Переворот 1762 года

Автор Клод де, Рюльер

Подлинное, откровенное и непредвзятое описание обстоятельств и подоплёки событий, благодаря которым Екатерина II пришла к власти. Императрица предлагала автору очень большой гонорар, лишь бы его книга так никогда и не увидела свет. Портреты и характеристики участников переворота шакировали просвещённую публику. Всё это сделало книгу запрещённой в России на 150 лет (до самого Октябрьского переворота 1917) и затем еще на 73 года торжества социализма — настолько она была открытой и неполиткорректной.

• Язык: Русский
• Издатель: Aegitas
• Дата выпуска: 5 янв. 2017 г.
• ISBN: 9781773131535

Предварительный просмотр книги

Клод Карломан Де Рюльер

Переворот 1762 года

(История и анекдоты революции в России в 1762 году)

Подлинное, откровенное и непредвзятое описание обстоятельств и подоплёки событий, благодаря которым Екатерина II пришла к власти. Императрица предлагала автору очень большой гонорар, лишь бы его книга так никогда и не увидела свет. Портреты и характеристики участников переворота шакировали просвещённую публику. Всё это сделало книгу запрещённой в России на 150 лет (до самого Октябрьского переворота 1917) и затем еще на 73 года торжества социализма — настолько она была открытой и неполиткорректной.

Предисловие

Записки шевалье де Рюльера посвящены одному, правда, очень важному эпизоду истории России - перевороту 1762 года и вступлению на престол Екатерины Второй.

Автор книги История и анекдоты революции в России в 1762 году Шевалье де Рюльер (1735 - 1791) был секретарём барона Брейтеля, французского посла в Петербурге. Он прожил в русской столице около двух лет и был очевидцем событий, которые описывает. По своей должности Рюльер и занимался сбором информации. Талантливый беллетрист (его хвалил сам Вольтер), он суммировал свои наблюдения и написал книгу о перевороте 1762 года. По возвращении Рюльера из России во Францию сочинение секретаря посольства распространилось во множестве списков. Им зачитывался не только весь Париж. Оно стало известно при всех королевских дворах Европы. Сама тема, главные действующие лица, их поступки, драматизм ситуаций - всё привлекало внимание читателей, в том числе и высокопоставленных государственных деятелей. Читал сочинения Рюльера и его государь - король Людовик XVI. Между тем книга, ввиду её направленности и того фактического материала, который она содержит, не публиковалась при жизни Екатерины Второй. Интересно, что и русский перевод был опубликован только в 20 веке, после революции 1905 года, настолько фактическая версия книги была далека от официальной версии событий 1762 года.

Книга Рюльера, как он сам подчёркивает, посвящена только заговору и перевороту 1763 года. Она не претендует ни на широкие политические обобщения, ни на глубокие политические выводы. Книга Рюльера - плод суммирования, систематики отдельных фактов, информации, собранной энергичным и умным профессиональным разведчиком, человеку, который по роду своей деятельности, да и по своим личным качествам не брезгует использовать, фиксировать любой слух, любое сообщение, любую сплетню, независимо от их характера и источника распространения. Для Рюльера они пригодны, лишь бы укладывались в его схему рассказа. Вот почему, при всей реалистичности характеристик, они подчас грешат субъективностью именно из-за «всеядности» автора, отсутствия авторского отбора в потоке информации. Несмотря на некоторые просчёты при создании характеристик, свою основную задачу автор решает полностью. Ведь главная цель книги - собрать конкретные данные, нарисовать конкретную картину, показать конкретных людей.

В начале книги даны характеристки главных действующих лиц и их окружения. Даже сами по себе подобные портреты представляют значительный интерес. Описывая Петра Третьего, Рюльер даёт чёткую, весьма правдоподобную характеристику голштинскому уроду, чёртушке, - по выражению императрицы Елизаветы. Отметим, что она полностью совпадает с наблюдениями других современников. Итак, в книге Рюльера читаем: " Беспредельная страсть к военной службе не оставляла его (т.е. Петра Третьего) во всю жизнь; любимое занятие его состояло в экзерциции (т.е. в воинских упражнениях).

Его наружность, от природы смешная, делалась таковою ещё более в искажённом прусском наряде ...Большая, необыкновенной фигуры, шляпа прикрывала малое и злобное лицо довольно живой физиономии, которую он ещё более безобразил беспрестанным кривлянием для своего удовольствия. Однако он несколько живой ум и отличную способность к шутовству . К этой характеристике трудно добавить что-либо, и тем не менее Рюльер указывает, что Пётр Третий был жалок, что у него не было никаких дарований и был он попросту глуп, и т. п. Несмотря на плоко скрытую неприязнь автора книги к антагонисту императора - Екатерине, Рюльер даёт, в общем, положительную характеристику похитительнице престола". Она умна, хитра, хорошо разбирается в политике, умеет привлекать людей, честолюбва, что толкает её к достижению тех целей, которые она перед собой поставила.

Рюльер очень хорошо показывает, и это надо отнести на счёт ума и наблюдательности автора, что ни отрицательные черты императора, ни положительные - Екатерины сами по себе не являлись залогом успеха столь быстрого и бескровного переворота, если бы не были нарушены основные направления русской политики, попрано национальное достоинство страны. Пётр Третий, русский император, открыто пытался стать "вассалом»прусского короля Фридриха Второго, с которым в тот момент воевала Россия. Император потребовал прекратить войну с Пруссией и начать - с Данией, бывшей союзницей. Русская армия была послана на помощь Фридриху. Попытка введения для русского законодательства прусских законов, огромный приток немцев, которые, как при Бироне, получали государственные посты, издевательство над русской культурой, языком и религией и, наконец , открытое недовольство народа - вот основные причины успеха переворота 1762 года.

В общем надо признать, что, несмотря на всю направленность записок, а подчас и тенденциозность, они, безусловно, являются интереснейшим памятником истории быта и нравов определённого круга русского общества 60-х годов XVIII века. Записки также любопытны как превосходный памятник той историкополитической литературы, которая выпускалась по случаю каких-либо экстраординарных событий при королевских дворах Европы. Как видим, благодаря Рюльеру, секретарю французского посла барона Брейтеля, Россия также не избежала этой участи.

Клод Карломан де Рюльер (Claude Carloman de Rulhiere) родился в 1735 году и умер в 1791-м. Даровитый писатель и поэт, восхваляемый Вольтером, он еще молодым человеком с 1760 года, т. е. еще в царствование императрицы Елизаветы Петровны, находился секретарем при французском посланнике в Петербурге, бароне Бретейле. Дворцовый переворот, возведший на русский престол «родоначальницу» нашего царского дома, естественно, возбудил всевозможные толки и слухи в Западной Европе. Возвратившись на родину, Рюльер по настоянию своих друзей, написал об этом перевороте сочинение под названием: «История и анекдоты революции в России в 1762 году»[1]. Это сочинение настолько заинтересовало его соотечественников, что оно быстро распространилось во множестве списков, так как Рюльер обязался перед русским правительством не печатать его при жизни самой императрицы (Бартенев предполагает, что Рюльер взял за это соответствующую мзду[2] и действительно было напечатано уже в царствование Павла Петровича (наследники Рюльера исполнили его обязательство).

Долгое время эта книга была единственным описанием переворота 1762 года; но в то время, как Западная Европа могла беспрепятственно читать Рюльера и знакомиться с событиями, им описанными, в это время русскому читателю она была совершенно неизвестна и недоступна.

Покойный М. Н. Лонгинов вместе с издателем Русского Архива, П. Бартеневым, пытались его издать, но, благодаря цензурным условиям (Бартенев пишет, что благодаря Е. М. Феоктистову!), книга не вышла в свет до настоящего времени, хотя уже была отпечатана; в дни свободы Бартеневу удалось получить разрешение на выпуск Рюльера, но листы уже были сожжены в топке типографского парового котла.

Между тем сочинение Рюльера настолько интересно и настолько обратило на себя внимание читателя Европы, что на него сделал примечания сам французский король Людовик XVI. Эти примечания в 1803 году были списаны с подлинника неким Сулви и посланы им государственному канцлеру графу А. Р. Воронцову, для поднесения их Александру Первому. Рукопись эта осталась почему-то в бумагах канцлера и напечатана в XI книге «Архива князя Воронцова»и в «Русском Архиве»за 1905 год № 10.

Замечания эти любопытны; они сделаны с тем, чтобы обелить Петра III в глазах Европы, и поэтому его все безрассудства венценосный автор сваливает на придворных интриганов и самую Екатерину II.

Обвиняя Рюльера в противоречиях, король на каждом шагу сам впадает в них. Выясняя, например, кто виноват в перевороте, король пишет: «Вина Петра III заключается в предоставлении слишком большой самостоятельности своей супруге и в недостаточном наблюдении за образовавшейся вокруг нее партией честолюбцев, а вина императрицы — в недостатке снисхождения к супругу. Выходя из этих двух положений, при которых каждый из супругов заслуживает порицания, они оба были доведены фаворитами и льстецами до крайней степени опасности, из которой не было другого исхода, кроме страшного преступления». Этот приговор, однако, не мешает автору тут же все свалить на придворных. «И ответственность за все преступления падает исключительно на их окружающих» — пишет король.

Другой пример. Королю хорошо были известны популярность и успех сочинений Рюльера среди французов, особенно среди двора; он сам даже пишет на них замечание и все же ему не мешает утверждать, что «мало найдется читателей, которые прочтут без отвращения такого рода заявление, столь бездоказательное, столь мало интересное в историческом смысле и д. д.». Это уже прямо против действительности, хорошо известной автору.

В нем постоянно и очень резко сказывается его царственное положение. В своих замечаниях Людовик постоянно жалуется на то страдательное положение, которое занимают монархи под пером историков и романистов. «Вы видите, — пишет король, — теперь, каково положение коронованных лиц. Когда они воздерживаются от поблажек свободы, они тираны; когда же они ей способствуют, г-н де Рюльер и ему подобные оспаривают у них на это право[3]. Словом, какими бы достоинствами и добродетелями не обладало коронованное лицо, как бы ни поступало, оно всегда будет подвергаться издевательству романистов».

Нам, конечно, нет надобности опровергать пессимизм Людовика XVI, и не потому, чтобы он был прав, но именно потому, что он неправ, равно как истина не на его стороне в передаче фактов переворота. Особенно он грешит, отрицая беспримерное благоговение Петра III перед Фридрихом или объясняя чувства, питавшие его благоговение, «важными государственными причинами», так же точно ему совершенно не были известны отношения супругов.

Но мы не хотим входить в разбор примечаний Людовика по существу, так как это завело бы нас далеко; мы хотели только отметить для нашего читателя существование таких примечаний, несколько их характеризовав; они интересны лишь именем своего несчастного автора.

Сочинение Рюльера, мы сказали, обратило на себя всеобщее внимание. Кн. Дашкова постаралась достать его в рукописном списке и сделала свои примечания[4], главным образом касающиеся до себя лично; однако, ее приговор, по справедливому замечанию Бильбасова, «очень строг»[5].

В сочинении встречаются, конечно, ошибки и неточности, но в общем история 9 дней рассказана довольно верно и переданы довольно ценные подробности.

О сочинении Екатерина узнала от Фальконетта через Дидро и тогда уже писала: «Мудрено секретарю посольства иначе, как воображением, знать обстоятельно вещи, как они суть... Так, например, заранее бьюсь об заклад, что книга Рюльера пуста, особливо потому, что г. Дидерот говорит, что в ней слышится бой- баба[6] и первостепенный ум; в упоминаемом случае дело было не в том: предстояло или погибнуть вместе с полоумным, или спасись с толпой, желавшей от него избавиться»[7].

Насколько Рюльер был осведомлен о настоящем положении вещей, связанных с событиями 1762 года, нам ясно показывают записки самой Екатерины и другие исторические свидетельства и документы. Их мы приводим нарочно в возможно большом количестве, чтобы осветить событие со всех сторон. Оказывается, Рюльер располагал довольно точными сведениями, несмотря на свое положение секретаря посольства. Говоря о них, Дидро писал: «...есть анекдоты и подробности, которые, если правдивы, могли быть известны только благодаря нескромности важных лиц, окружающих императрицу»[8].

Как бы то ни было, но, несмотря на усиленное желание, Екатерине не удалось купить рукопись Рюльера, ей даже не пришлось ее прочесть, иначе она увидела бы, что секретарь знал очень и очень многое.

Положение Петра III и его поступки в дни переворота превосходно нарисовал нам известный историк — Бильбасов, превосходный труд которого об Екатерине Второй до сих пор находится под запрещением, хотя, на наш взгляд, он смело мог бы быть достоянием читающей публики. Из него мы берем несколько глав, касающихся несчастного монарха.

Поведение Петра на престоле обнаруживало его душевную болезнь; поведение же его во время переворота рисует его и трусом и идиотом. «Он дал прогнать себя с престола, как мальчика, которого отсылают спать», — сказал про Петра Фридрих. Лишившись трона, он скоро был лишен и жизни, оставив лишь несколько записочек к бывшей супруге — Екатерине — с ничтожными просьбами. Однако, эти записки очень интересны, так как только из них мы узнали о положении узника, к тому же они на наших днях стали достоянием печати.

Но в этом столкновении была другая сторона, оказавшаяся победительницей. Она торжествовала свою «бескровную» победу, а после передала нам свое настроение и состояние в письмах и записках. Мы имеем в виду записки Екатерины II. Более чем важно выслушать ее голос в этом деле, и мы имеем эту возможность. Правда, записки свои она не довела до переворота, но передала немало фактических данных и довольно подробно свое душевное состояние в письмах к бывшему сердечному другу — Понятовскому.

Наконец, в бумагах Екатерины сохранилось несколько весьма важных документов, до переворота касавшихся, а именно несколько писем Алексея Орлова из Ропши о бывшем императоре.

Передают, что когда одно из них (об убийстве) прочел Павел, всегда обвинявший в этом свою мать, то он перекрестился, обрадовавшись, что Екатерина в нем обелялась совершенно. Однако, он очевидно не имел в руках других писем; из них он вынес бы совершенно другое впечатление: в них ярко сказывается попустительство, с каким Екатерина относилась к поступкам Орлова.

Итак, основным положением переворота является рассказ Рюльера; добавлением и пояснением к нему служат все письма современников и, главное, самих участников в перевороте и различные документальные данные.

Перевод первого издания печатался с рукописи, находящейся в Главном Архиве Министерства Иностранных Дел в Москве.

Это старинный перевод, сделанный несколько тяжелым для нас слогом, но мы нарочно его не изменяли, так как он близко и верно передает подлинный тест и приближается по своему стилю к языку 18-го века, когда было написано само сочинение. Кем сделан перевод и когда — у нас нет данных. Мы старались, насколько возможно, сохранять правописание архивной рукописи.

Г. Балицкий.

Москва, 1910 г.

Я был свидетелем революции, низложившей с Российского престола внука Петра Великого, чтобы возвести на оный чужеземку. Я видел, как сия Государыня, убежав тайно из дворца, в тот же день овладела жизнью и царством своего мужа. Мне были известны все лица сей ужасной сцены, где в предстоящей опасности развернулись все силы смелости и дарований, и, не принимая никакого личного участия в сем происшествии, путешествуя, чтобы познать различные образы Правления, я почитал себя счастливым, что имел перед глазами одно из тех редких происшествий, которые изображают народный характер и возводят дотоле неизвестных людей. В повествовании моем найдутся некоторые анекдоты, несоответственные важности предмета, но я и не думаю рассказывать одинаковым языком о любовных хитростях молодых женщин и о государственном возмущении. Трагический автор повествует с одинаковой важностью о великих происшествиях и живописует натуру во всем ее совершенстве. Мой предмет другого рода и картина