Опасно для жизни

Автор Matvey Kurilkin

Девушка шла в сторону края поселка, провожаемая взглядами соплеменников. Давно уже прошли те времена, когда удивленные жители стремились посмотреть, как Лисица будет сходить с носителя. Интерес угас, да и не одобрял такое развлечение староста поселка. Было в нем что-то от древних гладиаторских игр – восхищенная толпа смотрела, удивляясь ловкости и смелости девушки, а где-то на краю сознания у каждого пульсировала мыслишка: «Давай, оступись, упади!» Никто даже сам себе не признавался, что с замиранием сердца ждет момента, когда Лисица попадет в жернова червиных конечностей, мечтает увидеть, как брызнет ее кровь, услышать ее крик.

• Язык: Русский
• Издатель: Matvey Kurilkin
• Дата выпуска: 22 мар. 2019 г.
• ISBN: 9780463499245

Matvey Kurilkin

Kurilkin Matvey Gennadyevich - modern Russian science fiction writer. Born in the city of Dzerzhinsk, Nizhny Novgorod Region, the center of the chemical industry in Russia, in a family of engineers. After graduation, he went to study (also an engineer) in the city of Nizhny Novgorod. There also now lives and works in the field of information technology.

Предварительный просмотр книги

- Дом уходит!

- Дом уходит!

Нужно бежать. Не хочется бросать то, что успели собрать, но Дом уходит. Важно не отстать. Что-то случилось. Он должен был быть в покое еще несколько дней. Первый отряд далеко ушел, они могут отстать.

Жители бегут. Быстрей! Задыхаясь и теряя добычу. Отстающим бросают веревки. Мы успели. Первый отряд - большая утрата, они были сильными, но, возможно, они смогут вернуться.

В поселке собрание. Все перепуганы. Дом двинулся не вовремя и не туда. Он поменял курс. Что-то случилось. Все галдят. Опять какие-то болваны пытаются запустить электричество?

Уже несколько месяцев они жили по расписанию, жизнь стала налаживаться. И вдруг опять все рушится.

Лисица

-Выгребай лопатой! Не вздумай туда воду лить, взрыв будет! – кричит дед Трофим, упираясь обеими ногами – и своей и деревянной в тело червя, и изо всех сил пытаясь разогнуться, втащить наверх гибкий упругий шланг. Трофиму непросто приходится, ведь шланг полон ила – после того, как носитель сдвинулся, тот его конец, который раньше упирался в чистую гладь воды, сместился, и щедро хватанул жидкой грязи с самого берега реки. Он и теперь продолжал всасывать гадкую жижу, ведь насос и не думал останавливаться. Защиты от подобного происшествия на кустарно сделанном агрегате установлено не было. Даже быстро отсоединить шланг с другого конца, в месте соединения с насосом, невозможно. Сконструировать достаточно надежное соединение так, чтобы его еще можно было быстро подключать и отключать с тем набором материалов, что удалось достать, не представлялось возможным. Вот и приходится теперь Лисице спешно выгребать горящий уголь из топки насоса, иначе ненадежный агрегат окончательно забьется, шестерни и валы, которые заставляют крутиться поршень, потрескаются, а сам поршень расклинит. Восстановить агрегат после такого будет невозможно.

- Ольга, миленькая, поторопись, - чуть не плача хрипит Трофим, срывая пальцы до крови о проволочные кольца, которыми для надежности перетянут рукав. Мужчина и рад бы помочь девушке, да не может. Шланг – ничуть не менее важная часть машины. А главное – еще более редкая, чем металлические детали насоса. Если гибкая резиновая кишка зацепится за что-нибудь на земле, или попадет между щупальцев разогнавшегося носителя, все селение останется без драгоценного насоса. А жители о нем даже не вспомнили, когда исполинский червь вдруг начал движение! Половина селян бросилась к огородам, которые сейчас безжалостно сминались кольцами носителя, изменившими положение друг относительно друга – червь почему-то решил свернуть, судя по углу схождения колец, он поменял направление чуть ли не на девяносто градусов! Бабы бросились к безжалостно сминаемым огородом. Молодые охотники и вовсе растерялись: кто бросился спасать пожитки из рушащихся хижин, кто рванул к краю носителя, то ли собираясь соскочить, пока он не набрал скорость, то ли, наоборот, помочь отставшим добытчикам взобраться наверх. А механизм, который поит весь поселок, оказался брошен, и только дед Трофим заполошно скакал на своей деревяшке от шланга к топке и никак не мог сообразить, что делать сначала – тушить паровую машину, или спасать рукав.

Только когда прибежала Ольга, мужчина немного успокоился – в присутствии воспитанницы Трофим всегда становился собранным и сосредоточенным. Старая привычка, почти рефлекс, еще с тех времен, когда они жили вдвоем, на поверхности. Ольга была еще совсем девчонка и мужчина, понимая, что их маленькая группа зависит целиком от него, не мог себе позволить проявить слабость.

Разведчица раз за разом вышвыривала груженые горящим углем лопаты прямо на поверхность носителя, стараясь только не ронять уголь под ноги. Девушка не успела даже надеть защитные рукавицы, жар из топки опалял пальцы, сжимавшие рукоять лопаты, светлые волосы вокруг лица скручивались от высокой температуры, пот не успевал собраться в капли, испаряясь с лица сразу же. Аппарат натужно, с перебоями гудел, вздыхал и всхлипывал, иногда раздавался лязг – каждый раз, слыша непривычный звук, сердце Ольги заходилось от ужаса. Она переживала за машину чуть ли не больше, чем ее создатель. Знала, сколько сил и старания вложил в аппарат дед Трофим, да и сама не раз рисковала жизнью, добывая запчасти. С тех пор как заработал насос, жизнь в поселке стала во стократ проще. Появилась возможность разбить дополнительные огороды, добытчикам уже не нужно было тратить столько сил, чтобы натаскать воды вручную… А тупоумные бабы, вместо того, чтобы помочь, бегают вокруг своих порушенных грядок, будто их вопли могут как-то вернуть потерянный урожай.

Лопата дергается от неловкого движения, несколько угольков выскакивают, будто светлячки, вырвавшиеся из банки, падают на одежду, оставляя прожженные следы, жалят кожу. Ольга не обращает внимания на боль, бесстрашно ныряет в топку, выгребая топливо. Кажется, котел шумит потише, кипение прекращается. Сила тяги уже не так сильна, еще немного усилий, и насос остановит работу, можно будет помочь деду Трофиму.

Ольга бросает лопату, поворачивается к мужчине. Он уже тоже почти справился. Конец шланга болтается над так неожиданно пришедшими в движение щупальцами. Дед Трофим лежит на спине, вцепившись в шланг. Сил, чтобы окончательно затащить рукав, наполненный грязью, не хватает, но и отпустить нельзя, иначе все усилия пойдут прахом, шланг сползет обратно, попадет между твердыми, как камень конечностями червя, будет перемолот и разорван. Ольга хватается за холодную, покрытую испариной резину, со стоном вытягивает еще несколько сантиметров, Трофим перехватывает шланг немного ниже, помогая девушке. Еще раз. И еще. Наконец, можно расслабиться. Шланг лежит надежно, можно не опасаться, что он попадет в жернова щупалец. Ольга лежит, вцепившись в холодную мокрую резину.

Трофим не успокоился, пока они не проверили механизм насоса. Повреждения все же были, но не катастрофические, мужчина надеялся починить все еще до того, как носитель сделает очередную остановку. Рукав тоже пришлось чистить. Ольга представила, что будет, когда грязь внутри засохнет, и без возражений принялась помогать механику. В хижину возвращались спустя пару часов, грязные, с прожженной одеждой, с покрытыми ссадинами руками и усталые настолько, что даже шагать было тяжело.

Переполох в поселке до сих пор не утих. Рыдали дети, вопили бабы, мужики носились туда-сюда с перекошенными лицами. Ничего удивительного – носитель сдвинулся с места намного раньше привычного срока и совсем не в ту сторону, куда полз последний год. Ольга, остановившись передохнуть на вершине одного из колец, взирала на всю эту суету с мрачной обреченностью. Паника у разведчицы прошла еще в самом начале катастрофы, и был этот период растерянности столь коротким, что никто из окружающих его и вовсе не заметил. Ничего удивительного в этом нет, ведь род занятий Лисицы требовал быстро адаптироваться к резко меняющимся обстоятельствам. Те, кто не может быстро мобилизоваться в случае опасности, разведчиками не становятся. Как и добытчиками.

«Люди привыкают ко всему. Пусть тяжело, пусть голодно и холодно – все можно пережить. Лишь бы была уверенность, что завтра будет то же, что и вчера» - философствовала Лисица, глядя на маленький филиал сумасшедшего дома, разворачивающийся под ногами. Алексей, староста поселка, пытался как-то успокоить людей, перекричать самых голосистых. Увещевал, просил, приказывал. Бесполезно. Голос разума ожидаемо заглушался истеричными воплями недовольных, напуганных грядущими переменами жителей. Какая-то из мамаш, возмущенная тем фактом, что староста отмахнулся от ее невероятно важных претензий, даже попыталась обвинить в происходящем главу поселка. Поскольку идея была откровенно бредовой, поддержки среди остальных она не получила, однако звоночек был неприятный. Люди на взводе, того и гляди заметят спокойно наблюдающую за ними Лисицу и уж тогда найдут, к чему придраться. Еще раз окинув неприязненным взглядом поселок, Ольга поспешила соскользнуть с кольца и, стараясь избегать скоплений народа, направилась к деду Трофиму. Лучше уж побыть у него, пока все не уляжется, и к жителям не вернется способность соображать.

Хижина Трофима располагалась в отдалении от основного поселка, за третьим кольцом носителя – почти у самой головы. Так сложилось исторически – они с Лисицей присоединились к селению совсем недавно, и места между четвертым и пятым кольцами гигантского червя просто не было. Пришлось селиться в «не престижном районе». В этот раз такая отдаленность сыграла на руку, жилище, в отличие от многих других не пострадало от катаклизма. Ни Трофима, ни, особенно Ольгу, такое отшельничество не волновало. Девушка так и не смогла до конца влиться в сложившееся общество жителей комунны, и потому даже рада была, что соседи предпочитают лишний раз не бить ноги, перебираясь через кольцо, чтобы навестить «приблуд». Деду же по большому счету было и вовсе наплевать на соседей.

Вот и сейчас, несмотря на творящийся в поселке хаос, мужчина не спешил присоединяться к собранию жителей. Войдя в хижину, Трофим проскакал к одной из полок, порылся среди книг, рассыпавшихся от сотрясений, и уже через минуту сосредоточенно рассматривал старый атлас. Трофим наносил какие-то пометки карандашом, чертыхался, аккуратно сводил пометки ластиком и, рисовал новые. Поразмышляв еще немного, старик вновь выругался, схватил с самодельной полки громоздкий металлический инструмент, который, Ольга помнила, назывался секстант, и, подскакивая на деревяшке, заменяющей ему левую ногу, шустро выбежал на улицу. На воспитанницу он внимания не обращал, слишком сильно был поглощен решением задачи. Ольга не обижалась. Она помнила, как счастлив был старик, когда она притащила ему этот предмет, найденный в развалинах какого-то музея лет пять назад. Помнила, как орали друг на друга они с тогдашним старостой, Андреем, когда тот попытался забрать ценный кусок металла на перековку. Тогда деда Трофима в поселке еще не слишком уважали, считали просто чудаковатым стариком, помнящим те времена, когда червей еще не было. Это позже они с Лисицей доказали свою полезность – каждый по-своему. Лисица оказалась великолепной разведчицей, ну а обширнейшие по нынешним временам знания Трофима не раз помогали односельчанам в решении бытовых проблем. Начиная от способов возделывания картошки, способа добычи воды, устройства арбалета и заканчивая конструированием простейшей доменной печи для перековки металла. С «причудами» деда смирились. С тех пор в его хижине появлялось все больше непонятных механизмов, артефактов из прошлой жизни. По большей части стараниями Ольги, но иногда и соседи приносили что-нибудь, в качестве платы за помощь. В больший восторг Трофима могли привести только книги, но их было совсем мало – с течением времени найти неповрежденные стихией становилось все сложнее. То есть развлекательной литературы-то было полно, но не она интересовала деда Трофима. Его больше привлекали вузовские учебники по техническим дисциплинам, справочники или газеты. Газеты даже больше, но только самые свежие. Те, которые выпускались уже после появления червей, пока еще не остановились типографии, а человечество не осознало, что цивилизации пришел конец.

Дед Трофим вернулся, и устало опустился на лежак.

- Не получается, - грустно констатировал он, с силой потерев лицо. – Слишком устарел справочник. Слишком большая погрешность. Эх, где теперь джипиэс, или хотя бы гугл карты?

- Что ты все со своей гуглей, деда? – возмутилась Ольга. – Вечно ты ее поминаешь! Объясни толком, чего у тебя не получается?

Мужчина снова устало вздохнул:

- Я хочу понять, куда мы ползем теперь.

- Какая разница?

- Есть у меня мысли… Впрочем, сейчас это не важно. Прости, увлекся. Обидно, когда то, что раньше не требовало вообще никаких усилий, теперь представляет такую сложную задачу! Да еще я не все знаю…

Трофим часто вспоминал о прошлых временах. Ольга относилась к его рассказам как к сказкам. Надо же, люди раньше могли разговаривать на расстоянии! Могли по небу летать, и по земле двигались на специальных повозках, которые везли всех, кто хотел по дорогам из черного ровного асфальта. Ольга верила, но представить себе такое не могла. Всплывали в памяти какие-то неясные картинки, но слишком уж неправдоподобные. Лисица и сама не знала, правда это, или навеяно рассказами Трофима - черви появились, когда ей не было еще и трех лет, и то немногое, что она могла вспомнить, давно было перекрыто более поздними воспоминаниями.

Девушка, больше не прислушиваясь к рассуждениям старика, молча закатала ему штанину и, отстегнув деревяшку, принялась смазывать культю самодельной мазью из жира и целебных трав. Сколько раз говорила деду, чтобы он чаще проделывал процедуру – все бесполезно! Упрямый старик предпочитал терпеть боль до последнего, экономя мазь. Знал, что искать необходимые для снадобья травы непросто и жалел воспитанницу.

Культя выглядела страшно, сквозь тонкую кожу на самом конце была видна кость, но девушку это не смущало. Работа была привычной, да и ей ли брезговать, если эти страшные шрамы – результат ее «лечения»? Теперь-то она догадывалась, что сделала все неправильно тогда, пять с половиной лет назад, когда нога у деда Трофима почернела и раздулась. Нужно было сделать разрез и закатать кожу наверх, а кость пилить выше. Тогда края раны можно было бы сшить, и шрам не был бы таким страшным. Впрочем, вины за неудачное лечение Лисица тоже не чувствовала. Какой спрос с двенадцатилетней девчонки? Чудо, что Трофим все же выжил, не помер. Настоящее чудо, почище летающих людей и загадочных гуглей. Как же страшно ей тогда было! Дед Трофим был горячий, как печка и почти ничего не соображал, а когда все же приходил в себя, умолял девочку отпилить ему ногу. Она долго не могла поверить, что он действительно этого хочет, а когда все же поверила, не могла решиться. А страшная болезнь тем временем поднималась все выше, и дед Трофим чувствовал себя все хуже. Страх потерять единственного близкого человека перевесил. Лисица, которую тогда еще никто так не звал, напоила бредящего мужчину водкой, которую он хранил для обеззараживания ран, и отпилила больную ногу ножовкой по металлу.

Тяжелое тогда было время. Целый месяц они с Трофимом голодали, потому что Ольга боялась оставлять мужчину надолго, не могла ходить на поиски пищи. В те минуты, когда он приходил в себя, он все пытался убедить девочку оставить его, говорил, что они вдвоем не выживут, а так у нее будет шанс. Ольга отказывалась, даже когда он замахивался на нее и матерился, пытаясь прогнать. Когда нога немного зажила, стало чуть полегче. Трофим смог хоть как-то передвигаться, ухаживать за собой, девочка получила возможность отлучаться надолго. Она умела находить пищу – пока Трофим не сломал ногу, он часто брал ее с собой, учил, как пользоваться самодельным луком, ставить силки, выдалбливать в мерзлой земле ямки, чтобы набрать воды. Снег топить не разрешал. Ольга, тогда еще совсем маленькая, не понимала, что такое «радиоактивные осадки», однако накрепко запомнила, что пить можно только ту воду, которая очистилась, пройдя через землю и песок.

Привычные действия умиротворяли, раздражение, вызванное неприглядным поведением односельчан, уходило. Она совсем не удивилась, когда в дверь поскреблись и на пороге появился староста Алексей. Кивком поприветствовав обоих жильцов хижины, он спросил:

- Лисица, поможешь? Надо первую группу искать. Половина мужиков, почитай, пропала. И так все кувырком, огороды порушены, треть жилищ раздавило, ползем теперь неизвестно куда – вся разведка насмарку. Еще и первая группа… Как без них народ кормить? Младших посылать на дальние расстояния? Так ведь еще неизвестно теперь, когда он остановится.

- А Лисица, значит, не младшая?! – вызверился дед. – Ее не жалко? Пусть прям так, с движущегося носителя прыгает?

- Ну чего ты, сразу, Трофим? - Алексей говорил, опустив глаза. – Кого я кроме нее пошлю? Кто вернуться сможет?

- А кого хочешь, - упрямо поджал губы кузнец. – Что, первую группу потеряли, так пускай и Ольга пропадает? Ты не хуже меня знаешь, что для добытчиков ничего страшного не произошло. Они ушли всего день назад, вернутся не раньше послезавтра. Ну, не найдут они нас на месте. Так что, потеряют? Вдоль червоточины пройти не смогут? Заблудятся? Нихрена подобного! Их искать смысла нет никакого, и тебе это прекрасно известно. Ты баб напугался, так ведь? От тебя эти истерички требуют, чтобы ты что-нибудь сделал, а ты и рад стараться. Не стыдно тебе, здоровому мужику, девчонкой прикрываться?

- Хватит, дед Трофим, - вмешалась Ольга. – Пойду я. Что зря спорить? – и шагнула было к сундуку – собираться, но мужчина притопнул деревяшкой по полу и рявкнул:

- Никуда ты не пойдешь! На себя посмотри, на ногах еле держишься! Ты, Алексей, чем уши развешивать, лучше бы этих дур занял чем-нибудь, пока они беды не натворили!

Алексей, потупивший было глаза, на последней фразе возмутился:

- Чем я их займу?! У них мужики пропали, половину огородов перетрясло, жить негде!

- А вот пусть они последствия и разгребают! – еще сильнее заорал Трофим. – Они у тебя что, только рожать могут? Пусть восстанавливают! Что ты из них маток-производительниц делаешь? Ты, староста, меня прости, что я тебе указываю, как поселком управлять, но ты попомни – от их безделья и нам и им плохо будет. Расслабились наши бабоньки, принцессами себя почувствовали, к сытой жизни привыкли, а ты им в этом потакаешь. Хочешь, чтобы как до червей было? «Я рождена не для кухни, а для куни»? Так оглянись вокруг, времена не те! А Ольга мне здесь нужна, будет помогать мне насос восстанавливать.

- Насос? Что с насосом?! – У старосты кровь отхлынула от лица, как только он понял, что с драгоценным механизмом могло что-то случиться. Отсутствие возможности быстро добыть воду в нынешней ситуации могло стать для поселка приговором.

- Ага, проняло? – хмыкнул Трофим. – А где ты был, когда мы с девчонкой этот насос спасали? – и сжалился, посмотрев на растерянную физиономию старосты. – Ничего страшного, но нужен ремонт. До следующей остановки справлюсь, если мне Ольга помогать будет. Так что нечего ее дергать.

Алексей от облегчения даже уселся на лежак.

- Ты меня, дед, не пугай так больше, - слабым голосом проговорил он. Моя ошибка, забыл я, что насос работает. Сам понимаешь, когда такие дела, немудрено забыть. И насчет женщин ты правильно говоришь. Только ты и меня пойми. В поселке из нормального взрослого населения только мы с тобой остались, да Маринка, остальные все с первой группой. Немудрено растеряться. Да и то сказать, меня старостой поставили, потому что я до того, как наша планетка зачервивела, в сельхоз институте училчя. Большой начальник, ничего не скажешь!

- Нечего жаловаться, - отрезал Трофим. – Я-то вообще менеджером по продажам был и ничего, как-то обхожусь.

Следующие два дня были полностью посвящены ремонту насоса. И Ольга и Трофим так увлеклись, что на происходящее в поселке не обращали внимания, все помыслы были направлены на поиски необходимых деталей. Главная неприятность случилась с шестерней, которая передает усилия от паровой машины на поршень. Несколько зубьев смялись, отчего шестеренка проскальзывала и грозила заклинить. Трофим долго искал что-то в мастерской, но так и не нашел ничего подходящего. Пришлось выпиливать деталь из целого куска металла. Дело осложнялось еще тем, что сверлильный станок, который тоже сделал Трофим, раньше работал от той же паровой машины, что двигала насос. Топлива для нее собрать из-за фортелей червя не успели, и теперь она стояла холодная и потухшая, как будто обиженная на своего создателя. Пришлось приспосабливать ножной привод, который Трофим давно разобрал за ненадобностью. Дело осложнялось еще тем, что одновременно крутить привод и работать за станком было неудобно, обязательно нужен был помощник. Этим помощником и была Ольга. Помимо этого она занималась более мелкими поломками, находила подходящие болты для сорванных креплений, выпрямляла какой-то погнутый металлический прут. В принципе, машина могла бы работать и так, но тогда насос страшно вибрировал и гудел, грозя развалиться от вибрации.

По вечерам они с девчонкой пили напиток из иван-чая, который дед научился готовить несколько лет назад, когда они жили на земле, беседовали. В основном о старых временах. Трофим привычно вплетал в рассказы всевозможные сведения об окружающем мире, какие-то куски из географии, биологии, физики – то, что сам помнил. Он никогда по-настоящему не занимался обучением воспитанницы, даже читать и считать девочка научилась сама, из любопытства. Тем не менее, Трофим считал своим долгом полностью передать свои знания и всегда жалел, что сам помнит так мало. Девчонка была очень любознательна и запоминала все с первого раза накрепко, она явно была талантлива, и Трофим понимал – остатков от его образования недостаточно, чтобы удовлетворить жажду знаний Ольги. Иногда, правда, это ее любопытство выходило мужчине боком.

- Деда, а что такое «куни»? – весело поинтересовалась девушка на следующий день после разговора со старостой. Настроение у обоих было отличное, дело спорилось, и уже стало окончательно ясно, что насос удастся исправить в ближайшее время.

- Какое куни? – Трофим был занят своими мыслями и не сразу понял, про что спрашивает девушка.

- Ну, ты вчера старосте сказал, что раньше женщины были рождены не для кухни, а для куни. Что такое кухня я знаю... – тут ей пришлось прерваться, чтобы постучать мужчину по спине. Трофиму чай попал не в то горло, и теперь он мучительно кашлял, мысленно проклиная себя за длинный язык.

- Глупости все это, - дед отмахнулся, стараясь, чтобы фраза прозвучала как можно небрежнее. – Просто выражение такое. На самом деле, конечно, никто ни для чего не рождался и не рождается. Каждый сам выбирает, для чего ему жить. – Мужчина и сам понимал, что перевод темы получается неуклюже, но ничего лучше придумать не мог. – Сейчас большинство живет просто для того, чтобы жить. Чтобы найти еду, воду, чтобы не попасть под червя, пережить еще один день. О будущем думать некогда.

- Грустно это, да? – нахмурилась девушка. – Наверное, когда людям не нужно было все силы тратить, чтобы не умереть, они для чего-то другого жили. Для чего-то большого, важного.

- Кхм, ну да, - смущенно закивал Трофим, вспоминая, с чего начался разговор. Почему-то стало стыдно. – Не все, конечно. Да и нельзя сказать, что жизнь тогда была такая уж беззаботная. Проблем всегда хватало, просто они тогда другие были. Но многие хотели большего, чем просто пережить следующий день. Только ты не думай, Ольга, что сейчас люди хуже. Вот я, например, мечтать научился только после того, как черви появились.

- А о чем ты мечтаешь, деда? – живо заинтересовалась девушка.

- А то ты не знаешь, - хмыкнул Трофим. – Я мечтаю понять, откуда взялись черви и как их убивать. Не может же быть, чтобы они совсем неуязвимые были! А еще мечтаю дирижабль сделать. Если сделать большой и надежный, то можно ведь на землю только иногда опускаться! И червей можно будет издалека замечать…

Ольга про это уже слышала. Про дирижабль Трофим рассказывал неоднократно, и даже сделал как-то маленький, который отрывался от земли за счет горячего воздуха. Игрушка получилась просто удивительная, Ольга с трудом могла поверить своим глазам, когда сшитый из шкурок мешок, с пропитанными смолой швами вдруг начал сам собой подниматься в воздух и даже потянул за собой спиртовку, привязанную снизу на веревочках. Дед Трофим долго объяснял, что это не настоящий дирижабль, что для настоящего нужен какой-то легкий газ и форма у него другая, но девушке это казалось неважным. Перед глазами разворачивалось чудо из прошлых времен. По малолетству Ольга отнеслась к устройству как волшебной игрушке, а тут вдруг представила, как они с дедом поднимаются над землей, над самыми высокими деревьями, над носителем. И можно не бояться, что поздно заметишь появление червя, не ждать появления грабителей. Можно заранее, издалека, находить хорошие для охоты места…

- Я тоже буду мечтать о дирижабле, - решила девушка, и потянулась к горелке – поставить новую порцию чая. – А еще сделать тебе такую ногу, чтобы не натирала, и чтобы ты мог ходить не хромая.

Дед смотрел, как Ольга возилась с примусом. Ольга... С тех пор, как они присоединились к общине, по имени девчонку называл только он, все остальные, кажется, благополучно забыли как зовут девчонку уже через несколько дней и стали звать Лисицей. Кличка прицепилась намертво и именно в таком варианте. Не лиса, не лиска, не лисонька: уменьшительно-ласкательных вариантов он ни разу не слышал. И действительно, прозвище ей подходило. Поджарая, сухая, с маленькой грудью и бедрами она удивительным образом напоминала лесного зверя. Впечатление только усиливалось, если наблюдать за ней, когда она была чем-то занята. Даже теперь, когда она просто готовила чай, это было заметно - девчонка двигалась быстро, но экономно, ловко управляясь с посудой и приборами. Натуральная лисица, только что не рыжая. Бабы говорили, поэтому и не интересуются ей парни - в нынешнее время ценятся девушки гладкие да фигуристые, такие, чтобы было за что подержаться и обнять после опасного поиска. Дед знал, что все это глупости. Какие бы ни были времена, такие, как Ольга всегда найдут себе почитателей. Парней отпугивал характер разведчицы. Вечно настороженный взгляд - не испуганный, просто слишком серьезный, оценивающий. Казалось, девчонка, глядя на собеседника, пытается решить, стоит ли вообще с ним разговаривать. От сильного убежит или обманет, слабому лучше самому поберечься. Из-за этого взгляда и не ухаживали за ней молодые ребята. Уважали, прислушивались, но цветы, прихваченные во время охоты, носили другим - глуповатым, но таким простым и понятным клушам, готовым слушать о похождениях отважных добытчиков с приоткрытым от восторга ртом. Вот и шепчутся за ее спиной эти самые клуши: «Дева старая, семнадцать лет, а еще не рожала!» Только наедине с Трофимом Лисица оттаивала, превращалась ненадолго в любопытную и радостную девчонку, какой всегда оставалась в глубине души. Дед хмыкнул своим мыслям. Семнадцать лет... В его молодости в семнадцать еще детьми были, что парни, что девчонки. Он и сам, помнится, в том возрасте даже не целовался еще, а вот, поди ж ты. «Старая дева!» Что б они понимали, идиотки!

Нельзя сказать, что они не чувствовали настроений, которые царили в поселке. Это нужно быть совсем уж черствым сухарем, чтобы не замечать мрачных, озабоченных физиономий, страха, поселившегося в глазах. Люди боялись, что снова придет голод. Большинство действительно привыкли к относительно спокойной жизни на носителе. Те, кто остался, почти не спускались на поверхность, даже боялись ее. Теперь, в отсутствие первой группы, когда впереди замаячила необходимость самим охотиться и добывать дрова, многие готовы были поддаться панике. Просто и Трофим и Ольга были слишком заняты, слишком увлечены работой, чтобы задумываться о трудностях. Однако другие не забывали. Алексей снова навестил хижину Трофима на третий день после того, как червь сошел с места и на этот раз был настроен решительно.

- Я все понимаю, - говорил он. – Но и вы меня поймите. Ребята должны были уже нас нагнать. Если только с ними что-то не произошло.

- Хочешь, чтобы то, с чем не справилась первая группа, уладила Ольга? – мрачно поинтересовался дед.

- Нет, - мотнул головой староста. – Но ты ведь разведчица? – он повернулся к девушке. – Нужно просто узнать, что с ними произошло. Если это бандиты, ты ни в коем случае не должна попасться им на глаза. Но если окажется, что им еще можно помочь, я хочу, чтобы оставшиеся мужчины отправились на помощь сразу, как только червь сделает остановку. А если помочь уже нельзя, я не желаю тратить время на бесплодные попытки. Оставить людей в неведении будет… жестоко. Да и просто, по отношению к первой группе это нечестно. Мы никогда не оставляем своих, это знают все. Значит, если идти на поиски когда носитель остановится, мы с большой долей вероятности просто потеряем время, которое можно потратить на поиски пищи. На охоту. Мы хорошо запаслись в последнее время – припасов хватит почти на месяц, если экономить. Если урезать пайки наполовину, хватит на пару месяцев. И все равно это очень мало. А Лисица сможет еще и поохотиться, если будет удачный момент. Нам сейчас любой приварок в радость. – Было заметно, что староста не верит в то, что добытчики еще живы, просто задержались, но и оставить происшествие без расследования было невозможно. Люди такое не поймут. Нравы в поселке достаточно суровые, жители привыкли к смертям знакомых и родных. На сантименты просто не хватает ресурсов. Однако забыть, выкинуть из памяти тех, кто каждый день рискует ради общего блага, было невозможно.

Дед Трофим отвернулся, промолчал. Сам понимал, что возразить ему нечего. Никто в поселке, кроме Ольги не умел так чутко выбирать момент, чтобы сойти с червя во время движения. И дело даже не в каких-то особенных способностях девушки, просто никто из взрослого населения так и не смог перебороть страх. Возможно, новое поколение сможет, но дети не так давно стали снова рождаться, да и выживали пока немногие. Ждать, когда подрастут, придется несколько лет.

Сборы много времени не заняли – рюкзак у разведчицы был собран всегда, только и нужно было, что наполнить флягу охлажденным кипятком, да добавить упаковку с НЗ – на всякий случай. Питаться во время разведки Ольга предпочитала тем, что найдет сама.

Девушка шла в сторону края поселка, провожаемая взглядами соплеменников. Давно уже прошли те времена, когда удивленные жители стремились посмотреть, как Лисица будет сходить с носителя. Интерес угас, да и не одобрял такое развлечение староста поселка. Было в нем что-то от древних гладиаторских игр – восхищенная толпа смотрела, удивляясь ловкости и смелости девушки, а где-то на краю сознания у каждого пульсировала мыслишка: «Давай, оступись, упади!» Никто даже сам себе не признавался, что с замиранием сердца ждет момента, когда Лисица попадет в жернова червиных конечностей, мечтает увидеть, как брызнет ее кровь, услышать ее крик. Пожалуй, только Алексей, да Трофим сознавали подоплеку этого болезненного интереса обывателей. И если Трофим никогда не провожал девушку, то староста стоял на краю,