EXODUS или тайна Cоюза Cета

Автор Vadym Balev

Роман "Exodus или тайна Союза Сета" возвращает нас в те далекие времена, когда великий пророк Еврейского народа Моисей пришел в Египет для того, чтобы освободить Израиль из многовекового рабства.
По какой причине, не смотря на страшные казни, постигшие Египетскую землю, фараон отказывается уступить Моисею и отпустить Еврейский народ из рабства?
Кто и как, на самом деле, правит Египтом и подчиняет своей воле всесильного фараона?
Какими знаниями, недоступными для сегодняшнего поколения, владели и пользовались Египетские жрецы?

Параллельно с событиями древности, сюжет книги развивается в нашем времени, где Александр Правый, главный герой первой книги серии "Бэн Элохим", снова приезжает в Прагу для того, чтобы помочь Яромиру Витеку в его новом расследовании. Санина помощь необходима Миреку по той причине, что в ходе расследования сыщик Интерпола столкнулся с фактами, которые противоречат всякому здравому смыслу и явно выходят за рамки естественного хода вещей.
В первый же день встречи Александр и Яромир становятся свидетелями нового кровавого преступления, а когда у них получается взять след, то тут же испытывают на себе яростный удар сопротивления неведомых им, но могущественных сил.

На протяжении всей книги читатель находит в ней неожиданные ответы на самые интересные вопросы, которые задают себе в наше время миллионы жителей земли: почему мир, в котором мы живем, устроен именно так, а не иначе? Кто управляет нами, кто диктует нам свою волю, почему все мы чувствуем, что, на самом деле, от нас в этой жизни зависит очень мало?

Кем и для каких целей были построены Египетские пирамиды и другие загадочные мегалитические сооружения, разбросанные по всему земному шару?
Кем были великие тираны древности и современности, и откуда они черпали свои безграничные возможности?
Почему на протяжении всей истории, Еврейский народ проходит через страдания, испытания и постоянные попытки его уничтожить?
Что будет с этим миров в ближайшем будущем?

На все эти вопросы вы найдете ответы в новом романе из серии "Бэн Элохим" с интригующим названием "Exodus или тайна Союза Сета".

• Язык: Русский
• Издатель: Vadym Balev
• Дата выпуска: 9 февр. 2013 г.
• ISBN: 9781301817528

Vadym Balev

Серия романов "Бэн Элохим" вначале задумывалась, как трилогия, состоящая из трех книг: "Замысел Рефаимов", "Exodus или тайна Союза Сет" и "Имя ему Аваддон". Но работая над написанием первых двух книг, автор пришел к заключению, что тема, которую он затронул, практически неисчерпаема и здесь еще есть, над чем поработать. Речь идет о художественном описании древних исторических событий — многие из которых описаны в Библии — и о выявлении интересных и интригующих связей с современностью, с событиями наших дней. Исследуя тексты Библии, древние Иудейские книги, индийские веды, древнегреческую мифологию и мифы других времен и народностей земли, а также различные другие источники, как пришедшие к нам из древности, так и вполне современные, автор пришел к интересному заключению: практически все эти источники, конечно же, в различной интерпретации, но, тем не менее, в один голос утверждают, что когда-то, в определенное время, в некий час "х", привычный нам порядок вещей на земле прекратит свое существование. Как именно это случится и что произойдет после того — в этом вопросе, конечно же, версий очень много, но если принять во внимание лишь наиболее авторитетные источники — такие, Библия, Талмуд, иудейские мидраши и Коран, а также отбросить откровенно нелогичные и обрывочные грубо-языческие предания, то картина вырисовывается довольно определенная. Серия "Бэн Элохим" — это моя версия событий, которые будут разворачиваться на земле в последние дни ее истории. Эта серия охватит практически все более или менее значимые периоды истории человеческой цивилизации — цивилизация Шумер, Древний Египет, Ханаан и Израильско-Иудейское царство, Средние века, начало двадцатого века, наше время и, конечно же, ближайшее будущее, которое придет и рассудит, насколько я был неправ... Красной чертой всей серии будет проходить одна мысль, главная идея, которую, как некую формулу бытия, вывел кода-то мудрый Соломон на закате своей многообразной и насыщенной событиями жизни: нет ничего нового под солнцем. Да — нет ничего нового. И миром правят все те же силы, которые управляли им до потопа. Все те же силы побуждают тиранов захватывать власть и правителей начинать войны. Все те же силы побуждают людей становиться на защиту друг друга и отдавать друг за друга свои жизни. Все те же силы движут прогрессом и стоят на пути познания человеком истины о нем самом и обо всем, что его окружает. Все взаимосвязано во вселенной, все идет по своему намеченному пути. Все идет к своему логическому завершению. Или началу... Но кто все это связал воедино? Кто и каким образом наметил этот путь? Кто определяет, когда и каким быть концу? Серия романов под названием "Бэн Элохим" — мой скромный вклад в это большое и кажущееся порой неосуществимым дело — познание и попытка объяснения самой сущности человека, а также того, что нас окружает и того, что движет нашей жизнью.

Предварительный просмотр книги

Chapter 1

Глава первая

Тьма покрыла Египет...

Такой тьмы человечество не видело со времен своего сотворения. Тьма была повсюду: на улицах, в нищенских лачугах, в богатых домах, во дворце...

Да — даже во дворце.

Было не просто темно, нет! Это была — сама Тьма!

Она была густой, ощутимой, живой... Она давала о себе знать везде, всем. Она говорила, она заявляла о себе. Она никого не оставляла в стороне.

От нее невозможно было убежать, скрыться, спрятаться...

Ее невозможно было устранить ни факелами, ни лампадами, и никакими иными рукотворными источниками света.

А естественный, привычный для людей свет — свет Солнца, свет великого бога Амона-Ра¹ — покинул землю!

Ра прогневался на своих детей! Он предал их в объятия Тьмы!

Ур-Рои², верховный жрец главного храма Амона-Ра в Аварисе³, исчерпал уже все свои знания и силы. Он ничего не мог сделать...

Против этой Силы он был абсолютно беспомощен.

В этом было трудно признаться не только многочисленным последователям культа Амона из простолюдинов, не только дворцовой элите Авариса — этим напыщенным придворным павлинам — не только возлюбленному богов, сыну и воплощению Ра на земле, повелителю всего сущего — фараону...

В этом прискорбном факте Ур-Рои не смел признаться даже самому себе!

Он не мог в это поверить! Как могло случиться, что он, служитель могущественного повелителя поднебесных и земных стихий, всесильного владыки ярости пустыни, змей и скорпионов— которых боятся даже сами боги — он, перед чьим именем приходят в трепет все номы⁴ Нижнего⁵ и Верхнего⁶ Египта — ничего не может сделать с этой Тьмой?!

В ход были пущены все знания, умения и опыт, накопленные за тысячелетия и передаваемые из поколения в поколение среди жрецов тайного сообщества, служителем которого с самой юности являлся Ур-Рои.

Так уж сложилось, что поклонение верховному египетскому богу, всесильному Амону-Ра, было только прикрытием, своеобразной ширмой для того, чтобы оставалось в тайне настоящее служение, неведомое никому, кроме нескольких посвященных, связанных смертельной клятвой жрецов.

О, если бы фараон только узнал, что в действительности происходит прямо перед его святейшим носом, в главном храме его бесподобного отца, всемогущего Ра...

Этот тайный Союз, на самом деле, безраздельно правил могущественной страной последние двести лет, внушая при этом своим венценосным правителям чувство полной безмятежности, сладкого умиротворения и твердой непоколебимости абсолютной власти престола великой девятнадцатой династии солнцеподобных фараонов.

Союз Сета⁷, как называлось тайное сообщество, верховным жрецом которого на протяжении вот уже двадцати лет служил Ур-Рои, зародился в самых глубоких недрах Дуата⁸ — мрачного царства мертвых — еще в то далекое время, когда страной правили ненавистные гиксосы⁹.

Для Египтян, миролюбивых, в общем-то, людей, поклонение Сету — богу тьмы и разрушения, богу хаоса и ярости пустыни — никогда не приносило особой радости, а потому, после изгнания кочевых оккупантов и узурпаторов египетского престола, поклонение этому темному божеству прекратилось практически в одночасье на всей территории великой страны.

Только совсем недавно, всего двести лет тому назад, мудрейшие мужи египетской земли снова начали взывать к Сету о помощи: совет великих жрецов Верхнего и Нижнего Египта не мог больше терпеть новой волны беззакония в стране. С тех пор, как малодушный Себекхотеп VIII ¹⁰ возвеличил и добровольно отдал свою власть этому презренному Еврею, Цафнаф-Панеаху¹¹, прошло уже четыреста тридцать лет. И первые две с половиной сотни лет из них вспоминались, как годы бесконечных унижений и осквернений всех египетских святынь...

Слепые фараоны, которые только и думали, что о расширении границ своих царств, развлечениях и ублажении своих многочисленных ненасытных амбиций и похотей, совершенно не заботились о том, что великой державой правят иноверцы — день за днем, год за годом евреев становилось все больше и их влияние на все сферы государственной власти и общественной жизни неуклонно росло и набирало свою силу.

Так не могло продолжаться дальше — с этим нужно было срочно что-то делать. Иначе очень скоро от самой великой цивилизации под солнцем не останется камня на камне. Евреи заполонили страну, они всюду внедрили своих людей, свои идеи, свои взгляды и мировоззрение.

Где бы они ни появлялись и чем бы ни начинали заниматься — они обходили Египтян во всем: хлеб, скот, драгоценности, по праву принадлежащие коренному египетскому населению — все материальные блага каким-то непостижимым образом перетекали в их руки. Цафнаф-Пенеах, или Йозеф, как называли его соплеменники, Евреи, конечно же, всячески потворствовал обнищанию Египтян и обогащению Израильтян. В то же время, фараоны, один за другим сменяющие друг друга на престоле, просто закрывали на это глаза, занимаясь исключительно самими собой и обустройством своих роскошных царских дворов, наполненных развлечениями и захватывающими дворцовыми интригами.

Конец этому позору и беззаконию положил, наконец, юный Тутанхамон¹².

Одним указом он лишил Евреев всех их привилегий, власти и большей части имущества. Это событие стало настоящим триумфом справедливости и правосудия, после чего жизнь в Египте начала снова становиться с головы на ноги, и весь порядок вещей под сиянием вечного Ра снова стал соответствовать извечному замыслу мудрых богов.

Но это судьбоносное решение ни один из фараонов не смог бы принять самостоятельно. О нет! Никто из них, руководствуясь исключительно своей собственной волей, не осмелился бы причинить Евреям вреда. А причина заключалась в том, что Израильтяне уже настолько сильно укоренились в Египте, а их власть и влияние на все сферы жизни великой страны были настолько могущественными, что казалось: не будет Евреев — не будет и процветания Египта.

Поэтому, все было гораздо сложнее и глубже, чем мог бы увидеть неискушенный глаз простого смертного.

За этим волеизъявлением венценосного правителя, судьбоносным для всей страны, стоял кропотливый и неустанный двухвековой труд союза Сета. Это была долгожданная победа, воистину выстраданная многочисленными слезами, кровавым потом и жертвами, ценность которых невозможно описать и постичь суетным земным разумом, непосвященным в эту великую тайну.

За всеми этими событиями стоял сам Сет. Лично, собственной персоной...

Именно этим и отличался союз Сета от всех многочисленных и разнообразных культов, почитаемых в Египетских землях, да и за пределами этой великой страны.

Да, именно так. Сет не был продуктом вымысла. Он не являлся детищем воспаленной фантазии поклонников тайного культа, одурманенных ядовитым зельем. Он существовал в действительности. Он был реальной, невыдуманной личностью — такой же реальной и настоящей, как и сам фараон. И его истинная власть, которая простиралась на все, что движется по земле и все, что выбрало себе жилищем небо — это была несравнимо более реальная и более действенная власть, чем мнимая, надуманная и иллюзорная власть его величества фараона, сына верховного бога Амона-Ра!

Сейчас Ур-Рои слышал приближающиеся шаги, звучно отпечатывающиеся по многовековому камню храмовых коридоров. Судя по звукам, идущих было четверо... Ну, конечно же, двое из них — это охранники, а двое — посыльные фараона. Ур-Рои с самого утра ожидал этого визита: он знал, что сегодня сын солнца обязательно пошлет за ним.

О великий Сет! Направь мои ноги твоим путем и вложи слова в мои уста! Я всего лишь твой раб, но ты — тот, кто в своей руке держит земные и небесные стихии! Яви свою власть и спаси своего слугу! Я — в смятении... Я не знаю, что делать и что отвечать фараону! И если ты все еще благосклонен к твоему рабу, если я еще нужен тебе живым, то дай мне знак — и я утешусь... Дай мне знамение — и буду в покое! — в который раз за сегодняшнее утро повторил великий жрец эту молитву, обращенную к всесильному повелителю пустынных стихий.

В тот же миг, как только последнее слово сошло с уст Ур-Рои, молния поразительной силы и яркости пронзила непроглядную тьму на востоке — прямо там, куда был направлен умоляющий взгляд жреца.

Благодарю тебя, мой повелитель! Я буду верен тебе до смерти, а также после нее, когда окончится этот непосильный земной путь твоего ничтожного раба... — Ур-Рои еще не знал наверняка, как будет действовать в присутствии фараона, но непоколебимо верил в то, что Сет придет на помощь и укрепит его дух, почти полностью деморализованный за последние несколько недель, наполненных невероятными и трагическими событиями, которые ниспослали небеса на великую страну Солнца.

Все началось в тот злополучный день, в новолуние десятого месяца, когда весь Египет праздновал великий праздник Долины¹³.

Величественная процессия, в авангарде которой храмовые жрецы несли грандиозное воплощение бога Амона, направлялась к последней цели этого ежегодного праздничного шествия, в самое сердце Авариса — храм всемогущего Ра.

Царский кортеж фараона, ясноликого Мернептаха¹⁴, состоящий из золоченых носилок, сияющих в лучах ослепительного солнца, водрузился на словно вылитых из бронзы плечах великолепных заморских рабов. Будучи окруженным многочисленной охраной, состоящей из самых свирепых бойцов отборной эфиопской гвардии, он, словно плыл по волнам бескрайнего моря, состоящего из бесчисленного количества благодарных подданных, заполонивших центральную площадь столичного города.

Люди восхваляли своего солнцеподобного повелителя, они воздавали ему божественные почести: пели, восклицали и ликовали, уверенные в том, что от этого невысокого человека, гордо восседающего сейчас в царских носилках, воистину зависит, взойдет ли завтра солнце над бескрайними плодородными пашнями благословенного Нижнего Египта...

Лицо Мернептаха Победоносного, тринадцатого сына могущественного Рамсеса Второго Великого¹⁵ было очень своеобразным — назвать его красивым можно было только с большим трудом...

Узкий крючковатый нос, надменные тонкие губы, большие, прижатые к голове уши, смуглая кожа, покрытая глубокими морщинами, слегка раскосые глаза — все эти черты разительно отличали его внешность от величественной красоты его славного отца. Не был Мернептах похож и на своих старших братьев, которые уже несколько лет, как один за другим отправились в вечное путешествие в темную страну мертвых.

Никто не мог долго смотреть в глаза фараону — было там что-то неестественное, что-то, внушающее ужас — его змеиный взгляд пронизывал насквозь и буквально парализовывал собеседника силой и глубиной своего проникновения. Но, при всем этом, очень трудно было понять, что же, на самом деле, происходит в душе и на уме у тринадцатого отпрыска непревзойденного Рамсеса.

Весь Египет уже успел испытать наклонности своего фараона на собственной шкуре.

Такого деспотизма и бессмысленного пролития крови Египет не помнил со времен безумного Эхнатона¹⁶. Но тогда была религиозная война, которую, в какой-то степени можно понять и оправдать, а сейчас...

Для Мернептаха человеческая жизнь не стоила абсолютно ничего — это был пустой звук для всесильного правителя. О нечеловеческой жестокости избранника богов в народе слагались легенды...

Как только в последний раз закрылись глаза престарелого Рамсеса Великого, который в последние годы своей жизни делил трон со своим тринадцатым сыном, как только начался длительный и скрупулезный обряд бальзамирования выдающегося фараона, правившего страной Солнца долгих шестьдесят шесть лет, так новый повелитель Египта — на шестом десятилетии от роду, наконец, вступивший в свои законные права наследника престола — дал понять всем и сразу, как долго он ждал этого момента и как сильно жаждал заполучить в свои руки абсолютную и неделимую власть престола своих могущественных предков.

Мернептах был настолько непредсказуем в своих эмоциональных порывах и импульсивных действиях, что даже самые заслуженные подданные и отважные воины империи старались держаться от него подальше. Без необходимости и особого на то приказа они не появлялись пред светлый лик солнцеподобного возлюбленного богов, как любил величать себя Мернептах. Очень многие уже стали жертвами вспыльчивого характера фараона и всякого пренебрежения им к ценности человеческой жизни: недостаточно расторопные виночерпии, небрежные евнухи или стражники, по мнению фараона, смотрящие в глаза слишком дерзко, наложницы, не исполнившие свой долг любви к венценосному господину с ожидаемой изысканностью и нежностью или придворные повара, не удовлетворившие в точности кулинарные прихоти своего фараона...

О причине такой ненасытной жажды правителя Египта к кровопролитию знали только несколько человек во всей стране: девять жрецов высшей ложи Союза Сета, во главе с Ур-Рои, и божественная Лейла — супруга верховного жреца. Эту таинственную женщину мало кто видел воочию, но в народе о ней ходили самые страшные, леденящие душу слухи.

Много, очень много бессмысленной крови пролилось при дворе за то недолгое время, которое Мернептах единолично стоял у руля девятнадцатой династии.

Но кровь лилась не только при дворе...

Боясь народного бунта, вызванного непосильным увеличением размера податей в казну и пытаясь заслужить необходимое почитание у многочисленных простолюдинов, возлюбленный богов нашел тот ключик, который решал сразу несколько проблем. С одной стороны, он укреплял национальную идею Египтян, как правящей нации страны, с другой — решал многие экономические проблемы, вызванные ненасытностью высших правящих каст государства, а с третьей — в какой-то мере утолял ту мучительную и безудержную жажду к пролитию крови, которую Мернептах испытывал почти постоянно.

И этим заветным ключиком к решению сразу многих проблем послужил Еврейский народ.

Все накопившиеся за долгое время невзгоды смертоносной лавиной обрушились на Евреев, которые после политической реформы Тутанхамона вот уже двести лет, как занимали самое низкое положение среди всех социальных сословий Египта.

Нельзя было однозначно сказать, что простой Египетский народ изначально не любил Евреев...

Нет, эта неприязнь постоянно подогревалась и подпитывалась искусственно. И источником этой ненависти были даже не фараоны, которые до последнего времени все еще были уверены и наивно полагали, что способны принимать решения самостоятельно. Главным вдохновителем всех политических и экономических реформ, направленных на порабощение и угнетение Еврейских племен, населяющих Египетские номы, был таинственный Союз Сета, верховным жрецом которого сейчас был Ур-Рои, предстоятель главного Аварисского храма бога Амона-Ра, повелитель змей, скорпионов и пустынных стихий.

Эта организация, о которой ходили лишь обрывочные слухи и одно упоминание о которой наводило ужас даже на самых сильных магов и заклинателей Египта, обладала и хранила великие тайны мироздания и власти, переданные ей самим повелителем царства мертвых — всемогущим Сетом...

Двести лет назад повелитель хаоса пустыни, через уста своего тогдашнего верховного жреца, Пареннефера, изрек свою высочайшую волю, исполнение которой с тех пор не в силах отменить никто во вселенной…

Он повелел уничтожить Евреев!

Израильтян было много. Когда-то, сразу после прихода в Египет, они занимали исключительно землю Гошен¹⁷, которая раскидывала свои вечнозеленые просторы на самых плодородных равнинах северо-восточного Египта. Но постепенно, в течение последующих двух столетий, дети Иакова настолько ассимилировали с Египтянами, что стали практически неотъемлемой частью этого великого народа.

Указ молодого Тутанхамона, вдохновленный Пареннефером, снова властно вернул Евреев в пределы их первоначального обитания на благодатной земле Нижнего Египта. Но проблема заключалась в том, что за время своего благоденствия и процветания, численность Евреев и всего того, что им принадлежало, умножилось в разы. Это привело к тому, что просторные некогда пастбища и обширные земли провинции Гошен, теперь уже с большим трудом вмещали на себе многочисленный, растучневший народ, привыкший за последние двести лет брать от жизни все самое лучшее.

Начиная с указа Тутанхамона, в Египетском народе все больше и больше подогревалась ненависть к Израильтянам, а каждый последующий правитель старался извлечь все большую выгоду из этой межнациональной неприязни. Так, во времена длительного царствования Рамсеса Второго Великого, отца нынешнего фараона, все Еврейские мужчины обязаны были восемь месяцев в году работать на грандиозных строительных площадках, которые могущественный фараон развернул на северо-востоке империи. Силами Евреев был построен величественный город Пер-Рамсес или Аварис, который на целое столетие стал новой столицей всего объединенного Египта. А Пифом¹⁸, который все еще строился до сих пор — и конца этому строительству видно пока не было — своим великолепием должен был затмить даже древний Мен-нефер¹⁹.

Но и этого оказалось мало сынам солнца. Еще при отце Рамсеса, фараоне Сети Первом, был издан страшный указ, согласно которого, каждого родившегося в Еврейской семье мальчика должно было немедленно принести в жертву Великому Нилу²⁰. Другими словами, все новорожденные младенцы мужского пола подлежали безотлагательному утоплению в реке.

Правда, в годы своей старости, Рамсес сознательно попускал не исполнять этот закон в полной мере, и потому очень многим еврейским мальчикам всякими правдами и неправдами была дарована жизнь — так что вскоре об этом указе почти забыли.

Ур-Рои напомнил о нем Мернептаху, как только тот стал единственным правителем на престоле Египта.

И, как бы там ни было до этого, но ужас и непосильный гнет, которые стали неизменными спутниками этого чужеземного народа в Египетской земле в последние два столетия, не шли ни в какое сравнение с тем кошмаром, который обрушился на несчастных сынов Израиля с приходом к власти солнцеподобного возлюбленного богов, фараона Мернептаха.

Жрецы Союза Сета еще никогда не были так близки к осуществлению той цели, которую поставил перед ними их истинный повелитель...

Евреи были превращены в самых настоящих бесправных рабов, а за исполнением забытого когда-то указа об уничтожении мальчиков-евреев стали следить кровожадные надзиратели, эфиопийцы, которым были совершенно чужды мольбы о пощаде и безутешные материнские слезы.

Вот, что предшествовало тому злополучному дню, когда во время празднования торжества Долины, великолепно разодетая и разукрашенная неисчислимая столичная толпа, возглавляемая кортежем самого фараона, поравнявшись с главными городскими воротами Авариса, невольно остановилась и безмолвно замерла, увидев странного человека, совершенно не похожего на обитателя египетских городов.

Это был сын гиксосов, житель восточных пустынь: длинная седая борода, добротная льняная ткань одеяний мадиамских священников, пастушеский жезл из прочного миндаля длиной в человеческий рост, с заокругленным верхним концом.

Толпа замерла в немом ожидании, не смея издать ни звука до тех пор, пока сам фараон не вынесет высочайший вердикт, свою оценку этому необычному событию.

Но фараон молчал...

На его лице сейчас было выражение, совершенно ему не свойственное. Это было не просто беспокойство и недоумение, и даже не просто тревога.

К всеобщему удивлению, благоговеющие подданные видели сейчас на богоподобном лице своего всесильного правителя самый настоящий страх...

Кем был этот незнакомец, который одним своим присутствием смог ввести в смятение самое храброе сердце империи?!

Это был тот, о котором Ур-Рои предупреждал фараона еще несколько месяцев назад. Это — враг!

Сын пустыни, который пришел для того, чтобы взыскать с фараона кровь своего народа, Израиля.

Все внимание сейчас было приковано к этому человеку, а он, осмотревшись вокруг, остановил свой тяжелый взгляд на Мернептахе и звучным голосом на чистом нижнеегипетском наречии, но с еле уловимым акцентом произнес:

— Так говорит Яхвэ²¹, Бог Израилев, отпусти народ Мой, чтобы он совершил Мне праздник в пустыне!

Chapter 2

Глава вторая

Этот день начался точно так, как и все предыдущие дни в последние полгода — ничто в это утро не предвещало ничего необычного и из ряда вон выходящего.

Цепора, как всегда в последнее время, шумела гораздо сильнее, чем этого требовали ее утренние обязанности по домашнему хозяйству. После рождения младшего сына, Елиезера, эта женщина стала просто невыносимой. Она и раньше не отличалась покладистым нравом, но теперь...

И в кого она только удалась? Уж точно, не в отца...

Тесть у Моше²², верховный мадиамский²³ жрец, Йитро, или Иофор²⁴, как называли его близкие и родные, был человеком, можно сказать, золотым. Уже сорок лет, как Моше жил в Мадиамской пустыне и, не имея совершенно ничего в своей личной собственности, все свои силы отдавал для того, чтобы укрепить и умножить хозяйство своего знатного родственника. Но, как ни странно, при этом он никогда не чувствовал себя здесь слугой или наемником: все в округе, и прежде всего — сам хозяин, относились к Моше так, как если бы он сам владел всеми теми несметными богатствами, для приобретения которых не жалел себя вот уже почти полвека.

Иофор любил Моше, как родного сына, а зять отвечал ему полной взаимностью и верностью во всем, что было ему доверено.

Вот только Цепора...

Какая-то она стала чересчур нервозная, слишком требовательная, что ли...

Особенно сейчас, после вторых родов. Сколько раз уже за последние полгода она поднимала эту неприятную для всех — а особенно для Моше и Иофора — тему об отделении их семьи от отцовского имения. Ну что ей все неймется, чего ей не хватает?

У них есть все, чего только может пожелать душа! Никто и ни в чем их не ограничивает. В доме ее отца они были властны над всем. Но ей, похоже, и этого мало. Хочет управлять домом сама. Говорит, что скоро, когда сыновья приведут в дом невесток, хочет сама решать, что правильно, а что нет в ее доме. И точка...

О, Бог Всемогущий, дай сил прожить этот день и не согрешить: не дать волю руке для того, чтобы угомонить эту женщину...

В последнее время, чтобы избежать неминуемых домашних конфликтов, Моше уводил стада своего тестя на самые далекие пастбища. Однажды он даже чуть не дошел до самой горы Хар-Синай, или Хорива²⁵, как называли ее в Мадиаме. Но, поразмыслив немного, Моше приказал пастухам разворачивать стада, так как много разных нехороших слухов ходило об этих местах, а с тех пор, как пришлось бежать из Египта, Моше никоим образом не причислял себя к разряду людей отважных и воинственных.

Жизнь научила его быть скромным, знать свое место под солнцем и не высовываться лишний раз, в особенности тогда, когда есть все шансы схлопотать по макушке. Да, крутой нрав еще никому не приносил много пользы. Может, у кого-то и было по-другому, но уж точно — не у Моше.

Он давно понял, что искать правды в этой жизни нет никакого смысла. Ее здесь просто нет! Может быть где-то там, в ином мире, у Бога, она и есть, но Всевышний, судя по всему, оставил землю до каких-то лучших, неведомых Моше, времен. А может и вовсе, никогда и не будет уже на земле справедливости? Если знать это наверняка, то и жить становится легче — не надо напрягаться, чего-то искать, за что-то бороться: просто живи, старайся быть верным в том, что дано в твои руки и жди своего конца. Ну, а там будет так, как рассудит Всевышний Бог...

Что касается лично его, то этот мадиамский пастух еще сорок лет назад уже сполна пожал плоды своего безудержного желания защитить справедливость и, после того судьбоносного случая, на всю дальнейшую жизнь зарекся оставить эти глупые и безнадежные попытки найти и отстоять правду.

Еще бы! Моше, как никто другой знал, как резко, сокрушительно и бесповоротно может вся жизнь развернуться вспять от одного только необдуманного поступка, совершенного почти инстинктивно, под действием сиюминутного душевного порыва.

Ну что изменила для всего мира, и без того полного слез и отчаяния, смерть несчастного надзирателя, Египтянина, который пал от карающей руки безумного искателя справедливости? В мире не изменилось ничего, а вот в жизни Моше изменилось абсолютно все! В один миг из счастливого Божьего избранника, приемного сына принцессы Изис, выросшего в роскоши дворца самого могущественного правителя на земле, он превратился в бездомного бродягу, заочно приговоренного к казни и вынужденного скрываться в испепеленной солнцем пустыне от вездесущих псов эфиопской гвардии фараона.

Не то, чтобы Моше теперь сильно жалел обо всем том, что потерял. Конечно, вспоминая те знаменательные для него события сорокалетней давности, Моше сильно покривил бы душой, если бы сказал, что не называл себя тогда самым безнадежным и ничтожнейшим из всех глупцов на земле, если бы скрыл, что рвал тогда волосы на груди и посыпал свою бестолковую бритую голову пустынным прахом. Да, все это было. Тогда. Но сейчас...

Сейчас Моше с полной уверенностью мог сказать, что не жалел о том, что случилось.

Да, он жил в пустыне. Да, он пас овец своего тестя. Да, его жена была не самой кроткой женщиной в округе, да что там в округе — пожалуй, и во всем Мадиаме.

Но он нашел нечто такое, чего никогда не смог бы найти во дворце фараона. Он обрел то, чего подсознательно жаждут все: от самого последнего раба, отдающего свои силы безродной земле, до самого великого полководца, ищущего вечную славу для своего имени на полях жестоких сражений.

Он нашел покой.

Постепенно буря в его душе утихла, разум успокоился, и Моше погрузился в то однообразное, полусонное, вязкое состояние души, о котором раньше даже не смел мечтать, будучи постоянно окруженным шумной жизнью при высочайшем дворе, бьющей ключом.

Моше считал себя самым счастливым человеком на земле.

И главный секрет его счастья заключался вовсе не в обладании всем тем, чего обычно желают и ищут люди, отправляясь в бесконечную погоню за этим призрачным состоянием души. Как уже было сказано ранее, лично у Моше за душой ничего не было. Это в его-то восемьдесят лет...

Главный секрет его счастья был сокрыт совсем в другом, как бы странно это ни звучало для остальных людей.

Основа его счастья заключалась в полном отсутствии каких-либо желаний и стремлений.

Он в этой жизни уже ничего не хотел. То есть — абсолютно ничего!

Все его желания, стремления, амбиции и мечты умерли еще тогда, сорок лет назад, когда он понял, что его жизнь на земле — безвозвратно потеряна. В те дни Моше очень отчетливо осознал, что теперь в этой жизни уже не будет никакого смысла. Никогда, вплоть до того самого последнего дня, когда его, бывшего принца Египта, обернут в благовонные погребальные пелены и положат в углубление, специально для него наспех вырытое где-то за холмом, далеко, в бескрайних зыбучих песках вечной пустыни. И очень скоро даже самые близкие и родные люди не будут знать дороги к его могиле.

Моше сделал очень важный вывод, который определял его отношение ко всему сущему вот уже сорок лет кряду. И вывод этот заключался вот в чем: если на земле нет правды, то значит и в самой жизни нет никакого смысла, а значит она, жизнь, сама по себе — есть ни что иное, как просто долгий и мучительный путь к смерти. И только от самого человека, проживающего эту самую жизнь, а вернее, от его к ней отношения, зависит характер окраски этих бессмысленных по своей сути дней, предназначение которых только в том и заключается, чтобы непрерывно приближать свой неминуемый и долгожданный конец.

Вот за это полное отсутствие собственных амбиций, отчасти, и любил своего зятя Иофор. За этот кроткий и покладистый характер обожали и уважали своего начальника многочисленные пастухи мадиамского жреца, которые, как никто другой знали его, бок о бок, в невзгодах и лишениях пустыни, проживая с ним каждый день этой бессмысленной жизни. Именно за это качество в последнее время и не давала ему жизни ласковая и нежная когда-то Цепора. Уже три раза за последние полгода любимая жена осмелилась открытым текстом назвать Моше бесхребетным за то, что в его планы совершенно не входило обзаводиться собственным хозяйством и начинать накапливать такое вожделенное для нее личное имущество.

Глядя сейчас на этого высокого, крепкого человека, сохранившего к своим восьмидесяти годам недюжинную силу, молодецкую ловкость и остроту глаз — бесценные качества, необходимые в пустыне для каждодневного выживания — на обветренное на солнце лицо, на характерный семитский нос, на длинный пустынный саван, укрывающий от солнца и суховеев — невозможно было поверить, что судьба однажды давала шанс этому полудикому, на первый взгляд, обитателю жаркой Синайской пустыни стать наследником и правителем самой могущественной империи на земле, стать солнцеподобным фараоном великого Египта.

— Ну, вот и все! Самое трудное — уже позади! Теперь, моя девочка, закрой глаза и постарайся уснуть. Амрам²⁶, Амрам, можешь войти! Бог Всемогущий подарил тебе сына! — громким шепотом позвала Шифра²⁷ хозяина дома, обтирая кричащего новорожденного младенца смоченным в теплой воде куском груботканного полотна.

Отец младенца услышал то, чего боялся услышать на протяжении последних нескольких месяцев. Сын...

Боже Всемогущий! За что ты так наказываешь нас? Что мы Тебе сделали, что Ты обрекаешь нас на эти непосильные страдания?! — взмолился Амрам в полном бессилии Единому Богу, почти забытому в Египетской земле, но которого в последние годы все чаще и чаще начали снова вспоминать дети Израиля.

Что теперь делать? Указ фараона, совсем недавно провозглашенный по всей Египетской земле, предписывал немедленно отдать мальчика в руки надзирателей для принесения в жертву Великой Реке.

— Посмотрите, какой красивый мальчуган! — не унималась Шифра. — Не хотела говорить… Но нет у меня больше сил удерживать это внутри себя! Вчера я видела сон, в котором Бог Всемогущий сказал мне, что Он благословит ребенка мужского пола, которого я буду принимать сегодня в доме Еврея из колена Леви²⁸. Бог открыл мне, что этот мальчик будет великим пред Господом, и что спасение придет через него в наш народ! За весь день у меня было четыре девочки и только один мальчик — ваш! А то, что вы из рода Леви — подтверждает мое ночное видение.

— О чем ты говоришь, глупая женщина? — с горечью возмутился несчастный отец новорожденного. — Горе мне, да и только! Разве ты не знаешь, что должен сделать я с этим ребенком? Разве могу я попрать величайший указ и навлечь беду и погибель на всю свою семью?! Пусть лучше погибнет один этот младенец, чем все мое семейство снизойдет в страну мертвецов!

— Не спеши так, Амрам, не будь малодушным... Если бы мы тотчас спешили выполнять все безумные указы фараона, то наши руки были бы по локти в крови, и нас уже покарал бы Бог Всемогущий, а многие матери в земле Гошен оплакали бы тех своих сыновей, которые сейчас растут и радуют материнский глаз. Пока младенец мал, его можно скрывать от этих ненасытных псов, эфиоплян фараона. А там посмотрим: быть может, Бог наших отцов укажет нам правильный путь. Ведь не зря же Он во сне говорил ко мне о твоем сыне, Амрам.

— Амрам! Амрам! — слабым голосом позвала обессиленная родильница, красавица Йохевед, которая уже полностью пришла в себя после трудных родов и слышала весь разговор мужа с повивальной бабой. — Амрам, прошу тебя, послушай ее! Может быть, правда, Бог сжалится над нами и дарует ребенку жизнь?

— О Боже, да что это вы, женщины, с ума все посходили?! Еще месяца не прошло, как то, о чем вы меня просите, осмелился сделать мой двоюродный брат, Асаф! И чем все это закончилось?! Мой несчастный брат! Они забили его палками прямо у дома, а старших сыновей и жену забрали в бессрочное рабство на работы в Пифом. Вы что, хотите, чтобы и с нами поступили так же?!

— Не хорони себя и свою семью раньше времени, а послушай меня! Я дело говорю! — стояла на своем Шифра. — Вспомни то пророчество, которое сказал когда-то Бог Всемогущий отцу нашему, Аврааму²⁹, что мы, его дети, проведем в Египте, в непосильном рабстве четыреста лет, но потом в наш народ придет великий пророк, который избавит нас от руки фараона и выведет в благодатную землю.

— Да что ты мне рассказываешь все эти древние сказки? — в голосе Амрама уже слышались нотки отчаяния. — Бог уже давно позабыл все, что говорил нашим отцам, да и говорил ли Он к ним вообще — это еще вопрос. Посмотри, что делается с нами! Скоро мы все погибнем в этом тяжелом ярме, и никто никогда не вспомнит, что был когда-то на земле народ, называемый именем Израиля!

— О Боже, прости ему эти неразумные слова! — Шифра подняла лицо к небу и закатила глаза. — Не будь глупцом и не становись детоубийцей! Скоро исполнятся те четыреста лет, о которых говорил Бог Аврааму. Пророчество скоро должно сбыться, а этот младенец — будет его исполнением! — повивальная баба полностью перешла на шепот. — Я каждую неделю отчитываюсь перед учетчиком душ о том, сколько младенцев увидело свет в земле Гошен. Я не скажу о вашем сыне, и о нем никто не узнает, если вы сами не проболтаетесь. И пусть Всемогущий Бог укажет нам, что делать дальше! И если это Его воля, то мальчик будет жить, но если нет — то никто на всей земле не сможет его спасти!

Амрам нахмурил лоб, принимая непростое для себя решение и, немного помедлив, произнес:

— Вот мое слово: через три месяца Йохевед должна будет явиться к надзирателям и заступить на ежегодные работы в Пифом, готовить пищу рабам, строящим город. Если в течение этого времени Бог Авраама не покажет нам путь, как спасти мальчика, то я поступлю так, как требует того закон фараона, и ребенок умрет! Я так решил.

— Вижу, что Бог дал тебе мудрость и здравый рассудок, а я уж было подумала, что говорю со стеною, и слова мои бесполезны. Вот травы, которые нужно давать младенцу каждый день после того, как он напитается грудью. Они укрепят его тело и дух и отгонят Египетских бесов. А мне надо идти — я сделала все, что должна была сделать у вас...

Три месяца пролетели, как один день...

С каждым днем Йохевед становилась все более похожей на тень, на сумрачный призрак, с ужасом ожидая того дня, когда она, поцеловав своего малыша в последний раз, будет вынуждена отдать его надзирателям для исполнения страшного приговора, нависшего над всеми Израильскими мальчиками по прихоти солнцеподобного фараона.

Амрам тоже мрачнел с каждым днем, готовя себя к тому, что было неизбежно.

А мальчик рос и становился все сильнее, все красивее, вопреки тому, что роковой день безжалостно приближался, и все смотрели на него, как на несчастного, обреченного на верную смерть. Но — толи тому способствовали чудодейственные травы Шифры, толи, действительно, Господь был с малышом — но, несмотря на сгустившуюся вокруг него тьму, ребенок отличался отличным здоровьем, неизменно хорошим настроением и завидным аппетитом.

Накануне того дня, когда Амрам, согласно сказанному им слову, должен был идти к надзирателям отдавать сына, когда Йохевед уже начала тихонечко причитать над младенцем, пряча от мужа свои слезы и боясь его прогневить, в их глиняную лачугу, как ураган, влетела взволнованная Шифра.

— Ребенок еще здесь?! Вы еще его не отнесли?! — прямо с порога начала она, — слава Богу, я успела!

— Что тебе, женщина? — неприветливо отозвался хозяин дома. — Чего ты еще от нас хочешь? Разве тебе мало того, что ты разбила нам сердце, уговорив оставить младенца! Уж лучше бы мы расстались с ним тогда, три месяца назад, когда его мать еще не привязалась к нему так сильно, и он не стал таким прекрасным и крепким...

— Послушайте, что я вам скажу, — перешла на свой обычный таинственный шепот повивальная баба, — сегодня будет необычная ночь. Такое бывает только один раз в шесть лет. Египтяне верят, что это будет Ночь Плодовитой Луны, ночь бога Хонса³⁰, исцеляющего все женские недуги и дарующего детей! Жрецы говорят, что всякая бесплодная женщина, знатного рода и почитающая богов, которая искупается в эту ночь под лунным светом в священных водах Нила, получит дар от великой реки — сына!

— Что нам до всех этих бесчисленных египетских учений! Кто-то хочет иметь сына, а мы вынуждены отдать своего на смерть! Что нам до всего этого?! — с горечью ответил Амрам.

— А то, что сегодня ночью для священного омовения в водах Нила снизойдет сама дочь фараона, божественная Изис, которая вот уже восемь лет, как не может родить ни от своего законного мужа, ни от многочисленных наложников, специально для этих целей привезенных из разных концов света ее отцом!

— Говори прямо, что ты задумала, потому что я до сих пор не могу понять — куда ты клонишь...

— Так вот, я подумала: давайте осмолим хлебную корзину и положим туда вашего малыша. Спустим корзину на воды Нила, немного выше по течению от того места, где обычно купается принцесса. Может, Бог Всемогущий