Маша очень хотела — даже партнера с собой привела (в бальных танцах почему-то всегда туго с партнерами, хотя я не могу понять, почему, ведь это так красиво!). Андрей Катченко, одноклассник Маши, стал ее партнером после многочисленных испытаний, ведь танцевать с ней хотели мальчики как с ее класса, так и постарше. И если не считать, что сам Андрей давно и с успехом занимается карате, было фантастикой, что парень за год научился так плавно двигаться. Я присутствовала на некоторых занятиях Маши, но меня это быстро утомляло: постоянные остановки, непонятные мне слова, отработка телодвижений — я не могла это выдержать, мне хотелось срочно увидеть все до конца. И вот я вижу результат этих тренировок, который превысил все мои ожидания. Возможно, Машуня никогда не будет победителем каких-то танцевальных соревнований (хотя не факт), но девочка просто изменилась сейчас на сцене. Ее движения, постановка корпуса, взгляд — это нечто. Я поняла, что сижу с открытым ртом, и срочно его закрыла. Вот и еще одна цель достигнута — Машуня прекрасно танцует, зал в восхищении не может оторвать глаз от прекрасной пары. Ей все-таки удалось перебороть страх, ура! Да, Машуня не я… Помню, на четвертом курсе музыкального училища, которое я окончила перед поступлением в педагогический институт, у меня был случай, который поставил жирную точку в моей музыкальной карьере…

* * *

В училище у меня была однокурсница Людочка. Она чем-то похожа на Машуню — всегда приветливая и улыбчивая, всегда готова прийти на помощь. Мы с ней сдружились со второго курса, после одного незабываемого экзамена, про который и по сей час вспоминают преподаватели данного заведения.

Все, кто когда-либо оканчивал подобные учебные заведения, знают, что помимо главного инструмента, на котором ты играешь (я училась по классу фортепиано), обязательно нужно выбрать второй инструмент — дополнительный. А так как выбора почти не было — баян или аккордеон, то, конечно, все пианисты выбирали аккордеон, так как там тоже есть клавиши. Надо сказать, что преподавание игры на втором дополнительном инструменте было не таким строгим, и учителя всегда шли нам навстречу. Помню, как мой преподаватель игры на аккордеоне постоянно вздыхал, слушая мои истерические попытки сыграть простейшую пьеску двумя руками. Там, где на инструменте располагались клавиши, я еще более-менее могла что-то изобразить, но вот подключить левую руку — это было выше моих сил.

— Куликова, — говорил мой учитель, — подключай вторую руку. Еще не придумали инструмент, на котором ты бы могла играть только одной рукой, а вторая его часть как-то сама подстраивалась под тебя. Пожалей меня вместе с этим инструментом!

Заканчивались эти уроки почти всегда одинаково — я играла правой рукой, преподаватель садился возле меня и выполнял партию левой. Но экзамен на втором курсе мы должны были сдать! Кстати, именно на этом экзамене произошла та занимательная и веселая история.

Конец второго курса. Сессия. Случилось то, чего мы так боялись, — экзамен по дополнительному инструменту. Мы стояли возле дверей концертного зала и прислушивались, что там происходит.

— Боже, как я боюсь! — сказала Людмила, постоянно потирая руки. — А ты?

Я с удивлением посмотрела на нее: с чего бы это она решила ко мне обратиться? Подругами мы не были, хотя и учились на одном курсе в параллельных группах. И вот теперь мы оказались студентками одного преподавателя по «горе-предмету», как мы его называли.

— Честно говоря, я тоже боюсь, — ответила я, — может, не будет так страшно — инструмент-то не основной!

— Вот именно! — продолжила Люда. — Поэтому-то и страшно! Леночка, зайди со мной — хоть кто-то меня там поддержит, ну пожалуйста!

Экзамен был закрытый, только комиссия, преподаватель и студенты-исполнители.

— Так не пустят, — возразила я.

— Они не увидят, — взволнованно ответила Людочка, — они же возле сцены сидят, а ты в конце зала сядешь. Ну пожалуйста!!

— Ладно, если тебе это так важно, — пожала плечами я.

Странная просьба. Я вот наоборот не хотела, чтобы еще кто-нибудь присутствовал. Комиссия поймет, две минуты позора — и зачет. А вот если на такое мероприятие попадает кто-то из студентов — особенно старшекурсников или тех, для кого этот инструмент основной, — тогда от разных подколок и веселой молвы по колледжу не уберечься.

Свою программу я с горем пополам отыграла, иногда поглядывая на своего преподавателя, который постоянно опускал глаза и обмахивался газеткой. Комиссия, правда, была невозмутимой — видимо, и не такое слышали… Хорошо еще, что в зачетку не ставили оценку, а только зачет — незачет. А то бы я фиг получила свой красный диплом.

Когда я спускалась со сцены, как раз просили зайти следующего студента. Мне навстречу шла Людочка и кивком головы показала на задний ряд стульев в концертном зале. Я кивнула и тихонечко уселась на стул, который был почти рядом с дверью. Ну, если что — можно быстро выскочить.

Людмила с гордо поднятой головой (и где ее страх?) поднялась на сцену, подошла к боковому столу, взяла один из аккордеонов и начала устраиваться на стуле. Потом торжественно объявила название первого произведения (надо сказать, что мы играли пьески на уровне второго класса музыкальной школы) и начала играть.

Уже при первых звуках аккордеона я поняла, что что-то не так. Лицо Люды сначала посинело, потом стало красно-бурого оттенка.

«Она так старается или ей плохо? — подумала я, — только бы не упала в обморок…»

За столом экзаменаторов ощущалось оживление — они начали перешептываться друг с другом, то и дело указывая какими-то предметами (ручкой, карандашом, каким-то обрывком листа) на пыхтевшую Людочку. Я начала прислушиваться. За надрывающимися звуками плачущего инструмента я старалась уловить хоть что-то, о чем говорит комиссия. Вдруг игра прервалась — оказывается, первое произведение закончено.

Людочка подняла глаза и жалобно, как котенок, посмотрела на меня. Кое-кто из преподавателей начал поворачиваться назад, проследив за взглядом девушки. Я быстро слезла с кресла и присела почти на пол. Раздались звуки новой пьесы — моя новая подруга решила во что бы то ни стало завершить выступление. Я потихоньку начала подниматься, на меня никто не обращал внимания, все были заняты одним — ставками! Представляете? Они спорили на то, доиграет она или нет. Ну, это уже верх кощунства! Я еле себя сдерживала, чтобы не пойти и не высказать свое фе: как же так! Девушке плохо, она даже покраснела от переживаний. Ну и что, что ее игру идеальной никак не назовешь, зато она хорошая пианистка и учится на отлично. Как так можно? А если ей плохо?

Наш преподаватель был почти такого же цвета, как и Люда. Пару раз он вставал, видимо, с хорошими намерениями, узнать, все ли хорошо у его ученицы, но все дружно его «садили» на место.

Я уже было собралась подойти к сцене, как звуки инструмента снова неожиданно затихли. Я быстренько уселась на стул, готовая по первой просьбе идти спасать Людочку.

— Ну спасибо, Людмила, — еле проговорил глава комиссии, наш завотделением народных инструментов Игорь Валерьевич, — вы нам доставили огромное удовольствие своей игрой.

На Люду было страшно смотреть. Она встала со стула, аккордеон висел у нее на плечах — девушка как будто совершенно не понимала, что происходит.

И я не поняла, какое удовольствие может доставить такая игра.

— Расскажите лучше нам, вам понравилось ваше исполнение? — завотделением продолжил с улыбкой спрашивать Людмилу. Она же только покачала головой.

— Так что же вам мешало сыграть лучше? — продолжал опрос Игорь Валерьевич, все больше веселясь.

Люда пожала плечами вместе с аккордеоном и громко вздохнула.

— Ну, не расстраивайтесь вы так, — это уже продолжила преподаватель гармонии, — вы даже сами не представляете, какая вы молодец! Если бы мы ставили оценки — вы бы заработали твердую пятерку!

— Вот ваша зачетка, — протянул книжечку Игорь Валерьевич, — но у меня к вам маленькое напутствие. В следующий раз, когда будете играть на аккордеоне, отстегните кнопочку снизу. А то вы сверху мех отстегнули, а внизу нет. Руки-то не болят?

Я обомлела. Людка играла на застегнутом внизу аккордеоне! Вот почему она покраснела — от усилий, которые она прилагала, чтобы растянуть нерастягивающийся мех инструмента!

Да уж. Этот случай ходил по колледжу до того времени, пока мы его не окончили. Как мы тогда смеялись! И хотя я дала клятву Людмиле, что никому ничего не расскажу, но не удержалась и нашептала одной из своих однокурсниц — уж больно неординарное событие в альма-матер!

А я… Я была одной из лучших студенток курса, но у меня был один недостаток — я очень боялась публики. На закрытых экзаменах я играла отлично, но стоило мне сказать — концерт! — у меня сразу дубели руки и шумело в голове. До четвертого курса мне разрешали играть только при комиссии — все-таки не последняя ученица, активистка. Но… выпускной экзамен мне надо было уже играть при публике. Как сейчас помню мое фиаско — вышла, села возле рояля, посмотрела на него и… встала и ушла. Не знаю, что творилось в моей голове, но тогда я забыла не только ноты, я забыла вообще, что такое рояль… Экзамен я, конечно, сдала, но снова в камерной обстановке, и так вот закончилась моя концертная деятельность.

* * *

— Леночка, передайте мне, пожалуйста, вон тут тарелку с печеньем, — Анна протянула руку, показывая на вазочку с новым произведением искусства от Дарьи, — выглядят ну очень аппетитно.

Я протянула руку и передала тарелку Анне. За столом было шумно и весело и вместе с тем тесно, но уютно.

После Машиного выступления мы, как положено, досмотрели концерт до конца, потом для нас провели экскурсию по гимназии: мы походили по кабинетам, художественным мастерским, зашли даже в просторную столовую и спортзал — все было на высоте. Директору учебного заведения надо было отдать должное — как всякий хороший хозяйственник, она была прекрасной бизнесвумен, умела заработать и тем самым обеспечить достойное функционирование гимназии. Недаром гимназия была одним из лучших учебных заведений города, причем гимназисты славились не только творческими успехами, многие из них были победителями разных учебных олимпиад и детских конкурсов. После этих мероприятий Борис пытался нас всех затащить в ресторан — нужно же отметить успех Машуни! — но нет. Мы все были против, особенно Дарья, которая, как всегда, серьезно подготовилась: испекла пирог и печенье. Еще сделала отменное весеннее рагу из первых овощей. В общем, мы все, прихватив с собой и Андрюху — одноклассника Маши (который очень упирался, кстати), — поехали к нам домой на ужин.

Мы сидели с Леркой вместе, возле меня Жека, Борис возле Леры с другой стороны. Дарья и Анна сидели вместе тоже, вернее, Дарья практически не садилась, все что-то носила. Мне пришлось встать и пойти на кухню, чтобы забрать все кухонные принадлежности в большую комнату, «приемную для гостей», как называла ее Дарья. Андрей и Машуня сидели как раз напротив нас с Лерой. Андрюха осторожно обводил всех нас взглядом, как бы оценивая нас всех. Но когда его взгляд останавливался на Маше, он полностью менялся: в его глазах чувствовалось восхищение и… что-то большее. Меня этот взгляд насторожил, и я посмотрела на Лерку. Она тоже все поняла и просто улыбнулась.

— Да, Андрюха, — говорил Борис, — художник и каратист — это уже полярные виды деятельности. Но к этому всему еще и добавить танцора-бальника — нонсенс. Как тебе это удается?

Андрей покраснел, а Анна тут же вступилась за парня.

— Борис, ты чего это разошелся, а? Ты же только что с концерта — не видел, как удалось? Между прочим, очень красиво, просто… фейерверк!

— Да-а… Чего не сделаешь ради прекрасной молодой леди, — продолжил Женька. Теперь покраснела уже Маша.

— А тебе слабо? — сказала Лера, посмотрев на Борьку. — Самому слабо так научиться танцевать?

— Лер, ну какой из меня танцор, — пробормотал Борис, — мне моя комплекция не позволяет исполнять виртуозные па…

Я улыбнулась. Ну как это Лерке так удается приструнить этого громадного мужика. На работе все сотрудники, хоть и уважают, но немного даже побаиваются своего работодателя, уж больно вид у него устрашающий. Борька высокий, не могу сказать, что толстый, но… массивный, что ли, и полностью лысый. Свою «прическу» он называет «экологический десант», но мне он напоминает бандита из какого-то сериала. И действительно, тот, кто не знаком с добрым и искренним Борисом, может подумать, что встретил авторитета.

— Так, все решено, — голосом, не терпящим возражений, проговорила Лерка, — записываемся на уроки танца. Сначала выучим вальс, а то неудобно с тобой в гости ходить — все танцуют, а мы сидим, как два идиота, и смотрим вокруг. Потом, если пойдет, можно и танго…

— Танго? — Борис аж вспотел. — Валерик, ну зачем танго… Я ж тебе не запрещаю танцевать на раутах.

Я опять улыбнулась. Ну да, не запрещаешь! Один твой выразительный взгляд, какой ты бросаешь на всех особей мужского пола, которые только подумают пригласить твою дражайшую половину на танец, отбивает всю охоту насладиться танцевальными моментами с прекрасной партнершей. А Лерка так и не может понять, почему ее никто не приглашает танцевать.

— А знаете что, — начала говорить Машуня, — я очень благодарна вам всем за то, что все это время поддерживали меня, что я осуществила еще одну мою мечту — в красивейшем платье выйти на сцену и станцевать вальс… Я вас очень люблю. Аля, я тебя люблю! — у меня на глазах выступили слезы. — Но… но я решила бросить бальные танцы.

В гостиной сразу стало тихо.

— Что? — переспросила я. — Ты о чем?

— Ну что вы все… — взволнованно проговорила Маша, — просто… просто я теперь хочу перейти на современные танцы, фитнес или спорт какой-либо, типа плаванья, и Андрюху больше не буду мучить. Ведь мы переходим в девятый класс, а это экзамены. Вы забыли? Да и платье мне уже маловато…

— Маш, ну в чем вопрос! — Борис посмотрел на Валерию. — Лера тебе обязательно что-то подберет, ты же знаешь.

— Знаю, — ответила Маша, — знаю. Вы все у меня — самые лучшие. Относитесь к моим словам так, что я просто хочу попробовать что-то новое. Еще нас ждет проект дедушки Саши. Забыли?

— Ой, точно забыли! — спохватилась я, взяла телефон и пошла с ним на кухню.

— Леночка, спасибо, что перезвонила. Как концерт? — Изида сразу же ответила на звонок.

— Все просто замечательно, жалко, что вас с дядей Сашей не было!

— Огромные поздравления Машеньке! Передай, что мы гордимся ею! Или завтра я ей сама позвоню.

— Или она вас наберет. Кстати, только что Маша вспомнила про церковь. Как там дела?

— Все нормально, очень многие люди здесь, в Осиново, нам помогают. Ладно, даю Александра Ивановича.

После общепринятых приветствий и разговоров о погоде дядя Саша начал свой рассказ.

— Понимаешь, Леночка, мы уже весь каркас церковный поставили — спасибо музею, где нашлись давние чертежи… Да и церковный приход нам очень помогает — уже подключился к работе и священник, который будет служить в нашей церкви. Хотелось бы еще знать, как все было в середине, — у нас есть пару набросок, но… Недавно мы нашли одну интересную вещь. В 1921 году при церкви служил пономарем некий Захарий Петровский. Благочестивый был человек, его и избрали из числа мирян помогать священнодействию в алтаре. Так этот Захарий сколько людей спас после революции! Двадцатые годы известны сильными гонениями на церковь, которые приняли массовый и ужесточенный характер уже после 1917 года, к власти пришли безбожники. В некоторые периоды власти преследовали цель арестовать как можно больше священнослужителей и мирян, аресты тогда исчислялись десятками и сотнями тысяч и для многих окончились мученической кончиной. Но люди не переставали верить, церковь в то время была оплотом защиты и веры. Отец Никон, который служил тогда в нашем приходе, многих людей, за которыми пришли большевики, укрывал в церкви. И вот что странно, как новая власть не обыскивала весь храм, найти беглецов так и не могли, те как сквозь землю проваливались. В общем, в один из дней нагрянула братия большевиков в храм — валили все, что попадало под руку. Все, что представляло ценность, вывезли на грузовике неизвестно куда. Как Никон и Захарий ни пытались препятствовать произволу — ничего у них не вышло. Когда со стены пошли сдирать старинную икону — святую, вымоленную слезами, как говорили осиновцы, чудотворную — Никон закрыл ее собой. Там его и расстреляли… Церковь подожгли — слава Богу, люди не дали сгореть храму. Как только большевики ушли, потушили огонь и похоронили отца Никона на кладбище, возле церкви. Мы совсем недавно привели его могилку в порядок, хотя люди все это время за ней смотрели. Память — сильная штука, а о хорошем человеке память всегда будет жива. А местные люди все время молились и крестились, проходя мимо храма.

Но я не об этом. Захарий этот в тот же день и исчез — в доме, где он проживал с семьей, ни его самого, ни жену его с двумя мальчишками больше не видели. Вместе с ним пропали и все приходские документы, а там, говорят, было очень много всего интересного — про храм, историю, почему его построили именно на этом месте, но и не только… Оказывается, там могут быть ведомости о том, где хранятся храмовые артефакты. Захарий, по словам людей, обладал способностью предвидеть некоторые события. Ну, или у него была очень развита интуиция. Так вот. За два дня до нашествия орды большевиков самые ценные вещи они с Никоном успели спрятать, только икону оставили. Большевики этот «клад» потом десятилетия искали, перерыли все в руинах церкви, даже кладбище не побоялись перекопать. Говорят, в могилы залазили, ироды. Но никаких следов не нашли. Про эту историю все забыли, пока… — дядя Саша замолчал.

— Как вы об этом узнали? — я, не перебивая, слушала рассказ дяди Саши, пока он говорил. Мне очень хотелось услышать продолжение.

— Про основной мой источник я расскажу тебе при встрече — это уж очень… неправдоподобно, но… Но мы вышли на одну газетную статью, по-моему, 1987 года, где рассказывается про прекрасного мастера резьбы по дереву, который, несмотря на преклонный возраст, продолжает учить молодое поколение этому забытому уже мастерству. Все бы ничего, да вот зовут этого мастера золотые руки Сергей Захарович Петровский! Понимаешь? А статью написал его сын, журналист Захар Сергеевич. Ну как тебе?

— Но… это еще может ничего не значить, — проговорила я, — если семья Захария пропала в 1921 году, то его сыновьям…

— Одному было три года, второму — 7 лет. И тот и другой могут быть этим мастером.

— Не факт.

— Да, не факт. Но проверить надо. Полное совпадение — отчество, фамилия.

— Ладно, даже если это и они. Дядя Саша, ты думаешь, что они согласятся отдать все эти… богатства? Какой бы человек ни был Захарий, слишком много времени прошло. Дети и внуки могут быть совсем другими.

— Согласен. Меня не так артефакты интересуют, хотя и они тоже. Но дороже всего история храма. Все-таки проверить надо. Тем более что мы сейчас немного не при деле…

— Это как?

— Да неприятность у нас тут. Понимаешь, один из наших работников пропал. Третий день ищут, найти не могут.

— Господи, опять эти пропажи!! Началось…

— Он выпить любил, очень. Никто не видел, пришел он в тот день на работу или не пришел. Жена его на вторые сутки хватилась — была уверена, что на стройке у нас ночует, в строительном домике. А рабочие, с кем он работал, думали, что в запой ушел, часто это было. Вот такие дела. Тарасович, наш участковый (ну, знаешь его), бурную деятельность тут развел: все по церкви бегает и орет, чтобы мы туда ни ногой, пока он не найдет зацепки.

— И что, нашел?

— Нашел ручку, с которой Виктор, так зовут пропавшего, постоянно ходил. С ручкой и блокнотом, все записывал, что за чем. Так эту ручку нашли в церкви.

— Но ведь он мог ее и раньше потерять?

— Мог… но это пока все, что у Тарасовича есть. Так что, Елена, справишься сама или ехать нам?

— Попробуем найти наших Захаровичей, — ответила я, — и сразу собираемся к вам. Маша рвется в Осиново, я, кстати, тоже.

Глава 2

Утро было просто великолепное. Первый день лета порадовал нас прекрасной солнечной погодой. На утренней пробежке мы с Машуней договорились съездить по адресу, который дал вчера дядя Саша, чтобы не откладывать в долгий ящик. У моей девочки было прекрасное настроение, ведь начались каникулы плюс все мы начали активно готовиться к поездке в Осиново — в лучшее место во всем мире для летнего отпуска. Ее приподнятое настроение передалось и нам с Жекой — целое утро мы постоянно смеялись, при этом останавливаясь на каждом шагу. Пробежки у нас практически не получилось.

— Как жалко, что я не могу с вами поехать, — сказал Женька, когда мы плюхнулись на скамейку в тенечек. Было всего половина восьмого утра, но солнце уже начало активно припекать, и на наших лицах проступил ярко-красный румянец. — Я вам не доверяю.

— Это почему? — спросила Маша.

— Как почему? Как только начинаются какие-то тайны, вы сразу попадаете в переплет… особенно наша Елена. Ее каким-то шестым чувством тянет на всякие подвиги.

— А вот и нет, — начала защищаться я, — просто тогда так сложились обстоятельства. Никому не хочется по своей воле попадать в неприятности. А если ты беспокоишься о сегодняшнем дне, то, по твоему, съездить по адресу и поговорить с человеком — это опасно?

— Ну, не знаю. Телефон хоть не забудьте. Валерия с вами едет?

— Нет. Мы сразу после пробежки будем собираться, она в это время еще спит.

— Да, чем скорее мы поедем, тем лучше, — продолжила Маша.

— Это почему? — мы с Женькой сказали эту фразу вместе, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Ну… это…

— Маша, что случилось? — заволновалась я. — Что не так?

— Да все нормально. Аль, понимаешь… Андрюха послезавтра уезжает в какой-то спортивный лагерь, и мы договорились с ним пойти сегодня на выставку современного искусства в картинную галерею на 16:00. Ты меня отпустишь?

Я только хотела сказать, что нет, как Женька ответил:

— Ну конечно отпустит, в чем вопрос! Парень столько настрадался ради тебя — танцы и все такое. Только я не перестаю вам удивляться, я в вашем возрасте на дискотеки ходил, ну, в киношку там. А вы — выставка. Не скучно?

— Женечка, ну ты что! — взволнованно сказала Маша. — Там выставляют работы наших художников-эмигрантов. А они, между прочим, многого добились за границей. Там будет очень интересно! Андрей еле-еле достал пригласительные.

— Поняла? — Жека весело посмотрел на меня. — Пригласительные! Это значит, что Елена прекрасная туда не попадает. Ну, если не заделается какой-нибудь суперсовременной скульптурой в галерее, например, с веником на макушке…

Маша хихикнула, а я зло глянула на него.

— Тебе смешно? А я вот уже начинаю волноваться — я еще ни разу никуда не пускала девочку одну!

— Девочка-то выросла! — Женька встал и поднял Машуню за руки с лавки. — Вот, полюбуйся! Скоро замуж!

С этими словами Жека покрутил Машуню за руку, потом обнял ее за плечи и уставился на меня.

— А еще мне всегда казалось, что это Маша контролирует тебя больше, и мне всегда было спокойнее, когда она с тобой.

Я встала, оторвала его руки с Машиных плеч и сказала:

— Я просто всегда очень волнуюсь за тебя! И что бы ни говорил этот улыбающийся молодой человек, ты для меня всегда будешь ребенком! — с этими словами я чмокнула Машуню в щеку, Жека тут же демонстративно поцеловал ее в другую, и мы, взявшись за руки, побежали домой.

— Маша, ну ты долго еще?

Теперь уже я стояла в прихожей и не могла понять, куда запропастилась девочка.

— Да по телефону она говорит, — Дарья тихонько прикрыла двери в большую комнату, откуда слышался веселый голос Маши, — Андрей позвонил, вот и общаются. Леночка, вы надолго?

— Да нет, тетя Даша, съездим по адресу, что дядя Саша дал, ну, я вчера рассказывала. Мы хотим побыстрее все выяснить, потом я собираюсь на рынок, купальники надо купить новые, наши с Машуней уже устарели. Потом… Потом Машуня пойдет в галерею, а я, наверное, тоже туда пойду, но только так, чтобы она не знала.

— Почему — не знала?

— Ну, она же с Андреем туда пойдет.

— Ах вот оно что! Тогда, извини, девочка, но не иди ты туда. Андрей очень галантный молодой человек, поверь, ничего с ними не случится. А вот если они тебя увидят — какой-то элемент доверия пропадет.

— Тетя Даша, ну как же… ведь она еще не взрослая… да и я…

— Леночка, перестань, — Дарья улыбнулась и обняла меня, — ты себя вспомни. Вот было бы тебе приятно, если бы мама ходила с тобой на свидания?

— Боже, какие свидания в восьмом классе?

— Уже почти в девятом. Ну, не свидание, хотя ничего страшного в этом не вижу. Лена, ребята идут на выставку, которая начнется в четыре часа! Не в восемь, не в десять вечера, а в четыре!

— Ну ладно… Я все равно буду переживать.

— А ты как хотела? Это всегда так, во всех семьях. Это и называется — любовь…

Я кивнула.

— Ладно, теть Даша, скажите Маше, я ее на улице подожду, погода просто супер!

Дарья кивнула головой и нежно мне улыбнулась, закрывая за мной двери. Уже спускаясь по лестнице, я услышала:

— И хватит меня тетей называть. Какая я тетя… Дарья я и все…

Посидев минут пять на лавке возле подъезда — той самой, на которой собирается весь домсовет в составе всех местных бабулек, в том числе и наших Дарьи с Анной (сейчас там никого нет — рано еще), я перегрелась под июньским солнышком, потому встала и пошла искать тенек.

Недалеко от нашего подъезда, возле самой детской площадки, рос огромный тополь. Сколько себя помню, он постоянно был там — большущее дерево с пышной зеленой листвой. Крона дерева, да и вся листва была настолько плотной, что под деревом можно было спокойно спрятаться от дождя, что и делали периодически мамы с малышами, которые не успевали добежать домой, когда начинался ливень. Посмотрев туда, я увидела, что наш знаменитый тополь не пропускает и лучи солнца тоже, и пошла в его сторону. По дороге я думала, чем мне сегодня заняться таким, чтобы не думать о Машуне и ее посещении галереи. Я понимала, что девочка должна становиться самостоятельной, но дело в том, что Маша сама никогда не хотела оставлять меня, а тут… Так, Ленка, успокойся, все будет хорошо.

Когда я уже стояла под деревом, а меня так классно обвевал ветерок, подбежала Маша.

— Алечка, ты не обижаешься на меня?

— За что, солнце?

— Ну, понимаешь, я попросила Андрюху, чтобы он достал еще одно приглашение — для тебя, но он не смог. Он говорит, чтобы я шла с тобой.

Мне стало стыдно.

— Нет уж. Пойдете вдвоем. При чем тут я? У меня дела, между прочим.

— Да? Тогда все в порядке?

— Ну конечно! Передавай привет мальчику, он нам понравился.

— Извините… — откуда-то сверху послышался голос.

— Ой, господи, — вздрогнули мы с Машуней.

— Маша, ты это слышишь? — прошептала я, подняв голову наверх, вглядываясь в плотный занавес из листьев.

— Господи! — еще раз проговорила Маша, показывая на неизвестно откуда показавшееся лицо.

— Я не господи, — тихо проговорило лицо, — я Эдик.

— Боже мой, мужчина, не надо так пугать людей, — сердито проговорила я, — не маленький же. Зачем на дерево залезли?

— Извините, — снова тихо проговорил Эдик. — Я просто хотел вас попросить.

Откуда ни возьмись налетел легкий ветерок, нижние ветки дерева немного повело в сторону и мы увидели прекрасную картину. Эдуардом оказался дородный мужчина неизвестного возраста. Почему неизвестного? Да ему можно было дать как 25, так и 40 лет. А причиной была его полнота — это был экземпляр мужской особи килограммов так под сто, а то и больше. Но самое интересное было даже не это. Интересным было положение, в котором он находился. Эдик лежал на толстом суку дерева. Именно лежал — животом вниз, спустив руки и ноги, которые качались под стать веткам. Устойчивость такому странному положению тела придавал именно живот, который обтекал ветку с двух сторон. Как же эта ветвь удерживает такие килограммы?

— Понимаете, — сбивчиво начал говорить Эдуард, стараясь осторожно развести нижние ветки дерева, чтобы видеть нас, — это все Филимон.

— Так вас там двое? — спросила Маша.

— Понимаете, — снова начал говорить наш новый знакомый, — он убежал… Он первый раз сегодня попал на улицу.

— Какой ужас! — ответила Маша. — Как это первый раз?

— Ну так… Он выбежал — я не успел его догнать. А еще этот мужик…

— Какой мужик? — я была совершенно сбита с толку.

— Ну тот, что из подъезда вышел.

— Да, из подъездов иногда выходят мужики, — весело проговорила Маша.

— Да, так вот. Он и напугал Филимона — тот со страху и залез на дерево!

— Очень интересно, — я начала переживать, может, скорую вызвать? Мало чего…

— Девочки… помогите нам… мне! — сказал наш знакомый. — Чувствую, что не выдержит меня это дерево — свалюсь!

— Так что ж вам ваш Филимон не поможет? А? — Маша начала вглядываться вверх, пытаясь увидеть странного сидящего на дереве впервые вышедшего на улицу Филимона.

— Он не может, — проговорил Эдик.

— Это почему же? Боится?

— Он, как это сказать… кот.

— Кот? Филимон — это кот? — до меня начал доходить смысл происходящего. У Эдика удрапал кот! А я-то подумала…

— Девочки, сделайте что-нибудь… я скоро упаду. И кота жалко.

Как бы в доказательство того, что кот действительно существует, сверху раздалось жалобное мяуканье.

— Бедненький. Аля, я полезла, — Маша быстро подпрыгнула и ухватилась руками за нижнюю ветку, собираясь вскарабкаться на нее.

— Стоять! — я схватила Машу за талию и стащила вниз. — Еще чего, я в детстве много раз лазила по деревьям, так что мне легче. А ты иди за помощью — там, в нашем подъезде на первом этаже, живет дядя Толик, у него лестница есть. Иди за Дарьей, пусть с тобой подойдет к нему, а я за котом полезла.

Маша махнула головой и… осталась стоять на месте, я же начала лезть на дерево.

Да, легко сказать. Помню, мы с мальчишками всегда играли в игру, кто первый залезет сюда. Я всегда выигрывала, цеплялась, как кошка. Лерка не могла понять, как мне это удавалось, ведь нижние ветки были высоко от земли и приходилось карабкаться по стволу дерева. Но у меня это получалось легко, не то что сейчас: руки дрожали от напряжения, ноги не хотели слушаться. В голове не раз промелькнула мысль: какая идиотка! На фига я вообще сюда полезла, что я буду делать с этим Эдиком да еще в новых белых джинсах? Но тут же приходила новая мысль: надо во что бы то ни стало показать Маше, что я все смогу! В случае чего буду спасать кота.

Кое-как влезла на нижнюю ветку, после чего подниматься вверх стало намного легче, я передвигалась по ветках на стволе дерева, как по лестнице. Вскоре я уже сидела на ветке недалеко от Эдика.

— Ну, и как будем слезать? — я вопросительно посмотрела на парня-мужчину.

— Может, вы мне руку подайте, э-э-э…

— Лена. Меня Лена зовут, — я постаралась приблизиться к нему и подать руку, как вдруг поняла, что зацепилась штанами за что-то. Выпрямившись, я попробовала подняться на руках — если это сучок, должен отпустить. Не тут то было, что-то держало меня, и я не могла ни повернуться, ни развернуться. Тогда я попробовала закинуть ногу с другой стороны ветки и… услышала треск своих собственных джинсов. Аут.

— Лен, ну что там? — Маша отошла немного в сторону и теперь видела нас во всей красе.

— Маш, ты будешь смеяться, но я застряла, — растерянно сказала я, — меня что-то держит, не знаю, что.

— Может, это Филимон? — Маша начала подходить к дереву и тут:

— Машенька, что ты тут делаешь? — сквозь ветки я увидела Дарью.

— На дерево лезу, — как ни в чем не бывало, ответила Маша.

— Зачем? — остолбенело спросила Дарья и подняла голову. Просто не описать ее удивления, когда она увидела там меня.

— Леночка, а ты чего туда влезла? И что это за мужик свисает возле тебя?

— Здрасьте, — вежливо поздоровался мой сосед по ветке, — я не какой-то мужик. Я Эдик.

— Молодой человек, то, что вы Эдик, совершенно не мешает вам быть мужчиной, — поучительно сказала Дарья. — Леночка, так зачем вы там собрались? Поговорить можно и на лавочке, сейчас там никого нет!

— Баба Даша, они Филимона спасают, — Маша после нескольких попыток допрыгнуть до нижней ветки все-таки осталась внизу.

— Филимона? Молодые люди, ветка вас троих не выдержит, это точно. Спускайтесь!

— Не можем, — вздохнула я, — меня что-то держит, а Эдик просто не может — завис.

— Господи, да что же вы так… А где ваш Филимон?

— Да вон, на ветке над нами, мяукает.

— Я б сама замяукала от страха, — проговорила Дарья. — Маша, будь тут, а я пошла за помощью. Может, Толика позову и попрошу, чтоб лестницу взял. Вот беда…

Дарья исчезла из просвета, а мой сосед тяжело вздохнул.

— Понимаете… — опять начал он с этого слова, — Зоя Михайловна уехала в Америку устраивать меня на работу, а кота мне оставила. А я совсем не знаю, как с ним себя вести.

— Зоя Михайловна?

— Ну да. Это моя мама. Понимаете (ну вот, снова!) я ведь, по сути, ученый… В своем институте выиграл гранд на работу в лаборатории в Штатах, вот Зоя Михайловна и поехала туда обустраиваться. А на кота еще документы не сделали, вот мы тут и ждем маму…

— Да уж… ждете… на дереве… И я с вами, — раздраженно сказала я.

— И это очень здорово! — Эдика невозможно было обидеть, это сплошной стокилограммовый позитив. Я улыбнулась — Эдик мне начинал нравиться.

— Понимаете, я, как и Филимон, не очень часто выхожу на улицу.

— Чего ж так? Мама не пускает?

— Да что вы! Зоя Михайловна, наоборот, меня выгоняет, а я не очень люблю прогулки. Для меня моя жизнь проходит в лаборатории. Я микробиолог, изучаю разные микроорганизмы. Как же это интересно!

— Ну, не знаю, — ответила я, — вирусы там всякие, бактерии, бр-р.

— Вы что, Леночка! Это же нонсенс — как можно не любить окружающую тебя природу!

— Природу я как раз и люблю, вон сижу даже на ней.

— Нет, вы не понимаете (ну вот, опять!). Крона дерева, на котором мы сидим, напоминает зеркальное отражение корневой системы. Корни играют важнейшую роль в жизни растения, через них растению поступают из почвы необходимые вещества. Опавшая листва разлагается бактериями и снова используется для питания растений. Так осуществляется круговорот веществ в природе. Бактерии и микробы — это не зло, как вы думаете. Без микроорганизмов невозможно питание растений, они защищают их от болезней и способствуют сохранению их здоровья.

— Ну да, я слышала про полезные бактерии, которые восстанавливают микрофлору кишечника. Но мне как-то не хочется знать, как они выглядят.

— Совершенно ничего страшного! Похожи на маленькие палочки — а сколько пользы!

— Да, но вредные тоже есть.

— Есть и очень опасные вирусы. Биологи говорят, что вирусы правят миром. Многих из них удалось изучить и победить, некоторыми научились управлять. В воздухе находятся миллионы вирусных частиц.

Я тут же представила, что вокруг меня летают какие-то частицы, которые намереваются влезть мне в нос, рот… и громко чихнула. Ветка под нами начала покачиваться, Эдик наклонился в сторону и начал съезжать вниз, еле успев схватиться за дерево. Теперь он просто висел, держась за ветку руками.

— Ну вот, — совершенно без сожаления сказал он, — я так долго не выдержу. Мои руки не рассчитаны на противодействие такой массе тела. Я скоро упаду…

— Так, спокойно, — я начала нервничать. Еще бы! Если Эдик упадет — переломов ему не избежать! — Держитесь, Эдик. Помощь скоро прибудет!

Я посмотрела вниз.

— Маш, что там — Дарью не видно?

— Идут! — крикнула Маша. — С дядей Толиком и лестницей.

Не прошло и минуты, как лестницу уже приставляли к дереву.

— Как вы там? — Дарья взволнованно смотрела вверх. — Висите?

— Я уже почти падаю! — ответил Эдик.

— Женя уже близко! — я не поверила своим ушам.

— Женя? Ты позвонила Женьке?

— Ну да. Он сам сказал — если что, если экстренная ситуация — звоните.

Я застонала. Только не это! Представляю эту картину… Может, не приедет?

Но как доказательство обратного я увидела подъезжающий Борькин джип, из которого вылетел Жека и прямиком направился к нам. Все, мне конец!

— Так, девочки, и что вы опять натворили?

— Мы — ничего. Мы хотели сделать доброе дело, — быстро ответила Маша.

— Сделали?

— Ну, да… почти.

— Ясно. Где наше солнце?

— Висит.

— Что?

— Да на дереве.

Женька поднял голову вверх, я зажмурила глаза. Через несколько секунд я уже чувствовала его дыхание у себя возле уха.

— Хорошо сидим? — как всегда, с улыбочкой спросил Жека. — Давно по деревьям не лазила?

— Давно, — огрызнулась я. — Не будь таким умным, лучше помоги. Я не могу повернуться — меня что-то держит.

— Вот и хорошо, — так же улыбаясь, сказал Жека, — хоть что-то тебя держит.

— Извините, — мы обернулись на голос, — не хочу вам мешать, но я, по-моему, падаю.

— Женька, помоги ему, он же свалится! — я дернулась — треск моих штанов тут же дал понять, что дырка увеличивается.

Женька как-то ухитрился перелезть через меня и только начал подбираться к висящему Эдику, как ветка треснула и Эдик со скоростью падающего слона полетел вниз, зацепился за нижнюю ветку и повис уже на ней. Наша же оставшаяся «в живых» ветка, почувствовав невероятное облегчение, взвилась вверх, и мы с Жекой очутились приплюснутыми к стволу дерева. Ветка же продолжила свое движение вверх, со всей силы хлестнула мирно лежавшего Филимона, который, в свою очередь, тоже полетел вниз и очутился прямо на голове у своего хозяина.

— Мама! — закричал тот.

— Мяу… — завопил кот, потихоньку съезжая по хозяйской футболке. И когда кот приблизился к шортам, съезжать он начал уже вместе с шортами, которые, как оказалось, были немного великоваты Эдику. На обозрение всем присутствующим и снизу, и нам с Жекой открылись очаровательные семейные трусы с мишками, которые держат сердечки.

Маша подбежала к несчастному ученому и схватила кота, так как нижняя ветка наклонилась и Филимон вместе с хозяином очутились близко к земле. Дарья и Толик же пытались уговорить Эдика разжать руки. Тот долго не мог поверить, что земля — рядом.

Я так засмотрелась на происходящее внизу, что не сразу поняла, что уже не сижу, а стою на ветке вместе с Женькой, который как раз рассматривает мой, простите, зад.

— Да… — снова улыбнулся Жека, — хорошие джинсы… были.

Я покраснела.

— Нечего таращится на мой… В общем, отвернись.

— Не переживай ты так, белье, кстати, в порядке — его совсем нет.

Я опять покраснела.

— Ты про стринги вообще слышал?

— Да… Но всегда думал, что это название нижнего белья.

Я не стала объяснять ему что к чему и начала спускаться вниз. Ясно, что Жека это сделал первым и просто снял меня с прогнувшейся нижней ветки.

Внизу уже начали собираться проснувшиеся люди. Эдик поочередно всех то благодарил за спасение, то извинялся за неглиже, которое по вине кота мы могли обозревать. На его белой футболке кое-где начали появляться красные пятнышки — от когтей Филимона. Дарья побежала за зеленкой, чтобы обработать раны. Маша гладила невозмутимого кота, который щурился и мурчал.

— Мне нужно как-то пройти к подъезду, — сказала я, обращаясь к Женьке, — прикрой меня. Пойду переоденусь.

— Не, не буду. Вид просто потрясающий!

Я провела рукой по брюкам сзади, нащупав разорванную ткань прямо на попе.

— Ну и не надо, подумаешь! — буркнула я и уже собралась идти переодеваться, как

Отзывы о Завтра будет лето

[Tetyana Oleks · Рейтинг: 5 из 5 звезд]

I liked it: fascinatingly, unusual, interesting characters, adventure-mystical plot. In general, I liked it