Миссия сдвига на Фа#
Автор Абев, Али
()
Об этой электронной книге
От автора: «Вы не разучились находить в очевидном невероятное? Вы хотите проникнуть в тайну, которую скрывает Царица Ночи, узнать астрологический секрет Нагвалей Карлоса Кастанеды, перенестись вместе с героями романа из средневековой Византии в современность и принять участие в отражении смертоносного дыхания Сверхновой? Тогда эта книга для Вас, мой совершеннолетний читатель».
Читать больше произведений Абев, Али
Сказ про то, как египетская Сила Атлантиду потопила Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Баллада о Хаусхофере Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценок
Связано с Миссия сдвига на Фа#
Похожие электронные книги
Ведьмы Холодного острова Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокStale Samizdat and Rotten Kremlevka Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЕкатерина Великая Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокИстория моего современника. Книга ИВ Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Песнь тунгуса Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокАлтын-толобас. Приключения магистра Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокПасхальные рассказы Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНовейшая история средневековья Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокКиевские ведьмы - Меч и Крест Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЛюди Света Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокПовесть о жизни. Время больших ожиданий. Книга 4 Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокКолдовской мир. Год Единорога Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЛибгерик Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокПушкин. Жизнь в цитатах. Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЦареубийцы Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВечера на хуторе близ Диканьки Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСапфировый альбатрос Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокОстров Крым Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБезымянный город Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЗавещание Мазепы, князя Священной Римской империи Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокКонноры и Хранители Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокPodzemnaja Moskva: Russian Language Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокРемесло сатаны Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСудные дни Великого Новгорода Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВниз по матушке по Харони Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВыстрел в опере: Киевские ведьмы Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокПоезд дальнего следования Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокМаяк: Литературный альманах. No 1, январь 2020 г. Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокКнязь Клюква. Плевок дьявола. Сборник Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСтук колотушки. Монолог. Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценок
«Научная фантастика» для вас
Архив Буресвета. Книга 2. Слова сияния Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Мир смерти. Планета проклятых Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5вожделенная (книга #10 в серии журнал вампира) Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокОБМАНУТАЯ (Книга #3 в серии «Журнал вампира») Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокОбращенная (книга №1 в серии «Журнал вампира») Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокУправление будущим (Upravlenie budushhim) Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокДверь в зиму Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценок25 шедевров мировой фантастики. Классическая коллекция. Иллюстрированное издание Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНайденная (Книга #8 в серии «Журнал Вампира») Рейтинг: 4 из 5 звезд4/5Локон с Изумрудного моря Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокИЗБРАННАЯ (книга #4 в серии «Журнал вампира») Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВсе Стругацкие (Великие Русские) Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокКишка всему голова.: Кожа, вес, иммунитет и счастье – что кроется в извилинах "второго мозга" Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЖЕЛАННАЯ (КНИГА #5 В СЕРИИ «ЖУРНАЛ ВАМПИРА») Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСвященные символы континента Му Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Алмазные псы Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Воскрешённая (Книга #9 В Серии «Журнал Вампира») Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5А. и Б. Стругацкие. Собрание лучших произведений в 2-х томах. Том 1. Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокОккупанты Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5История Российского государства. Эпоха цариц.: Евразийская империя. Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЗа миллиард лет до конца света Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокМалыш (Мир Полудня) Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокГений подземки Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5ОБРУЧЁННАЯ (Книга #6 в серии «Журнал Вампира») Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНайденный перевод Библии. книга VIII: Становление видимым Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокМы Рейтинг: 4 из 5 звезд4/5Полдень, XXII век (Мир Полудня) Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВирусократия Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Господство Меча (Книга № 11 Серии Кольцо Чародея) Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценок
Отзывы о Миссия сдвига на Фа#
0 оценок0 отзывов
Предварительный просмотр книги
Миссия сдвига на Фа# - Абев, Али
Введение
Автор приветствует всех любителей научной фантастики и предлагает вниманию читателей книгу о неразрывной связи Фаэтона с Землёй и человечеством.
Излагая, по ходу развития сюжета, свою версию секрета Нагвалей — центров коллективной Силы групп магов, согласно учению Карлоса Кастанеды, — он постарался показать как положительные, так и отрицательные стороны использования их возможностей.
Миссия спасения человечества от астероидов-убийц и жесткого излучения Сверхновых, посредством силы объединённого Намерения групп Нагвалей, ему кажется не более фантастичной, чем баллада о Фаэтоне, заливающем по ночам подлунный мир царственным серебром озарённого лика.
Свой рассказ на эзотерические и космогонические темы автор построил в жанре мистического романа, щедро сдобренного иронией.
Герои повествования — наши современники — перевоплощённые сущности из ромейского (византийского) рода Комнинов, ищущие ответы на нерешённые вопросы, вставшие перед ними в прошлой жизни.
В поисках фактов, подтверждающих его версии, автор использовал сведения, изложенные в научных работах А. Портнова, американской группы ученых под руководством Г. Хэнкока и Р. Бьювэла, а также, в трудах К. Кастанеды, Е.П. Блаватской, Е.И. Рерих и Н. Тесла.
Источником вдохновения при работе над книгой послужили полотна С.Н. Рериха «Я двигаюсь среди этих теней» 1967 г. и «Ты не должен видеть этого пламени» 1968 г., переданные художником в дар Советскому Союзу, и, находящиеся в Музее Народов Востока.
Глава первая.
Христос грядёт!
Краткая ночь с 3 на 4 июля 1054 года достигла своего апогея. Впервые за дождливую неделю небо очистилось от низких моросящих облаков, и засиявшие звёзды радостно запели многоголосную арию дальних миров над столицей Ромейской империи.
В этот неурочный час во врата базилики Софии Премудрости — главного храма Константинополя — постучался уставший путник.
— Проводите меня к патриарху! — сказал он отворившему дверь монаху.
— Господин, вы знаете который сейчас час?! Патриарх почивает у себя в палатах Большого дворца.
— Так разбудите! — негромко, но властно потребовал незнакомец, показав прислужнику печать храма Гроба Господня, зажатую в правой руке и сочившийся неземным светом свёрток ткани — в левой.
— На то воля Божья, иначе бы не беспокоил.
— Следуйте за мной, господин.
Вопреки опасениям привратника, стража варягов беспрепятственно пропустила гостя в покои патриарха...
Язык набатного колокола базилики Святой Софии ударил в медно-оловянный свод, разливая могучий гул, от которого задребезжали стекла и посуда в близлежащих домах спящего города. Завыли и залаяли оглушённые псы. Заскрипели ставни и ворота. Знать, живущая по соседству с Большим Дворцом, зевая, и, кляня звонарей, пыталась найти спасение от всепроникающего звука, затыкая уши горой мягких подушек. Но и это не помогало. Не зря же про голос царя колоколов говорили, что он и мёртвого поднимет! Использовать его без крайней нужды, тем более среди ночи, запрещалось строго-настрого.
Заслышав набат, и ремесленник, и вельможа, и стар, и млад, одевшись на скорую руку, устремились на зов со всех концов престольного града. Через час, площадь перед храмом мерцала тысячью огней от пламени свечей и лампад, зажжённых собравшимися. Взоры разбуженных людей были устремлены на, выставленную у входа в храм, святую реликвию — плащаницу Спасителя, источавшую неземной белый свет, мимо которой двигался неспешный хоровод прихожан, возглавляемый пастырями, одетыми в праздничные одежды. Каноническое пение далеко разносилось в ночной тишине, заставляя ускорить шаг опоздавших христиан.
Ладья убывающей Луны, оторвавшись от линии горизонта, бесшумно поплыла по океану небес рядом с рубиновым оком Альдебарана. Остальные звёзды восходящего Тельца едва угадывались под ними на посветлевшей синеве. И вдруг, всю восточную часть неба озарило розоватобелым светом, разлившимся из взошедшей диковинной звезды, увенчавшей собою нижний рог склонённой головы созвездия.
Видя небесное чудо, люди пали на колени, моля Господа о прощении грехов своих. Тысячи страждущих истово молились, осеняя себя крестным знамением, глядя то на плащаницу, то на красное Солнце Нового Завета, взошедшее позади храма на час раньше золотого луча Гелиоса.
— Христос грядёт! — волнами прокатилось по толпе, заглушая пение Владык, ведущих церковную службу.
Осознав всё величие момента, патриарх Михаил трижды сердечно обнял посланца Господа и, повернувшись к людскому морю, зычно крикнул:
— Братья и сестры! Второе Солнце взошло на небе, как заповедано в писании. Близится Судный день. Спешите очиститься душою и припасть к плащанице Спасителя, ибо она — нетленный свидетель его Воскресения. Христос грядёт! Христос Воскресе!
— Воистину Воскресе! — разнеслось над Царьградом.
«Когда Игорь-князь соколом полетел,
тогда Овлур волком потек»
На центральной площади города Владимира, умытой дождём и высушенной летним солнцем, у крутого обрыва, спускающегося к нефриту вод реки Клязьмы, лениво шелестел листвою городской парк. В тени его деревьев, неподалёку от места, где застыли в своём вечном просветительском походе покрывшиеся бронзой минувших врёмен князь Владимир и епископ Фёдор, нашёл себе приют от зноя ничем не примечательный гражданин — человек среднего роста и средних лет.
— Он не осознаёт кто мы.
— Конечно! Энергии маловато.
Сидящий на скамейке с томиком Кастанеды в руках Константин Снопов оторвался от чтения книги и обернулся в сторону, приближающихся к нему, двух мужчин.
Один — высокий, уже поседевший, но довольно моложавый гражданин в идеально подогнанном по худощавой фигуре костюме, с пенсне на переносице.
«Станиславский!» — окрестил Константин, одетого с иголочки, пожилого интеллигента с галстуком-бабочкой на шее.
Другой — коренастый представитель народов латинской Америки. Широкая лицевая кость, нос с горбинкой, смуглая кожа, пронзительный взгляд чёрных глаз — вылитый «амиго» из Мексики или Перу.
С приходом незваных гостей волна жара ворвалась в область солнечного сплетения читателя Кастанеды, и вспотевшему Косте ужасно захотелось пить.
— Здравствуйте! — оба незнакомца склонили головы в знак приветствия и расплылись в улыбке.
— Разрешите представиться! Нагваль Алексеев, он же Станиславский, — произнёс седовласый старик в пенсне, излучая тепло радушных глаз.
— Нагваль Хулиан, индеец яки, учитель Хуана Матуса, — произнёс второй, указывая взором на томик Карлоса Кастанеды, лежавший на коленях Снопова. Пожимая Косте руку, он быстро завладел большим пальцем его ладони.
— Ай, как неосмотрительно, амиго! Смотри! Твоя воля теперь в моих руках! А мы, индейцы, дети кровавого Ареса-Марса, народ жестокий! Помнишь слова моего ученика Хуана Матуса о том, что маги древности всегда вели себя воинственно? Раздражение было их стихией. Впрочем, тебе это состояние хорошо знакомо. Вы, москвичи, так себя за рулём чувствуете.
«Пожалуй, он и не индеец, вовсе. Да это же обыкновенный цыган! Такой же бесцеремонный, как гадалки на вокзале! — размышлял Константин, пока незнакомец тряс его руку. — Куда это Иришка запропала? Ушла осматривать собор и как в воду канула!»
Снопов поднялся со своего насиженного места, потянулся и хотел уже отправиться на поиски жены, но оброненная ему в след фраза остановила его.
— Там народу собралось, — тьма! Венчание снимают. Вход для посетителей закрыли. Люди с билетами на осмотр храма стоят, ждут, когда начнут пускать. Ничего не попишешь. Веяние времени! — беспомощно развёл руками коренастый «амиго».
«Вот оно что! Тогда лучше подождать здесь. А то ещё разминемся!» — решил Константин Дмитриевич, усаживаясь обратно на скамью.
— А не спеть ли нам, ромалы, песню о вечном: о любви двух сердец и встающем у неё на пути хамстве? -предложил дон Хулиан. Сняв висевшую за спиной гитару, он присел рядом с Константином на скамейку, размял пальцы, со знанием дела прошёлся по струнам и запел, демонстрируя виртуозное владение инструментом:
— Ай, да ехали цыгане стороной Таганской.
— Ой, да поспешал Будулай к Клавдии-то! — вставил реплику Станиславский.
— Эх, да дорогу светофор закрыл!
— Вот, засада-то! — огорчился профессор.
— И пришлось пролёточке цыганской...
— Ой, да потрёпанной такой, пролётке — LC 80! -подмигнул Константин Сергеевич Косте.
— Стать под выхлоп бумерских кобыл...
— Загорелась стрелка, стрелочка судьбы.
— Эх, заждалась Будулая Клавдия-то! — страдальчески вздохнул Алексеев.
— Но, плюют на знаки в Бумере жлобы.
— Ой, да разве ж можно?!
— Что ж? Седой разведчик ППШ достал.
— Ай, да кучерявый! — восхитился профессор.
— И аккорд судьбы жлобам сыграл.
— Тра-та-та та! — пропел знаменитый фрагмент пятой симфонии Бетховена Станиславский.
Хулиан выждал паузу и, грянув по струнам, зашёлся в экстазе:
— ППШа, ППШа!
Дед принес из шалаша.
Сто раз, пока доеду,
Скажу спасибо Деду!
«Откуда они взялись и зачем пришли ко мне? Кто они на самом деле?» — гадал Константин, слушая пение вошедшего в раж «цыгана-индейца» и реплики «сына Станиславского».
«Должно же быть простое житейское объяснение их прихода. Не зря же этот мнимый Хулиан заговорил о хамстве, а, выдающий себя за Станиславского, пожилой интеллигент вставил реплику про LC 80. Кстати, я ведь, действительно, близко прижался на своём Крузаке к кому-то там, на парковке у ограды».
Дон Хулиан оборвал песню, зажав струны рукой, и, смерив Константина ледяным взором, произнёс:
— Ты, бледнолицый олень, зачем нас запер на своей машине, а? Мы что, по всему парку должны тебя разыскивать?!
— Я, я запер? Вот оно что! — Снопов облегчённо вздохнул. Он решил, что наконец-то нашлась разгадка этого нечаянного знакомства. Но, не тут-то было...
Выйдя из роли надменного вождя краснокожих, Нагваль хлопнул ладонью о ладонь и разразился оглушительным гоготом:
— Смотри! — произнёс Хулиан, обращаясь к Станиславскому, — а он и впрямь, олень! Купился на мой трюк! Гы-ы! Да никого ты не запер, жертва пантокрина! Слишком много о себе размышляешь, Грибоедов-ё. Всё твоё горе — от ума! Я — дон Хулиан, собственной персоной, прими это без всяких размышлений, и точка! А то всё мне какие-то национальности придумывает: то — латинос, то — индеец, то -цыган. Следующим, надо полагать, будет еврей. Я же не могу один одновременно играть все народы мира и менять цвет кожи, как хамелеон, уважаемый! — с этими словами дон Хулиан затянул «Хава Нагилу», ловко приплясывая на месте, затем, остановился, достал чилийскую флейту, и тишину парка заполнила чарующая мелодия «Полёта кондора».
— Это уже не дон Хулиан, а какой-то Мойша-Родригес Сличенко-Ченгачгук, получается! — рассмеялся Станиславский.
— Вы? Вы тот самый Хулиан, о котором я только что читал?! Но это невозможно! — растерянно лепетал Константин, понимая, что незнакомец поймал его в ловушку, прочитав мысли.
— Хуан Матус описывает своего наставника как европейца с артистическими манерами. А вы?!
Снопов скептически покачал головой.
— А я и есть европеец! — развёл руками индеец. -Более того, я наш, русско-перуанский, индоевропеец. Сам посуди! Мы же с тобою не на гишпанском гутарим! Просто у меня и мама, и папа, и дедушка, и бабушка, — дон Хулиан поочерёдно загнул четыре пальца на ладони, — ну, все в роду — перуанские индейцы. Но я, — он ткнул себя большим пальцем в грудь, — я самый, что, ни на есть европеец, правда, по нашим перуанским меркам.
Закончив монолог, индеец бросил лукавый взгляд на собеседника, с трудом сдерживая смех.
— «Все мозги разбил на части, все извилины заплёл», — пробурчал Станиславский, иронично поглядывая на дона Хулиана.
— А вы?! Вы же давно умерли, — пробормотал Снопов, переведя взор на Алексеева. — Да, ладно, мужики! Будет вам! Вы оба меня разыгрываете! Скажите лучше прямо, без обиняков, зачем я вам понадобился? Но хочу предупредить, что деньгами не располагаю. Думаю, вы зря тратите на меня своё время и талант менестрелей.
— Фи, Костя! Что за дурной тон говорить о деньгах с Нагвалями! — нахмурил поседевшие брови Алексеев. — И потом, насколько мне известно, вас на моих похоронах не было. Почему, в таком случае, вы так уверенно говорите о моей смерти?
Профессор наморщил лоб, протер платком пенсне и снисходительно улыбнулся, одарив Константина добрым проникновенным взором.
— Понимаю. Образованный человек. Книжки обо мне читали. Фотографии смотрели. Дату смерти знаете. Скажем прямо, что для покойника с семидесятилетним стажем я выгляжу хорошо сохранившимся бодрячком. Не так ли, мой друг? Но, возможно, весь фокус в том, что физическое тело человека и тело Нагваля — не одно и то же, тёзка. Разве не этому вас учит наш Кастанеда?
Магия взгляда старика, его обезоруживающая интеллигентность и логика подействовали. Константину сразу захотелось извиниться за свою категоричность, но Станиславский опередил его:
— Понимаете, Костя, все мы, живущие, играем в пьесе «Обмани смерть!». И раз мы с вами разговариваем, значит, занавес с косой для нас обоих пока не опустился. К тому же, разве не вы сами, в мыслях своих именно так обратились в мой адрес? Кто, только увидев меня, назвал мою фамилию-псевдоним?
— Да-да, конечно! — промямлил Снопов.
«Выходит, Станиславский был Нагвалем?» — озадаченно размышлял Константин.
— Почему «был»? Я перед вами, мон шер, — улыбнулся профессор.
«И этот туда же! Мысли читает, что «Отче наш»! Ну и ну! Хороши красавцы!» — Снопов с восхищением рассматривал своих новых знакомых, прикрыв рукою карман с документами.
— Браво, Костя! — Станиславский откинулся на спинку скамьи, заложив руки за голову. — Так и считайте, что Хулиан — сын чилийских патриотов, сбежавших от Пиночета в Союз, а я — сын лейтенанта Шмидта ибн Станиславского. При этом заметьте, — чертовски породистый сын! Вашему мозгу нужна реалистичная версия нашего пришествия? — Да, пожалуйста! Пусть будет так!
«Ну вот, опять двадцать пять!» — Снопов вздохнул и начал думать о всякой ерунде: о цветочках, бабочках, ласточках, но только не о непрошеных гостях, дабы те не оконфузили его ещё каким-нибудь образом.
— А не выпить ли нам газировочки?! — не дав Станиславскому более проявить свой талант телепата, а Константину опомниться, вмешался в разговор дон Хулиан. Индеец снял со спины небольшой рюкзачок и достал из него бутылку «Перье».
— Оно, конечно, не «Дом Периньон», хотя...
Представитель племени яки порылся у себя в рюкзачке, и, к вящему удивлению Снопова, вытащил запотевшую бутылку шампанского «Дом Периньон» 1995 года.
— А, чего там! Гулять, так гулять! Верно, Костя? -он озорно подмигнул Константину.
— Ноль-ноль семь, ноль-ноль семь, станешь ты, распив ноль семь! — промурлыкал себе под нос Хулиан, извлекая следом за бутылкой на свет божий три разноцветных конусовидных фужера из богемского стекла.
— Не рюкзак, а просто скатерть-самобранка какая-то! — усмехнулся Снопов.
— Да-а, у нас в России без этого никуда! — вальяжно протянул гражданин в пенсне. — Любое дело надобно обмыть. Хоть святой водою, но, непременно, на троих! Иначе, сглазят.
— Ну, сам посуди, как же без этого?! Он ведь скоро полетит, наш Гагарин!!!
Подмигнув Алексееву, индеец зажал себе рот ладонью и затрясся от приступа беззвучного смеха. Перестав смеяться, он встряхнул бутылку и освободил пробку от пут. Та, с оглушительным хлопком, исчезла в небесной синеве.
— Куда полетит, то есть полечу? — забеспокоился Константин.
— Знамо куда, Юрий Алексеевич, — ответил Хулиан, хрюкнув от смеха, — в космос, конечно, куда же ещё?!
— Ну, кому, какой цвет больше по душе? — спросил индеец, держа в руках три полных фужера. — Лично я, как вождь краснокожих, забираю себе красный.
— Я, пожалуй, выберу золотисто-соломенный, -проговорил Алексеев. — А вам, Костя, мы оставляем основной тон проявленного мира — зелёный. Насколько я помню, именно он соответствует середине спектра оптического диапазона. Забирайте свою ноту «Фа», мон шер!
После того как изумрудный фужер перекочевал из рук индейца к Константину, Станиславский, не мигая, надолго устремил свой взор прямо в глаза Снопова.
— Перестаньте, пожалуйста, фантазировать! Нет-нет, мы не плод вашего больного воображения, и уж поверьте, — совсем не те, за кого вы нас принимаете: парочка профессиональных экстрасенсов-гипнотизёров, обирающая доверчивых граждан.
— А кто же?
— Что ж, раз вы не в состоянии принять нас из-за барьера своего разума за тех, кто мы есть — дона Хулиана и Константина Сергеевича Станиславского — тогда мы — нечто нейкое, — уклончиво улыбнулся Алексеев.
— Ну, за Мельпомену и мистерии Диониса, други! -произнёс Хулиан, призывно поднимая вверх свой бокал.
Последняя фраза Станиславского растаяла бесследно в мозгу Константина, растворившись в нахлынувшей тёплой волне хмельного расслабления.
— У меня что, солнечный удар? Что за фигня? Почему всё в таком медно-зелёном ореоле, профессор? — испуганно произнёс Снопов, моргая глазами, словно пытаясь снять с них мешающую одноцветную пелену.
— Потому, амиго, что ты никогда не пил такого выдержанного шампанского из обработанного медным купоросом винограда! — усмехнулся индеец. — «Дом Периньон» 95-го, да ещё с медью, — это, как минимум, — бронзовые мозги! Супервино моментально ударило тебе по склеротическим извилинам. Чистка началась! Ты бокальчик-то опусти на асфальт, родной. Как-никак — богемское стекло! Не ровен час, уронишь, уходя в мир иной. А мне, потом, ответ держать перед директором музея Страховской библиотеки Праги. Ближе, ведь, не нашлось подлинной Богемии-то.
— Не паникуйте, Костя! Вас напугала фраза «в мир иной»?
Станиславский взял за руку покрывшегося капельками пота Снопова.
— Расслабьтесь. Сейчас шок цветового восприятия пройдёт, и всё встанет на свои места. Он же сказал «уходя», а не «отходя», мон шер. Ну как? Всё прошло? Вот и славно! Хулиан дурачит вас. Вашей жизни ничто не угрожает. Просто, мы же с вами пьём не обычное, а наше, нагвальское шампанское. А после него и вы, и я, и Хулиан — мы все видим мир из нового положения центра восприятия, соответственно выбранным фужерам — улыбнулся Константин Сергеевич.
— Точнее, из основательно забытого Хомо Сапиен-сами, старого, — обронил дон Хулиан, разливая игристое вино по опустевшим бокалам.
На какой-то миг Косте привиделось, что он принимает фужер из лап огромной мохнатой обезьяны. Снопов тряхнул головой. Йети исчез. Перед ним стоял индеец.
— Костя, конечно же, всё что мы вам только что наплели — ерунда. Каждый из нас старался заговорить вам зубы, чтобы успокоить ваши запаниковавшие от полуобморочного состояния нервы и не дать вам окончательно потерять сознание. Вас действительно накрыл солнечный удар, тёзка. Вот держите, приложите к голове!
Алексеев заботливо протянул Снопову ледяную бутылку с надписью «Дом Периньон».
— Как видите, — стандартная этикетка, никакой кустарщины. Всё по-честному. Жаль, что первая рюмка с прохладительным напитком запоздала. Надо было чуть-чуть раньше! Так что, давайте-ка, продолжим! Пейте без опасений! Имя Азазелло не входит в вереницу мудрёных имён нашего предводителя команчей.
— Между первой и второй перерывчик небольшой!
— поддержал профессора дон Хулиан, чокаясь с собутыльниками.
«М-да! Если у меня уже после первой меднозелёные мухи в глазах полетели, и казус со Снежным Человеком приключился, то, что же будет дальше?!» — подумал Константин, но отказываться от ледяного шампанского с удивительно ароматным послевкусием не стал.
«Хм, похоже, настоящий «Дом Периньон». Выдержка сказывается, а вот спирта и дрожжей на языке нет и в помине! Да и мнимые нагвали не отстают. Пьют наравне, по-честному, из одной бутылки. Так что, вариант с «травиатой» исключен. Значит, я действительно стал жертвой жары», — подытожил странный инцидент с глюками Константин Дмитриевич.
Три бокала сошлись воедино, издав чудный малиновый перезвон.
— Ты, Костя, теряешься в догадках, почему мы нашли тебя? — индеец откупорил банку оливок с анчоусом и, запустив в неё смуглую руку, отправил несколько штук себе в рот. — Всё просто, амиго! Кто каждый день возвращался в мыслях к теории Станиславского и учению Хуана Матуса, поведанному миру Кастанедой? Подобное притягивается к подобному! Тебе, таки, удалось притянуть наше внимание!
При этих словах перуанский Нагваль обнял Алексеева, и они на пару уставились на Снопова.
— Надо сказать, что для общения с нами дон Снопов далеко не лучший кандидат!
Дон Хулиан состроил скептическую гримасу.
— Ну, сам посуди, Костя! 43 года! Гибкость мышления уже «йок». Не мозги, а шайтан-арба, громыхающая по заезженной колее. Тот ещё ученик!
— Да и лень! — подхватил обвинительную речь Хулиана Алексеев. — Эх, обломовщина!
— Кстати, как все лежебоки, ты вроде тяготеешь к писанине? — обратился индеец к Константину. — Дарю сюжет: напиши про Обломова, но не с точки зрения Ольги или Штольца, — как о вечном добродушном восторженном ленивце, а как о сновидящем. То есть он — его тело — целыми днями валяется, знамо, на диване, а на самом деле — его дубль — второй элемент осознанного восприятия — путешествует по всей планете, спасает людей, восхищается красотами Версаля и Рима, переносится в долину Царей и Кар-нак, воспаряет к иным планетам. Ну, как сюжет? А будучи истинным сталкером, дабы не травмировать психику окружающих своими знаниями и возможностями, он каждый день надевает маску простодушного Ильи Ильича и пасёт в полях овец и кавказских мастифов.
— Да уж, похоже, нашему полку прибыло!
Алексеев усмехнулся и, озадаченно, вытянув губы трубочкой, произнёс:
— Виват Нагваль Илья Ильич, он же чабан!
— А вы откуда узнали, что я их пасу? — спросил дона Хулиана Константин.
— Кого? Овчарок-то?! — давясь со смеху, проговорил индеец. — Да лётчик с Мячковского аэродрома знакомый над твоей деревней каждый день петли вьёт. Он рассказал, ага!
— Ну... Пастух у нас есть. Осталось найти, либо свинарку, либо Анюту. Исходя из их данных, мы и решим, что за кино будем снимать, — задумчиво размышлял вслух Константин Сергеевич.
— Так может того, — совместить два в одном? — задорно сверкнув Алексееву глазами, предложил Хулиан. -Окружим Анюту музыкантами, рождёнными в год Кабана, — вот тебе и свинарка, и героиня «Весёлых ребят»!
Допив свой бокал, он посмотрел на сияющее золото куполов собора, и, вздохнув, пустился в странные воспоминания:
— Кстати, о месте, где мы беседуем. Вон, прямо перед нами Собор Успения Пресвятой Богородицы — детище Андрея Боголюбского, братца маво.
Лицо дона Хулиана посерьёзнело.
— Там находится родовая усыпальница настоящих индейцев. В ней спят вечным сном дети Гюрги, по прозвищу Длинная Рука, да его десятого сына, звавшегося «Большое Гнездо».
Хулиан прошёлся бутылкой по опустевшим фужерам, наполняя их пузырящейся живой смесью.
— За их светлую память предлагаю выпить не чокаясь... Эх! Как поётся в песне: «Издалека долго, течёт река... Клязьма», — протяжно пропел он зычным заливистым голосом и опрокинул бокал себе в рот.
— О! Оцеоле больше не наливать! Быстро же огненная вода сделала с твоим мозгом своё подлое дело, Хулианыч! — укоризненно покачал головой Станиславский, отбирая у индейца бутылку. — Вот что значит, отсутствие у народа гена, подавляющего алкогольную зависимость. Эх-хе-хе!
— А чёй-то мы сразу шьём мне такой диагноз, а, профессор? — глядя на Станиславского недобрым помутневшим взором, возмутился индеец.
— Кто, собственно, сказал, что я, дон Хулиан, прежде чем родиться в Центральной Америке, не мог княжить в древней Руси? Может я по батюшке Юрьевич?! Снопов, чё сидишь?! Давай, поддерживай собутыльника!
— Простите, конечно, многоуважаемый учитель Хуана Матуса, но я, пожалуй, приму сторону Константина Сергеевича. Даже на мой неопытный взгляд ваша фантазия зашла слишком далеко.
— Ты что делаешь, а? Говорю, — давай, вызволяй бутылку у академика! А ты?! Верю — не верю...
— Так, значит, вас звать Хулиан Юрьевич? И вы утверждаете, что вы — сын Юрия Долгорукого?! — не унимался Константин.
— Да, утверждаю на полном серьёзе.
— Не-а! Вот это — враки! В летописях нет упоминания о сыне Гюрги с таким именем. У славян таких имён не было!
— Да ну! — притворно удивился Хулиан, повернув к Снопову своё скуластое лицо, с миной удивлённого идиота.
— А вот спорим, что это одно из самых популярных славянских имён, даваемых наставнику в момент посвящения неофита в мистерии!
Чёрные очи застывшего с протянутой рукой Хулиана Юрьевича в упор глядели на недоверчиво улыбающегося читателя Кастанеды, и, чем дольше Константин смотрел в мутные хмельные зрачки индейца, тем больше пьянел сам. Льющаяся из них властная сила не давала ему отвести взор.
«Да что же я так нагрузился-то! Как же я за руль-то... Хорошо, что Иринка взяла права... Вы уже оба, не, четверо, ой, сколько народу-то собралось!» — вяло ворочая языком, Снопов попытался прилечь на скамейку.
Станиславский сделал индейцу едва уловимый знак рукой. Тот моментально вышел из образа захмелевшего пьяницы и устремился на помощь Константину Дмитриевичу. Убедившись, что мозги клиента в ступоре, а его тело вот-вот обретёт состояние грузной недвижимости, со словами: «Сеня, нам пора освежиться!» он увлёк Снопова к краю обрыва.
Порыв ветра ударил отрезвляющей прохладой в раскрасневшееся лицо Кости.
— Смотри, красота-то, какая! — взмахнув руками, словно орёл крыльями, дон Хулиан ловко поднырнул под плечо застывшего с распахнутыми объятиями Константина Дмитриевича и заиграл на своей флейте «Полёт кондора».
Панорама, открывшаяся взору Снопова, завораживала. Внизу неспешно катила свои гладкие зеркальные воды река Клязьма. Над ней бесшумно скользили по парящей эстакаде авто. Будто соперничая с далёкими бензиновыми букашками, ласточки, расправив крылья, нарезали круги над долиной реки.
В следующую секунду Константин понял, что летит с обрыва кубарем вниз.
Хмель — как рукой сняло! Сердце бешено колотилось, а мозг отстранённо считал кувырки:
«Песок — небо, трава — небо, щебёнка, твою мать!!!»
— Во народ пошёл! — проговорил Хулиан, провожая, закубырявшего вниз по холму Костю отстранённохолодным взглядом.
— Что случилось коллега? — отозвался Станиславский.
— Знаете, о чём он сейчас думает, профессор? Ему -до смерти четыре шага, а он гадает: спёр я у него ключи от машины, прежде чем сбросил под откос, или нет?
— Наш человек! — покачал головой Алексеев. — Да... Автомобильный синдром окончательно закрепил точку сборки москвичей в мире колеса времени.
— Ничего, ещё один кульбит, и мы её сейчас оттуда вышибем! — прорычал Хулиан.
— Обрыв! — закричал Костя, рухнув, после очередного кувырка, в разверзнувшуюся под ногами бездну.
Паника сменилась ударом тока в солнечное сплетение и рывком за лопаточную область назад вверх, навстречу сияющему солнцу.
Константин явственно ощутил себя парящим над долиной Клязьмы, подобно воздушному змею, и летящим кубарем под крутой откос, одновременно.
— Кья-кья-кья! Взвейтесь соколы орлами! Да здравствует, Великий Вождь и Учитель всего трудового индейского народа, товарищ Кецалькоатль! Ура, товарищи! !! — неслось откуда-то сверху.
— Верю! Верю! — радостно вторил снизу голос Станиславского.
— Так тебя, Большое Гнездо, видимо за это прозвали Хулианом? — Алексеев хитро сощурился, глядя сквозь пенсне на собеседника.
— Да и «гнездом» тоже за это, — усмехнулся индеец.
— Бывалыча, подведёшь ни о чём не подозревающего кандидата к этому обрыву, и как дашь ему хорошего пинка из гнезда, так сказать! А он летит, и склоняет моё «имя» во всех вариантах. С этой горки у меня кто только ни летал! И все кричали в полёте именно «Хулиан!». Правда, зачастую, по слогам. Мне сдаётся, что современное «хулиган» это видоизменённое моё нагвальское прозвище.
— Что ж, думаю, для такой роли другое вряд ли подойдёт! — согласился с собеседником Станиславский.
— Техника расщепления сознания стара как мир. Имя Хулиан, видимо, такое же старое, — резюмировал индеец.
Став на самый край обрыва, дон Хулиан задумчиво наморщил лоб и скривил рот, словно что-то рассчитывал в уме.
— В нашем деле, ведь, что главное? — наконец, проговорил он. — Главное — с градусом не ошибиться!
При этих словах индейца Алексеев поднял стоящую у ног бутылку и начал внимательно изучать этикетку.
— Да нет, профессор! Я не об этом. Это я про уклон, конечно! — рассмеялся Хулиан. — С отвесного склона -кости переломает, а с пологого — испуга не будет. А без шока мозг не отключить, и до центра восприятия эфирного дубля не добраться. М-да-а! Люди и в средневековье-то не хотели замечать дырки и ляпы на холсте реальности. А уж современному замороченному человеку не то, что остановить мир, чтобы познать его дискретность и многомерность, самому остановиться некогда. Мало им этой доминантной морочащей действительности, так они ещё вторую придумали, — кино, телевидение, интернет! Времени на то, чтобы потыкать носом в сумерки полотно с изображением очага, не остаётся совсем. Вот потайная дверца-то и заржавела.
— Согласен, мой друг! — кивнул Константин Сергеевич. — Сейчас живут пленники Сатурна, обреченные на круг сансары. Они безраздельно верят в непрерывность и исключительную достоверность окружающей их круговерти. Эх! Слепые поводыри слепых... Если бы люди понимали, что они только актёры! Они непременно попытались бы заглянуть за занавес. Но собственная важность и погоня за успешностью окончательно заморочили им головы.
— И без прыжка в бездну из рамок обыденного восприятия тут не обойтись. Добровольно никто не желает менять сытую привычную канитель на неопределённую вечность, — подытожил индеец.
— Лично я, как режиссер и гуманист, за имитацию такого прыжка, — проговорил профессор, поправляя пенсне, — но, со стопроцентной достоверностью! Главное — полнота переживания, а не реальная физическая угроза жизни.
— Имитация — это здорово! Но требует много энергии и двух Нагвалей. А я поклонник действия и разумных энергетических затрат. Жить захочет — выплывет, а кому сгореть, тот не утопнет!
— Это верно, но ужасно не эстетично, коллега, — поморщился Станиславский.
Станиславский
как частное решение уравнения Кастанеды
Константин Снопов проснулся в своей старой квартире под номером 9, расположенной на третьем этаже хрущёвской пятиэтажки, спрятавшейся от рёва снующих по Большой Черкизовской машин за широкие спины высоток.
— Так это был сон! Ну, ва-аще! — Да здравствует День ВДВ! Фу-у-х! — Костя сел на кровати и провёл ладонями по лицу, закрывая зевающий рот. Не успел он толком осмотреться, как в комнату вошёл Алексеев.
— Ну как, пришёл в себя, да?
Константин тряхнул головой и ущипнул мочку уха. — Ничего не понимаю. Опять вы? Но я же, уже проснулся?!
— Да-да. Это так, — Станиславский подошёл к окну, отодвинул тюлевую занавеску и задумчиво посмотрел на улицу.
— Эх, снег-снежок, белая метелица! Понимаете, тёзка, вы сейчас как в песне Глинки «Жаворонок» — между небом и землёй. Мир, который вы видите, также реален, как мир вашей повседневности, но задержаться в нём вы сможете только до того момента, пока не сойдёт на нет полученный вами от нас энергетический заряд. Золушку помните? Только пока часы не пробили 12! — голосом феи проговорил Алексеев, — так и у вас свои 12.
— Погодите, погодите! Хватит меня разыгрывать! Что я, ребёнок, эти байки слушать?! Я не помню, конечно, как сюда попал, видимо, здорово ударился башкой о щебёнку во время полёта с горки... Выходит, я действительно слетел с обрыва, что ли?! А вам кто-то сказал мой адрес, — вот вы сюда меня и привезли, верно? — Снопов растерянно, с тайной надеждой, посмотрел на Алексеева, затем встал с кровати