Конец первый: S1L0

Автор Boris D. Schleinkofer

Секретов нет. Yтечки все.
И, в конце концов, от того, что вы сделали, некуда спрятаться.
Генерал хотел покончить с цивилизацией и восстановить по своему образу. Его план требовал найма лучших и умнейших и обещания им места в новом мире.
Самые умные из них были слишком умны для этого.
Они думали, что в секретной шахте в скрытом месте вдали от разрухи Генерала они будут в безопасности.
Они были не правы.
От автора: Это довольно мрачная история об ужасных людях, которые творят друг с другом ужасные вещи. Да, есть раскрытые тайны. Нет, здесь нет искупления, только Армагеддон. А потом еще немного Армагеддона.
Это концы света; мы на них, они есть нам в горло.
Так или иначе мы выбираем кричать себя проснувшись от этих кошмаров зависит от нас.
#искусственный интеллект , #апокалипсис , #предательство , #технологии , #нанооружиеу , #подземные базы , #повестка 21

• Язык: Русский
• Издатель: Boris D. Schleinkofer
• Дата выпуска: 4 авг. 2023 г.
• ISBN: 9798215139158

Boris D. Schleinkofer

He is a fictional character in the Horror-Play “The Greatest Practical Joke Ever”, by Shaytan Komp’ü’tor. He has never made love to a beautiful woman, never wallowed in fresh kill, never found a briefcase full of hundred-dollar bills. In fact, he doesn't even exist at all. So there...And another:Boris D. Schleinkofer is a slave, just like you and everybody else. He lives near the monolith of Baal. His number is 5x2-00x1-11. He is a good citizen.

Предварительный просмотр книги

Глава 00001: Тяни

У него болели глаза, и он не мог их открыть. Под веками было что-то похожее на стеклянную пудру; было больно следить за движениями голосов, которые он слышал вокруг себя. Был возбужденный разговор, за которым он не мог угнаться, какая-то чрезвычайная ситуация или что-то еще, что требовало немедленного внимания. Кто-то должен был что-то с этим сделать. Он был благодарен, что не был частью этого.

Пневматические механизмы зашипели, жидкости с бульканьем вытекли из его капсулы, а затем холодный натиск свежего воздуха ударил по его открытой коже. Он выплюнул пучок скрученных кабелей и судорожно вздохнул, мышцы его живота болезненно сжались и согнули его пополам, судороги и кашель, из легких которого не осталось желе. Он извивался и стонал. Лежа на спине, он молился о возвращении снов, о черном освобождении сна и знал, что оно не придет. Что его у него забрали.

Он по-прежнему ничего не видел, но теперь, когда он мог ясно слышать их без разделяющего их толстого стекла, незнакомые голоса больше не спорили, не умоляли и даже вообще ничего не говорили. В тишине был привкус медицинского спирта и околоплодных вод. Ему хотелось задохнуться от этой затхлой, насыщенной кислородом сладости, от вторжения его грубых физических частей в криорезервуар; он хотел выкашляться, но танк еще не освободил его парализованные конечности. Теперь он точно знал, что они усовершенствовали технологии криогенной гибернации. Это было... обнадеживающе? Ирония была горько-сладким комком, ржавеющим в его желудке.

Кто-то вытирал ему глаза мокрой тряпкой, промывал их, чтобы показать яркость, боль и нечеткие очертания лиц, всех лиц, куда бы он ни посмотрел, выжидательно глядящих на него.

«Спроси его!» Эти люди не собирались оставлять его в покое, ни в коем случае.

«Не будь дураком — он еще не выздоровел. Ты должен дать ему время прийти в себя».

«У нас нет времени! Кеннет, на каком они канале?»

«Оставьте его в покое, он не сможет ответить ни на один из ваших вопросов! Агх… Мистер Гэлбрейт, вы что-нибудь помните? Вы знаете, как это отключить?»

«Выключи что? Кто ты? Где я? Что происходит? Где Фрэнк?» Очевидно, это был не тот ответ, которого ждала толпа. Комната погрузилась в хаос.

«Что заставило вас двоих подумать, что наше захоронение спасет—»

«Сколько пальцев я держу—»

«Зачем ты это сделал с нами?—»

«Я же говорил тебе, что он не вспомнит…»

«К черту все это! Эй, как нам его выключить? Какова частота, Кеннет?»

Это было слишком. Он не хотел вспоминать; Некоторое время назад он принял решение покинуть этот мир, и он это сделал, и ему не хотелось возвращаться к этому решению в ближайшее время. Чернота была долгожданным возвращением.

Это не продолжалось. Кто-то будил его подкожным внушением, что ему нельзя было сопротивляться.

Он вскрикнул один раз, закашлялся, а затем снова вскрикнул для ровного счета.

«Перестань, ты его убиваешь!» Это тот ублюдок Серж. Он хотел бы вспомнить, почему он так ненавидит этого человека. Он знал, что причина была хорошей.

«Отпусти меня... Я хочу домой, к жене и семье...»

«Ох, бедняга. Ты действительно не понимаешь... Как долго он был под наркозом?»

Он едва расслышал чей-то ответ, так небрежно, как будто это не означало краха всего его мира, небрежно, как объявление о похоронах незнакомца или исполняющий свой долг палач, едва расслышал три слова, которые пустили его по пути воспоминаний. Они почти не звучали в его барабанных перепонках, но звенели в его мозгу, как звон колоколов суждения, эти три слова:

«С самого начала...»

Они сказали что-то еще; он не слышал, он не хотел слышать, но тут кто-то другой перебил:

«Покажи ему видеотрансляцию. Может, это освежит его память». Что за странная вещь, чтобы сказать.... что бы это могло значить?

Кто-то дал ему пощечину. Жесткий.

Теперь он смог сфокусировать взгляд и увидел, что перед ним очень, очень злая женщина, которая держит перед ним планшетный компьютер так, что он вынужден смотреть на него. Он сделал.

Там была незнакомая лаборатория. Он был почти уверен, что это лаборатория, много белого, стекла и стали, возможно, завод по производству чипов. На картинке не было никого, и если бы не изменяющийся тайм-код внизу экрана, он бы подумал, что это неподвижное изображение.Он послушно смотрел на него секунду или две, не зная, что он должен был видеть, затем просканировал комнату, чтобы лучше разглядеть людей, которые забрали его из его утешение.

Они были изможденной партией. Их испачканные комбинезоны были в основном заплатками, и никто из них, похоже, не видел солнечного света уже много лет, а их снаряжение было собрано из отремонтированных частей. Каждый второй из них был древним, и именно старший из них смотрел на него с самой яростью, с открытой ненавистью. Состояние вещей, каким он их видел, вызывало в нем инстинктивное отвращение, отголосок того, кем он был, что для него было важно и почему, и он почти собирал вещи в памяти, но тут кто-то тянул его назад к моменту, к страшному моменту...

«Он ускользает — черт возьми, Гэлбрейт, смотри видео! Что-нибудь из этого выглядеть знакомым? Вот-вот начнется! Смотри, смотри!»

Он ничего не мог с собой поделать, он смотрел, и он ненавидел себя за то, что беспрекословно следовал тому, что женщина велела ему делать, но он все равно это сделал, и картина все еще не изменилась — но тогда она