Наглая морда

Автор Valery Rubin

Приключения продолжаются. Напоминаем, что это уже пятый роман из серии «Секретный сотрудник». Спецагент Алекс в отставке прилетает в отпуск в Санкт-Петербург, где знакомится с рыжим уличным котом по имени Шимми.
Как оказывается, общим для них работодателем является Ангел по имени Самаэль, который и определяет их дальнейшую судьбу, поручая им выполнение различных заданий.
События развиваются на берегах Невы, но вскоре переносятся в Лондон, где друзья должны проникнуть в общество местных магов, чтобы раздобыть крайне необходимую Боссу вещицу. Без нечистой силы и помощи обитающих на Хайгетском кладбище ведьм никак не обойтись.
Секретное досье найдено и можно отправляться домой восвояси. Но теперь они перед нелегким выбором — предпочесть соблазны новой жизни, пожить «по-человечески» на Западе или вернуться в родные пенаты.
Главные действующие лица:
Алекс, бизнесмен в настоящем, в прошлом агент,
Шимми, кот в настоящем, в прошлом скиталец в космосе,
Алиса, сотрудник Небесной канцелярии, молодая ведьма,
Анна, лингвист-переводчик, возлюбленная Алекса (в прошлом),
Самаэль, Ангел смерти, он же Босс.
А также лондонские ведьмы и маги, мадам Малосельская с дочерью Варварой, некто коллекционер древностей Худайбердыев, братья Собакевичи и прочие.
Действия происходят в наше время, в наши дни.

• Язык: Русский
• Издатель: Valery Rubin
• Дата выпуска: 2 июн. 2021 г.
• ISBN: 9781005638429

Valery Rubin

editor&journalist&litterateurmember of The Israel Federation of Writers Union

Предварительный просмотр книги

Наглая морда

Валерий Рубин

Copyrjght 2021 by Valery Rubin

Smashwords Edition

Глава первая

История, о которой пойдет речь, не произошла бы, не выйди я в то утро и в тот час из отеля, где квартировал по возвращении спустя много лет в родной город с Огненной Земли, ожидая отмашки от шефа, что я наконец свободен и могу распорядиться долгожданным отпуском так, как мне заблагорассудится. Небольшое происшествие, — то, что мы называем игрой случая, — часто приводит к непредвиденным последствиям. Увы, природа сиречь судьба по-своему заботится о нас. Мой вам совет: не судите о книге по обложке, гораздо справедливее она должна оцениваться по финалу, который только разжигает аппетит у читателя, ждущего продолжения банкета. Главное, выходя из дома, не теряйте чувства юмора.

Он был великолепен. Рыжий с головы до пят, до кончиков усов. Про таких, как он, домохозяйки говорят: моё солнышко… И кладут с собой рядом в постель. В переносном, понятно, смысле. Солнышко… Ничего себе. По правде говоря, у меня самого — когда я его увидел — завертелось на языке нечто подобное. Почему бы ему не быть, скажем, «Ра», — имя древнеегипетского бога Солнца, для справки. Как-то выспренно звучит и коротко, как «гав», вам не кажется? А что, если Ра настоящий обидится, — головы тогда не сносить. Может, «Гелиос», тоже бог Солнца, но в другой, средиземноморской, но демократической стране. Нет, не то… Но и Васькой назвать рука не поднимается. Пусть сам скажет. Кстати, он первый ко мне подошел.

— Позвольте представиться, — преданно глядя мне в глаза, произнес он на чистейшем русском языке, уловив колебания в моей душе. — Хатуль.

— Я вижу, что хатуль, а не дворовый бобик. Как вас звать-величать, позвольте спросить, уважаемый, если, конечно, не возражаете?

— Не возражаю, но сказать не могу.

— Это еще почему?

— В нашей Галактике не принято произносить вслух имя на публике.

— То есть, как это? Как же вы общаетесь там меж собой?

— Главным образом, посредством «Эй!» Межпланетный язык общения универсальный. Сокращенно, «МЯОУ». Аббревиатура такая, слышали, наверное?

— Да каждый день под окнами, особенно под утро. Однако, скажите на милость, объяснитесь, что за Галактика, где она и откуда вы вообще явились сюда?

— Обыкновенная. Много цифр и еще несколько букв. У вас на Земле так принято обозначать неизвестные и недоступные вам по причине многовековой технологической отсталости объекты в космосе. Но если хотите, пожалуйста, — AM 0218-321. Туманность Тарантула. О чем-то вам говорит?

— Хорошо. Допустим, что вы из Тарантула. Хотя проверить это не имею возможности, а также в корне с вами не согласен относительно отсталости и с этим можно поспорить. Мы находимся на очередном витке прогресса и делаем большие, отчасти ошеломительные успехи на этом поприще. Вот на Луну планируем высадиться. Совсем скоро. Двигатель осталось придумать. Но у вас ведь была же кличка, прозвище которой вы и ваши родные кошачьи пользовались в домашней обстановке? Ну там, Шарик… Нет, не Шарик. Фараон, может быть?

— Фараонов у нас больше нет. Фараонов всех перебили по время Третьего большого субботника по наведению революционного порядка и чистоты в городах. У нас теперь свобода, равенство и братство всех без разбору людей и животных.

— Как же, простите, мне вас называть в таком случае, если придется?

— Просто, «Эй». Вы не беспокойтесь, я умею читать мысли.

Каков наглец! Чтобы я, воспитанный, культурный и в некотором роде потомственный интеллигент, говорил кому-то «эй» и при этом у меня шарили в мозгах в поисках мыслей? Да ни за что и никогда! А что, если назвать его «Наглая морда»? Подходит как нельзя лучше и по речам, и по запечатленному на ней хитрому и самодовольному выражению лица, то есть, физиономии. Решено, так тому и быть.

— Хотите, буду звать вас Хуцпан. Это означает: наглый. смелый, самостоятельный, резкий, иногда заносит, но гордый и симпатичный. Ну не Ивановым же мне вас, голубчик, называть. Это заслужить надо.

— Простите, но не слишком ли это сильно сказано для незнакомца с другой планеты?

— Ничуть. Но евреи говорят друг другу «хуцпан», и никто ни на кого не обижается.

— Ну, знаете, сказать вслух «еврей» — разве это не оскорбительно для евреев? Разве это не проявление антисемитизма? Кажется, это то же самое, как сказать в лицо чернокожему на Пятой авеню, что он — негр. И потом, мы вроде бы с вами не в Израиле, а в городе трех революций, крейсер «Аврора», то да сё.

— Хуцпа, наглость, она и в Африке наглость, милейший. Да не переживайте вы так. Стерпится — слюбится, как у нас на Земле говорят. Но если не нравится, могу предложить, к примеру, Шимшон.

— Шимшон? Опять подвох? Как у вас, русских, говорят: «Хоть горшком назови, только в печь не ставь». И что это такое, «шимшон»?

— А это, дорогой мой, — в переводе, — солнышко. Устраивает? Дарю бесплатно.

— Вот это еще куда ни шло. «Солнышко» мне нравится.

— Так и запишем для краткости: Шимми из туманности…

— Тарантула.

— Да-да, конечно, из Тарантула. Спасибо за подсказку.

— Почему-то это имя смутно напоминает мне танец обезьян.

— Не парься. Бывает и хуже.

— Париться — это когда в бане, с березовым веником моются?

— Извини, Шимми из туманности Тарантула, за жаргон, дурная привычка, но у нас так принято говорить, а что у нас принято, никому не чуждо, даже правительству с президентом. Я хотел сказать: не волнуйся.

— А как мне вас звать-величать, извините великодушно за вопрос?

— Зови меня просто Алекс. Фамилия у меня особенная — Спешл, на английском означает «Особенный». Но я ее не люблю, зачем выделяться, правда? Лучше быть Сидоровым, но родителей ведь не выбирают? Пришлось оставить, как есть. Так что я — Алекс Особенный, но тебе разрешаю называть меня просто Алекс.

Я не сторонник «вводных» пояснений к роману, благо что они частенько вводят в заблуждение, — прошу прощения за тавтологию, — однако считаю своим долгом обратить внимание читателя на следующее обстоятельство. Если вы встретите в тексте имя «Алекс» или не дай бог, конечно, фамилию «Худайбердыев», ни в коем случае не ассоциируйте их со знакомыми вам лицами. Сразу предупреждаю: это — муляжи, ничего общего не имеющие с реальными персонами. Вымысел, фантом, полет фантазии автора, возможно, не самый удачный, но что есть, то есть. Се ля ви. Если хотите знать, я с ними лично вообще не знаком, хотя не исключено, что кого-то с похожими именами и фамилиями и встречал. Жизнь штука сложная, никогда не знаешь, кто или что тебя поджидает за углом. И вместе с тем она не столь уж привлекательна, честно говоря, чтобы цепляться за нее, как утопающий за соломинку. Я хочу этим сказать, что не стоит относиться к ней, как и к романам, слишком серьезно.

Утро выдалось ясным, в безоблачном небе не по сезону распушило свои лучи солнце, и можно было даже предвосхитить чудесный день. Одна мысль не давала покоя: не слишком ли много внимания уделил я этому пришлому из какой-то космической дыры существу, когда надо бы в первую очередь о себе подумать? Обозначить, так сказать, Who is Who. Посоветовать ему по-дружески: возвращайся-ка ты подобру-поздорову туда, откуда тебя к нам занесло, этот мир для тебя великоват, братец котик. Планета по имени «Земля» не самое дружелюбное место для жизни, но надо стараться занять в ней хоть какой-то уголок и, желательно, под солнцем. Если хочешь победить, ты должен изменить реальность, какой бы отвратительной она не была или не казалась, — как в компьютерной игре. И я, поверьте, видит бог, стараюсь. Дослужился до штабс-капитана, — если по-другому считать, титулярного советника в петровском табели о рангах для гражданских чинов. «Он был титулярный советник…», романс такой, помните, небось.

Как я вновь оказался в родном Питере после десятилетий разлуки с ним? — долгая история. Боюсь вас утомить. Скажу вам так: я другой, не такой, как все. Рано или поздно ты это понимаешь, а не поймешь — то и ладно. Объехал полмира вширь и вкось. Погостил недолго и повсюду, не понравилось, вернулся. Но не берите в голову. «Дело не в дороге, которую мы выбираем. То, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу», — сказал О. Генри. И он прав, я сто раз мог в этом убедиться, так и есть. Главное, кто ты внутри себя. А глубоко внутри я по-прежнему чувствую себя маленьким мальчиком. Вот выражение, которое приписывают сэру Исааку Ньютону, Навигатору, тому самому: «Не знаю, каким воспринимает меня мир, но для самого себя я — просто мальчик, играющий на берегу океана и получающий удовольствие, находя иногда камешек более гладкий или раковину, более красивую, чем обычная, в то время как передо мной расстилается огромный океан неоткрытых еще истин». Увы, я давно уже повзрослел, но остался один, понимаете, один как перст в целом мире. И я немного обеспокоен, правда. Дает о себе знать выбранная профессия с военно-учетной специальностью 0707, «секретные миссии», о содержании которых рассказывать не имею права, даже если бы захотел под угрозой расстрела. Быть «в поле» тяжело, но представьте себе, каково тем, кто ждет тебя дома в инвалидной коляске или в гробу. Лучше, конечно, вернуться при орденах и весь в шрамах… Представили? — ну вот и хорошо…

Свою работу надо делать с удовольствием, иначе можно сойти с ума. Если не я, то кто? Если не сейчас, то когда? На войне как? Тебе отдают приказ — ты его выполняешь, и все. Начальство не интересуют подробности. Выполнил — получи орден. Когда вы перестанете копаться в том, что с вами произошло, и мучаться вопросом, что будет с вами завтра, только тогда вы сможете ощутить, как вам повезло в жизни. Я бы в баристы пошел или сомелье, если уж на то пошло, бесплатная выпивка каждый день, но не судьба. Лучше быть одному, уж поверьте, чем вместе с кем попало, — один мудрый человек сказал. Если хотите знать, меня любопытство разбирает, зачем я здесь, — после выполнения последнего задания по распоряжению шефа (не любит он это словечко, доложу я вам, предпочитает, чтобы Боссом именовали) прибыл в город на Неве для личной с ним встречи и передачи из рук в руки важных и строго конфиденциальных материалов.

Шеф у меня строгий, справедливый, но совершенно непостижимый и неуловимый. Вездесущий, как Фигаро: и здесь, и там успевает. Правда, дела до конца нередко не доводит, перепоручает случайным людям, выполнение не контролирует. Ой, что это я в крамольные речи пустился… Он поддерживает, материально помогает, но требует неукоснительного подчинения. Говорит: не твоего ума это занятие, божий замысел постигать, жернова истории, мол, крутят насилие и деньги. Просто жуй сено, которое я тебе даю каждый день. Обещал — в будущем — отпустить на все четыре стороны, в Рай обещал поместить еще при жизни, но это вряд ли, дел еще много надо успеть сделать. Да вы, вероятно, его знаете или встречались хотя бы однажды с Дьяволом во плоти. Выдумки? — я вас умоляю… Люди вообще склонны верить разной чепухе, а то, что у них под ногами буквально валяется — в переносном, разумеется, смысле — в мусорную корзину выбрасывают, не дают себе труда поразмыслить, обмозговать. Но не дайте себя одурачить, поскольку отличить Добро ото Зла нелегко, если возможно в принципе. Не доверяйте никому, только своим здоровым инстинктам. Дело не в том, что со мной было, а что будет? — вот что важно. Впрочем, сколько у меня обличий-то было, я и не припомню, если честно. Много, наверное. Во всяком случае, больше семи, это точно. Не жизнь, а индийское кино. Сплошной адреналин.

— Слушайте, а для чего вы мне все это рассказываете? Думаете, для того я к вам пришел с утра пораньше? Дудки…

— Да я и не рассказываю, просто мысли роятся в голове, уважаемый гость из далекого космоса. Когда привыкаешь быть один, еще не то можешь сам себе наговорить, всякую чушь, ясно?

— Ага, а мне всю эту чепуху, что вы там внутри себя думаете, порядком надоело слушать.

— Но это не моя проблема, а ваша, кошачья, не так ли — подслушивать и докладывать по инстанциям?

— Может, успокоимся и пойдем выпьем кофе, а, партнер? Пока кофе не выпил, и рассвет не наступит, — так говорят в народе.

— Кто приглашает, тот и платит. Деньги у тебя есть? Извини, что на «ты».

— Деньги не проблема. А на «ты» даже лучше, вроде приятели мы с тобой.

— Тогда идем. Кстати, ты ничем не занят, я имею в виду, не работаешь?

— А что, хочешь предложить синекуру, есть вакансия?

— Да, понимаешь… Надо бы на Огненную Землю слетать, посмотреть, как там дела идут. Порыбачить заодно. Одному скучно таскаться в такую даль.

— Зачем так далеко? Можно на Финский залив, можно на Вуоксу махнуть. В Неве давно уж нет приличной рыбешки.

— Отель там у меня. Для рыбаков.

— А… Тогда, конечно.

— Представляешь, пятнистая форель весом с пуд водится в местных водоемах. Сам бы не поверил, если бы не видел.

— Форель я люблю. От форельки не откажусь. В любом виде. Хотя предпочитаю свежую, в чешуе, в естественном виде она вкуснее.

— Устроим.

— Только…

— Что только?

— Только я не за тем тебя нашел.

— А зачем же? Я думал, ты слоняешься по улицам как беспризорный, бродяжничаешь, спишь-ешь, как попало.

— А вот и нет. Я посланец.

— Посланца мне и не хватало. В первый же день свободы… Никак Самаэль подсуетился? Вчера же попрощались. Не может без меня. Ни сна, ни отдыха. Он?

— Он самый. Задание для тебя есть.

— Да говори уже, не тяни кота за хвост.

— Я и не тяну за хвост. Я готовлю тебя, чтобы правильную эмоциональную реакцию вызвать.

— Может, все-таки выпьем по чашечке кофе? А там и поговорим.

— А меня пустят?

— Скажу, что со мной. Можешь у меня переночевать, если тебе негде.

— Было бы неплохо. Спасибо, Алекс. Ты добрый. Порядочному коту не пристало по подвалам шататься.

— Не за что, Шимми, пользуйся.

Мы устроились за свободным столиком в «Вознесенской», где я остановился по протекции Босса. Почему нет? — у Босса все схвачено и за все заплачено, — заказали по чашечке капучино и продолжили беседу.

— Ты не подумай, я не тот посланец, если ты об этом.

— А какой же?

— Самаэль сказал, мол, нечего ему — тебе, то есть — прохлаждаться. Передаю его слова по памяти. И надо, дескать, приступать к работе. Вот и послал меня к тебе в напарники, чтобы я помогал и присматривал за тобой, чтобы глупостей не нагородил. Чтобы мы работали, как Холмс с доктором Ватсоном.

— И чем же ты мне можешь помочь? Я в свободном полете, никому ничего не должен, делами не занимаюсь, в отпуске я, понимаешь?

— Это как посмотреть, Алекс. А с другой стороны, надо бы разобраться с одним деликатным дельцем. Ты газеты читаешь?

— Когда как. В основном, заголовки. А что, опять кого-то убили?

— Представь, как было бы скучно жить без убийств и пожаров на улицах.

— Половина американцев читают одни только заголовки. Я в руки газеты стараюсь не брать, а то пальцы потом надо отмывать от типографской краски. Вредно для здоровья, могу подтвердить по собственному опыту. Я, знаешь ли, прежде работал в одной крупной газете и частенько по вечерам сиживал в типографии за вычиткой, искал опечатки, ошибки в текстах, чтобы они не попали на глаза читателям. Газета та была про свободу, равенство и братство, потом уже, слышал, обанкротилась за ненадобностью. Тираж, представляешь, десять тысяч экземпляров был! Следил, чтобы все было в ней без единой ошибочки, иначе просто скандал. Начальство голову напрочь снимет выпускающему редактору в один присест. Встречается еще такая профессия как корректор, но постепенно вымирает. Корректор — он вроде стрелочника или минера. Потому ценился на вес золота. Нынче не то: грамотность мало кого волнует. Можно хоть матом выругаться для острого словца и завлечения читателей. Считается, что все в школу ходили и стало быть, грамотные, раскрепощенные, а у кого с русским языком проблемы — и так сойдет, у себя же в стране. Русский язык, мол, великий и могучий, а кому его не понять, пусть убираются к чертям…

— Ну, корректор, конечно,