Ярлыки

Автор А. Корниенко

"Со мной определенно что-то не так. Я не могу объяснить это словами, но ощущаю, что отличаюсь от других. В то время как все остальные, похоже, рады быть частью процветающего общества, я испытываю определенный дискомфорт от ощущения себя его членом. Я не разделяю идеи раскольничества, и не считаю, что жителям Базы нужно подчинить себе Твердь, став правителями для всех живущих на планете. Но иногда мне кажется, что политика Старейшин относительно планеты ошибочна, а миссия "Ярлыки" обречена на провал. Вот уже несколько сотен лет как мы оберегаем человечество от краха, не давая ему сделать последний, финальный шаг в пучину самоуничтожения. Но при этом жизнь все равно терпит фиаско. Даже без войн и столкновений, количество людей стремительно сокращается. Не могут же Старейшины не понимать этого? Почему они не совершают никаких шагов, чтобы исправить такое положение вещей? Наши генетики могли бы вмешаться и помочь с рождаемостью, а наши ученные — подтянуть людей в техническом уровне, подарив им свободу космической экспансии. Но почему, все, что мы делаем это пустые наблюдения? Разве можно спасти людей, просто рассказывая миру правду о намерениях и проступках всех и каждого? Разве правда является обязательным фактором выживания? И почему, черт возьми, мысли об этом не дают мне покоя?…"

• Язык: Русский
• Издатель: Strelbytskyy Multimedia Publishing
• Дата выпуска: 12 июл. 2021 г.
• ISBN: 9780880009911

Предварительный просмотр книги

Пролог

День выдался удачным и одновременно с этим чрезвычайно тяжелым. Этому дню предшествовал длительный и кропотливый труд — разведки, тренировки, шлифовка командной работы… И все это лишь повышало наслаждение, полученное Рэмом от результата.

Наблюдая за тем, как тяжелые грузовые граверы буксируют огромный кусок космического льда, пилот испытывал ощущение гордости. Он гордился той крупицей усилий, который внес в общее дело.

— Полюбовались, и хватит! — зачем-то сказал он вслух, и направил свой корабль к шлюзовой площадке. Обернутая к солнцу, она казалось, была так близко, что можно дотянуться рукой, однако Рэм знал, что расстояния в космосе обманчивы и не определяются на глаз. Сверившись с телеметрией, он подытожил, что до дома около 16 часов пути — слишком мало для полноценного отдыха. Да и рискованно погружаться в сон после двух суток активного управления, маневрирования, уклонения и принятия стимуляторов. Измученное нагрузками и химией тело может просто проигнорировать сигнал будильника, и пропустить встречу с главной полосой преград — астероидным полем. Поэтому нащупав над панелью бортовую аптечку, пилот ввел индивидуальный код и, подождав пока откроется отсек с препаратами, вколол себе ампулу мутно-зеленой жидкости. Вспышка боли скрутила и сломала его пополам, но прошла также внезапно, как и началась. А вместе с ней прошла и усталость, сменившись чувством свежести и бодрости. Рэм знал, что это лишь иллюзия, созданная принудительной мобилизацией организма, и за это кратковременное просветление придется заплатить, провалявшись в койке несколько лишних дней. Но другого выхода не было — очень скоро от концентрации и реакции будет зависеть его собственная жизнь.

Закончив с медициной, Рэм полистал бортовой журнал, и, оценив проделанную работу, сформировал предварительный отчет, переместив его в «черный ящик» и создав радиомаяк. Так было положено на случай, если корабль не пройдет астероидное поле, что, несмотря на все тренировки и закалку охотников случалось не так уж и редко.

Хладнокровно закончив приготовления к своей гипотетической гибели, Рэм отложил официальные дела, и перешел к любимому занятию — записи собственных размышлений. А уж записывать было что — из-за нагрузки при подготовке к «охоте» последние 47 дней времени не было ни на что, кроме отдыха.

«Долг или одолжение?»

Со мной определенно что-то не так. Я не могу объяснить это словами, но ощущаю, что отличаюсь от других. В то время как все остальные, похоже, рады быть частью процветающего общества, я испытываю определенный дискомфорт от ощущения себя его членом. Я не разделяю идеи раскольничества, и не считаю, что жителям Базы нужно подчинить себе Твердь, став правителями для всех живущих на планете. Но иногда мне кажется, что политика Старейшин относительно планеты ошибочна, а миссия «Ярлыки» обречена на провал. Вот уже несколько сотен лет как мы оберегаем человечество от краха, не давая ему сделать последний, финальный шаг в пучину самоуничтожения. Но при этом жизнь все равно терпит фиаско. Даже без войн и столкновений, количество людей стремительно сокращается. Не могут же Старейшины не понимать этого? Почему они не совершают никаких шагов, чтобы исправить такое положение вещей? Наши генетики могли бы вмешаться и помочь с рождаемостью, а наши ученные — подтянуть людей в техническом уровне, подарив им свободу космической экспансии. Но почему, все, что мы делаем это пустые наблюдения? Разве можно спасти людей, просто рассказывая миру правду о намерениях и проступках всех и каждого? Разве правда является обязательным фактором выживания? И почему, черт возьми, мысли об этом не дают мне покоя?…

Он остановился, так и не сумев завершить душевный порыв. Пилот долго переписывал строки, меняя их смысл и направленность, переходя от вопросов к утверждению и назад. И то, что получилось в итоге, было удалено так же, как и десятки подобных текстов до этого. Уже несколько лет он предпринимал безуспешные попытки понять, что с ним не так, и на каком этапе жизненного пути его рассуждения занесло в такое неожиданное и весьма странное русло. Но всякий раз, когда казалось что мысли, наконец, выстроились в правильном порядке и остается только их записать, слова оказывались неожиданно пустыми и не достаточно емкими.

Взглянув на время, Рэм отложил мучительные попытки слепить что-то однородное из своих сомнений и самобичевания. Он открыл совершенно иной раздел дневника, посвященный наблюдениям за Твердью. Вот уже почти год он тайком, и нарушая все возможные запреты, подключался к радиотелескопу и следил за одним из обитателей планеты, изучая по нему жизнь простых людей. Это увлечение стало для Рэма той самой спасительной соломинкой, которая не давала потерять над собой контроль.

Кто ты?

Кто ты, мой таинственный друг, и каков смысл твоих стараний. Зачем ты раскачиваешь более-менее устоявшийся порядок и пытаешься внести в него сумятицу и хаос? Хочешь ли ты вырваться из-под гнета опостылевшей системы, или просто ищешь себя? А может ты, как и я, утратил всякие ориентиры и стараешься на вкус определить что правильно, а что нет, пробуя все подряд?

Сидя и гляди в монитор, он медленно перебирал фрагменты своих мыслей, находя в этом какое-то успокоение. Синеватые буквы, повисшие прямо в воздухе, растворялись, реагируя на движения зрачка, и появлялись вновь, уже измененные, другие. Подобно живому туману текст постоянно перетекал и изменялся. Такая технология позволяла поглощать информацию с минимальными потерями времени. Однако сейчас Рэм не спешил. Каждую строчку он вызывал снова и снова, вдумчиво просеивая предложения через сито здравого смысла и пытаясь слепить из них что-то цельное. Но сделать этого не удавалось. Уж слишком оторванными и странными были выкладки — с одной стороны они призывали сомневаться и сопротивляться системе, а с другой хвалили ее организацию. А некоторые постулаты и вовсе выглядели так, что Рэм иногда начинал сомневаться в их авторстве. Например, идеи о том, что система «Ярлыки» тормозит человечество в развитии. Откуда это все? Или вот, планы переселения на Твердь? Ну что за романтическое ребячество? Ах, насколько было бы проще, имей Рэм возможность сказать, что все это придумал не он, а какой-то неизвестный хакер, который взломал его дневник и щедро добавил своих рассуждений на его виртуальные листы. Он бы рассказал все старейшинам, добился бы прощения и жил бы дальше как все нормальные люди… Но такого шанса не было. Никто не поверит в рассказы о взломе, потому что кристалл памяти защищен генетическим кодом владельца, и без его разрешения никто не может получить к нему доступ.

Рэм легонько провел по браслету, вызвав визуализацию всех записей. Сколько раз он терзал себя мыслями, что было бы, не будь у него этой милой вещицы? Быть может тогда, не имея возможности скрыть от всех какой-то маленький уголок своей души, он и не стал бы таким странным? Эта мысль немного утешала, но не вызывала особого доверия. Ведь пилотом уже давно было подмечено, что если вовремя не «слить» груз душевных переживаний, то со временем он начинал «гнить», порождая вначале сомнения в верности полученных приказов, а затем нежелание им подчиняться. К счастью, дальше этого Рэм никогда не заходил, и всегда вовремя находил время для собственного дневника.

— Мое проклятие и моя награда — сказал он вслух, ощупав запястье. Ему так захотелось перенестись в свою каюту и, прыгнув в мягкое кресло из пластикобетона, закрыться от всего мира. Включить компьютер, и с головой погрузиться в наблюдения за своим «далеким другом» на все отведенное стимуляторами время.

Без страха быть услышанным, Рэм прочитал вслух свои отчеты относительно последнего сеанса наблюдения. Он еще не успел переосмыслить их до конца:

«Объект 34 вышел на контакт с представителями «Космополиса». Похоже, он собирается передать им результаты каких-то исследований. Во всяком случае, перед этим он несколько раз посещал лабораторию физики при местном обучающем центре, и общался с одним ее работником, уже уличенным в незаконной торговле».

Ниже стояла пометка «информацию проверить», и после череды отсылок на личность того самого лаборанта и еще нескольких подозрительных персон, текст продолжался:

«Сразу после встречи объект был задержан службой безопасности своего отдела за попытку кражи. Судя по всему, речь о каких-то чертежах или проектах. Серьезной огласки это дело не получило, но после инцидента перестал выходить из дома, и не появлялся по месту работы уже несколько дней. Таким образом, он точно вызовет подозрения и заработает проблемы. Разве что, его проект уже почти готов и ему просто наплевать на последствия»

Это была последняя запись. И немного подумав, Рэм добавил внизу строчку «узнать у наблюдателей», чтобы напомнить себе выведать, не сделал ли кто-то из жителей Тверди какое-то очень важное открытие. Над чем именно трудился его подопечный, Рэм так и не смог узнать, но что-то подсказывало ему, что это обязательно что-то эпохальное. Ну, или ему просто нужно было в это верить, чтобы в очередной раз насладиться чувством собственной исключительности. Ведь это именно он нашел человека, который вот-вот изменит мир.

— Это лишь догадки… — сказал Рэм вслух, пытаясь унять волну подступающего беспокойства. Он как раз задумался над тем, как бы ему получить нужную информацию у смотрителей, не выказав себя и не обратив на своего подопечного излишнее внимание, когда индикаторы на панели разом замигали. Раздался звук сирены, который известил, что пришла пора очистить голову и взять в руки штурвал. И он так и сделал. Предстояло забыть обо всем на свете, кроме собственного штурвала и жизни, которая болталась на его равносторонних концах. Впереди раскинулось поле непредсказуемых опасностей, где нашли свое последнее пристанище десятки кораблей…

Глава 1. Космическая пыль

Танцы с космическими камнями, которые отчаянно старались откусить от звездолета кусочек пожирнее, окончились однозначным поражением последних. Но победа далась Рэму нелегко. На то, чтобы не подарить космосу очередной мясной трофей он потратил последние силы. Самые последние из последних. Нервное напряжение давно переваливало через край, и с ним не справлялись даже принятые препараты. Усталость, а с ней дрожь, холод, паника и вся остальная палитра неприятных ощущений, постепенно накатывали удушливыми волнами, грозя похоронить охотника в бесконечном нервозном кошмаре. Поддаваться такому потоку эмоций было опасно — психика могла не выдержать и надломиться. Поэтому Рэм из последних сил вывел корабль в чистую зону, включил автопилот и дрожащей рукой вколол себе содержимое оставшейся в аптечке ампулы. Сон тут же накинулся на него, голодным зверем терзая и разрывая на мелкие, бессознательные кусочки. Но это не был сон в классическом его представлении. Пилот не погрузился в дремоту до конца и прекрасно понимал, что находится в каюте корабля в собственном кресле. Понимал, но сделать с этим ничего не мог. Загруженный и перегретый мозг, переваривая череду потрясений, блокировал любые попытки нервной системы получить контроль над телом. С невероятной скоростью расщепляя следы химического катализа, он порождал галлюцинации и бессвязные образы, которые наслаиваясь друг на друга, создавали весьма странные и порой пугающие комбинации. Некоторые романтично настроенные личности считали, что в «нервном стазисе» обретают возможность путешествовать между мирами, но Рэм к их числу не принадлежал. Он старался просто не реагировать на картинки, какими бы странными они не были.

На этот раз фантасмагории длились недолго — что-то между парой часов и вечностью. С болью в голове отбившись от последних видений, охотник открыл глаза и увидел в иллюминаторы внутренности стыковочного дока. В нем уже припарковалась примерно треть «охотников», большинство из которых все еще находилось в запечатанном состоянии. Это были в основном машины новичков, которые еще не успели натренировать сознание, и поэтому боролись с бессвязными галлюцинациями «стазиса» гораздо дольше остальных.

«Надеюсь, сегодня никто не застрянет по ту сторону навсегда» — подумал Рэм, открыв кабину и вылезая на швартовочный трап. Задержавшись на верхних ступеньках, он еще раз окинул взглядом док и отметил про себя повреждения, полученные машинами — дурной знак, который гласил, что стоит ждать потерь в человеческом составе. Но даже если их не будет, и космос отпустил домой всех смельчаков, то ущерб нанесенный флоту все равно был выше среднего. «Черт!» — выругался Рэм. Его флаер пострадал сильнее остальных. Тут и там обшивка зияла дырами размером с кулак, а одно крыло держалось исключительно на энтузиазме конструкторов. «Надеюсь, успеют починить» — устало подумал он. Вылетать на следующую охоту на «бесхозной» дежурной посудине он не хотел — плохая примета.

Отыскав глазами аппарат Хила, и заметив, что его кабина все еще запечатана, Рэм облегченно вздохнул. Меньше всего ему сейчас хотелось встретиться с товарищем и влипнуть в очередной спор. А в том, что это произойдет, не было никаких сомнений — встретить навигатора, и не поспорить с ним было просто невозможно. От слова совсем. Поэтому еще раз поблагодарив свое сознание за его внутреннюю силу, Рэм устало побрел в ближайший приемник санитарного контроля.

Поверхность медотсека была покрыта плотным зеркальным напылением, в ровном блеске которого четко отражался пациент и окружающая обстановка. Рэм присмотрелся — перед ним стоял усталый человек средних лет, которого жизнь успела взять в оборот. Глубоко посаженные глаза от усталости ввалились еще больше, худощавое лицо осунулось, выделив крючковатый нос, а многодневная щетина, пробиваясь сквозь кожу, торчала во все стороны разномастными кустами. Пережитые нагрузки не обошли стороной и тело космического охотника — волевые, упрямые плечи опали, а фигура существенно сгорбилась. Из-за всего этого в свои 30 с небольшим Рэм больше походил на старика, чем на сильного, молодого мужчину.

Стоя под пристальным вниманием автоматики в одном браслете, пилот думал об инженере, в работу которого входит осмотр пациентов. В его незавидной участи было что-то, что напоминало Рэму его собственное тайное увлечение. Но только в отличие от него, оператор выполнял свою прямую обязанность, и не подглядывал за кем-то исподтишка и украдкой.

Раздался звуковой сигнал, а в камере загорелось зеленое свечение — знак успешно пройденной проверки. Незримый наблюдатель решил, что некий охотник за кометами по имени Рэм может и дальше самоотверженно выполнять свои функции и рисковать жизнью во благо общества. Двери камеры распахнулись, а в раздаточную нишу упал свежий комплект одежды с новым контейнером стимуляторов.

— Опять зелененькие? А что, красные кончились? — попытался пошутить Рэм. Но заметив, как лампочка индикатора угрожающе потухла, решил, что не стоит злоупотреблять терпением человека, который одним росчерком пера может отправить тебя на «пенсию».

— Ладно-ладно. Я пошутил. Зеленые тоже ничего, у них вкус очень нежный… как у… башмака! — бросил он дружелюбно, поспешив покинуть кабину.

К медотсеку примыкал узкий короткий коридор, который буквально через пару шагов упирался в комнату для переодевания. Там Рэм с наслаждением надел свежую робу, сразу ощутив себя немного бодрее. Затем он помахал через плечо в неопределенном направлении и покинул пост санитарного контроля, оказавшись в перевалочном отсеке. Цифровые иллюминаторы были включены, и охотник невольно залюбовался видом граверов, которые заходят на стыковку. Оставалось только гадать, каким трудом дался их командам этот вылет, ведь хоть грузовые корабли и были больше маленького суденышка Рэма, защищая груз, они не имели возможности уклоняться от астероидов. Из-за этого прокладывание курса таких машин было задачей на миллион, ведь в расчет нужно было принимать не только направления, скорости и углы, но и вес каждого камня, его плотность, а также наилучший вектор столкновения с объектом. Присмотревшись, пилот нашел подтверждение своим догадкам — грузовики шли на автопилоте. Их команда была в отключке и наверняка пробудет там еще очень долго.

Как только граверы достигли внешнего периметра, навстречу им со станции бросились десятки кораблей. И едва первые из них поравнялись с тяжеловесами, по всей инфосети Базы стартовала трансляция этого радостного события. Под восторженные комментарии диктора громадный кусок льда, который совсем недавно «охотники» откололи от пролетающей мимо кометы, продвигался к доку миля за милей. Приглашенные ученные наводняли эфир своими прогнозами, бывшие координаторы давали оценку успешности операции, а аналитики на скорую руку набрасывали первые отчеты.

В коридорах послышался шум и гам — люди аплодировали и что-то кричали. Конечно, эта их радость была призрачна и кратковременна. И уже завтра засев за расчеты многие поймут, что привезенного недостаточно, и на все потребности не хватит. И тогда появятся недовольные, и они начнут спорить, требовать и доказывать. А вчерашних победителей те же дикторы по тем же каналам возьмутся поносить, на чем свет стоит. Но все это только завтра… А сейчас всякий и каждый ликовал, и это чувство разлеталось Базой быстрее свежих новостей. Повсюду в каютах и коридорах один за другим вспыхивали экраны, люди бросали рабочий инструмент, выскакивали из-за столов, поднимались с кроватей, и приобщались к созерцанию общего триумфа…

Когда машины добрались до стыковочной зоны, зал вспыхнул аплодисментами во второй раз. Это хлопали такие как Рэм — непосредственные участники охоты. Под их восторги и радостные возгласы к буксирам огромным роем посыпали глайдеры — в большей степени нетерпеливые ученые, которые торопились сделать первые анализы и замеры. Попадались среди них и окрашенные в оранжевый цвет сервисные аппараты, которые на ходу чинили поврежденную обшивку, пополняли запасы топлива и конфигурировали положение астероида, стараясь оптимизировать траекторию его полета.

Эту картину Рэм наблюдал десятки раз, и всегда с удивленно открытым ртом. В этот момент все достижения Базы теряли всякий смысл, а люди превращались в обеспокоенных муравьев из обучающего книгофильма о фауне Тверди.

— Вот мы кто — букашки. И дело наше вот! — сказал Рэм вслух и красноречиво постучал по плоскости иллюминатора, чем привлек к себе внимание окружающих.

— Жаль только не хватит! — выразил кто-то общую мысль, и вся остальная толпа утвердительно закивала.

Рэм вспомнил свои споры с Хилом — нехватка ресурсов была его излюбленной темой. Он частенько до хрипоты доказывал, что именно наличие еды провоцирует аппетит, а в условиях отсутствия уверенности в завтрашнем дне обязательно возникает потребность накопления. «Ах, Хил! Скоро встретимся». Рэму нравилось спорить с товарищем, пусть даже об одном и том же. Делал он это не ради того, чтобы утереть оппоненту нос, а ради самого спора. Ради разговора, в котором два умных человека вольны называть друг друга дураками, тщась доказать это фактами. Кажется, во время этих жарких диспутов навигатор даже не подозревал, что его оппонент частенько спорит в пол силы и «поддается». А может, ему просто было все равно, и он тоже любил процесс больше результата. Справедливости ради нужно отметить, что порой из их дискуссий все же получалось что-то полезное. Например, именно так пилот и получил свой доступ к системе «Ярлыки» — Хил проговорился, что его знакомый в отделе наблюдения может «дать посмотреть», и, проиграв очередную словесную баталию, был вынужден сдать контакт.

Под возбужденные возгласы толпы победный спектакль перешел во вторую фазу — буровые установки принялись делить глыбу на части, готовя ее к загрузке. Валун, сверкнув на солнце, медленно распадался на десятки частей, вызывая всеобщий восторг. Рэму никогда не доводилось видеть радуги, но даже если взять для сравнения самое романтичное описание этого явления, то оно все равно блекло рядом с этим спектаклем световых лучей. Тут не было цветов, не было оттенков, а был только свет. Его яркие лучи в кусках льда бесконечно искажались и ломались, обретая объем, направленность, текстуру и текучесть. Каждый осколок горел изнутри, сверкал, и озарялся свечением, которое резко выделяло его на фоне черноты космического пространства. Свет струился, проходил насквозь, прыгал и сочился по мельчайшим кусочкам, напоминая какой-то живой организм. Это был совершенно абстрактный и чуждый рациональному мышлению танец энергии, который можно было назвать только «Красота» и никак иначе.

Заворожено наблюдая, как последние кусочки добычи скрываются в грузовых портах, пилот вспомнил о главе операции. Нагрузка на него была настолько колоссальна, а дозы стимуляторов столь велики, что каждый раз координатор рисковал не выйти из медотсека, невзирая на все старания врачей.

— Порадуемся за ДН! — крикнул Рэм во все горло.

— Порадуемся, что мы не ДН! — ответило эхо голосов, следуя давней пилотской традиции. С этого момента гул в коридорах затих. Каждый задумался о тяжелой судьбе организаторов охоты, а также тех, кто остался вечным гостем бесконечно голодного космоса.

В тишине Рэм дошел до второго санитарного шлюза. Впереди его ожидала длительная и неприятная обработка, которую он стоически перенес, стараясь не обращать внимания на все сопутствующие неудобства. Закончив посыпать «свою жертву» порошком и обдувать ее обеззараженным воздухом, роботы вкололи ему смесь релаксантов, витаминов, питательных веществ и еще чего-то только что сошедшего с конвейера химической лаборатории. Неожиданно накатившая усталость, принялась многотонным грузом выдавливать Рэма из сознания. Он не мог и не хотел сопротивляться этому и с удовольствием отдался в объятия холодного манипулятора, который подхватил слабеющее тело и уложил его на специально подготовленную каталку.

Примерно мгновение спустя сознание снова вернулось к пилоту. Он лежал в своей собственной каюте — гладко выбритый, постриженный, и намазанный тонизирующим гелем. Никто достоверно не знал, кто ухаживает за погруженными в кратковременный сон телами — роботы или люди, и коллеги Рэма нередко шутили по этому поводу, выдвигая собственные остроумные теории. Сам же охотник придерживался первой версии, но, в сущности, для него не было никакой разницы в чьем присутствии спать.

Поднявшись с кровати, пилот размял ноги. Тело ныло как после длительного пребывания в одной позе, но он знал, что это не так. Едва ли ему дали отдохнуть больше, чем 2 часа — руководство обычно не откладывало церемонии чествования в долгий ящик, стараясь побыстрее вернуться к нормальному режиму работы. Взглянув на часы, Рэм понял, что не ошибся — прошло всего 70 минут от первого медицинского осмотра.

Сильно огорчаться тому, что не удалось отдохнуть, охотник не стал. Пока стимуляторы окончательно не выведутся из организма, не было никакой разницы, сколько спать час или сутки — усталость, тошнота, недомогание, слабость и нервная дрожь в любом случае будут досаждать, и порой очень сильно.

На вешалке возле входа висел парадный костюм — стандартное приглашение на празднование. Недолго думая, Рэм метким броском отправил брюки на кровать, а форменный пиджак набросил прямо поверх робы. Он знал, что сегодня ему простят эту небольшую вольность, и не просто знал, а наслаждался этим. Это была его маленькая победа в борьбе с каменными жерновами системы. Конечно, будь его воля, он предпочел бы вообще никуда не идти, но выбора не было — за пилотами строго следили. Отсутствие кого-то из них на парадной части обязательно сочтут за признак недомогания, что в свою очередь повлечет дополнительные проверки на профпригодность. Но страшней всего была даже не муштра отдела психического анализа, а запись о подозрении на слабость — 2 таких пометки и ты больше не пилот, а какой-нибудь уборщик в техническом ангаре.

Главный холл, спроектированный чтобы вмещать 2 тысячи человек, в этот раз был просто переполнен. Отпраздновать очередную победу собрался весь персонал сектора, который не был задействован в поддержке жизни на станции и наблюдении за Твердью. Люди хлопали, кричали, и иногда даже подпрыгивали от восторга. Одни радостно прославляли ловцов, другие сетовали на недостаток воды, а третьи поддерживали разговор в обоих направлениях. То и дело упоминалась статистика, велись предварительные расчеты… 100 тонн пойдет на дрожжевую ферму, 150 на вращение турбин, 30 в генетический центр… …таким образом мы вырастим 30 человек… и тому подобные постулаты, которые за многие годы надоели Рэму пуще дрожжевого концентрата. Менялись люди, менялись поколения, а ожидания масс всегда оставались на одном и том же месте.

Общая атмосфера в зале была слишком напряженной, и Рэм, пребывая на совершенно ином эмоциональном уровне, постарался избежать суеты, устремившись в дальний угол. Там уже толпились другие пилоты, такие же уставшие, хмурые и измочаленные. Они то и дело исподлобья поглядывали на надзирателей, ограждающих их от заслуженного и такого желанного отдыха.

Незаметно проскочить мимо живого организма толпы не удалось — до этого равнодушно-озабоченная масса, неожиданно накинулась на Рэма, пытаясь разорвать на куски, обглодать кости, проглотить целиком. Кто-то спешил пожать руку, кто-то торопился прикоснуться, а кто-то выражал благодарность в устной форме — каждый пытался хоть на секунду стать поближе к пилоту-триумфатору. А он в свою очередь как мог отнекивался, рассказывая о том, что настоящие герои лежат в больнице, или остались летать холодным грузом в мертвой пустоте. Но в итоге Рэм сдался и принялся просто кивать на любой «жест доброй воли». В конце концов, люди просто хотели насладиться победой — в сущности, единственным поводом для праздности в мире холодном, скупом на ресурсы и лишенным всяческих перспектив.

Наконец на горизонте появился новый победитель — целый ведущий группы, и толпа мигом потеряла интерес к простому пилоту 3-го разряда. Рэм уже думал, что его пытка закончилась, но не тут-то было.

— Вот я не пойму, почему не ловить их чаще? — спросил его какой-то инженер, фамильярно перехватив под руку.

— А Вы, простите, кто?

— Я? Я инженер вычислительных систем 5-го разряда.

— Инженер, которого зовут…?

— Простите, я АН — виновато протянул мужчина.

— Так вот, АН, нам не хватает мощности гасителя.

— А что такое, этот гаситель? — с абсолютно детским интересом спросил мужчина.

«Ну вот. Еще одному объяснять азы охоты за космическими объектами. И почему они всегда спрашивают одно и то же?» — подумал Рэм, и решил на этот раз сократить свою привычную ответную речь до одного предложения.

— Гаситель инерции это такая машина, которая ловит фрагменты после раскола небесного тела, и не дает им улететь в космос или разнести половину Базы. Мы не можем оттягивать аппарат далеко в космос, потому, что он заряжается в доке, и каждую секунду полета теряет заряд.

— Ну так и не летайте далеко! — сказал АН с таким тоном, будто бы только что решил проблему, стоявшую перед покорителями космоса многие века.

— Мы и не летаем. Ждем, пока нужный объект с ресурсами или водой будет поблизости, и тогда атакуем. Поэтому охота и происходит так редко.

— Ну почему никто не работает над этой проблемой? — Удивление инженера было нескрываемым и неподдельным. В ответ Рэм лишь пожал плечами, и поспешил вырвать руку из «плена» дружеских объятий.

— Извините, мне нужно отдохнуть — оставив своего собеседника в задумчивости, пилот поспешил удалиться с праздника. Правила приличий больше можно было не соблюдать — его заметили и отметили, а охранники на входе существенно уменьшились в числе, ознаменовав начало церемониальной процессии.

Улизнув в каюту, Рэм облегченно скинул пиджак. Откуда ему было знать над чем и главное почему не работают ученые? У него свои задания, которые он старательно исполняет, за что получает в награду полагающиеся привилегии — расширенную каюту, дополнительные 10 % к рациону и допуск к инфотеке на уровне 3.

Включив экран терминала, Рэм сформировал краткий отчет и настроил его автоматическую передачу. Следующие 20 минут он провел в душевой, щедро и даже расточительно тратя запасы воды. По-сути, после санитарной обработки эта процедура была излишней, но ему так хотелось ощутить свою исключительность, расходуя средства, которые другим доступны только с огромными ограничениями. Эта потребность была еще одной странностью, которую Рэм никак не мог себе объяснить. Зачем брать больше, чем нужно? И почему это так приятно?…

Завершив банные дела, пилот плюхнулся на кровать, планируя насладиться сладким беспамятством. И хотя его глаза буквально слипались, настоящий сон все не наступал, заставляя лежать и слушать биение собственного сердца. Это здорово раздражало, и, зарычав как зверь, Рэм вскочил с постели. Помассировав виски, и осознав, что это не помогает, он собирался использовать стимулятор сна, но его взгляд внезапно упал на монитор. Тут же забыв об усталости, он пододвинулся поближе, включил консоль и воровато озираясь, ввел пароль.

На экране сплошной чередой поползли разноцветные строчки — информация о важных изменениях в биополе человека, за которым исподтишка наблюдал Рэм. Повинуясь приказам оператора, они складывались в разные столбцы, цепляясь друг за друга причинно-следственными связями. Предстояло проанализировать каждую из этих нитей, отбросить малозначимые и выделить суть. Рэм всегда делал это с огромным сожалением, потому, что каждый аспект жизни обитателей Тверди казался ему интересным и увлекательным. Но по статистике, с человеком происходит около 10 более-менее важных событий ежедневно, и за месяцы отсутствия наблюдателя на этой ниве информации накопилось так много, что не разобрать и за месяц.

Иногда делая перерыв на то, чтобы что-то записать в журнале, пилот кропотливо распутывал клубок перекрестных ссылок, постепенно складывая из них более-менее внятную картину. Его пальцы порхали над клавиатурой с огромной скоростью, поднимая сведения, сортируя их по категориям, сравнивая и выбирая. Наконец, почти обессиленный, он получил более-менее сносный результат. Из него следовало, что объект, за которым он «подглядывал», существенно продвинулся в поисках, а затем забросил их. Покончив спрашивать и что-то замышлять, парень ушел с работы и устроился в какой-то ремонтный ангар для легкой пассажирской техники.

Возможно, окажись в этот момент на месте Рэма менее внимательный наблюдатель, он бы смирился и оставил парня в покое. Но пилот, который смотрел через «Ярлыки» абсолютно противозаконно, просто не мог удовлетвориться этим. Его сознание отказывалось признать, что то, ради чего он рисковал своим местом в обществе, оказалось пустышкой. Поэтому он копнул глубже, а затем еще и еще. Он делал запросы снова и снова, изучая мельчайшие аспекты жизни того парня под микроскопом здравого смысла. И все же докопался до истины. Оказалось, что новая работа была нужна его «подопечному» исключительно ради новых возможностей. Молодого экспериментатора интересовало цеховое оборудование и детали, из которых можно что-то мастерить.

Заострив внимание на этом, Рэм тщательно изучил контакты «объекта» за последний месяц. Несколько людей, из числа тех с кем парень встречался регулярно, носили «клеймо» торговцев черного рынка, и уже отбывали короткие наказания на землях Триады. А один человек и вовсе был запятнан «грехами» так сильно, что едва пилот попробовал запросить сведения о нем, как тут же получил системное предупреждение «ОПАСНО!».

Прекрасно понимая, что усталость вскоре возьмет свое, Рэм решил сосредоточиться на этом человеке. Какое-то непонятное предчувствие вело и подталкивало его, заставляя найти в себе силы на длительное рутинное копание в массивах данных. И он не ошибся. Аккурат после встречи с его подопечным преступник несколько раз пропадал с поля зрения системы «Ярлыки». И чем ближе его исчезновения были к нынешнему дню, тем чаще случались, и дольше продолжались.

Отключив монитор, пилот откинулся в кресле. По всему получалось что парень, которого он изучал, смастерил какой-то прибор типа его браслета, который не давал радиотелескопу считать биополе человека. И свое изобретение он обкатывал на отпетом преступнике, прикрываясь его сомнительной репутацией.

— Этого не может быть! — сказал Рэм вслух, и снова включил монитор. Он потратил еще почти час, чтобы удостовериться что «это» не только может, но и имеет место быть. Около месяца назад на Тверди действительно был создан прибор, который мог заглушить действие системы «Ярлыки», и на данный момент этот агрегат мог сделать человека незаметным на 2 с лишним часа. Очевидно, было бы и больше, имей изобретатель представление о портативных батареях ядерного синтеза.

Растерянный, ошеломленный и удивленный, Рэм не мог усидеть на месте. Вскочив с кресла, он принялся расхаживать по комнате из стороны в сторону. Получалось что он, подглядывая за одним жителем Тверди случайно выбрал именно того, кто сделает важнейший научный прорыв. И это при населении в 2 миллиарда человек. Как-то слишком маловероятно. Но с другой стороны… Он сам добился доступа к системе, и сам выбрал объект для наблюдения, по перекрестным ссылкам людей, выбранных вслепую. Даже Хилл, который единственный знал о тайном увлечении товарища, настолько боялся этой темы, что не решался советовать что-либо. Да и потом, даже самые невероятные вещи иногда случаются. Взять хотя бы появление Homo Sapiens в природе…

Рэм потряс головой, прогоняя ненужные мысли. Главным вопросом было не «почему?», а «что делать?» Попытаться забыть, и тогда с системой «Ярлыки» будет покончено, или пойти и все рассказать старейшинам, поставив свою жизнь на кон? Сердце охотника забилось чаще, а дыхание утратило размеренный ритм. Он поймал себя на мысли, что идея о свержении Ярлыков пугает его в той же степени, в которой приводит в восторженный трепет. Осознавать это было неприятно. Одно дело сомневаться в правильности текущего устоя, и совсем другое — желать его свержения.

— Но я ведь часть этой системы! Ярлыки есть величайшее изобретение человечества, и единственное, что хранит его от полного вымирания! — процитировал он вслух фрагмент присяги, которую давал каждый житель Базы при достижении 12 лет. Прозвучало как-то не очень убедительно, и даже немного печально. И тогда разозлившись, Рэм выскочил из комнаты. Он планировал поставить точку в споре с самим собой, и сделать это окончательно. «Всего-то и нужно, что найти координатора, сдаться, списать все на побочный эффект стимуляторов. Пока еще не поздно, мне поверят, меня вылечат, я стану как все» — твердил он себе, продвигаясь к центру сектора. И с каждым шагом его уверенность слабла, как заряд батареи гасителя инерции.

— Ну и что мне им сказать? Здравствуйте, я тут нарушил с десяток законов, превысил полномочия и подкупил должностное лицо, чтобы получить доступ к системе «Ярлыки»?

Или — «я тут подглядывал за людьми и совершенно случайно нашел человека, который изобрел систему защиты от радиотелескопа?» — вслух это прозвучало еще глупее. К счастью, коридоры были пусты, и Рэм мог позволить себе сколько угодно вести диалог с собой, не боясь оконфузиться. «Ну а как я буду жить, зная, что не сделал ничего?»

Сомнения и размышления, терзая сознание в разные стороны, заставляли пилота останавливаться, спорить с самим собой и многократно проигрывать этот спор. А затем он разворачивался, чтобы вернуться в каюту, но на полпути снова находил в себе силы и решительность покаяться. И наконец, чувство долга все же одержало верх.

Стоя у большой двери с табличкой «координатор сектора» Рэм неуверенно переминался с ноги на ногу. Сделав глубокий вдох, он аккуратно потянул за ручку. К счастью, она не поддалась. С чувством облегчения, пилот уселся на пустующую скамейку рядом с кабинетом и закрыл глаза. Он представил, каково этого быть жителем Тверди. Жить в городах, постоянно и всегда быть под тщательным информационным колпаком системы «Ярлыки». Рэм на секунду представил себя проходящим сканер биополя на каком-то предприятии. Ему показался огромный зал, полный солнечного света струящегося из иллюминаторов, и не менее огромная очередь людей, ждущих чтобы их считали. И писк… Пронзительный писк агрегата, проверившего его собственную «историю грехов».

Открыв глаза, пилот потряс головой — «ну что за глупости? Профилей жителей Базы нет системе слежения, а значит и информация о них отсутствует. На Земле были бы сильно удивлены, обнаружь они человека с полностью чистой аурой!»

Рэм зачем-то произнес вслух слово «Земля». Называть так Твердь было не принято, и даже считалось признаком дурного тона. А у большинства упоминание былого названия планеты и вовсе вызывало мелкую дрожь и неудержимый порыв отвращения. Но сейчас пилоту было наплевать. Ему нравилось это слово. Было в нем что-то теплое, приятное. Что-то, что напоминало дом…

Откуда у меня такие мысли? — спросил Рэм себя вслух, и тут же нашел ответ на свой вопрос — Усталость! Он подумал, что рекомендуя летчикам после вылетов воздерживаться от умственных нагрузок, медики не сильно-то и перегибали палку. Быть может, пришла пора внять умному совету и отправиться на покой? А Твердь никуда не убежит. Она будет все также вертеться на своей оси и завтра, и послезавтра и еще миллионы лет. Холодная и спокойная в своем безразличии к мириадам взбунтовавшихся букашек, которые почему-то возомнили себя хозяевами стола.

— Вы что-то хотели? — внезапно вывел его из размышлений приятный женский голос.

— Да. Мне нужно поговорить с координатором сектора.

— А по какому вопросу? — поинтересовалась девушка, которая