Львиная задача

Автор Алина Рейнгард

Город Киев стоял, стоит и будет стоять. Со всеми его удивительными мистическими местами, в которых происходят не менее мистические события… и порой становятся переломными для юных людей, которые попадают в эти мистические места. Особенно когда приходит Лев — и неважно, это просто учитель литературы или кто-то более древний, более могущественный — и направляет свой девятый «Б» на встречу с мистическими явлениями города Киева…
Эта книга писалась в преддверии весны 2022 года, а потом началась война. И все боялись, что знаковые места Киева не устоят. Но они были описаны в книге — и не могли не устоять. А это значит, что львиную задачу по спасению города Киев автор, написав эту книжку, уже выполнил.
Интересно, какую задачу Лев выдаст читателям?.. 

• Язык: Русский
• Издатель: Strelbytskyy Multimedia Publishing
• Дата выпуска: 5 окт. 2022 г.
• ISBN: 9780880039857

Предварительный просмотр книги

0. Лев

— Горишапка идёт! Горишапка! Тишина! — кричит народ в классе. Улыбаюсь — я ещё только по коридору иду, до дверей 9-Б ещё плестись и плестись, особенно — если это делать так медленно, словно я не к ученикам собираюсь, не вести урок, а его слушать. И урок этот мне категорически не нравится. Ну, как физика в своё время. Как же меня всегда раздражало желание Пугачёвой — на самом деле Ткаченко, но как иначе можно было прозвать учительницу по имени Алла Борисовна?! — объяснить нам всем законы физики. К тому времени, когда я закончил школу, почти все они уже были опровергнуты, а к выпуску из универа — тем более. А физику дети продолжают изучать, как ни странно. Хотя и новости смотрят, и за окно тоже.

— Медленно как-то идёте, Лев Артёмович, — улыбается мне Борис Михайлович, учитель трудового обучения. У него сейчас урока нет, так что может себе позволить спокойненько плестись в столовую. — И не скажешь, что у вас фамилия такая… скоростная. Когда на воре шапка горит, он же должен быстренько-быстренько, со всех ног…

— А я не вор, — отрезаю, и спокойно прохожу мимо трудовика, как раз обдумывающего, как безответственно я отношусь к работе, кто же, мол, таких молодых преподавать берёт, как этот Горишапка… Достали люди, которые издеваются над моей фамилией. Я иду медленно, потому что цель моя — не прекращать шум в классе суровым выкриком, а зайти в уже тихое помещение. В то, где все сидят спокойно, ждут меня.

И добиваюсь своего.

— Доброе утро, — говорю своему девятому-бэ классу.

— Да уже час дня, — перешёптываются.

— Ничего, — улыбаюсь, — всё, что не вечер — то ещё может считаться утром! — Не буду же я объяснять, что, в отличие от них, которым в школу к восьми тридцати, недавно поднялся: они только завидовать будут, а у меня с утра сегодня уроков не было, только вот у своих сдвоенная литература. — Я, собственно, к вам не с уроком, а с сообщением. Да-да, вы правильно всё расслышали: уроков сегодня больше не будет. Хочу выделить вам пару часов н задачку, и задачка не очень-то и простая…

Перешёптываются.

— Все обедали? — спрашиваю. Обедали не все, обедали только те, кто оплачивал питание.

— Так, — говорю строго, — на пирожки у всех деньги есть?

Двадцать голов утвердительно кивают.

— Сейчас айда в столовую, возьмёте пирожков на всякий случай, а то не знаю, сколько времени на задачу уйдёт. Так, стоп! Куда? Вначале я задачу объясню. И, если у вас есть какие-то планы, кружки там, или что — будьте готовы рискнуть. Я правда не знаю, сколько у вас времени уйдёт. Если будет надо объяснить родителям, почему вы всё на свете пропустили — отправляйте ко мне. Да я и сам пару слов набросаю в родительском чате.

А теперь двадцать пар глаз меня пожирают — все двадцать удивлённо. Куда я собираюсь их направить вместо последних двух уроков, да ещё и так, что могут задержаться, возможно, до самого вечера? Что это за урок литературы такой?

— Слушаем внимательно, — перекидываю прядь длинных волосы на ухо. Двое, или трое девчонок синхронно думают: какой же он лев, такая светлая грива, не зря его Львом и зовут!.. Как же удобно читать мысли, направленные на тебя. Если бы читал все мысли вообще — с ума бы сошёл. Улыбаюсь, начинаю рассказывать:

— Литература, друзья, — это не просто изучение чужих произведений. Это и самостоятельное их создание. — Что он несёт, он что, хочет, чтобы мы до вечера пытались написать хотя бы что-нибудь, да у него совсем крыша поехала, — это со всех сторон. Именно поэтому я бы и не пошёл никогда работать в учебное заведение, где всегда аудитория обо мне что-то будет думать — не пошёл бы, если бы у меня не было цели поставить перед школьниками подобную задачу. Ничего, они перейдут в десятый, причём не все, большинство уйдёт в колледжи и техникумы, и классы объединят. Бывших «моих» будет учить Пугачёва вместе с остальными «ашниками», а я возьму какой-то другой класс… Или даже потребности брать уже и не будет. Двадцать привлечённых — это разве не достаточное количество? Может, оно отпустит, и я займусь чем-нибудь более спокойным…

— Литература, — продолжаю, — это не всегда написанные тексты. Один классик когда-то говорил, что поэты-практики — это те люди, которые словно бы стихи пишут своими действиями, своей собственной жизнью. Это я вам и предлагаю, именно это — создайте мне истории. Истории о том, как вы исследовали то или иное мистическое явление нашего города. Гайд в Интернете найдёте? Всё же уже рассказали — куда и почему не советуют подходить, к чему — приближаться. Вот у вас и есть задача — приблизиться. Как по мне, преинтересное! А результатом можете сделать сочинение.

Он же говорил, ничего писать не надо будет!..

— Да-да, — улыбаюсь первой парте, — вижу в твоих глазах. Не надо будет ничего писать, сочинение будет устное. Просто расскажете мне, как всё прошло, что вы видели, что исследовали. Только, очень прошу, распределите места между собой — не ходите по двое, только самостоятельно, каждый. И подходите ко мне домой — покажете, что удалось добыть.

Дома у меня они все не раз уже были. И ещё не раз будут — после выполнения такой задачи. Это я готов гарантировать.

— Потому сейчас, — продолжаю, — марш в столовую. Наберите с собой, перехватите что-то на месте… Это сейчас не особо важно. Главное — места распределите. Вовчик, назначаю тебя, так сказать, распределяющим организатором. Ты справишься.

Вовчик — это не имя, это фамилия такая. Самая интересная, наверное, в моём классе.

— А я пошёл домой. На выходе скажу охране, чтобы моих выпускали. Так и говорите — выполняем задачу, которую дал Лев Артёмович…

— Львиную задачу выполняем, — смеётся вслух Рина. Ярко-зелёные волосы её создают впечатление, что она и смеётся чем-то зелёным. — Как львиную долю. То есть большое, серьёзное. Значит, сложное!

— А вот насколько она будет львиной — насколько львиную долю ваших сил заберёт, — увидите!..

Выхожу из помещения.

Неужели наконец-то тихо.

Как хорошо, что стены помогают не слышать даже мыслей обо мне. Иначе я бы не выжил. И о личной жизни точно так же мог бы забыть: сейчас хотя бы спрятаться в собственной комнате у меня шансы есть. Тем более что любимый человек — в курсе. И всё понимает.

А кошачьих мыслей я не слышу. Сейчас обниму Ализу, буду сидеть, ждать, когда они начнут приходить. Ализа — это значит радость. Кошка не моя, она как раз любимого человека, а любимый человек изучал иврит и в курсе, как называть зверюшек, чтобы они и вправду в жизни пользу приносили.

Пускай просто мяукает и радость приносит в качестве пользы. А чем ещё кошка может угодить льву?..

I. Надежда

— Главный почтамт!

Это громко говорит наш Вовчик, распределяя мистические места среди девятого класса «Б». Нарыл подборочку, что тут скажешь. Вот никогда не думала, что на Главпочтамте что-то происходит. Вроде как письма как через него ходили, так и ходят, ничего не закрывали там? Или есть какие-то мистические явления на нём тоже?

— Что-то припоминаю, — задумчиво отвечает Вик. — Это там вроде как здание заколдованное, привидения и всё такое?

— О привидениях — это всё легенды, — смеётся наша Ева, ну, то есть, конечно, Евтушенко. Его Олегом звать, но с такими патлами… ну да, у классного руководителя, у Льва, тоже патлы, но он хотя бы глаза не подкрашивает. А этот, ну или эта, что-то там говорит о своих любимых Дэвидах, один Бовви, или Бои, не припомню точно, а второй Демьян, хотя я и запуталась, Дэвид у него — имя или фамилия… Я этих женоподобных артистов никогда не запоминала нормально. Зато Ева всё помнит:

— Вы никогда не слышали о киевском Главном почтамте? Там такое творится временами… Пока все на работе, ничего изнутри не видно. А когда уходят, там свет мигает в разных кабинетах, почтовые ящики сами открываются… И это не привидения. Привидений не бывает, все это знают. Оно само так. Оно живое! Ночью так точно…

— У нас задача на день, а не на ночь, — нетерпеливо перебивает Игорь. — Мне бы поскорее сбегать, а то опоздаю…

И куда он постоянно опаздывает.

— А днём там надо рядом погулять, — продолжает Ева, то есть Олег. — И сразу письмо получишь, с датой собственной смерти! Все получают, иначе не бывает. И никто, кроме адресата, не видит, что в это письме. Просто белый лист бумаги. Но адресат видит — он знае, там именно его смерть…

— А тебе откуда известно, что там, на этих листочках, именно дата смерти? Никто же не видит, — уточняет Вик.

Вовчик как раз копается в Гугле. Ева наконец-то чего-то не знает!

— Смотри, — говорит наконец-то наш искатель, — когда-то первого человека, который отказывался рассказывать, что было в письме, спросили: там дата твоей смерти будущей, что ли?! И этот человек кивнул. С тех пор и принято считать, что именно дата смерти там и будет.

— Ну тогда надо Иванцову туда! — выкрикивает Тедди Тимош. Ещё один с прозвищем — он Фёдор вообще-то, но кудряшки такие, что только мишкой Тедди называют.

— А меня чего вдруг? — удивляюсь.

— А её дата нескоро будет! Надежда умирает последней!

Ох как я ненавижу эту пословицу.

— А вот и пойду, — говорю внезапно. — То есть поеду. Крещатик — на метро недалеко. Я метнусь кабанчиком, получу письмо, и ко Льву сразу же. Или ты, Игорь, хочешь? Ты же спешишь.

Должна же я хоть к кому-то быть доброй.

— Мне слишком далеко, — бурчит Климов. — Я место поближе поищу.

Дальше уже не слушаю. Вот и хорошо. Пирожков я набрала, но сомневаюсь, что придётся долго ждать. Мне тоже домой поскорее бы. Желательно — чтобы после семи уроков как бы как раз. К двум доберусь до Главпочтамта, если там потрачу полчасика максимум, то успею. Что там надо, побродить вокруг здания? Так разве же это проблема?

Я и не на такое способна. Я способна умирать последней.

И вернуться из школы просто категорически должна вовремя! Мама волноваться будет. Считать, что со мной что-нибудь случилось. Она иначе уже не умеет. Когда родилась старшая сестра… то она и не родилась вообще будто бы. Её ждали-ждали, а она родилась мёртвой. Родители уже решили, что звать ей будут Верой, и вера их в Веру была просто неимоверной… только не оправдалась. Мама уже через год родила меня, и на этот раз — удачно. Сказала, второй Веры в семье не будет, Верочкина могила уже на семейном участке кладбища есть… Папа предложил назвать Надеждой, на меня ведь вся надежда! Ну и назвали. А когда ещё через пять лет родилась Люба, ей имя уже никто не выбирал — была Вера, есть Надежда, должна быть и Любовь!

Так бы и жили — печально вспоминая первые, неудачные, роды, и радуясь двум девочкам. Но Люба заболела менингитом. До последнего никто и не задумывался, что это плохо кончится, ведь в наше время, когда есть антибиотики, от такого не умирают! А она взяла и умерла.

На тебя вся надежда, говорят мне дома. Сколько лет уже говорят! И постоянно — Надюша, где ты была? Возвращайся вовремя! Ну как ты можешь так с мамой, она же за тебя боится, переживает!

Получу письмо с датой собственной смерти — по крайней мере, буду знать, чем маму успокоить. Ещё не пора, ещё не время. Спокойно, я не умру вот прямо сегодня. Отпусти страдашки, Надежда не просто умирает последней, Надежда умрёт ещё не скоро!

Таким образом, львиная задача кажется очень простой. Приехать на Крещатик. Купить себе мороженого — там такое классное «мягкое» мороженое продают, люблю, просто обожаю! Дойти быстренько до Главпочтамта. Погода сегодня спокойная, ветер не сильный, в воздухе ощутимо тянет весной. Пробегусь вокруг здания — и домой с текстом. Какая там львиная задача, эта задача лёгкая, правда же. Почему же я раньше не знала о письмах с датой смерти, я бы уже давно…

В наушниках поёт Надя Дорофеева — ещё с тех времён, когда они вместе с парнем игрались во время и стекло, то есть во время, которое истекло, такая там игра слов… Моя тёзка, между прочим. И время, кстати, и вправду может истечь, если я не поспешу. Надо прибавить шагу! Вот же он, Главпочтамт, прямо, вижу уже! Наскоро доедаю мороженое, выбрасываю салфетку. Может, время Надежды истекло, но она же теперь сольно поёт. Но тут — ещё в составе группы. Дым, дым, ты урой меня, дым… Стоп. И правда дым. И правда укрыл.

Я же не успела даже круг ещё обойти полный! Просто прошлась мимо главного входа и завернула за угол, ну правда же! А тут — дым. Как в наушниках — горький, словно токсичная полынь. Впрочем, в наушниках ничего уже не играет. Тишина. А как уместна была бы фраза из припева «в чём моя вина, что осталась одна, танцевать я одна!». Хотя стоп, нет, не уместна. Лев как раз вчера это объяснял: в украинском языке «одна» — это в количестве одного человека, а не без никого больше, и «осталась одна» — категорически неправильно, разговорный оборот просто. Песня «Дым» же на украинском языке! Боже, чем я занимаюсь?! Я стою у Главпочтамта, вокруг — дым, ничего не видно, и не слышно, и даже музыка в ушах не играет, а я тут об уроках Льва думаю!.. О тех, которые именно что уроки, а не так, исследование мистических явлений…

Тишина, тишина, тишина… и Надежда посреди тишины. Как иначе сказать. Я — Надежда, я — посреди тишины. Только что играла Надя Дорофеева, теперь играть Надя Иванцова. Точнее, не играет. Играется. С главным почтамтом города Киева поиграться решила.

— Я пришла