Виктор Васнецов: Свеча жизни

Автор Екатерина Скоро­богачева

Виктор Васнецов — историко-религиозный живописец, иконописец, график, архитектор, театральный художник, коллекционер. Творческая многогранность, обращение к национальным корням прославили его во всем мире как многоликого «певца» Древней Руси. Круг его общения составляли император Николай II и великий князь Сергей Александрович, Павел Третьяков и Савва Мамонтов, Павел Чистяков и Илья Репин, Федор Шаляпин и Михаил Нестеров. Яркость таланта сочеталась в нем с исключительной скромностью. Живя в Петербурге и Москве, он оставался все тем же вятичем, сыном сельского священника, всегда предпочитавшим официальным церемониям и многоречивым собраниям семейный круг и тишину мастерской. О Викторе Васнецове писали многие, но никто не сказал о его искусстве лучше, чем он сам: «Я, как Православный и искренно верующий Русский, не мог хоть копеечную свечку не поставить Господу Богу. Может быть, свечка эта и из грубого воску, но поставлена она от души»

• Язык: Русский
• Издатель: Molodaya Gvardiya Publishing House
• Дата выпуска: 19 мая 2023 г.
• ISBN: 9785235047839

Предварительный просмотр книги

Глава первая

СЕВЕРНАЯ ЗАРЯ ЖИЗНИ

Что такое добро и зло? Смерть и возрождение духа².

В. М. Васнецов

Васнецов — былинный богатырь русской живописи… В наше время его творчество еще драгоценней и необходимей…³.

И. С. Глазунов

В золотистом мерцании свечи иконописные лики в красном углу казались особенно таинственными, почти живыми: Спаситель, Божия Матерь, Иоанн Предтеча, святитель Николай, Собор всех святых. На бревенчатые стены в доме Васнецовых, в северном селе Рябове близ древнего города Вятки, ложились причудливые узоры полутонов, отблески света играли на окнах, за которыми открывался вид на просторы вятских земель, подернутые пеленой сиреневых быстро сгущавшихся сумерек.

Виктору Васнецову исполнилось 10 лет. Он отошел от окна и вновь присел к столу за книгу — готовился к поступлению в Вятское духовное училище. В полумраке весеннего вечера читать становилось трудно, пришлось зажечь лучину, закрепленную в светце-поставце. Как сельский житель Виктор представлялся довольно необычным мальчиком: хрупкого сложения, с обостренной восприимчивостью окружающего мира, с ранимо-любящей душой. Обладая несомненным талантом к рисованию и живописи, он выбрал для себя путь духовного служения, следуя и советам отца, и семейной традиции: все Васнецовы по мужской линии принадлежали к церковным кругам. Не по годам рассудительный Виктор отличался прямотой нрава и исключительной силой духа — теми качествами, которые особенно ценились в их семье и не раз помогали ему в жизненных перипетиях.

Для семьи Васнецовых, из представителей которой наиболее известен ныне именно Виктор Михайлович, Русский Север, а также северное пограничье, древние заповедные земли, сыграли исключительную роль. По одной из версий, Вятский край — их родина. Род Васнецовых известен с древних времен. Возможно, их предками являлись новгородцы, переселившиеся на северо-восток, где проживали чудь, вотяки, черемисы. Здесь выходцев из Великого Новгорода называли ушкуйники (от слова «ушкуй» — большая ладья). В середине XV века они заложили на Севере три города: Котельнич, Орлов и Хлынов (Вятку). Возможно, что именно из Хлынова происходили предки Васнецовых, будучи уже коренными вятичами.

Виктор Васнецов связывал этимологию своей фамилии с именем Василий. Уже став известным художником, он рассказывал: «Происхождение моей фамилии совершенно русское — как и я сам. Жил-был в старые годы в нашей стороне Василий — по обычному сокращению Вася. Дети его и вообще домочадцы и родичи прозывались — по обычаю же — Васины. Главный в роде стал называться Васин. А его домочадцы и родичи звались Васинцы (Васинец — значит из дома или рода Васина…). Следующие поколения уже стали прозываться Васинецовы — фонетически правильно произнести, выбросив и, — Васнецовы»⁴.

Также возможно, что этимология «Васнецов» основана на измененном произношении имени Василий: Васка — Васкец — Васкецов, и сначала звучала как Васкецов. Первое упоминание их фамилии в официальных документах относится к 1628 году. В XVII веке в селе Ошеть Хлыновского уезда Вятской провинции Казанской губернии в Спасской церкви служил дьякон Дмитрий Васнецов, после которого все мужчины этого рода становились священниками, как и отец Виктора Михайловича — Михаил Васильевич (1823—1870).

Известен также псаломщик вятского Успенского Трифонова монастыря Дмитрий Кондратьев сын Васнецов, который в 1678 году упомянут в числе других священнослужителей. Однако, согласно другой версии, корни их рода происходят из Перми Великой, где в переписной книге под 1678 годом среди жителей погоста Ныроб[1] Чердынского уезда упоминаются церковники Васкецовы. При этом в качестве родового гнезда вновь называется Вятская земля — село Ошеть Нолинского уезда[2]. Если этимология и биографические данные первых представителей их семьи не бесспорны, то, несомненно, что фамилия Васнецовы была широко распространена среди вятичей, в том числе среди вятских мастеров. Друг Виктора Васнецова журналист Владимир Людвигович Дедлов писал о сибирских вятичах-переселенцах: «…в одном из поселений встретились нам вятичи, любители и мастера строиться. Посреди села собрался многолюдный сход… В каждом вятском селе, должно быть, Чарушниковых, Васнецовых и Хохряковых много. Чарушниковы, Васнецовы и Хохряковы в живописи такие же искусники, как и в плотницком деле. Они просили позволения по-своему расписать иконостас, выкрашенный под дуб: Мы сами сделаем. Весь мы его позеленим, как вот молодая трава бывает, а столбики розаном пустим»⁵. Пройдут годы, и Виктор Васнецов с таким же воодушевлением будет расписывать цветочными мотивами клиросы храма Спаса Нерукотворного в Абрамцеве, ставшим одним из лучших образцов неорусского стиля и соборности творческой работы.

Отец будущего художника Михаил Васильевич Васнецов, следуя семейной традиции, в 1844 году после окончания семинарии служил священником в Троицкой церкви села Лопьял Уржумского уезда Вятской губернии, а также стал наставником сельского училища. Был Михаил Васильевич и пейзажистом: писал небольшого размера этюды родной Вятской земли. Образ Михаила Васильевича не сохранили ни фотографии, ни натурные портреты. Известна только зарисовка, выполненная по памяти Виктором Михайловичем уже после кончины отца — почти профильное изображение священнослужителя средних лет с несколько склоненной головой, вдумчивым спокойным взглядом, удлиненными, слегка волнистыми волосами[3]. Таким он и запомнился сыну — быть может, только что прервавшим чтение или работу над пейзажным этюдом. Будучи глубоко верующим православным человеком, Михаил Васильевич воспринимал творчество как служение Господу, произведения искусства — как явление Божьего мира людям, приобщение к нему, к его духовным смыслам, как подобие Сотворения мира. Годы спустя его выросшие сыновья во многом будут разделять его взгляды, будь то изобразительное искусство, которому «служили» Виктор и Аполлинарий[4], декоративно-прикладное творчество, чем занимался Аркадий, искусство слова, с которым была связана жизнь Александра и Николая или искусство возделывать землю и получать в непростых условиях высокие урожаи, чему посвятил свою деятельность Петр.

В 1845 году у него с женой Аполлинарией Ивановной Кибардиной родился сын Николай, а 15 (по старому стилю 3) мая 1848 года второй ребенок — Виктор. В метрической книге Троицкой церкви села Лопьял имеется соответствующая запись:

«По указу его Императорского Величества Вятская Духовная Консистория сим свидетельствует, что в метрической книге Уржумского уезда села Лопьяльского за тысяча восемьсот сорок восьмой (1848) год под № 46 значится родившимся и крещеным 6-го мая села Лопьяльского Троицкой церкви у священника Михаила Васильевича Васнецова и законной его жены Аполлинарии Ивановой, обоих православного исповедания, сын Виктор. Воспринимали: города Уржума купец Тимофей Андреевич Котенов и Нелинской округи села Талоключинского вдова священническая жена Ольга Александровна Васнецова; Таинство крещения совершал священник Андрей Григорьев Верещагин с диаконом Григорием Поповым и Причетниками Алексеем Чермных и Михаилом Скарданицким»⁶.

Довольно необычное по звучанию для русского языка название селения — Лопьял — имеет марийское происхождение, означает «плоская равнина». Марийцы говорят на финно-угорском языке, сложном по написанию, очень самобытном фонетически. Когда Виктору было около двух лет, семья Васнецовых переехала в село Рябово, известное с 1754 года. Но и в середине XIX века село оставалось совсем небольшим: согласно спискам населенных мест 1859—1873 годов, здесь числилось всего шесть дворов. Центр Рябово по древнерусской традиции почитался православный храм, деревянный, возведенный в 1757 году и освященный в честь Рождества святого Иоанна Предтечи. Селение было окружено дремучими еловыми лесами, простиравшимися на многие версты. Рядом протекала речка Батариха, к живописной долине которой многократно будут обращаться в своих произведениях художники Виктор и Аполлинарий Васнецовы.

Всего в семье священника Михаила Васнецова было шестеро детей, все мальчики: Николай, Виктор, Аркадий, Петр, Аполлинарий и Александр. В исполнении Виктора Васнецова сохранились портреты брата Аполлинария (1878. Х., м. ГТГ; 1879. Х., м. ДМВ; 1871. Б., гр. кар. ДМВ)[5], братьев Аркадия (1919. Х., м. ДМВ) и Николая (1871. Б., гр. кар. ДМВ)⁷ и некоторые другие.

Старший из братьев Васнецовых, Николай Михайлович (1845—1893) известен как учитель и как автор книги «Материалы для объяснительного Областного Словаря вятского говора», которая была издана в 1908 году Губернским статистическим комитетом.

Деятельность Петра Михайловича (1852—1899) была связана и со сферой образования, он также учительствовал, и с возделыванием родных вятских земель: всю жизнь Петр Васнецов провел на Севере, работая агрономом.

Помимо Виктора и Аполлинария, отношение к искусству имел и Аркадий Михайлович (1858—1924) — художник по мебели, писатель, многие годы работавший служащим городской управы. В Вятке у него была собственная мебельная мастерская, по рисункам Виктора и Аполлинария он создавал мебель в духе старины. Дочь Аркадия, Людмила[6], училась игре на фортепьяно в Московской консерватории, любила гостить в доме Виктора Михайловича в Москве и, как гласит семейное предание, именно ее внешность вдохновляла художника при создании образов сказочных царевен.

Александр Михайлович (1861—1927), младший из шестерых братьев получил признание как фольклорист. Окончив в 1876 году Вятскую земскую учительскую семинарию в ее первом выпуске, он получил звание народного учителя. Вместе с ним учился брат Петр; а в 1878-м здесь же завершил учебу Аркадий. Образ юного Александра известен благодаря живописному этюду кисти Виктора Васнецова, исполненному им по памяти в 1882 году[7]. Он изобразил брата в крестьянской красной подпоясанной кушаком рубахе, стоящим среди летнего луга, словно вспоминая о детстве и юности, о красоте столь любимых родных просторов и близости братьев к народным традициям. Александр Михайлович Васнецов служил народным учителем в селе Шурма Уржумского уезда Вятской губернии, женившись, переехал в село Лаж[8]. Александр Васнецов собрал и издал свыше 350 русских народных песен и причитаний Вятской губернии, составив из них классический сборник «Песни Северо-Восточной России» (1894), ныне ставший библиографическим раритетом. Именно им во многом были заложены современные основы изучения фольклористики.

Пройдут годы, и уже в конце XIX века современникам станет ясно, что из Васнецовых наибольшей славы, и, несомненно, заслуженной, достиг Виктор Михайлович. О себе художник писал скромно уже на закате жизни в «Автобиографии»: «Художник Виктор Мих. Васнецов родился в 1848 г. 3 мая в селе Лопьял Вятской губ. Сын священника. Образование получил в Вятской духовной семинарии»⁸.

Аполлинарий Васнецов, следуя за старшим, Виктором, рано увлекся рисунком и живописью, и Виктор всячески помогал ему в этом. Учась в Вятском духовном училище, Аполлинарий в 1870–1871 годах брал уроки у художника Михала Эльвиро Андриолли. Работая в Вятке над росписью Троицкого собора, помогая в этом живописцу Андриолли, сосланному на Русский Север за участие в Польском восстании 1863 года, Виктор просил его об уроках для младшего брата. «Васнецов посещал Андриолли каждое воскресенье и приносил ему на отзыв рисунки, выполненные дома, а также рисовал у него с натуры вид из окна или копировал горные и лесные ландшафты швейцарского художника А. Калама»⁹. Так начинался путь в искусстве для двух братьев, которым суждено было стать известными живописцами России.

Художники Васнецовы жили на «переломном» этапе развития отечественной истории и культуры. Они застали императорскую Россию, революцию, Гражданскую войну, становление новой власти. Исторические процессы словно «вплетались» в искусство, насыщали его разнообразием стилистических направлений с переходами от реалистических традиций к новаторству стиля модерн, затем к экспериментам авангардистов. Их творческие биографии сопряжены и с расцветом истинно национального творчества в рамках неорусского стиля в период правления императоров Александра III и Николая II, и с активной интернационализацией культуры в раннее советское время, а затем вновь с возвращением к народным истокам.

Очевидно, насколько по-разному складывался жизненный путь каждого из братьев Васнецовых, но исток этого пути был одним — их семья и ее корни в древней северной Вятской земле. В округе Васнецовы славились талантами и трудолюбием, о чем упоминал Федор Иванович Шаляпин, вдохновенно рассказывая о Викторе Васнецове: «Этот замечательный оригинальный русский художник родился в Вятской губернии, родине моего отца. Поразительно, каких людей рождают на сухом песке растущие еловые леса Вятки! Выходят из Вятских лесов и появляются на удивление изнеженных столиц люди, как бы из самой этой древней скифской почвы выделанные. Массивные духом, крепкие телом богатыри. Такими именно были братья Васнецовы. Не мне, конечно, судить, кто из братьев, Виктор или Аполлинарий, первенствовал в живописи. Лично мне был ближе Виктор. Когда я глядел на его Божью Матерь с Младенцем, с прозрачными херувимами и серафимами, я чувствовал, как духовно прозрачен, при всей своей творческой массивности, сам автор. Его витязи и богатыри, воскрешающие самую атмосферу Древней Руси, вселяли в меня ощущение великой мощи и дикости — физической и духовной. От творчества Виктора Васнецова веяло Словом о полку Игореве. Незабываемы на могучих конях эти суровые, нахмуренные витязи, смотрящие из-под рукавиц вдаль — на перекрестках дорог… Вот эта сухая сила древней закваски жила в обоих Васнецовых»¹⁰.

Возвращаясь к истокам этой семьи, к взаимоотношениям братьев Васнецовых нельзя не вспомнить об их детстве и тех традициях, которые были для них столь важны. В селе Рябове для семьи священника Васнецова был построен просторный деревянный дом по городским образцам — с мезонином, в пять окон[9]. Виктор Васнецов с ранних лет был покорен красотой и раздольем вятских просторов и навсегда запомнил местные обычаи: протяжные песни, задорные частушки, яркие праздничные наряды и, конечно, сами праздники.

В день престольного праздника Святителя Николая Чудотворца икону Николая Хлыновского везли по реке на лодке, украшенной разноцветными лентами. Вотяки поклонялись иконе Николая Мирликийского, по преданию, подаренной им императрицей Екатериной II. На праздник принесения иконы Николая Хлыновского вотяки приходили и из отдаленных мест, верили, что хотя Чудотворец ушел из земной жизни, чудесно является каждый год из Великой Реки[10].

Вятские земли издавна славились и народными мастерами, плотниками, художниками декоративной росписи, мастерицами-вышивальщицами. В сознании ребенка не менее яркий след оставил «Праздник свистуньи», глиняной игрушки-свистульки. Вятская дымковская игрушка, названная так по селу Дымково Вятской губернии, пестрая, радостная по цветовым сочетаниям, славилась, да и в наши дни известна, по всей России.

Виктору Васнецову Север с первых лет запомнился разговором деревьев-великанов, жаром печи в избе, народными сказаниями и ярким праздничным весельем. Известно, как в то время выглядел дом Васнецовых: обширная деревянная постройка с резными наличниками. Об этом позволяет судить гравюра, представленная в экспозиции одно­го из залов Дома-музея В. М. Васнецова в Москве[11]. В род­ном доме создавал юный Виктор свои первые художественные произведения: сначала детские рисунки, затем почти профессиональные работы. Рисовать он начал очень рано, с пяти лет. Писал в воспоминаниях, что рисовал часто, очень любил это занятие, и нередко делал изображения не только на бумаге и картоне, но даже на бревенчатых стенах родного дома углем, взятым около печки.

Аполлинарий, которому Виктор помогал в детстве, покровительствовал в юности, поддерживал во взрослой жизни, также восхищался красотой северных просторов. Многие годы спустя Аполлинарий Михайлович вспоминал: «Из окон нашего дома был виден большой лес, залегавший в верховья Рябовки… Лес находился всего в версте, даже меньше, и мы часто ходили сюда за грибами, а я — рисовать ели и пихты. Сохранился этюд масляными красками работы брата»¹¹. Также как Виктор, словно вторя ему, Аполлинарий всю жизнь немало писал и рисовал с натуры на родных вятских землях.

Далеко не все северные работы Ап. М. Васнецова сегодня известны. Упоминания о них можно найти в неопубликованной переписке. Так, брат Александр Михайлович Васнецов писал ему: «Я, например, восхищался твоими картинами, которые ты рисовал французским карандашом, когда зимовал в селе Арханг.[12], и ты их забросил. Я до сих пор не могу забыть такого уголка, как Батариха, и ты ее, конечно, не воспроизведешь, так как она для тебя мелка»¹². Вероятно, художник выполнил серию набросков, которые не переросли в картину. Его произведения соединяли прошлую и современную жизнь, сказочные и привычные мотивы, передавая облик стародавнего края. И для Виктора, и для Аполлинария Север, Вятская земля, явились «ступенью» в постижении старины, облика Руси, не только гранью творчества, но и одной из основ миропонимания, философии жизни.

«Я жил среди мужиков и баб, — писал Виктор Васнецов Владимиру Стасову, — и любил их не народнически, а попросту, как своих друзей и приятелей, слушал их песни и сказки, заслушивался, сидя на печи при свете и треске лучины»¹³.

Достаток семьи Васнецовых был весьма скромным, к чему Виктор привык с детства. Берегли каждую копейку, зная, каким трудом она дается. Часто не хватало средств на покупку книг и журналов, и потому отцу Михаилу друзья присылали различные издания из Вятки. Глава семейства увлекался и искусствами, и науками, подавая пример детям, и получение таких подарков становилось радостным событием. Все рассаживались за столом, и начиналось чтение вслух, а дети, шестеро сыновей, с радостью принимали в этом участие, старшие также разбирали фрагменты текстов, младшие рассматривали картинки, а Виктор сразу же начинал рисовать. Наиболее интересные для всей семьи статьи и рассказы читали и бабушка — Ольга Александровна Васнецова (урожденная Вечтомова; 1807–1894), и отец, и их мать Аполлинария Ивановна, грамотная, глубоко верующая женщина.

Заканчивали чтение, и дети вместе с отцом отправлялись на вечернюю прогулку. Вокруг простирались холмистые пейзажи, пестрели поля, переходили в луговые равнины, перемежающиеся овражками, исчерченные быстрыми извилистыми речками, к которым подступали темной стеной суровые вятские леса. Михаил Васильевич уходил с сыновьями к кромке леса, шел по луговому разнотравью и говорил с детьми, вдыхая ароматы лета, слушая перепелов и коростелей. Отец рассказывал им о строении вселенной, показывал созвездия, и сыновья постепенно впитывали красоту и смысл Божьего мира, приобщались к ним. Благодаря отцу, «глубоко религиозному, философски настроенному» человеку, в их душах зарождалось, как писал Виктор Васнецов, «живое неистребимое представление о Живом, действительно сущем Боге!»¹⁴. Под впечатлением от таких прогулок Виктор выполнял свои первые натурные зарисовки, а затем и живописные этюды. Те же образы отчасти сказочных, отчасти реальных вятских пейзажей дали основу для решений пейзажного пространства многих его картин, прежде всего знаменитой «Поэмы семи сказок».

В дальнейшем, в годы учебы в Санкт-Петербурге, работы в Киеве и Москве, Виктор Михайлович всегда стремился при малейшей возможности вернуться в «милое сердцу Рябово». Вятская земля словно давала ему и силы, и душевное спокойствие, и новые творческие замыслы, и время для исполнения произведений. Самое раннее упоминание о его приезде в родные места относится к 1870 году. Тогда, будучи уже известным художником, он в очередной раз возвратился в вятский край, писал об этом Николаю Столпянскому[13]:

«Вятка, 4 августа, 1871 г.

Николай Петрович.

Наконец я добрался до Вятки и здесь намерен остаться на целый год для поправления своего здоровья. Это, конечно, нисколько не помешает мне продолжить сношения с Петербургом. Вы, вероятно, уже давно отправили письмо и деньги в Киев[14]. Денег теперь уже достаточно от Вас забирать — нужно уже приняться и зарабатывать, поэтому прошу Вас, насколько возможно, поскорее выслать мне дерево[15]. Адресуйте: в Вятку Александру Николаевичу Селенкину[16] с передачей В. М. Васнецову. Напишите мне — самый крайний срок работы — и я со своей стороны постараюсь не продлить его. Передайте почтение Вашей супруге.

Ваш Васнецов»¹⁵.

Художник не забывал родной край, многократно возвращался туда, что подтверждают и эпистолярные свидетельства. Однажды Александр Михайлович Васнецов писал брату Аполлинарию о «скорейшем приезде Виктора в Вятку»¹⁶, а в письме Константину Савицкому[17] Виктор Михайлович упоминал: «Иной раз и подумываю махнуть на дальний север, да дела не пускают»¹⁷.

То же отношение к родной Вятской земле через всю жизнь пронес Аполлинарий Михайлович Васнецов. В одном из писем уже после переломных событий 1917 года Аполлинарий писал брату Аркадию:

«28 июля 1921 [?] года.

<…> Мой Вова[18] собирается после 1 августа недели на 2 в Вятку. Надоела ему Москва, хочется проветриться. Собирался и я с ним, но, во-первых, дорого, да и не хочется видеть Вятку в таком состоянии. Я помню ее милой, освященной воспоминаниями детства, и, Бог даст, если будет лучше, приеду будущей весной, конечно, все в руках Божиих. Вова частью может проводить время у Саши, частью у тебя, чтобы не обременять много. Как твое здоровье? Занимаешься ли огородом и столярством?

Ну, всего хорошего, а главное — здоровья. Мой привет Ольге Андреевне и всем твоим детям, пиши, твой Аполлинарий.

Никитская ул[ица], у Моста, д. 96,

Арк. М. В.»¹⁸.

Шестеро братьев в семье Васнецовых каждый по-своему воспели северный край. Аполлинарий Михайлович как художник-пейзажист не стал робкой тенью старшего брата, а обладал вполне самобытным талантом, что подтверждают и его вятские пейзажи с образами деревенских построек, со стаффажными фигурами крестьян, отражающих неравнодушие автора к народным традициям.

Младший из братьев Васнецовых, Александр Михайлович о жизни в Рябове вспоминал так: «В окрестностях Рябова еще в значительной степени сохранялся старинный уклад жизни. Избы были черные. Оконные отверстия были затянуты обделанной коровьей брюшиной (пузырем). Никакого освещения кроме лучины крестьяне не знали. Употребления мыла не было известно. Посуда была преимущественно глиняная и деревянная… Из лиц, родившихся после 1855 г., некоторое количество было грамотных. О газетах в деревнях обычно даже не слыхивали»¹⁹.

Виктор особенно любил летнюю пору. Тогда вятские приволья казались бесконечными, в рябовском храме по-особенному звучали колокола, и их «песня», то скорбная, то радостная, разносилась далеко окрест. Из соседней деревни Кузнецовки доносился перестук молотков — полным ходом шло строительство. И как весело было мальчикам собраться вместе после церковной службы и бежать всей гурьбой: играть в лапту, жмаканцы, чижи, или купаться в чистой воде извилистой речки Рябовки, или уходить в лес, собирать цветы, грибы, ягоды, придумывать на ходу и новые игры, и сказочные истории. Радость лета сменяли затяжные дожди осени с узорами золотисто-багряной листвы, а затем приходила суровая пора долгой северной зимы. Братьям Васнецовым гулять приходилось в морозы нечасто, по очереди — на шестерых был только один полушубок и пара валенок.

Несмотря на постоянную стесненность в средствах, семья отличались радушием. Особенно многочисленные гости в их просторном доме собирались на Рождество и Святки. Гости приносили с собой немало лакомств для детей: пряники, орехи, сушки. Об этом писал племянник Виктора Михайловича Всеволод Васнецов:

«Во тьме морозной северной ночи сияли окна дома, освещая снежные сугробы. Гости пели вятские песни, танцевали, устраивали игры и хороводы, грызли пряники, щелкали кедровые орешки — любимое лакомство северян. Приехавшие из отдаленных сел оставались ночевать.

Когда уставших от веселья гостей и хозяев начинало клонить ко сну, запевали разъезжую песню:

Кому спать, ночевать —

Тот ложись на кровать,

Кому ехать домой —

Тому конь ворон-о-о-о-й.

Это означало, что веселье кончается. Кто уезжал, те отправлялись запрягать лошадей, кто оставался — готовились ко сну, устраивались в гостиной на полу на войлочных кошмах, укрываясь тулупами и полушубками. Дом затихал, погружаясь по тьму до следующего праздника Рождества»²⁰.

В Святки не чурались старинных гаданий, играли «дружинками» и вновь немало пели. Песня сопутствовала и в будни, и в праздники, сопровождала любую работу, в ней отражались древнейшие поверья, каноны веры, обычаи и обряды русских, марийцев, удмуртов, татар, населявших вятские земли, и в целом, народное мировоззрение.

Виктор Васнецов перенимал традиции и постигал народное искусство не столько через музыкальную и песенную культуру, сколько посредством рисования, которым он увлекся с раннего детства — с пяти лет. Впервые, взяв уголь около печи, он попробовал еще неуверенной рукой что-то изобразить на бревенчатой стене дома, а затем стал рисовать много и увлеченно все, что видел вокруг, все, что было дорого его сердцу — лица родных, интерьеры родного дома, вятские пейзажи с рекой Великой.

В жизни взрослеющего Виктора все большее место занимало обучение. Подготовка к освоению предметов духовного училища давалась Виктору легко. Но все же искусство по-прежнему много для него значило, что неудивительно — в такой семье он рос. Прадед будущего художника, Козьма Иванович Васнецов окончил рисовальный класс духовной семинарии с похвальной грамотой. Его бабушка, Ольга Александровна рисовала и писала акварелью. Внуку она и запомнилась как «бабушка с красками». В семье бережно хранили альбом с ее работами. Вечерами при свете лучины бабушка рассказывала внукам сказки, основанные на древних легендах и сказаниях, сама сочиняла новые сюжеты и продолжения. Через несколько десятилетий ее рассказы нашли продолжение в «сказочном» живописном и устном творчестве Виктора Васнецова — он не только писал картины на темы сказок, но и придумывал для своих детей небывалые истории. Стремление к живописи братья Виктор и Аполлинарий унаследовали и от их отца[19].

Соединение православной веры и творческого начала было свойственно для поколений семьи Васнецовых на протяжении столетий. В ХХ веке известным художником стал их дальний родственник, Юрий Алексеевич Васнецов[20], сын вятского священника.

Но пока, в середине XIX столетия, заря творчества только-только всходила в жизни отрока Виктора Васнецова. Наступила осень 1858 года, и десятилетнего Виктора отправили из родного села в Вятку для обучения в Вятском духовном училище. (В те годы там еще экспонировались рисунки прадеда Козьмы Ивановича Васнецова.) История училища восходит к середине XVIII столетия. В 1735 году епископом Лаврентием (Горкой) была основана первая в Хлынове славяно-латинская школа, которая позднее преобразована в Вятскую духовную семинарию. В 1818 году на основе Вятской духовной семинарии было учреждено Вятское духовное училище. Его известными выпускниками, помимо Николая, Виктора и Аполлинария Васнецовых, стали писатель иеросхимонах Сергий (Святогорец), историк Александр Степанович Верещагин.

Обучение в Вятке, осознанное решение Виктора, стало началом его почти самостоятельной жизни, хотя сохранялись и близкое общение с семьей, и чуткая опека родителей, а также со стороны старшего брата Николая, который учился там же. У Вити, в отличие от отца, деда и прадедов, была возможность избрать для себя другой путь, так как в 1850 году при Николае I был принят закон, освобождающий детей священнослужителей от обязательного обучения в духовных школах. До этого придерживались предписания Петра I от 1714 года в обязательном порядке обучать детей духовенства в цифирных школах при архиерейских домах и монастырях. Уклонявшихся от учебы определяли в солдаты, а негодным в солдаты запрещалось жениться. Однако и при Николае I не проявлявшие рвения, «безместные» служители церкви, а также дети духовенства, не поступившие или исключенные из училища, считались «праздными», а потому подлежали лишению духовного звания и определения в солдатскую службу.

Ни Виктору Васнецову, ни другим членам его трудолюбивой семьи такие взыскания не грозили. К учебе он относился серьезно, прилежно посещал занятия, успешно выполнял все задания, а свободное время по-прежнему посвящал своему главному увлечению, со временем ставшему делом его жизни, его призванием и служением — искусству.

Обучение в духовных училищах продолжалось шесть лет, включало три двухлетних класса. В учебную программу помимо гуманитарных и богословских предметов входили физико-математические науки. В семинариях преподавали естественные науки, основы сельского хозяйства, медицины. Закономерно, что особое внимание уделялось библейской истории, катехизису — основам христианской веры в вопросах и ответах, патрологии — деяниям святых, полемическому богословию, церковной археологии, герменевтике — истолкованию древних текстов. Виктора Васнецова приняли сразу во второй класс училища, учитывая высокую степень его подготовки.

Особенно памятным для него осталось первое занятие, тем более что проводил его ректор. Представ перед вновь принятыми учениками, он, строгий, сдержанный, в неизменной черной рясе, сразу же задал вопрос, обратившись к одному из воспитанников:

— Скажи, что есть богослужение?

Глаза спрашиваемого наполняются ужасом. На шее у бедного вздрагивает, дергается жилка.

— Отчего такой страх? Вы же знаете это! Ректор тычет перстом в соседа.

Мальчик вихраст, одежда на нем сидит как-то боком, он и говорит, словно за ним гонятся:

— Богослужение, когда в колокола, да когда певчие, да когда батюшка, когда на Пасху, когда дьякон кадит…

Ректор бледнеет, но на лице его нет гнева и раздражения. Оно печально.

— Об истинах не гадают, истины знают. Кто ответит? Встало сразу двое.

— Ты! — указывает ректор на высокого тоненького мальчика.

— Богослужение есть богопочтение или благоугождение Богу, выражающееся в молитве и других священных действиях.

— Ответ похвальный. С таким учеником приятно беседовать, а потому не изволишь ли назвать нам святого, к кому ты расположен душою?

— Я часто молюсь князю Александру Невскому.

— Любопытно. А какие святые, я подчеркиваю, святые подвиги защитника рубежей Отечества тебе известны?

— Почитание благоверного князя началось сразу же по его погребении. Было чудо: святой сам протянул руку за разрешительной молитвой.

Лицо ректора озаряет улыбка. Впервые за целый час.

— Думаю, не ошибусь, предрекая тебе, отрок, большой успех на поприще священнослужителя. Как твое имя?

— Виктор Васнецов!

— Отлично, Васнецов!²¹

Ректор не ошибся. При несомненных способностях мальчика ко всем дисциплинам, его любимым уроком в училище оставалось рисование. Как Виктор ждал этого часа, когда в класс неторопливой походкой войдет учитель Николай Александрович Чернышев. Говорил он негромко, смотрел только перед собой, будто не видя учеников, не слыша их гвалта, не замечая шалостей. Виктор, в отличие от остальных, был предельно внимателен на его занятиях, легко, верно выполнял все задания, и его рисунки приобретали все бόльшую точность построений, все бόльшую тонкость решения деталей — приближались к профессиональным произведениям. Иногда Виктор с горечью рассказывал Николаю, как невнимательны другие ученики к предмету Николая Александровича. Старший брат утешал его, советовал относиться к рисованию все также серьезно, чтобы учитель привлек Витю к иконописи. Так и произошло — пригласил в свою иконописную мастерскую, показывал старинные иконы, в том числе строгановского письма, давал посильные задания. Так, на практике Чернышев учил мастерству писания икон, знакомил с религиозной живописью Древней Руси и несомненно, что его наставничество во многом повлияло на дальнейший творческий путь и формирование личности Виктора Васнецова — художника, глубоко верующего человека, гражданина, в восприятии которого образы Господа Вседержителя, Богоматери, святых угодников были неотделимы от духовной жизни и истории Отечества.

Виктор и Николай жили на квартире, расположенной довольно далеко от училища. При напряженном графике занятий, обилии домашних заданий, учитывая длинный путь до дома, свободного времени у них почти не оставалось. К тому же с пяти до восьми часов вечера ученики могли быть подвергнуты инспекторской проверке — должны были находиться на месте проживания. Известна даже фраза, которую хозяева квартир по договоренности со своими постояльцами произносили в ответ инспекторам по поводу отсутствия воспитанников: «Пошли по ландкартам[21] да по лексиконам снискивать[22]!» Поэтому и парадоксально, и вместе с тем обоснованно, что, уже довольно долго живя в Вятке, братья Васнецовы почти не видели города. Наконец младший не выдержал:

— Когда же мы пойдем в город? — спрашивал он старшего брата. — Уж столько времени живем, а я его и не видел.

— Да ты поди сам! — разрешил Николай. — Держись Раздерихинского оврага и не заплутаешь. Выйди к Трифоновскому монастырю — оттуда на реку Вятку вид с птичьего полета. Чтоб к городу привыкнуть, надо одному ходить²².

Такое стремление отрока видеть город было вполне понятно, тем более с учетом его пристрастия к рисунку и живописи, врожденного чувства зрительного постижения образов всего окружающего: людей, пейзажей, архитектуры, а особенно старинных построек: обителей, храмов, стародавних изб, которых в древней Вятке сохранилось немало. Виктор знал исторические вехи основания и становления города. Вятка, в старину Хлынов, относилась к древнейшим городам Русского Севера. В Х веке был основан Белозерск, в XII — заложены Тотьма (1137), Вологда (1147), Согласно «Повести о стране Вятской» (конец XVII века) город Вятка упоминается после 1181 года новгородцами. К этому времени они уже основали Никулицын[23] и Котельнич[24] и намеревались основать единый центр. Первое известие о Вятке или Вятской земле в общерусских летописях относится к 1374 году, связано с походом новгородских ушкуйников на главный город Волжской Булгарии — Булгар.

Виктор проходил по улицам старой части города с ее регулярной планировкой, разбивкой на правильные прямо­угольники, характерной для многих древнерусских городов, но пробретенной в уже более позднее время. Его цепкий взгляд то и дело останавливался на столь разных фасадах: то приветливых, то сумрачных, неухоженных или, напротив, расписных, живописных. Постепенно мальчик начинал осваиваться в совершенно новом для него городском пространстве с его масштабом и многолюдностью, что так разительно отличалось от тихого Рябова, окруженного бескрайними лесами, полями и лугами с богатой палитрой трав.

Прогуливаясь по Вятке, он не мог не подойти к Успенской Трифоновой обители. Стоя под древними монастырскими стенами он, вероятно, вспоминал житие святого, которое в подробностях запомнил по рассказу ректора училища. Преподобный Трифон Вятский происходил из Архангельской губернии, служить Господу ушел на Каму, где принял монашество. В качестве послушания ему было назначено быть пекарем. Во время сильной болезни перед ним в видении предстал святитель Николай, исцелил и предрек ему подвижническую жизнь. Трифон, всегда носивший власяницу и тяжелые вериги, проповедовал среди пермяков, обращал в христианство остяков и вогулов. В Хлынове в 1580 году им был основан Успенский монастырь.

За монастырем Виктору Васнецову наконец-то открывалась привычная его взгляду картина — луговой да лесной простор с едва заметными у горизонта избами Дымковской слободы, образ столь характерный для северных вятских земель. Виды Вятки известны по пейзажам Аполлинария Васнецова: «Село Вятка» (1900), «Город Вятка» (1902), а также благодаря произведениям современника братьев Васнецовых, северянина, пейзажиста Аркадия Александровича Рылова, автора пейзажей «Вятка» (1900), «Вятка. Озимые поля» (1903), «Озеро. Вятка» (1906). Михаил Васильевич Нестеров поэтично и восторженно называл Рылова: «наш русский Григ»²³.

Быстро летели месяцы за напряженными и интересными учебными занятиями. В 1862 году Виктор, успешно окончивший духовное училище, был переведен в Вятскую духовную семинарию. Сохранилось «Свидетельство», датированное 10 июля 1862 года, позволяющее судить о его достижениях в учебе:

«Предъявитель сего, Вятского Духовного Уездного Училища высшего отделения ученик Виктор Васнецов, Вятской округи села Рябовского Священника Михаила сын, имеющий ныне от роду 13 лет, обучался в оном училище с 1858 года.

При поведении весьма хорошем,

способностях хороших

и прилежании ревностном

Пространному Катехизису с объяснением зачал

воскресных и праздничных Апостолов,

Священной истории,

Уставу Церковному,

Церковному пению ………………………………………….. Хорошо

Грамматике русской …………………………………………. Хорошо

[Грамматике] Славянской,

Языкам: Латинскому, Греческому,

Русской Истории,

Географии

и Арифметике ……………………………………. Довольно хорошо

Ныне, по окончании испытаний, бывших в июне месяце, обозревавшем Вятское Духовное училище Ректором Семинарии, Архимандритом Дионисием, переведен в низшее отделение Вятской Духовной Семинарии для продолжения