Робин Гуд (Robin Gud)

Автор Aleksandr Djuma

Отважный и благородный разбойник Робин Гуд из Шервудского леса, защитник всех угнетенных и покоритель девичьих сердец, стал героем романа Александра Дюма, великого мастера приключенческой прозы. Otvazhnyj i blagorodnyj razbojnik Robin Gud iz Shervudskogo lesa, zashhitnik vseh ugnetennyh i pokoritel' devich'ih serdec, stal geroem romana Aleksandra Djuma, velikogo mastera prikljuchencheskoj prozy.

• Язык: Русский
• Издатель: Glagoslav Distribution
• Дата выпуска: 15 авг. 2018 г.
• ISBN: 9789661474672

Предварительный просмотр книги

Королевская версия

Александра Дюма (1802—1870) вряд ли нужно представлять читателю, даже самому юному. Блестящий французский романист и в наши дни остается одним из самых читаемых авторов в мире, а тиражи его книг по-прежнему исчисляются миллионами экземпляров.

Кто-то подсчитал, что из-под пера Дюма вышло в общей сложности около шестисот томов — невероятно много, не всякому под силу даже прочитать столько за целую жизнь. Драмы, комедии, серьезные исследования, исторические хроники, бесчисленные романы, путевые очерки, сборники рассказов и многое другое — все это многообразное и неравноценное наследие было создано человеком, который не получил систематического образования, зато обладал фантастическим литературным талантом, жизнелюбием, богатейшим воображением и способностью «оживлять» написанное на бумаге.

Критик-современник восклицал: «Дюма? Да ведь это так же легковесно, как завтрак вечного холостяка!» И тем не менее этот «завтрак» на протяжении уже более полутора столетий «питает» все новые поколения читателей. О чем бы ни писал великий француз — о трех мушкетерах, о Генрихе Наваррском, об эпохе Регентства, о Французской революции или о Средневековье — историческая достоверность в его романах не так уж важна. Главное здесь — энергичное и причудливо развивающееся действие, многочисленные персонажи — живые, полные обаяния и не чуждые всяческих крайностей, романтические чувства и порывы к свободе, утверждение человеческого достоинства и тех ценностей, без которых мир в любую эпоху становится холодным и пустым.

Недруги обвиняли Дюма в том, что он слишком забавен, плодовит и расточителен. Но он и не мог быть иным. Однажды писателя спросили, как он представляет себе жизнь, и Дюма ответил: «Победным шествием от юности к могиле». Что ж, его собственное «шествие» вполне удалось.

Его драмы покоряли зрителей на сценах лучших французских театров, историки высоко ценили историко-публицистический трактат Дюма «Галлия и Франция», а, когда роман «Три мушкетера» (1844) стал супербестселлером, в Париже ходила шутка: если и существует на каком-нибудь необитаемом острове Робинзон Крузо, то наверняка он сейчас читает «Трех мушкетеров».

В середине XIX века на читателей обрушилась настоящая литературная лавина: с 1845 по 1855 год Дюма публиковал по 7—8 томов в год, охватив в своих книгах почти всю историю Франции. За «Тремя мушкетерами» последовали «Двадцать лет спустя» (1845) и «Виконт де Бражелон» (1848—1850), «Королева Марго» (1845), «Графиня де Монсоро» (1846) и «Сорок пять» (1847—1848), серия книг, описывавших закат французской монархии. Приключенческий же роман из современной жизни — «Граф Монте-Кристо» (1845—1846) — принес Дюма неслыханную славу и богатство.

В последние годы жизни писатель создал ряд романов, героями которых стали полулегендарные герои Средневековья, в том числе и две книги о Робине Гуде. Одна из них — перед вами, но, как и творения других авторов, она не дает ответа на вопросы: кем на самом деле был прославленный предводитель лесного разбойничьего братства и как в действительности сложилась его судьба.

Робин Гуд и сегодня остается одной из самых загадочных фигур британского Средневековья. Это о нем историки до сих пор пишут: «Личность прототипа этих баллад и легенд не установлена». По одним источникам, некий благородный разбойник, обитавший в Шервудском лесу близ Ноттингема, жил во второй половине XII века, по другим — в начале XIV и даже в XV столетии. Одни исследователи называют его йоменом, то есть вольным землепашцем, другие — знатным дворянином, лишенным титула и владений в результате происков врагов. Родиной Робина Гуда считается селение Локсли, а его лесное воинство, насчитывавшее несколько десятков вольных стрелков, состояло из поразительно сплоченных, отважных, изобретательных и по-своему благородных людей. Чаще всего в балладах о Робине Гуде упоминаются его друзья и помощники: Маленький Джон, монах-бенедиктинец брат Тук, Уилл Скарлет и сын мельника Мач. Всего этих баллад известно более сорока, и они дошли до наших дней практически полностью.

Подлинную историю Робина Гуда, скорее всего, восстановить уже не удастся, но его образ на протяжении последних двух столетий стал важным явлением европейской культуры. К нему обращались крупнейшие писатели и драматурги, создатели десятков кинофильмов и сериалов, анимационных лент и комиксов. Само имя Робин Гуд стало нарицательным по отношению к людям, восстающим против несправедливости и жестокого угнетения.

Каждый из тех, кто пытался проникнуть в тайну жизни и происхождения благородного храбреца из Шервудского леса, создавал «своего Робина Гуда», и порой они так же не похожи друг на друга, как персонаж романа Вальтера Скотта «Айвенго» и главный герой фильма Ридли Скотта, где знаменитого разбойника сыграл Рассел Кроу.

Однако легенда о Короле Лесов жива, многолика и по-прежнему полна романтического обаяния. И сейчас вы держите в руках одну из версий жизни Робина Гуда, вышедшую из-под стремительного и живого пера подлинного короля историко-приключенческого жанра — великого Александра Дюма.

Часть первая

Изгнанник

1

Эта история начинается во времена царствования Генриха II Плантагенета, короля Англии, носившего прозвище Короткий Плащ.

Стоял промозглый март 1162 года. Поздним вечером по путаным тропам Шервудского леса, что в графстве Ноттингем, ехали два вконец измотанных долгим путем всадника. По земле стлался густой туман, а ледяные порывы ветра, в которых еще чувствовалось дыхание зимы, заставляли путников плотнее кутаться в плащи. Один из них, с виду постарше и более уверенно державшийся в седле, то и дело поглядывал на затянутое мрачными тучами небо.

— Как думаешь, Ритсон, не застанет ли нас в дороге буря? — спросил он, оборачиваясь к спутнику. — Ветер не унимается… Мы на верном пути?

— Цель близка, господин. И часу не минет, как мы будем у дверей жилища лесника.

— Хотелось бы надеяться… А скажи-ка мне: этому человеку можно доверять?

— Гилберт Хэд — мужчина суровый, честный и прямодушный; моя сестра за ним как за каменной стеной. Он подойдет вам, сэр, во всех отношениях и вдобавок с почтением выслушает придуманную вашей милостью легенду — ложь и недоверие ему просто неведомы… Ну вот… я же говорил! Видите впереди отблеск огня на ветках? Мы совсем рядом…

— Взгляни, не проснулся ли мальчик?

— Что ему станется? — равнодушно буркнул Ритсон. — Спит себе, как медвежонок в берлоге… Нет, не могу я взять в толк, зачем вашей милости вся эта морока. Беречь жизнь сосунка, который прямая помеха вашим интересам! Скажу прямо: ежели вам заблагорассудится навсегда избавиться от этого щенка, дайте только знак. Мой клинок к вашим услугам… да не забудьте только в благодарность упомянуть меня в завещании…

— Молчать! — резкий окрик прозвучал, как удар хлыста. — Даже не думай об этом. И держи язык за зубами — умереть должна только тайна его рождения. Мне и в голову не приходило желать гибели невинного малыша. Предпочитаю жить со страхом, что когда-нибудь все откроется, но не со смертным грехом на совести… Воспитанный в крестьянской семье, мальчик и знать не будет ни о своем знатном имени, ни о состоянии, которые, сам не ведая того, сегодня утратит…

— Да свершится ваша воля, сэр рыцарь! — холодно отозвался Ритсон. — Однако, по правде говоря, жизнь его не стоит и половины тягот этого пути…

Рыцарь молча отвернулся, и в скором времени всадники уже спешивались перед небольшим домом, скрытым в гуще леса, словно беличье гнездо.

— Эй, Гилберт Хэд! — зычно прокричал Ритсон. — Отпирай, приятель! Пусти продрогших путников погреться у очага.

Послышалось глухое ворчание собак, из-за запертой двери мужской голос настороженно спросил:

— Кого Бог принес так поздно?

— Открывай! Это Роланд Ритсон, единокровный брат твоей Маргарет. Неужто нам тут так и стоять, как нищим, лесник? — закричал в нетерпении Ритсон.

Дверь наконец распахнулась и впустила поздних гостей.

Ритсон, откинув полу плаща, тут же украдкой положил большой сверток на скамью и шагнул навстречу леснику.

Гилберт Хэд, радушно поприветствовав шурина, поклонился его спутнику:

— Добро пожаловать, благородный господин. Примите извинения, что держал вас у дверей так долго. Дом наш стоит уединенно, а лес кишит разбойниками. Осторожность никогда не помешает. Проходите скорее к огню, обсушитесь, а вашими лошадьми найдется кому заняться… Линкольн! — Лесник выглянул за дверь. — Поставь-ка коней под навес — в конюшне мало места. Брось пару охапок соломы и наполни кормушку сеном…

Услышав голос мужа, в комнату неожиданно вбежала молодая женщина. Ритсон тут же кинулся ее обнимать, восклицая с улыбкой:

— Маргарет, дорогая! Дай-ка я тебя расцелую! Ты, сестрица, вовсе не изменилась, даже похорошела: глаза сияют, румянец во всю щеку. С тех пор как этот лесной увалень к тебе посватался, ты стала настоящей красавицей!

— Я счастлива, — кротко ответила Маргарет, исподтишка бросив на мужа нежный взгляд.

— У Мэгги такой расчудесный характер, что она кого угодно сделает счастливым. В нашем маленьком доме не бывает ни ссор, ни обид… Но хватит об этом, — лесник обернулся к гостям: — Придвигайтесь поближе к огню. Маргарет мигом соберет на стол, а затем приготовит вам постели… Жена, что же ты мешкаешь?

Молодая женщина живо бросилась к очагу, а тем временем Ритсон наклонился над скамьей, откинул край шерстяного одеяла и взглянул на ребенка. Личико крепкого годовалого мальчишки было спокойным — он даже не пошевелился, продолжая легонько посапывать во сне. Поправив сбившийся чепчик, Ритсон выпрямился и негромко окликнул сестру.

— Подойди сюда, сестрица, — проговорил он. — Хоть мы и не виделись восемь лет, я вернулся не с пустыми руками, у меня для тебя есть подарок… Взгляни!

— Матерь Божья! — У Маргарет выступили слезы на глазах. — Дитя… сущий ангел! Неужели это твой сынишка? Гилберт, мой брат привез в наш дом ма­лыша!

Лесник приблизился, хмуро поглядывая на шурина.

— Ты что же это, приятель, забросил военное ремесло и записался в кормилицы? — сурово спросил он. — Откуда у тебя ребенок? И что за причуда — скакать по глухим лесам с младенцем под плащом? Зачем ты привез его сюда — говори, да только всю правду!

— Не кипятись попусту, старина Гилберт! — Ритсон поморщился. — Мне и самому уже опостылела роль няньки. Мальчишка этот ко мне не имеет никакого отношения. Он сирота, а благородный господин, который прибыл вместе со мной, — его опекун. Пусть Мэгги пока займется мальчонкой, а его светлость тем временем поведает, откуда это дитя и какова его история.

Молодой женщине не понадобилось повторять дважды; подхватив на руки спящего ребенка, она унесла его к себе в спальню. Нежно поцеловав, Маргарет плотно укутала все еще спавшего мальчика в свою самую лучшую шаль и вернулась с ним к гостям…

По-деревенски простой, но сытный ужин подходил к концу, когда Ритсон едва слышно шепнул своему спутнику: «Не тяните, сэр, пора…» — и тот обратился к хозяину дома:

— Добрый Гилберт, мне отрадно видеть, как сердечно ваша супруга отнеслась к этому ребенку. Решусь сделать вам одно предложение, но прежде позвольте мне рассказать о мальчике, который остался сиротой и чьим единственным покровителем на этом свете являюсь я… Его отец, давний мой соратник по битвам и походам, был мне самым близким другом. Мы вместе участвовали во французском походе, затем на несколько лет расстались и встретились снова уже в Уэльсе. Этот доблестный воин, перед тем как покинуть Францию, полюбил милую скромную девушку, женился на ней и привез ее в Англию. К сожалению, эта новость при дворе была встречена холодно. Молодая женщина неизвестного происхождения, к тому же бесприданница, была сочтена не ровней рыцарю, состоявшему в родстве с королевским домом. Полагаю, что именно холод и презрение, которыми ее окружили в Англии, ранили эту нежную и робкую душу и подорвали здоровье. Роды оказались тяжелыми, а спустя неделю молодая жена благородного рыцаря скончалась, оставив его с крошечным сыном на руках… За этим последовало еще одно несчастье: мальчик лишился отца. Мы бились с моим другом рука об руку в Нормандии¹, когда его смертельно ранили. Последними его словами была мольба взять на себя заботу о сироте. Он сообщил, где мальчик находится, просил забрать его у кормилицы и поместить в надежный дом… Я поклялся всеми святыми, что исполню его последнее желание…

1

Нормандия — историческая область на северо-западе Франции, как герцогство была создана предводителем викингов (норманнов) Роллоном, неоднократно являлась предметом споров между Англией и Францией. (Здесь и далее примеч. ред.)

Рыцарь взглянул на спящего ребенка и продолжил в наступившей тишине:

— И я сдержал бы клятву, если бы не королевская служба и долг чести, который не позволяет мне ее оставить. У меня нет ни родни, ни верных людей, на которых я мог бы положиться. Я уже и не знал, как быть, когда ваш шурин посоветовал мне обратиться к вам, Гилберт, — человеку уважаемому и честному. Ритсон поведал, что детей у вас нет, что его сестра — добрая и порядочная женщина и оба вы не откажетесь принять под свой кров сына храброго воина… Разумеется, все расходы по содержанию мальчика я возьму на себя. И если Господь пошлет ему долгую жизнь и здоровье, а я не погибну, он, надеюсь, станет опорой моей старости; лишь тогда я открою ему тайну его рождения… Пока же вы будете воспитывать малыша так, как если бы он был вашим сыном и по своему разумению… Принимаете ли вы мое предложение?

Гость с тревогой посмотрел на лесника. На суровом лице Гилберта Хэда мелькнула тень сомнения. Он вопросительно посмотрел на жену, но Маргарет молчала, с нежной улыбкой глядя на ребенка. Тогда вмешался Ритсон:

— Смех этого ангела, Мэгги, сделает вашу жизнь полной чашей и, клянусь четками святого Петра, доставит вам не меньшее удовольствие, чем звон золотых, которые ежегодно будет отсчитывать вам щедрой рукой его милость…

Маргарет лишь кротко взглянула на мужа, чье молчание было превратно истолковано рыцарем.

— Вы колеблетесь, мой добрый Гилберт? — спросил он, нахмурив брови. — Столь неожиданное предложение вам не по душе?

— Оно меня устраивает, сэр рыцарь, — помедлив, проговорил лесник. — Если Мэгги согласна, мы оставим ребенка у себя… Как она решит — так и будет.

— Благородный господин прав, — проговорила молодая женщина, — воину выходить малое дитя никак не возможно. Я готова стать ему матерью. — Маргарет обратилась к гостю: — Но, если однажды, сэр, вам придет в голову взять мальчика обратно, признаюсь, мы вернем его с тяжелым сердцем. Единственное, что нас с мужем сможет утешить: у вас он будет счастливее, чем в убогой лесной хижине.

— Значит, она согласна, — кивнул Гилберт Хэд. — Я же, со своей стороны, клянусь беречь этого ребенка и быть ему настоящим отцом. В залог этих слов, сэр рыцарь, даю вам мою перчатку.

— Слово за слово. — Гость тотчас бросил на стол одну из своих перчаток. — Тогда мы можем обсудить размеры денежного содержания ребенка. — Достав из-под полы кожаный мешочек, туго набитый монетами, знатный гость попытался вручить его леснику.

Тот, однако, воспротивился:

— Спрячьте ваше золото, сэр. Хлеб и любовь в нашем доме не продаются!

Мешочек не раз переходил из рук в руки, пока наконец Маргарет не рассудила по-своему. Она заявила, что деньги, поступающие на нужды ребенка, будут храниться в надежном месте и мальчик получит их в целости и сохранности, достигнув совершеннолетия. Так дело и сладилось к общему удовлетворению, и вскоре все разошлись по своим комнатам…

Наутро лесник поднялся чуть свет. Выйдя во двор, он не без зависти оглядел лошадей своих гостей, которых слуга как раз чистил скребницей.

— Что за кони, Линкольн! — вздохнул он. — Выглядят так, словно и не было двух дней пути по бездорожью. Такие красавцы нам, простым людям, не по карману… Кстати, пора бы наполнить кормушки и нашим горемыкам…

Однако свою конюшню он обнаружил совершенно пустой.

— Линкольн, — окликнул лесник, — ты разве уже выпустил лошадей пастись?

— Никак нет, хозяин.

— Чудеса, да и только, — пробормотал под нос Гилберт. Ломая голову, что могло статься с их лошадьми, он направился в дом и первым делом заглянул в каморку, где было постелено гостям. Там никого не было.

В это время в столовую вошла Маргарет с ребенком на руках, и лесник недоуменно сообщил, что обе их лошадки исчезли, как, впрочем, и ночные гости.

— Сдается мне, Мэгги, — качая в раздумье головой, проговорил лесник, — что в обратную дорогу они оседлали наших кляч, а нам оставили своих норманнских скакунов… С чего бы это?

— Даже не прощаясь? — удивилась Маргарет. — Вот так дела! Может, они хотели скрыть, куда направляются? Или слишком спешили? А может, оставили нам своих коней в знак благодарности за малыша, а уехали ни свет ни заря, опасаясь, что мы откажемся?

— Странно это… Если все так, то премного благодарны, но братом твоим я недоволен. Мог бы и словечко-другое сказать перед дорогой…

— Роланд потерял невесту, ему нелегко смотреть на нашу счастливую семью… Другое меня тревожит. Мы ведь с тобой не знаем даже имени опекуна ребенка. Только то, что он знатный человек и состоит на королевской службе. Брат мой — тоже воин и еще долго может скитаться в чужих краях…

— Эй, Мэг, не будем раньше времени накликать беду, — вдруг широко улыбнулся лесник. — Погляди-ка лучше, что за мальчишка! Он просто сияет. Дай мне его поцеловать!

— Как же мы назовем нашего сына, Гилберт? — улыбнулась женщина, протягивая ребенка мужу.

— Выбери ему имя сама, Маргарет.

— Нет, уж лучше ты… Он мужчина, тебе и надлежит его назвать.

— Пусть будет Робин — в память о моем младшем брате, что так безвременно погиб. Я часто вспоминаю несчастного Робина…

— Робин Хэд! Звучит совсем неплохо! — молодая женщина, блестя фиалковыми глазами, взглянула на сына и прижалась к плечу мужа.

Со временем «Хэд» удивительным образом превратилось в «Худ». А много позднее наш маленький незнакомец стал известен в этих лесных краях под славным именем — Робин Гуд.

2

Прошло пятнадцать лет. В доме доброго лесника по-прежнему царил счастливый покой, а у мальчика-сироты не нашлось за эти годы ни единого повода усомниться в том, что он любимый сын Маргарет и Гилберта.

Однажды ранним июньским утром мужчина средних лет, обликом и одеждой похожий на йомена, ехал верхом на крепком пони через Шервудский лес. Дорога вела в живописную деревеньку Мэнсфилд-Вудхауз.

Только что взошедшее солнце освещало лесную чащу, ветерок доносил терпкий аромат молодой дубовой листвы и полевых цветов, ярко зеленели мхи и травы, осыпанные каплями росы, в ветвях перепархивали, распевая, птицы — и лишь кое-где в низинах еще стлались клочья ночного тумана.

Человеку было хорошо, и он затянул своим сильным, но грубоватым голосом старую саксонскую песню. Неожиданно у самого его уха просвистела стрела и вонзилась в ствол дуба.

Скорее удивленный, чем испуганный, человек спрыгнул с седла, укрылся за стволом и в два счета натянул тетиву собственного тисового лука, изготовившись к обороне. Однако ничем не нарушаемая тишина заставила его призадуматься. Никто не пытался его атаковать. Может, стрелу выпустил беспечный охотник? Или бродяга, промышляющий разбоем, который, промахнувшись, затаился в чаще? Но тогда он слышал бы лай охотничьих собак, а разбойникам издалека видно: взять с него