Последний выживший на станции «Таймыр»

Автор Александр Зубенко

«Я вышел из здания суда со странным чувством. Точнее, я не мог понять, что же я на самом деле испытывал: облегчение или наоборот, ощущение самого большого поражения в своей жизни. Да, с одной стороны свершилось то, чего я желал на протяжение уже, как минимум, последнего года, а на самом деле, гораздо дольше. С другой — не мог отделаться от мысли, что все, чем я жил до сих пор, рухнуло, как плохо построенный мост.
Никогда не предполагал, что мой брак с Мариной завершится столь печально, таким ожесточенным противостоянием, которое возникло между нами. До сих пор мне не понятно до конца, откуда все это возникло, как сформировалось. Ведь вначале была и большая любовь, и сильная телесная страсть, мы не могли оторваться друг от друга ни днем, ни ночью. Мне, в самом деле, кроме нее никто не был нужен, она заменяла мне, если не весь мир, то уж точно значительную, а главное лучшую его часть. Я уходил на работу с мыслью о том, как бы скорее вернуться домой, к ней. Это и было настоящим, ни с чем не сравнимым счастьем — находиться рядом с женой. Казалось, мы думали в унисон, желали в унисон и даже дышали в унисон. Это было то самое неразрывное единство противоположностей, о котором нас учили еще в школе…» 

• Язык: Русский
• Издатель: Strelbytskyy Multimedia Publishing
• Дата выпуска: 16 янв. 2023 г.
• ISBN: 9780880044349

Предварительный просмотр книги

ПРЕДИСЛОВИЕ

Это была безжизненная планета. Точнее, ещё не планета, а огромный, до конца не сформировавшийся пустой кусок камня, сплотивший в себя за миллиард лет космическую пыль и химические реакции после некоей точки сингулярности — Большого вселенского взрыва, произошедшего в пустоте из ничего, и уложившегося в одну долю секунды. После Большого взрыва прошло миллиард лет, и этот кусок камня уже имел какое-то подобие орбиты, вращаясь в зоне гравитации вокруг молодой ещё звезды, впоследствии названной Солнцем той человеческой расой, которая эволюционировала из одной простейшей бактерии, занесённой из глубин бескрайнего космоса. Два миллиарда лет камень постепенно округлялся, имея в своём составе лишь гелий и водород, без каких-либо соединений кислорода, а затем, в архейском периоде исторического эона планеты в неё врезалась ледяная комета, одна из сотен тысяч, бороздящих беспредельные просторы космоса после Большого взрыва. Именно с этой безвестной кометой на планету попал лёд, позже превратившийся в воду. В течение ещё миллиарда лет начался процесс формирования первых органических соединений, затем был переход от одноклеточных организмов к многоклеточным, и пошёл бурный процесс эволюции. Они становились всё сложнее и сложнее: рыбы, амфибии, рептилии, птицы, млекопитающие, приматы. Динозавры превращаются в птиц, грызуны в млекопитающих, приматы теряют шерсть, минуя несколько периодов глобальных вымираний, из которых, по истечении миллионов лет, наконец, появляется венец всего живого на Земле. Имя этому венцу — человек. Лёд этой безвестной кометы, растопившись на молодой планете, дал толчок формированию всего живого биома на Земле, в последствие эволюционировавшего в новый вид приматов — Homo Erectus и Homo Sapiens, как конечный результат. И никто в те далёкие и тёмные времена, разумеется, не наблюдал опускавшиеся на Землю огромные шары идеальной формы, которые, «погостив» какое-то время на планете, внезапно растворялись в пространстве, так же как и появлялись.

Теорию возникновения жизни на Земле, посредством посещения её кометой, учёные позже назовут теорией панспермии.

Происхождение жизни извне.

Из космоса.

Идея панспермии жива и сегодня, высказанная ещё греческим философом Анаксагором в V веке до нашей эры. Согласно одному из новейших вариантов, жизнь на Землю была занесена обитателями других миров, не обязательно разумных, но уже органических. Однако этому до последнего времени не было никаких доказательств.

Пока…

Об этом, собственно, и пойдёт речь в данной книге.

Следуйте за автором.

Глава 1-я

СТАНЦИЯ «ТАЙМЫР». ПЯСИНСКИЙ ЗАЛИВ

№ 1.

Это была тишина без звуков. Словно в вакууме. Она настала внезапно, будто Земля вошла в некий газопылевой пояс космического облака, и продолжает вращаться в нём вокруг своей оси вопреки всем законам физики, если таковые ещё, разумеется, продолжали существовать. Планета, казалось, вздохнула и затаила дыхание, как гигантский организм, неподвластный человеческому разуму. Не было звуков, птиц, зверей, не было ветра и хоть какого-то колебания воздуха. Тучи на небе остановились в тот момент, когда закрыли собой Луну, и лишь некоторые звёзды своим мёртвым сверканием проглядывались сквозь островки разорванных, набухших от непонятного газа облаков.

Непроглядная темень опустилась на тундру близ небольшого рыбацкого посёлка на берегу Пясинского залива, там, где извилистая река Пясина впадает в Карское море.

Вся живность будто онемела. Не видно было ни зги. Дикие утки, куропатки, сибирские совы, олени, волки, даже мелкие грызуны лемминги — весь этот биом полярной тундры обездвижился на несколько минут в тех позах и тех местах, где застало их это необъяснимое явление.

На небольших, поросших ельником сопках, где испокон веков стояли каменные бабы ритуальных поклонений древних шаманов, застыло всё, и тундра погрузилась в обездвиженную пустоту.

На одной из сопок, возвышавшихся над рыбацким посёлком, находилась геодезическая станция сейсмологов — этакий заброшенный и замкнутый в себе, но продолжающий работать одинокий мирок, который и станцией-то уже можно было назвать лишь с большой натяжкой. Два барака, два вагончика, гараж, радиорелейная рубка, хозяйственный сарай, дизельная подстанция, обветшалая водокачка, столовая, да утеплённая будка для собаки — вот и всё хозяйство на шестерых человек, вахтовым методом дежуривших здесь, на краю Земли, по нескольку месяцев не видевших цивилизации. До ближайшего крупного населённого пункта Усть-Тарея было не меньше сотни километров по тундре, бездорожью, болотам на вездеходах или зимой на санях в оленьих упряжках. Если смотреть по карте, то далеко слева обозначался местный административный центр, город-порт Диксон, к которому путь лежал через самодельную переправу реки Пясина, а затем, всё с теми же вездеходами или упряжками оленей трое суток пути с ночёвками в охотничьих срубах, разбросанных по тундре на всём протяжении маршрута. Полуостров Таймыр обширен и огромен, начиная от Пясинского залива и, заканчивая горным хребтом Бырранга.

Станция стояла на склоне сопки, чуть в стороне от посёлка и живущих в нём трех десятков семей, с одной улицей, вытащенными на берег лодками и шаманским шатром, приютившимся у края, куда вход постороннему был абсолютно заказан. Последний столб с электрическими проводами заканчивался у трансформаторного блока станции, дальше шла бескрайняя полярная тундра сродни белому безмолвию, так хорошо описанному в некогда популярных рассказах Джека Лондона.

Прожектор, ночью освещавший территорию станции возле водокачки и столовой, сейчас светил в пустоту, рассеивая сгустившийся плотный мрак лишь отчасти, совершенно не выполняя своих технических функций: светить просто было не во что. Воздух, казалось, застыл на месте, и луч прожектора распадался теперь на несколько, не связанных между собой мелких секторов, просеянных, словно крупа через сито. Было тихо и мирно, поскольку время — зимнее, полярное — едва перевалило за четыре часа ночи, и все обитатели станции ещё крепко спали, как это всегда бывает ранним-ранним утром.

Сюда никто не приезжал, не приземлялись вертолёты, не подходили к самодельному причалу даже мало-мальские баркасы или катера. Раз в два месяца, летом и осенью, на вездеходе ГТТ несколько рыбаков отправлялись через тундру в Усть-Тарею запастись продуктами, лекарствами и прочим необходимым, сдав свой двухмесячный улов в местный «Рыбхоз» и, получив по стандартным расценкам оплату, закупали всё, что могли увезти с собой. То же самое происходило и зимой, с той лишь разницей, что рыбу везли мороженой, а средства передвижения менялись с вездехода на две оленьи упряжки, к которым были пристёгнуты дополнительные сани для продуктов и предметов обихода.

Тем и жили.

В том же «Рыбхозе» получали заработную плату и обитатели сейсмологической станции, или как они себя сами называли — экспедиторы. Какая экспедиция — никто об этом уже давно не знал, жили и работали, менялись каждые два года, получали заработанные деньги. Станцию ещё построили в семидесятых годах, и она благополучно пережила в тихом уголке Пясинского залива правление Брежнева, перестройку Горбачёва, лихие «девяностые» с Ельциным, и распад Союза, плавно перетекая своим собственным здесь временем в наши дни, пока не произошёл этот непонятный феномен, с которого, собственно, и начинается данная книга.

Люди на станции менялись, как уже было упомянуто, каждые два года, на протяжении более полувека, по шесть сотрудников в каждой вахте, но какую функцию на данный момент несла эта станция, уже никто определённо сказать не мог. Показания осциллографов, анероидов и прочих барометров снимались регулярно и заносились в ежедневный журнал работы станции. В бригаде экспедиции были геолог, сейсмолог, гидрограф и прочие по совместительству сотрудники, способные заменять друг друга сообразно своим специальностям. Зимой и летом члены команды вели графики сейсмических отклонений, снимали показания движений тектонических пластов, уровней приливов, толщину пакового льда, миграционные перемещения перелётных птиц, наличие косяков рыб в заливе, пробы воды из Карского моря и прочее, прочее, прочее. Следили за живым биомом тундры в виде волков, оленей, росомах и других животных, вели контроль над климатическим состоянием региона, наблюдали за северными сияниями вперемежку с метеоритными потоками: одним словом, работы хватало. Другое дело, кому это теперь было нужно? Результаты их изысканий и наблюдений доходили, разве что до Диксона, и то едва один раз в полгода, а уж в столицу, видимо, и вовсе не попадали. Не те времена. СССР канул в вечность, и станция «Таймыр», по своему уникальному когда-то статусу, перестала кого-либо интересовать. Покрытия интернета не было, почта, если и доходила, то с большим опозданием, поскольку, никаких компьютеров и мобильной связи в посёлке рыбаков, разумеется, не существовало. Одно слово — дыра. Спутниковая антенна, стоявшая на берегу залива ещё со времён космической эры Брежнева, давно забытая и не обслуживающаяся, годилась разве что для принятия слабых теле и радиосигналов, благодаря которым в посёлке можно было слушать радио, а на станции ловить пару-тройку программ местного телевидения. Рыбаки с семьями жили сами по себе, экспедиторы на станции — сами. Разногласий и вражды никогда не было, наоборот, некоторые члены экспедиции ходили зачастую в посёлок в гости, прихватывая с собой пару бутылок водки, а рыбаки, в свою очередь, одаривали их всевозможными сувенирами и шили для них узорчатые пимы из оленьей шерсти.

Так и жили.

Так и существовали.

Станция работала, рыбаки ловили рыбу.

А меж тем, ни один прибор на станции не зафиксировал десятиминутную аномалию вакуумного пространства, окутавшего этот небольшой участок Пясинского залива. Аппаратура молчала, продолжая работать в своём обычном режиме: ни одна стрелка не колыхнулась, ни один датчик не мигнул тревожным сигналом, ни один зуммер не разорвал тишину, оповещая об опасности. Десять минут полного обездвиживания прошли для станции и человечества совершенно незаметно, если учесть, что этот участок тундры находился от очагов цивилизации на сотни километров. Земля вокруг станции, казалось, замерла, вздохнула и затаила дыхание.

Привязанные к стойлу олени, подогнув внезапно ноги, уткнулись рогами в ягель. Собака Бадильон, он же Бадик, породы стаффордширский терьер, так и не вылез из конуры, застыв в ней на десять минут в весьма забавной позе. Утки и куропатки, которые в это время суток спали, не почувствовали какой-либо разницы, а вот полярные совы в своём полёте за добычей, камнями падали вниз, обездвиженные как, впрочем, и другие ночные хищники этой климатической зоны полуострова.

Но всё это продлилось не больше десяти минут. Бадик вылез из будки, лемминги, пискнув, продолжили свои брачные игры, хищники снова обрели подвижность, будто ничего не произошло, олени поднялись с колен и принялись объедать сочный лишайник. Жизнь в этой части полуострова продолжилась, как ни в чём не бывало.

Причиной этого небывалого феномена, посетившего полярную тундру Пясинского залива Карского моря, явилось спускание на Землю огромного космического гостя в форме идеального шара, размерами превышавшего Эйфелеву башню в Париже. Однако в безлюдной тундре, этого, разумеется, никто не заметил.

Наступил новый день.

На станции «Таймыр» в шесть часов утра зазвенел будильник.

№ 2.

Это было обычное утро, во всяком случае, для всех обитателей станции, которые абсолютно не подозревали о недавно случившемся феномене неизвестного происхождения.

Дело было так.

Первым проснулся Андрей, поскольку сегодня была его очередь снимать ночные показания приборов, занося ежедневно в вахтенный журнал подобно тому, как в рубке корабля каждый день отмечают маршрут продвижения судна. Шаркая в домашних тапках по утеплённому полу, он проследовал вначале в уборную, затем, умывшись, направился в их святая святых станции — «пульту управления», где в небольшой комнате располагались столы со всевозможной аппаратурой, начиная от старых, отживших своё приёмников «РП 250» и, заканчивая новыми «Р 155 Г», которые недавно им любезно доставили с Диксона по распоряжению куратора всех сейсмологических станций Таймыра, Павла Семёновича.

На столе лежал раскрытый журнал сдачи-приёма вахты, и привычным взглядом окинув тусклое зеленоватое мигание датчиков вместе с дрожанием стрелок различных приборов, Андрей внёс в журнал соответствующую запись, что за прошедшую ночь не произошло никаких происшествий. Всё было в норме. Ни один прибор не мигал красным цветом, следовательно, беспокоиться было не о чем.

Зевнув, он посмотрел в чуть промёрзшее снаружи окно, удивился немного серому цвету неба и, включив чайник, побрёл будить остальных коллег, спавших каждый в своей отдельной комнатке, однако, уже переступив порог коридора, он внезапно остановился, ещё не совсем осознавая, что именно ему показалось необычным. Озадаченно почесав затылок, Андрей вернулся назад и вновь уставился в окно, ещё не понимая, чего он ищет в этих серых сумерках наступившего утра. До пробуждения всей станции ещё было полчаса, и он решил выпить кофе, заодно проверив свои, неясные подозрения. Определённо здесь что-то было не так. Вчера какие-то возмущения в атмосфере: магнитное излучение озоновой дыры немного зашкаливало, но так бывало и раньше, совершенно не нанося никакого вреда, ни растительному, ни животному биому полуострова. Но сегодня ионосфера светилась как-то по-особому, пробиваясь сквозь землисто-серое небо своими сполохами, похожими на северное сияние, которого в это время года, в общем-то, не должно быть априори.

Он снова бросил взгляд на приборы, затем вернулся мысленно к серому небу за окном. Давно он такого непривычного цвета не видел. Да и видел ли вообще?

Андрей нахмурился и отпил глоток горячего напитка. Нужно было идти кормить Бадика, проверить привязанных на ночь оленей, но его что-то навязчиво останавливало. Уникальность цвета утреннего неба была настолько очевидной,