Большая Четверка

Автор Агата Кристи

Эркюль Пуаро оказывается в смертельной опасности пытаясь раскрыть махинации международной преступной организации, известной как «Большая четверка». В своем стремлении к мировому господству члены группировки не гнушаются кражами, убийствами и похищениями людей. Пуаро вынужден призвать на помощь всю свою проницательность и находчивость, чтобы перехитрить «Большую четверку» и положить конец их гнусным амбициям.

• Язык: Русский
• Издатель: Союз
• Дата выпуска: 26 февр. 2024 г.
• ISBN: 9785605145530

Предварительный просмотр книги

cover_big_four.jpg

Аннотация

Четверо решили захватить власть над миром. Первый — могущественный сын Востока, второй — дьявольски одаренный ученый из Франции, третий — невероятно богатый американец. Четвертый — самый опасный — изощренный убийца, чья личность окутана страшной тайной.

Этот слаженный квартет обладает всеми инструментами, чтобы осуществить свои разрушительные планы. Только один человек стоит у них на пути. К счастью для всего мира, этот человек — Эркюль Пуаро.

AGATHA CHRISTIE

«THE BIG FOUR», 1927

© перевод с английского Е.Калявина

© перевод с английского Ю.Калявина

© ИП Воробьёв В.А.

© ООО ИД «СОЮЗ»

W W W . S O Y U Z . RU

Агата Кристи

БОЛЬШАЯ ЧЕТВЕРКА

Глава 1

Нежданный гость

Мне доводилось встречать людей, способных испытывать удовольствие от путешествия через Ла-Манш. Они с комфортом растягиваются в шезлонгах на палубе парома, по прибытии спокойно ждут, пока судно пришвартуется, а затем без лишней суеты собирают вещички и сходят на пристань. Но я не отношусь к числу таких счастливчиков. Стоит мне оказаться на борту, как меня охватывает чувство, что времени слишком мало, чтобы посвятить себя какому-нибудь занятию. Я без конца переставляю с места на место чемоданы, а если спускаюсь в салон, чтобы перекусить, то глотаю еду наспех из-за панического ощущения, что мы вот-вот причалим, а я еще внизу. Вероятно, это наследие кратких поездок на побывку во время войны, когда казалось жизненно важным поскорее пробиться к трапу и в числе первых пассажиров сойти на берег, чтобы не потерять ни одной драгоценной минуты мимолетного — от трех до пяти дней — отпуска.

А нынешним июльским утром, стоя у поручня и наблюдая, как приближаются меловые утесы Дувра, я поражался невозмутимости пассажиров, которые продолжали сидеть в своих креслах и даже глаз не подняли, чтобы взглянуть на родную землю. Но, вероятно, мы с ними были в несхожем положении. Большинство из них, разумеется, всего лишь прошвырнулись в Париж на выходные, в то время как я последние полтора года провел на ранчо в Аргентине. Дела мои шли отлично, и мы с женой наслаждались свободной и легкой жизнью южноамериканского континента, но сейчас я смотрел, как плывет навстречу знакомый берег, и не мог проглотить комок в горле.

За два дня до этого я высадился во Франции, уладил кое-какие неотложные дела и теперь держал путь в Лондон. Я планировал пробыть там несколько месяцев — достаточно времени, чтобы разыскать старых друзей, и в первую очередь маленького зеленоглазого человека с яйцеобразной головой, Эркюля Пуаро! Свалюсь как снег на голову. В последнем письме из Аргентины я и словом не обмолвился, что собираюсь в плавание — решение отправиться на родину и впрямь было принято неожиданно, возникли кое-какие сложности — и по пути вдоволь натешился, воображая восторг и изумление моего друга, когда я неожиданно появлюсь на пороге.

Я знал, что скорее всего, застану его в нашей старой квартире, где он и жил и работал. Миновали деньки, когда, расследуя преступления одно за другим, мой друг колесил по всей Англии. Его слава упрочилась, и отныне он не позволял, чтобы дело, каким бы интересным оно ни было, поглощало все его время без остатка. Заветным желанием Пуаро было заделаться «сыщиком-консультантом» — уникальным специалистом, вроде маститых врачей с Харли-стрит. Он не уставал высмеивать созданный воображением широкой публики образ детектива-ищейки, который то и дело переодевается в целях маскировки, а завидев в пыли чей-то след, тут же кидается его изучать.

«Нет, мой друг Гастингс, — говаривал он. — Оставим эти занятия инспектору Жиро́ и его компании. Эркюль Пуаро следует собственной мето́де. В ее основе — порядок, систематизация и работа «серых клеточек». С удобством расположившись в своих мягких креслах, мы видим то, что другие упускают из виду и не делаем поспешных выводов, в отличие от достойнейшего инспектора Джеппа».

Словом, едва ли стоило опасаться, что Эркюля Пуаро не окажется дома.

По прибытии в Лондон я бросил багаж в гостинице, а сам помчался по старому адресу. Какие захватывающие воспоминания были связаны с ним! Едва успев поздороваться с бывшей квартирной хозяйкой, я помчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и постучал в дверь.

— Войдите! — донесся изнутри знакомый голос.

Я переступил порог и столкнулся с Пуаро, который нес в руке небольшой саквояж. Когда его владелец разглядел лицо гостя, саквояж с грохотом полетел на пол.

— Мон ами Гастингс! Мон ами Гастингс! — закричал маленький бельгиец и, бросившись вперед, заключил меня в пылкие объятия.

Последовавший диалог изложить невозможно — в нем смешались бурные эмоции, нетерпеливые вопросы, незаконченные ответы, приветы от моей жены и бессвязные обрывки рассказов о моем путешествии.

— Надеюсь, мои прежние комнаты не заняты? — спросил я, когда мы, наконец, немного успокоились. — Мне хотелось бы снова пожить здесь, с вами.

— Мон дьё! Ах, какое злосчастное совпадение! Оглядитесь, мой друг.

Впервые я обратил внимание на окружающую обстановку. К стене был придвинут огромный дорожный сундук доисторической конструкции. Рядом, в строгом порядке, от большого к маленькому, выстроились чемоданы. Из этого следовал лишь один вывод.

— Вы уезжаете?

— Да.

— И куда же?

— В Южную Америку.

— Не может быть!

— Забавная игра случая, не правда ли? Я собираюсь в Рио и каждый день уговариваю себя не писать об этом моему доброму Гастингсу, предвкушая, какой сюрприз преподнесу ему своим неожиданным приездом!

— И когда же вы отправляетесь?

Пуаро посмотрел на часы.

— Через час.

— А как же ваше твердое намерение любой ценой избегать длительных морских путешествий?

Пуаро содрогнулся и закрыл глаза.

— Даже думать об этом не хочу, друг мой. Впрочем, мой доктор уверяет, что от морских путешествий еще никто не умирал. И в конце концов это будет первый и последний большой вояж — видите ли, ведь я уже не вернусь никогда-никогда.

Он подтолкнул меня к креслу.

— Садитесь, я расскажу по порядку, как все произошло. Вам известно, кто самый богатый человек в мире? Даже богаче Рокфеллера? Эйб Райленд.

— Американский мыльный король?

— Вот именно. Со мной связался один из его секретарей. В большой компании Райленда в Рио-де-Жанейро вскрыли какую-то грандиозную аферу — «фокус-покус», как вы выражаетесь. Он просил меня расследовать дело на месте. Поначалу я отказался. Я заявил — пусть предоставят мне факты, а я изложу свое экспертное мнение. Но Райленд настаивал, что все необходимые сведения мне предоставят лишь по приезде в Рио. В другой ситуации я бы не взялся за дело — диктовать условия Эркюлю Пуаро? Неслыханная дерзость! Но сумма предложенного вознаграждения была столь фантастической, что впервые в жизни я не устоял перед соблазном больших денег. Это не просто гонорар, это целое состояние! Было и еще одно искушение — оно связано с вами, мой друг. Последние полтора года я чувствовал себя очень одиноким стариком. И подумал: почему бы нет? Меня начинает утомлять бесконечное улаживание глупых чужих проблем. К моей славе добавить уже нечего. Почему бы не взять эти деньги и не зажить тихой мирной жизнью где-нибудь по соседству с моим старым другом.

Я был очень растроган этим свидетельством привязанности.

— Итак, — продолжал Пуаро, — я решился. Уже через час я еду на поезде в порт. Согласитесь, жизнь порой любит с нами пошутить. Однако призна́юсь, Гастингс, если бы не столь заманчивый гонорар, я бы вряд ли отважился на эту поездку. Дело в том, что с недавнего времени я веду собственное расследование одного загадочного дела. Скажите, какие ассоциации у вас вызывает выражение «Большая Четверка»?

— Ну, прежде всего, это термин, возникший во время Версальской конференции, по числу основных стран-участников. Кроме того, есть голливудская «Большая Четверка» — в нее входят крупнейшие киностудии. А в подражание им так могут именовать себя целые стаи рыбешки и помельче.

— Понятно, — задумчиво произнес Пуаро. — Но видите ли, мне довелось услышать это название в обстоятельствах, при которых неприменимо ни одно из предложенных вами объяснений. Насколько я понял, это связано с какой-то бандой международных преступников, да вот только…

— Только — что? — решил я подтолкнуть моего друга, поскольку он осекся и замолчал.

— Только мне кажется, речь идет о чем-то более значительном, нежели обычная банда. Однако это лишь мое предположение. Ах, но время не ждет, а мне еще нужно закончить сборы!

— Не уезжайте сейчас! — взмолился я. — Отложите свое путешествие, и мы отправимся в путь на одном корабле!

Пуаро выпрямился во весь рост и взглянул на меня с укоризной.

— Как вы можете это предлагать? Я ведь дал слово! Вы понимаете, что значит слово Эркюля Пуаро? Ничто не сможет задержать мой отъезд, разве что угроза чьей-то жизни!

— Ну, на это рассчитывать не приходится, — разочарованно пробормотал я. — Разве что в одиннадцать часов «дверь отворится и войдет нежданный гость». — Вспомнив старинное присловье, я издал смешок, и мы оба замолчали. А потом вздрогнули, услышав шум из смежной комнаты.

— Что это? — воскликнул я.

— Кажется, ваш «нежданный гость» прокрался в мою спальню, — невозмутимо ответствовал Пуаро.

— Но как он мог там оказаться? В ту комнату ведет лишь одна дверь — отсюда!

— У вас превосходная память, Гастингс. И что же из этого следует?

— Окно! Так значит, это грабитель? Но как он смог в него залезть, это же практически невыполнимо!

Я встал и направился было к двери, но звук поворачивающейся ручки заставил меня остановиться.

Дверь медленно распахнулась. На пороге стоял человек — худой, с изможденным лицом, с ног до головы покрытый пылью и грязью. Какое-то время он смотрел на нас, а потом покачнулся и упал.

Пуаро поспешил к нему и оглянулся на меня через плечо.

— Несите бренди, живо!

Я поспешил исполнить это распоряжение. Пуаро удалось влить немного напитка сквозь стиснутые зубы незнакомца, затем мы вдвоем подняли его и отнесли на диван. Через несколько минут он открыл глаза, но взгляд его был лишен осмысленного выражения.

— Что вам угодно, мсье? — спросил Пуаро.

Человек на диване разжал губы и заговорил странным механическим голосом:

— Мсье Эркюль Пуаро, Фаррауэй-стрит, четырнадцать.

— Да-да, я к вашим услугам.

Казалось, наш странный посетитель его не понял, во всяком случае он повторил с той же безжизненной интонацией:

— Мсье Эркюль Пуаро, Фаррауэй-стрит, четырнадцать.

Пуаро задал ему несколько простейших вопросов, но нежданный гость отвечал молчанием, либо твердил, как заведенный, имя и адрес моего друга. Маленький детектив повернулся ко мне и поднес к уху воображаемую телефонную трубку:

— Вызовите доктора Риджуэя.

К счастью, доктор оказался дома, и так как проживал он буквально за углом, через несколько минут он уже поспешно входил в гостиную.

— Ну, что тут у нас?

Пуаро в двух словах объяснил, что произошло, и доктор приступил к осмотру таинственного незнакомца, который, казалось, совершенно не обращал внимания на его действия и вообще не замечал нашего присутствия.

— Гм! — покончив с обследованием, изрек Риджуэй. — Случай весьма любопытный.

— Воспаление мозга? — заикнулся я, и он тут же презрительно фыркнул:

— Воспаление мозга! Оно же «мозговая горячка»! Да такой болезни попросту не существует, эта выдумка всецело на совести господ литераторов! Нет, этот человек пережил какой-то шок. Что-то очень важное побудило его отправиться сюда, на Фаррауэй-стрит, дом четырнадцать и разыскать мсье Эркюля Пуаро, и теперь он одержим этим адресом, повторяя его снова и снова и явно не понимая, что означают эти слова.

— Афазия? Речевое расстройство? — не унимался я.

Это предположение не вызвало у доктора такого яростного протеста, как предыдущий диагноз. Он ничего не ответил, но протянул загадочному пациенту лист бумаги и карандаш.

— Посмотрим, что он сделает с этим.

Несколько секунд незнакомец не делал ровно ничего, а затем вдруг начал лихорадочно писать. И так же внезапно остановился. Карандаш и бумага упали на пол. Доктор поднял их и покачал головой.

— Не вышло. Он просто раз десять нацарапал цифру «четыре», каждая четверка больше предыдущей. Полагаю, он пытался написать «Фаррауэй-стрит, четырнадцать». Интересный случай, очень интересный. Вы сможете подержать его у себя до обеда? Сейчас мне нужно в больницу, но потом я вернусь и займусь вашим гостем. Исключительно любопытный случай, было бы жаль его упустить.

Я объяснил, что Пуаро уезжает, а сам я собираюсь проводить его до Саутгемптона.

— Ну и езжайте себе, а его пока оставьте здесь. Все равно бедняга проспит не менее восьми часов — сами видите, до чего он истощен. Я сейчас же договорюсь с вашей почтенной миссис Как-Ее-Там, чтобы она за ним присмотрела.

И доктор Риджуэй, стремительный, как всегда, выскочил за дверь. Пуаро поспешно закончил паковать багаж, то и дело поглядывая на часы.

— Время летит с невероятной скоростью. Согласитесь, Гастингс, вы не можете пожаловаться, что я оставил вас изнывать от скуки. Какое сенсационное дело! Таинственный незнакомец. Кто он такой? Что он такое? Ах, милль дьябле, я с радостью отдал бы два года жизни, лишь бы мой пароход отплывал не сегодня, а завтра. Я предвкушаю невероятные, захватывающие события! Но на то, чтобы во всем разобраться, потребуется время — время! Вероятно, пройдут дни, возможно, даже месяцы, пока наш загадочный посетитель наконец поведает то, что собирался рассказать сегодня!

— Я сделаю все, что в моих силах, Пуаро, — заверил я маленького бельгийца. — Я постараюсь достойно заменить вас!

— Ну да, ну да.

Мне показалось, что я слышу нотки сомнения в его голосе. Я схватил лист бумаги.

— Если бы я писал рассказ, — непринужденно начал я, постукивая карандашом по нарисованным цифрам, — я увязал бы каракули нашего нежданного гостя с вашей навязчивой идеей, о которой вы говорили. И назвал бы его «Тайна Большой Четверки».

И тут я обомлел, ибо наш больной вдруг вышел из оцепенения, сел и произнес ясно и отчетливо:

— Ли Чанг Йен.

У него был вид человека, внезапно очнувшегося ото сна. Пуаро жестом велел мне молчать. Незнакомец продолжал говорить монотонным, высоким голосом. То, как внятно он выговаривал слова, создавало ощущение, что мы слышим цитату из какого-то письменного доклада или донесения.

— Ли Чанг Йена можно назвать мозговым центром Большой Четверки, его направляющей и организующей силой. Соответственно, он проходит под кодовым обозначением Номер Первый. Подлинное имя Номера Второго упоминается редко. В документах он представлен знаком доллара — буквой «эс», перечеркнутой двойной вертикальной линией, а также двумя полосками и звездой. Нет никаких сомнений в том, что Номер Три — женщина, по национальности француженка, вероятно, одна из сирен полусвета; впрочем, о ней мало что известно. Номер Четыре…

Его голос дрогнул и пресекся.

— Да-да. Так кто же Номер Четвертый? — нетерпеливо спросил Пуаро, подавшись вперед и впившись взглядом в лицо незнакомца. Но черты несчастного исказила жуткая гримаса; казалось, им владеет непреодолимый ужас.

— Истребитель! — наконец выдохнул он и без чувств рухнул навзничь.

— Мон дьё! — прошептал Пуаро. — Так это правда! Я был прав!

— Хотите сказать, что…

Мой друг не дал мне договорить.

— Отнесите его в спальню и устройте поудобнее. Нельзя терять ни минуты, если я хочу успеть на поезд. Не то чтобы мне действительно так уж этого хотелось. Ах, если бы я с чистой совестью мог на него опоздать! Но я дал слово. Живее, Гастингс!

Оставив нашего таинственного гостя на попечение миссис Пирсон, мы помчались на вокзал и ухитрились вскочить в поезд буквально в последнюю секунду. По дороге Пуаро то принимался болтать без умолку, то погружался в длительную апатию. Сидя у окна, смотрел невидящим взглядом на проплывавший за окном пейзаж и определенно не слышал ни слова из того, что я ему говорил. Затем летаргия сменялась вспышкой небывалой активности, он принимался сыпать наставлениями и распоряжениями, твердил, чтобы я не забывал регулярно отправлять радиограммы на пароход.

Последний приступ молчания овладел им сразу после того, как мы проехали Уокинг. Поезд, разумеется, шел без остановок до самого Саутгемптона, но неожиданно на семафоре загорелся красный сигнал и состав