Взросление с «грязной наживой»: 1946-1968

Автор Роуз Роуз и Оксана Семык

Это автобиографическая книга о взрослении, становлении личности в атмосфере, соединяющей в себе нравы высшего класса и богемы преступного мира Лондона после второй мировой войны. Сила «левой» идеологии, современное искусство и экспериментальная рок-музыка подготовили почву для радикального разрыва автора с прошлым. Конец шестидесятых годов ознаменовался для автора длительным поиском творческой реализации и финансовой независимости. Подробнее об этом — в продолжении, книге «Жизнь, искусство и Фредди Меркьюри: 1968–1970».
«18+» 

• Язык: Русский
• Издатель: Strelbytskyy Multimedia Publishing
• Дата выпуска: 5 мая 2023 г.
• ISBN: 9780880046121

Предварительный просмотр книги

Предисловие

Посвящается моим детям и внукам.

Эта книга, представленная как «жизнь в обратном направлении», охватывает период с начала событий, описываемых мной во втором романе данной дилогии («Жизнь, искусство и Фредди Меркьюри: 1968–1970»), и заканчивается моим рождением в тысяча девятьсот сорок шестом году. Она повествует о том, как я росла в Лондоне в атмосфере нелегальных азартных игр и мошенничества, бросавших вызов социально-экономической системе пятидесятых и начала шестидесятых годов, и о том, как мои родители, а впоследствии и я, стояли перед выбором между нравами высшего класса и богемными ценностями преступного мира. Этот иллюстрированный текст является частью непрекращающегося поиска автором своей идентичности и смысла своего существования.

Глава 1. Лондон, Париж, Рим. Август 1968 г.

Конец лета тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года, можно сказать, стал поворотной точкой в моей судьбе. До того момента, подрастая в респектабельных лондонских районах Мейфэр и Хэмпстед, где имелось всё, что только можно купить за деньги, я вела образ жизни, который мало кому посчастливилось себе позволить. Однако эта привилегированное положение имело свою темную сторону из-за богемного существования моих родителей во время и после Второй мировой войны.

Достигнув двадцати одного года и вступив в независимую взрослую жизнь, я начала ставить под сомнение всё прежде пережитое. Я была одержима бесконечным поиском причин, почему всё вокруг кажется мне таким преходящим и искусственным. Я не впала в депрессию, но за блестящей стороной «свингующих шестидесятых», мне виделась мрачная тьма. Она то и дело маячила над «невидимым порогом», возникшим для меня как неизбежное последствие английской классовой системы: если богатство, которым оплачивалась эта псевдороскошная жизнь, было нажито не совсем честным или даже преступным путем, его настоящий источник необходимо было скрывать.

Лишь недавно покинув родной дом и собираясь стать студенткой факультета графического дизайна в Илингском колледже искусств, я расправила крылья и пустилась на поиски совершенно иной картины, чем та, которую я видела с раннего детства. Для меня это означало достижение истинной цели — получить профессиональную квалификацию, чтобы зарабатывать себе на жизнь, и, наконец, отказаться от существования за счет незаконных доходов моих родителей.

В самом конце августа тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года я с облегчением вернулась в хорошо знакомый мне знакомый лондонский район Камден Таун. Там я шаталась по книжным магазинам и смешивалась с большими толпами «фланеров», демонстрантов и анархистов, вышедших на улицы с призывами к социальной революции. В тот памятный день я стояла перед недавно открывшимся книжным магазином «Компендиум». В моей голове вертелись обрывки мелодий из альбома Капитана Бифхарта «Safe as Milk» и вспыхивали, одно за другим, воспоминания о том, как я провела предыдущий месяц. Я размышляла о разнообразных и противоречивых событиях, которые имели место во время моих недавних каникул.

Я только что провела лето в Риме, в доме кинозвезды Зои Саллис, супруги кинорежиссера Джона Хьюстона. Как я умудрилась там оказаться? Это произошло благодаря моему новому бойфренду, из прихоти, как часто бывало в те бурные дни конца шестидесятых. Я познакомилась с Сайедом Исмаилом в Хаммерсмитском колледже искусств, где проучилась в течение года. Всего за несколько недель до окончания курса я влюбилась в этого красивого парня англо-индийского происхождения. Сходя с ума от страстного влечения друг к другу, мы, ни о чём не заботясь, отправились в Париж и в центральную Италию на новеньком кабриолете «Триумф Витесс», недавно подаренном мне моей матерью. Я даже не считала себя виноватой в том, что бросила другого своего парня, вместе с которым снимала квартиру.

Всё равно наше сожительство можно было назвать романом «с неопределенным финалом», что являлось частью модного лондонского подхода, диктующего политику невмешательства в новые отношения. Такой подход допускал и даже поощрял эксперименты на стороне. Никаких серьезных связей.

Проведя в Париже, на левом берегу Сены, несколько дней, мы с Сайедом прибыли в центр Рима, представлявший разительный контраст с французской столицей. Нас словно поместили в декорации к фильму Фредерико Феллини «Сладкая жизнь».

Мы остановились на месяц в роскошной квартире Зои Саллис на Виа Боргезе, где она жила со своими друзьями, семилетним сыном Дэнни, служанкой, а также разнообразными модернистскими картинами. К ней нескончаемым потоком приезжали гости из числа представителей международного бомонда.

Мне уже встречалось немало экстравертов в «свингующем» Лондоне, но я впала в абсолютное благоговение перед теми новыми знакомыми, чье поведение выдавало образ жизни, который я до сих пор считала вымыслом. Мой трепет был вызван не тем, что мне было внове путешествовать по континенту, поскольку я побывала в Италии и Испании с моей матерью летом шестьдесят третьего, перед тем, как меня отправили учиться во Францию на год. Я уже успела познакомиться со многими современными образами, музыкой, и особенно, с ситуационистской политикой Ги Дебора, и понять, что изобразительное искусство станет основным направлением моей жизни, поможет мне спастись от социального отчуждения, которое я испытывала. Но я не знала точно, как оно повлияет на мои будущие перспективы поиска работы. Это была сложная головоломка, ожидающая решения. Однако в тот конкретный день меня беспокоило непосредственное прошлое — оно нуждалось в глубоком осмыслении. Этим я и занялась, направляясь в сторону толпы демонстрантов, митингующих против войны во Вьетнаме у посольства США на Гросвенор Сквер…

Несмотря на то, что перед визитом в Рим мы с Сайедом провели в Париже всего три дня, я узнала о нарастающих там политических волнениях из-за многочисленных забастовок и демонстраций, проходивших по всей французской столице. Это напомнило мне о предыдущей поездке в Париж, пятью годами ранее, в семнадцать лет. Тогда я тоже часто становилась свидетелем множества демонстраций, забастовок и студенческих волнений. Сама того не желая, я приобрела немалую осведомленность в политической борьбе рабочего класса против комфорта и легкости жития буржуазии. Путешествуя по Франции, я ощущала, как совсем другая реальность подсознательно овладевает моим мышлением представителя среднего класса, заставляя меня беспрецедентным образом подвергать сомнению привычные социальные ценности. Мое псевдопривилегированное существование заставляло задаваться вопросом, почему мне позволялось жить на немалые средства, по сути являвшиеся незаконно полученной «грязной прибылью», в то время как другим не светило ничего, кроме работы без всяких перспектив на будущее. То есть, противоречия в моей жизни привели к тому, что у меня появилась своего рода «социальная совесть». Именно в те дни я осознала, что существует и другой мир за пределами моего узкого и странно привилегированного существования, где за все платил богатый мамин «покровитель», не являющийся моим отцом. Как же наш «пятизвездочный» образ жизни поддерживался на плаву, если мои родители не работали? Эта разница между моими собственными обстоятельствами и жизнью почти всех остальных людей, богатых или бедных,