Мечтать, искать, найти, убить и не сдаваться

Автор Любовь Shapiro

Эдит Пиаф, Изабель Аджани, Зидан – все они, как и главная героиня романа, Вика – амазахи. Кто они – придётся разобраться. Главная героиня – журналистка Вика внезапно получает завещание о наследстве. После этого её жизнь наполняется удивительными приключениями, вещими снами, фантасмагорическими событиями. Ей придётся напрячь все мысли, силы, изобретательность, чтобы выполнить свою миссию.
Читайте и удивляйтесь вместе с героиней!!!

• Язык: Русский
• Издатель: T/O "Neformat"
• Дата выпуска: 14 дек. 2021 г.
• ISBN: 9781005642921

Предварительный просмотр книги

Я получила письмо от своей няни. Вернее, оно было доставлено после её смерти. Мы не виделись много лет. Мне стало стыдно, что я так и не поинтересовалась, не нужно ли ей что-нибудь, но я вспомнила, что баба Надя, как я её называла, сама не захотела видеться. Когда мне исполнилось 15 лет, няня собралась и, не сказав никому ни слова, исчезла. Я допытывалась у мамы, не обиделась ли на что-либо баба Надя? Почему такое скоропалительное исчезновение. Мама пожимала плечами и молчала. Не уверена, что она понимала, в чём дело. Никогда в нашей семье больше не вспоминали няню.

Я взяла листок и стала вчитываться в неровные строчки «завещания» Надежды Владимировны Семёновой. Листок был незамусоленный, как я предполагала, а написан на хорошей бумаге, вложенный в изящный конверт ручной работы и издавал запах прекрасных духов.

* * *

НАДЯ

Вика, ты понимаешь, если моё письмо тебе доставили, то меня уже нет на земле. Буду краткой. Я завещаю тебе свою комнату на Пречистенке. Зайди к нотариусу Захару Петровичу Колыванову. Он отдаст тебе документы.

Прошу только об одном. Не выбрасывай мебель, особенно комод. Мои вещи могут многое рассказать тебе. Надежда Владимировна. Прощай.

* * *

ВИКА

Я не страдаю нервными припадками и, вообще, достаточно прагматично смотрю на жизнь. Однако эта записка меня поразила до глубины души. Она совершенно не совпадала с образом бабы Нади – женщины простой, одетой в вечно чёрные одежды и покрывающей голову тоже чёрным платком, так, что ни одна прядь волос не выбивалась из-под него. Руки скрюченные и шершавые. Она была напрочь лишена нежности, радостного отношения к жизни, доброты к людям взрослым и детям. Правда, свои обязанности она исполняла с дотошностью, которая меня – ребёнка раздражала страшно. Тёплого слова не дождёшься, даже, если у тебя температура или ты упала с велосипеда. Не понимала, почему родители её не увольняли. Мне всегда было скучно и неприятно, когда она находилась рядом.

Однажды утром мы проснулись, а её нет. Ни записки, ничего не оставила, как-будто её никогда и не было.

Сколько ей тогда было лет, я тоже не знала. Думаю лет под восемьдесят.

Отложила письмо и думала, сегодня съездить в её комнату или завтра. Было очень жарко и лениво. Ехать не хотелось совсем.

Проснулась я в приподнятом настроении. Какой-то пленительный запах попадал мне в нос, раздувал ноздри. Я втянуть его ещё и ещё. В этом состояние полудрёмы я увидела портрет дамы. Кто такая не знала, но только услышала, как разбилось стекло на фотографии. Взмокшая то ли от жары, то ли от странного сновидения я окончательно проснулась. Возможно, это произошло наяву. Встала, боясь наступить на стекло. Но никаких осколков не увидела. Вошла моя дочка в слезах и сказала, что разбила тарелку, и вся каша растеклась по полу.

Я облегчённо вздохнула. Значит, разбитый предмет был на самом деле, а портрет, а треснувшее стекло, которое я не только услышала, как разбивалось, но и видела это. Может, вещий сон. Нет, я точно когда-то давным-давно видела это фото, и стекло было заклеено. Ощущение возникало от аромата, исходящего от конверта.

Покормив семью, отвезла дочку в детский сад, пожелала мужу удачи, помчалась в город, который стоял в неподвижной пробке. Было время вспомнить детство и няню…

* * *

Стоило ли, вообще, вспоминать? Надежда Владимировна никогда ничего о себе не рассказывала. Я закрыла глаза, ибо устала смотреть на бесконечный поток машин и понюхала конверт. Авось, он опять всколыхнёт хоть какие-нибудь воспоминания. Чуда не произошло. Я задремала, но сквозь сон услышала колыбельную. Мама петь не могла, у неё и музыкального слуха не было, значит, баба Надя. Голос, который мне снился, был тихий, красивый и нежный. Он вызывал спокойствие и безмятежность. Это была не колыбельная, а романс. Я встрепенулась и пыталась представить себе лицо няни, поющей так профессионально и красиво. Лицо – я опять закрыла глаза. Оно было молодым, никакого платка на голове, волосы были уложены сзади в пучок. Цвет! Вот окрас волос я не вижу. Возможно, свет падал так, в контражуре они казались белыми или рыжеватыми. Не помню. Точно одно, тогда я была совсем маленькой и баба Надя, видимо, не боялась, что запомню её иной образ или это была не она?

Наконец, я сдвинулась с места и очень медленно поползла вслед за другими бедолагами, тщетно пытавшимися добраться до нужных им мест.

К тому моменту, когда въехала во двор, где находилась нотариальная контора, до конца обеденного перерыва оставалась пять минут. Я сунулась в помещение, но никого не нашла. Придётся ждать ещё час.

Опустив сидение, решила вздремнуть в тени высоких крон деревьев.

Но что-то меня беспокоило и не давало угомониться. Опять закрыла глаза, тёмная комната, свет еле пробивается в окно, баба Надя, согнувшись, стоит ко мне спиной. Я не постучала, так как упала с крыльца и ревела белугой от боли в ладони. Няня быстро захлопнула сундук и накинулась на меня.

- Почему без стука, что за истошные вопли. Подумаешь, на гвоздь напоролась. Дальше слов не слышу. Наверное, потому, что сквозь слёзы увидела кусочек сверкающей ткани. И опять тьма. У меня даже зуд начался, так я хотела поскорее попасть в комнату на Пречистенке. Всё же удалось немного вздремнуть без сновидений.

Захар Петрович оказался очень милым, вежливым человеком, но взгляд у него пронизывающий, словно в душу пытался влезть. Показав ему письмо Надежды Владимировны Семёновой, с нетерпением ждала, пока он вынет из сейфа завещание. Прочитав его сам, он отдал мне, поклонился и проводил до двери.

Сев в машину аккуратно, словно на меня могли накинуться живые или мёртвые существа. Вскрыла конверт. Собственно, текст завещания практически ничем не отличался от письма бабы Нади. Только два ключа были вложены в конверт. Длинные, массивные, как и должны были быть ключи от старых дверей.

Поторопившись получить подарок от няни, я вдруг замерла и никак не хотела заводить машину. Что меня ждёт в комнате такое необычное? Почему нельзя избавиться от мебели, особенно от комода? Указания казались мне странным и удивительным.

Войдя в дом, почувствовала запах краски. Видимо, строение недавно реставрировали. А вот дверь, за которой находилась квартира, где располагалась комната бабы Нади, была старая, обшарпанная. Вставив в замочную скважину ключ, который еле провернула, всунула голову в коридор, в котором горела одна тусклая лампочка. Никто не вышел мне н на встречу, хотя на стене пред входной дверью было привинчены минимум шесть звонков. Я негромко спросила, есть ли кто дома, но ответом была тишина. Такая тишина всегда исходила от няни. Двигалась она медленно и почти неслышно. Но тут меня, как удар молнии пронзил – я вспомнила, как однажды спряталась под кроватью у бабы Нади. Мне хотелось посмотреть, какая она без платка. Увидела силуэт женщины с прямой спиной. Она гордо смотрела в зеркало. Лица из-под кровати не было видно. Пришлось дождаться, когда неизвестная фигура покинет светёлку. Прошелестев мимо кровати, персона подошла к шкафу и спряталась за дверью оного. Я точно помню, что была напугана появлением чужого человека. Быстро, тихо, по-пластунски вылезла из-под кровати, которая, к счастью, стояла рядом с входной дверью и прошмыгнула в неё. Или это был сон? Не знаю точно. И вспомнить не могу, но запах духов был такой же.

Повторив действия с ключом в комнату Надежды Владимировны, остановилась, будто некто или нечто не пускали меня. Видимо, я сама боялась войти…

* * *

Тусклая лампочка из коридора создавала впечатление, что комната представляет собой келью монашенки. Это не вызывало изумления. Именно такой должно быть обиталище бабы Нади. Иногда она мне напоминала героиню фильма «Тени исчезают в полдень» Пестимею.

Набравшись храбрости и любопытства, переступила порог комнаты, где витал тот же аромат старинных духов.

Рядом с дверью стоял круглый столик. Я нащупала его рукой и обвела вокруг. На нём стояла лампа. Я нажала выключатель, и нежный свет полился лучом на окно.

Войдя в обиталище няни, рухнула в кресло – большое, мягкое и тёплое. Я в нём утонула и стала обозревать обстановку. В полутёмном свете были видны лишь отдельные предметы. Но и они меня поразили. Кресло было из гобелена кофейно-молочной окраски. На нём будто вышиты цветы, но какие-то непривычные: не розы, не астры, а мелкие тёмные цветочки, даже непонятно какие. Такой расцветки гобелена я никогда не видела. Столик был покрыт шёлковым платком с бахромой в цвет кресла. Лампа явно очень старинная из мелкого витражного стекла, окаймлённого свинцом. Сейчас так не делают. От времени некоторые стёкла то ли разбили, то ли сами выпали, а свинец изогнулся. Всё равно было видно, что вещи подобраны с любовью, прекрасным вкусом и явно стоили дорого.

Я даже боялась разглядывать остальное, настолько меня поразило несоответствие между старухой бабой Надей и этой изысканной обстановкой.

Утопая в кресле и гладя рукой льющуюся ткань платка на столике, захотелось закрыть глаза и плыть в тёплое детство.

Я гуляю по нашему обширному участку и вдруг вижу шляпу с огромными полями и цветами на бортиках головного убора. Приближаюсь, а шляпа исчезла. Был уже вечер, мама позвала домой. В это время никто не гулял, потому что кусали комары. Чья шляпа и куда подевалась?

Как только я об этом подумала, то сквозь сон увидела эту шляпу. Она висела на крючке старой вешалки. Такие в старину стояли почти в каждом доме, а сейчас появились новоделы такого же образца. Я подошла к вешалке и погладила её. Она была из красного дерева, местами шершавая от частого прикосновения.

Наконец, полусон спал с меня, я подняла голову и увидела люстру невероятного изящества. Дубовая, резная, а плафоны, как гроздья винограда. Она была слишком большой для такой комнаты, но за счёт высоких потолков смотрелась прекрасно. Она раскачивалась из-за того, что висела на длинной бронзовой цепи.

Вдруг я вспомнила о комоде. Повертелась и увидела изящный комод или бюро, тоже из дуба. Я подошла, собираясь открыть ящички, но замерла. Боялась прикоснуться к чужым замкам, которые, я уверена, нелегко будет вскрыть. Они поддаются не всем. Надеюсь, мне удастся открыть…

Ящички открывались с трудом. Скрипели, не желали выдвигаться, словно не хотели, чтобы посторонний человек вскрывал потаённое. Перебирая документы, открытки, записки, я, в глубине последнего ящика, нашла тетради. Они тоже пахли духами, но другими. Тетрадей было шесть штук. Я заглянула в одну из них. Почерк был мелкий с завитками. Разобрать было трудно. Почему-то держать их в руках было горячо, словно огненное пламя много лет тлело в написанном, и, наконец, вспыхнуло на свету.

* * *

НАДЯ

3 августа 1967 года

Детство, какое сладкое время! Все живы и сидят в саду. Мы жили неподалёку от «Гранд Опера». Мама любила туда ходить, всегда красивая, ухоженная, пахла этими духами, которые теперь остались только в моих воспоминаниях, содержащихся в этих тетрадях.

Я проснулась, почувствовала, что слёзы капают из моих глаз. Мне так хотелось, чтобы это было правдой. На самом деле я плачу, потому что не помню маму, отца и сестёр. Я чувствую только дух того времени и ощущаю запах духов, связанный с тем периодом. Но я вижу семью во сне или на яву? Куда они все делись? Не помню. Надо попытаться опять закрыть глаза и увидеть их лица. А, о чём они говорят? Я слышу только шелест кустов, чувствую запах цветов, и слышу как они смеются. А где я? Меня среди них нет. Это всё мои вымыслы. Но истина тоже далека. Я не помню, из какой я семьи, куда все исчезли. Я придумываю во сне идеальную жизнь. Закрываю глаза, чтобы снова оказаться в той реалии, но вижу лица других людей – усталые, некрасивые. Кто они?

Почему вдруг меня стали посещать такие странные сновидения? Нужно обратиться к гадалке или найти старинный сонник.

Пока что необходимо идти на работу. Раз уж не поступила в институт, придётся год работать и набираться ума, как сказал мой начальник.

Василий Иванович – театральный режиссёр. Ему понадобилась помощница, которая будет бегать как заяц по любому его требованию. Девочка, с которой я поступала в театральное училище, пристроила меня. Спасибо ей. В театр просто так не берут, даже вахтёром. Только по блату…

Может, с ней поделиться своими снами или фантазиями? Да Катя высмеет меня. Пока собиралась, ехала в метро, всё время думала о ночных ведениях.

Приехала в театр и сразу стала звонить гадалке. Её телефон отыскала в газете.

Земфира, как звалась прорицательница, назначила на завтра. Но я не могла удалиться от Василия Ивановича дальше, чем на два шага, если он на работе. Попросилась на начало следующей недели…

Только успела положить трубку, как услышала истошный вопль режиссёра, которому срочно понадобилась его трубка, а я должна была это предугадать. Стремглав кинулась в кабинет. Пока искала табак, который спрятался под кипами бумаг, увидела тех некрасивых людей, что мне приснились. Я замерла. Из ступора меня вывел очередной крик Василия Ивановича.

Села за спиной постановщика и впала в прострацию. Сквозь летающие мысли появилась одна, которая сверлила голову. Я же никогда не видела ранее этих людей. Почему они мне приснилась. Попыталась вспомнить, может кто-то говорил о них и показывал фотографии? Какое отношение они имеют к Худруку?

Объявили перерыв. Вот сейчас Василий Иванович пойдёт в свой кабинет. Я попробую спросить его, кто эти люди на портретах.

- Василий Иванович, можно задать вопрос? - блеяла я.

- Надя, ты как всегда вовремя, - раздражённо ворчал великий постановщик.

- Я искала вам табак на столе и наткнулась на две фотографии. Вот эти, - показала я. Кто они?

- Вера была экономкой у моей матери, а Алексей садовником. Они уже умерли и нужно ставить памятник. Они очень верно служили моим родителям, и я просто обязан позаботиться, чтобы всё было достойно. Ты почему спрашиваешь? – поинтересовался Василий Иванович.

- Да так, любопытно. Вроде я уже видела ваших слуг.

- Они были членами семьи, а не слугами. Откуда такое снобистское отношение к простым людям? Иди, зови всех актёров, которые заняты во втором акте.

Пошла выполнять задание, но почему-то меня продолжали смущать фотографии абсолютно незнакомых мне людей.

* * *

Вернувшись домой, зашла к маме. Она поздно меня родила и была уже очень пожилой и часто болела. Мы немного поговорили, и я отправилась к себе. Но мне не сиделось на месте. Я вернулась к маме.

- Скажи, пожалуйста, кто были мои предки. Я никогда не интересовалась этим вопросом…

- … а теперь пришло время,- засмеялась мама. – Это долгая история и ничего необычного в ней нет. Сейчас неважно себя чувствую. Как-нибудь в другой раз поведаю тебе о нашей семье.

- Мам, а альбомы с фотографиями родственников у нас есть?

- При переезде пропали. Осталась три-четыре снимка. Если хочешь, возьми в буфете.

Я перерыла весь буфет, но ничего не нашла, о чём и сообщила матери.

- Значит, убрала в другое место, но сейчас навскидку не вспомню.

- Мама, а отец давно умер?

- Ты никогда не спрашивала о нём. Давно, - жёстко ответила родительница.

Я поняла, что по какой-то неясной причине мама говорить об этой части её жизни не желает.

Пошла спать. Спала глубоко, без сновидений, но под утро, когда солнце стало светить в глаза - увидела тех же людей на лужайке, только лиц разглядеть не могла. Почему они мне всё время сняться? Как они связаны с моей судьбой? Почему-то я была уверена, что видела их раньше. Но где? Может, альбомы были, а мама их прячет. Зачем?

* * *

ВИКА

Дочитав до этих строк, посмотрела на часы и, прихватив тетради, понеслась за дочкой в детский сад.

Ева всю дорогу домой посвящала меня, как прошёл день.

Я кивала головой, но мысленно была далеко, настолько меня поразила обстановка в комнате Надежды Владимировны. Язык не поворачивался называть её баба Надя. Полутёмное помещение скорее походило на обиталище старой графини.

Дома пришлось переключиться на семью. Еле дождавшись, когда Ева ляжет спать, а муж сядет за компьютер, я удалилась в спальню.

Открыла на странице, которую только начала читать. Дневник начинался с 15 сентября 1967 года. Наде было лет 20. Какова же причина, что девушка именно в этот момент своей жизни начинает исповедоваться бумаге? Может, она сама объяснит? Неужели ранее у неё не было ярких запоминающихся сновидений, которые требовали разъяснения?

Оказалось, что прочла я только три страницы. Почерк был сложный, многое перечёркнуто.

* * *

НАДЯ

18 сентября 1967 года

Я пришла в театр, где меня уже поджидал раздражённый главный режиссёр с вопросом, нравится ли мне макет нового спектакля. Мне он понравился, и я честно сказала об этом Василию Ивановичу. Он был возмущен моим отсутствием вкуса и непонимаем природы театральных декораций. «С такими взглядами вы вряд ли попадёте в училище» - мой начальник уселся на трон на сцене и торжествующе посмотрел на меня.

Я кивнула головой и спросила, что делать с макетом. Отдать художнику обратно?

Возмущению В.И. не было предела. «Как можно обижать талантливого человека. Коромыслов – выдающийся театральный художник. Позвоните ему и очень вежливо попросите заехать, когда ему будет удобно. Не забудьте - очень вежливо. С этим, надеюсь, вы справитесь? Посмотрите, какой потрясающий эскиз».

На эскизе был нарисован дом, большой и красивый, но немного мрачный. Собственно вокруг этого здания происходят все события в спектакле, который Василий Иванович собирается ставить после «Ромео и Джульетты». Сейчас он в очередной раз репетирует свою нетленную постановку.

* * *

ВИКА

Я закрыла тетрадь и пыталась вспомнить, где видела этот особняк. Пыталась вспомнить комнату Надежды. Точно, эскиз весел в её комнате в красивой дорогой раме. Почему именно его девушка повесила у себя? Кто-то подарил ей его или она украла картину? Чем рисунок её привлёк?

* * *

НАДЯ

23 сентября 1967 года

Снова открыла тетрадь.

Коромыслов написал эскиз дома, но я его уже видела когда-то. Где? Мама собирала открытки с интересными и необычными архитектурными строениями. Я взяла мамину коробку, где хранилась коллекция фотографий. Однако там я не нашла даже похожего здания. Опять результат сновидения. Или такой особняк просто моя мечта… Мы с мамой жили в ветхом старом доме. Квартирой это жилище даже назвать трудно. Перекроенная из общежития, где не было ванны, душ ржавый и старый, да и туалет тоже. Две крошечные комнаты, но я почему-то чувствовала, что давным-давно я жила по-другому, но где и с кем?

Мне не терпелось пойти к гадалке. Надеюсь, Земфира разъяснит мои сомнения и сновидения…

Меня затрясло от предвкушения предсказания прорицательницы.

* * *

НАДЯ

25 сентября 1967 года.

Стояла у двери, которая вела в хоромы Земфиры. В те годы практически ни у кого своих домов не было. Люди были расселены в основном по маленьким клетушкам. А тут двухэтажный дом. Откуда такая роскошь?

- Заходите. Чего попросту глазеть? – усмехнулась хозяйка.

- Стою, любуюсь. Боюсь представить, что ждёт меня внутри, - боязливо ответила я.

- Ничего особенного. Так живут многие слуги народа, даже лучше, - продолжала иронизировать Земфира.

- Я к ним в гости не хожу, не зовут. Да и волнует меня совсем другое.

- Знаю и вижу, что очень уж вы взволнованы.

- Странно, но вы на цыганку не похожи, одеты, как обычные люди. Никакой магической атрибутики я у вас не вижу…

- Потому что я не в театр играю, а людям пытаюсь помочь. Для этого вся эта глупая мишура не нужна. Выкладывай, что беспокоит.

Я рассказала все сновидения, которые меня последнее время тревожат и не дают спокойно жить.

Земфира долго думала, просила несколько раз повторять мои сновидения.

- Да, расхождений в твоих рассказах нет. Соответственно, они тебя действительно растревожили. Давай начнём со сцены на лужайке, как говорят в театре. Думаю, что это семья имеет к тебе какое-то отношение, если только это не сон, связанный с твоей работой.

- Ничего похожего у нас в театре я не видела. Странно и то, что меня там нет. И лиц я не вижу. Только смех и общее впечатление, что им хорошо.

- Возможно это реанкарнация. Ты знаешь, что значит такое состояние?

- Нет.

- Попробую объяснить по-простому. Ты живешь сейчас не первый раз, а второй, третий и так далее. Снится тебе то, что происходило в предыдущей жизни. Удивительно только, что ты не видишь лиц и не можешь точно описать, что за сад, есть ли за лужайкой дом. Обычно люди, в основном дети, которые описывают, что видели в предыдущем существовании, пересказывают точно и подробно, до мелких деталей. Я должна подумать. Врать не буду, пока не понимаю. Фотографии двух мрачноватых особ тебе показал главный режиссёр, но ты утверждаешь, что сначала видела их в сновидениях. А лица людей и их одежду точно вспомнить не можешь.

- Да в том-то и дело, что когда я увидела фото на столе у Василия Ивановича, то решила, что это они и есть, а ночью мне опять привиделись непонятные люди, но я не могу утверждать, что это одни и те же персоны. Что делать? А дом, который я в театре увидела? Я даже у художника попросила взять себе эскиз. Спросила, где особняк находится? Коромыслов сказал, что писал по памяти. Вроде видел его в каком-то провинциальном городке, а в каком не помнит.

- Скажи, Надя, у тебя никаких потрясений не было? – Земфира с беспокойством посмотрела на меня.

- Я практически всё время живу, как на вулкане. Мама очень болеет. У неё даже была клиническая смерть. Еле привели в чувство.

- Когда она вернулась к действительности, она ничего не говорила?

- Бормотала что-то, но я даже не вслушивалась. Всё время следила, чтобы ухудшения не наступило. Бегала за врачами. Земфира, я устала. Снова переживать и вспоминать тяжело.

- Ты именно тогда могла не слушать, но услышать от мамы нечто, что легло в основу твоих сновидений. Тебе надо бы к психиатру сходить. Возможно, нужен гипноз. Из всего, что ты тут поведала, одно мне кажется определённым – тебя хотят обмануть. Кто и зачем - не знаю. Мало информации. Возможно ты сама себя