Провидец, или Ловец вещих снов

Автор Михаил Князев

Повесть «Провидец, или Ловец вещих снов» — это оригинальный микс детектива и фантастики, действие которого происходит в современном московском антураже. Главный герой обретает фантастическую способность видеть сквозь время. Счастливый дар или нелёгкое бремя? Что есть Время вообще, и что может дать возможность заглядывать в Прошлое и Будущее? Герой размышляет над этими вопросами, а между тем вокруг него разворачиваются события, присущие детективному жанру: покушение, таинственные убийства, наркотики и расследование.

В этой истории замысловато переплетаются нетривиальные размышления о времени, динамичные детективные события и лирическая линия, придающая повествованию особый романтический оттенок. Главный герой, используя свои уникальные способности, вместе с новыми друзьями-сыщиками распутывает загадки и сталкивается с опасностями.

• Язык: Русский
• Издатель: XSPO
• Дата выпуска: 6 июн. 2024 г.
• ISBN: 9785002225330

Предварительный просмотр книги

Annotation

УДК: 821.161.1-3

ББК: 84(2Рос=Рус)6

Михаил Князев

Провидец, или Ловец вещих снов / М. Князев. – Москва: XSPO, 2024.

Повесть «Провидец, или Ловец вещих снов» — это оригинальный микс детектива и фантастики, действие которого происходит в современном московском антураже. Главный герой обретает фантастическую способность видеть сквозь время. Счастливый дар или нелёгкое бремя? Что есть Время вообще, и что может дать возможность заглядывать в Прошлое и Будущее? Герой размышляет над этими вопросами, а между тем вокруг него разворачиваются события, присущие детективному жанру: покушение, таинственные убийства, наркотики и расследование.

В этой истории замысловато переплетаются нетривиальные размышления о времени, динамичные детективные события и лирическая линия, придающая повествованию особый романтический оттенок. Главный герой, используя свои уникальные способности, вместе с новыми друзьями-сыщиками распутывает загадки и сталкивается с опасностями.

© Михаил Князев, © ООО Вершины, 2024.

---

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Сноска 1

Сноска 2

Сноска 3

---

Будущее! Интереснейший из романов!

Книга, что мне не дано прочитать!

Край, прикрытый прослойкой туманов!

Храм, чья постройка едва начата!

Валерий Брюсов

Глава 1

Пролог. Случай в метро.

Мой первый вещий сон — из тех, в которых приходят видения из будущего — приснился мне после пятой инъекции лориксена. В ту беспокойную ночь меня мучили кошмары, и вот один из них запомнился своей реалистичностью и трагичностью — меня убили.

Было это так: я стоял на платформе метро, и кто-то с силой толкнул меня плечом в плечо прямо под прибывающий на большой скорости поезд. Ослепительная вспышка в мозгу, и… Я умер?

Не знаю, как у других, а у меня, когда я вижу кошмар, в какой-то момент на периферии подсознания, занятого сновидениями, вдруг просыпается маленький кусочек сознания и дает мне понять, успокаивая, что ужасы, которые я сейчас наблюдаю — это всего лишь сон.

Так и в тот раз — включился тот самый кусочек сознания. Он, как и в случаях с обычными кошмарами, мне дал понять, что это только сон. И он же извлек из памяти другую очень важную информацию — я вспомнил о том сне моей дочери, в котором ей приснилось то же самое. Тот сон Леру очень напугал. Она приехала ко мне и рассказала о нем — в её сне был тот же самый сюжет!

Что же получается? Два человека видели один и тот же сон, в котором представлено предполагаемое очень важное для обоих событие будущего. Это не могло быть случайностью. Это, конечно же, два вещих сна у двух разных людей, источником информации для которых было одно и то же событие в будущем.

Часто так бывает, что, проснувшись, человек напрочь забывает те, кошмары, что мучили его ночью. Но не в этом случае. Очнувшись в холодном поту, я четко всё помнил.

Успокоившись и взяв себя в руки, я проанализировал этот свой сон и отнес его к классу «вероятно вещий сон». А учитывая тот факт, что такой же сон приснился и моей Лере, вероятность того, что этот сон действительно вещий, то есть показавший реальное событие будущего, становилась еще более высокой.

Что из этого следует? А то, что мне надо отнестись к этому кошмарному «вероятно, вещему сну» со всей серьезностью, поскольку он касается слишком важной для меня вещи — моей жизни.

Итак, если этот сон — вещий, то это значит, что на меня будет совершено покушение. Мне совершенно не улыбалась перспектива попасть под поезд метро, и я стал думать, как этого избежать.

«Предупрежден — значит вооружен». Первое, что пришло мне в голову — надо быть осторожным и, пока все не обдумаю, сидеть дома и без нужды не высовываться.

Предчувствие подсказывало, что предполагаемое покушение не где-то далеко в будущем, а дело ближайших дней. Скрываться, прятаться до бесконечности невозможно — это страусиная политика. Если кто-то решил меня убрать, он так или иначе достанет меня. Надо самому что-то делать…

И на четвертый день я решился. Внутренне собрался и настроился на возможное «приключение». Возможное — потому что я так и не был до конца уверен, что все это не плод моего воображения. Я понимал всю серьезность ситуации и тем не менее как-то не мог принять, что вот на меня сейчас кто-то планирует совершить нападение с целью убить меня. В уме не укладывалось! Казалось каким-то нереальным. Я словно играл в какую-то компьютерную игру. Как будто мне предстояло пройти придуманный кем-то квест.

В таком настроении я вышел из дома — словно нажал клавишу «Start».

Свой «хвост» я обнаружил довольно быстро. Тот, кто следил за мной, видимо, не считал нужным быть слишком осторожным — он или сам был дилетант в этом деле, или меня считал абсолютным лопухом. Так или иначе, это сыграло мне на руку — я без труда его «вычислил». По дороге к метро, а это пятнадцать минут неспешного шага, я зашел в магазин, заглянул в аптеку, которая была немного в стороне, потом зашел в кафешку выпить кофе и всегда обнаруживал неподалеку одного и того же типа — тщедушного субъекта в неброской одежде.

«Ладно, — сказал я себе. — Посмотрим, что будет дальше». И вошел в метро.

Спускаясь на эскалаторе и поворачивая голову вслед проплывающим мимо рекламным щитам, я боковым зрением заметил, как здоровый амбал, спускавшийся вниз по левой стороне эскалатора, чуть задержался рядом с моим провожатым, и тот что-то сказал ему. Амбал после этого спустился еще чуть ниже и пристроился на эскалаторе за два человека до меня.

«Ага, похоже, меня передали исполнителю. Этакому бугаю, конечно, легче столкнуть меня, чем тому хиляку».

Как ни странно, но сознание того, что предсказанное вещим сном, похоже, начинает сбываться, меня успокоило. Одновременно с этого момента все внутри меня как-то подобралось — я вдруг нутром почувствовал, что всё, игрушки кончились.

Я сошел с эскалатора и свернул на платформу ближе к хвостовым вагонам. Пусть порадуется — в этом месте на вылете из тоннеля скорость поезда еще высокая, так что результат будет гарантирован.

Последний вагон только что ушедшего поезда скрылся в тоннеле. На платформе людей было довольно много, но все же они стояли не сплошной стеной. Я подошел к ее краю, встав лицом к черной круглой дыре, откуда через минуту-другую должна была вылететь моя смерть.

Амбал тоже вышел на платформу. Чтобы не слишком отсвечивать, он встал за спиной высокого парня, прислонившегося к колонне с улыбкой счастливого дебила («блаженный» — машинально отметил про себя я). Лишь когда из темноты тоннеля донесся шум приближающегося состава, он спокойно подошел почти вплотную ко мне и встал так же, как и я, — лицом к тоннелю. Вот так мы и стояли — плечом к плечу.

Время с этого момента спрессовалось в несколько очень плотных секунд. Где-то на втором плане своего сознания я удивлялся своему хладнокровию, ясности мысли и четкости движений. Собственно, мне нужно было сделать всего лишь два коротких движения, но от того, как четко они будут сделаны, зависела моя жизнь, висевшая сейчас на тоненьком волоске.

По тому, как встал мой визави, было ясно, что он столкнет меня движением своего массивного корпуса — толчком плечом в плечо. Это движение менее заметно, чем если бы он толкал меня руками, а ведь ему должно быть важно, чтобы все выглядело не как намеренное действие. Так как я стоял, довольно широко расставив ноги, и он это видел, то ему придется вложить в толчок телом довольно большое усилие. Это было мне очень кстати. Я еще раз мысленно прокрутил в голове свои движения.

Все приведенные выше рассуждения промелькнули в моей голове в те доли секунды, что остались до момента вылета поезда из тоннеля. И вот он вылетел. Весь в огнях, в потоке воздуха, в характерном шуме, скрежете и визге сигнала.

Краем зрения и каким-то внутренним чувством я уловил начало движения своего убийцы. В этот же момент я начал свое — сделал маленький шаг одной ногой назад, перенес на нее тяжесть тела, отклонил назад корпус, освобождая путь, а левой рукой, схватив за куртку, слегка помог моему амбалу в его стремительном движении мимо меня навстречу несущемуся поезду.

Я не видел его лица, но почему-то мне представилось на нем выражение крайнего удивления…

Этот случай совершенно выбил меня из колеи. Не помню, как я вернулся домой — все было в каком-то тумане. На душе — тяжесть… Словно что-то сдавливало грудь…

Я пытался оправдывать себя: «Но он же сам хотел столкнуть меня под поезд! Либо я, либо он! Я же сам мог погибнуть! Я только слегка помог ему…»

И все равно на душе от этого не становилось легче.

Чтобы как-то снять эту тяжесть, я вдрызг напился. Сквозь пьяный туман в голове стучала мысль: «Теперь я точно знаю — вещие сны существуют!»

Глава 2

Симпатичный носик, на долю которого выпало тяжелое испытание. Вещий сон.

— Ты знаешь, пап, а я видела вещий сон, — доверительно сказала мне дочь.

— Да? Правда? — улыбнулся я.

— Правда. И не смейся, пожалуйста.

— А я и не смеюсь. Я улыбаюсь. А это две большие разницы. И что же это был за сон?

— Ну, знаешь… Это было за день до операции…

Мы с дочерью, моей двенадцатилетней Лерой, бодро шли к ней домой от метро, хрустя свежевыпавшим снегом, подгоняемые ноябрьским, почти зимним морозцем.

Они с Татьяной, ее мамой, жили в уютной квартирке в спальном районе Москвы, где еще недавно жил и я, но… В силу определенных обстоятельств мне пришлось покинуть этот маленький мирок, оставив за собой значительную часть забот и ответственности за него.

На меня же еще легла забота о нашем общем любимце — Капитане Флинте (среди своих он позволял звать себя без церемоний, по простому — Филя или даже Фил). Филя был попугаем жако, довольно болтливым и вредным созданием, но от того не менее любимым. Ему уже исполнилось десять лет, так что по попугайским меркам он был вполне взрослым парнем.

Каюсь, болтливым Фила сделал в основном я. Первым делом научил его классике пиратского сленга: «Пиастры!», «Карамба!», «Тысяча чертей!»… Дальше все пошло как-то само собой — его словарный запас становился все больше. Порой он удивлял нас новыми словами, которые сам откуда-то подхватывал. Но самым удивительным было то, что вставлял он свои словечки и целые фразы очень к месту. Он всегда внимательно прислушивался к разговорам людей в его присутствии, и время от времени от времени выдавал такое, что невольно закрадывалась мысль: да эта птичка все понимает! И порой мне казалось, что его словечки и мелкие пакости — это своеобразное проявление его чувства юмора.

Из-за Капитана Флинта мы чуть было серьезно не поссорились, когда настал момент моего ухода. Вот ведь как бывает: нам с Татьяной как-то удалось обойтись без скандалов и ссор, сохранить добрые отношения, а вот с Филей… Каждый хотел, чтобы он остался с ним. После бурного обсуждения, я скрепя сердце уже было согласился расстаться, но у Фила было другое мнение. Этот нахальный парень уселся мне на плечо и ни за что не хотел слазить. Уговоры Леры и Татьяны ни к чему не привели. Пришлось найти приемлемый компромисс — Филя будет жить у меня (раз уж он так решил), а Татьяна с Лерой будут на подстраховке, чтобы в случае необходимости (мой отъезд, командировка, что-то еще) навещали его и ухаживали за ним. Ну и, конечно, они всегда могли приходить к нему в гости даже в мое отсутствие.

Быстро стемнело. Вдоль тротуаров уже зажглись фонари. Обычно все так и ходили — по асфальту тротуара, теперь уже слегка присыпанного искрящимся снегом. Но сейчас я решил немного срезать — пройти по дорожке через соседний двор. Фонарей здесь не было, но и без них я сразу понял, что группка молодых людей, среди которых были и девушки, сидящих немного в стороне на детской площадке, — это «блаженные». Их можно было легко узнать по характерным замедленным движениям и идиотской блаженной улыбке на лице. Считалось, что они безобидные, и мы с дочерью просто спокойно прошли мимо.

Лера была в хорошем настроении. Еще бы! Наконец-то закончилось ее двухнедельное заточение в больнице, где ей делали операцию на носовой перегородке. Бедный ее носик! Он пострадал во время слишком азартной игры в жмурки на дне рождения одной из ее подруг — удар о дверной косяк, искры из глаз, кровь из носа, сломанная перегородка… В результате предстояла операция в больнице по приведению носика в норму. Операция не бог весть какая, но оказалась очень болезненной. Пожалуй, это было самое трудное испытание в двенадцатилетней жизни моей дочери — испытание физической болью, — и она его стоически выдержала.

— Представляешь, мне приснилось, как мне делали операцию. Вернее, не делали, а только будут делать, ведь на тот момент мне операция только предстояла. Но все было точь-в-точь как потом случилось на самом деле…

Дочь многозначительно посмотрела на меня и, видя, что я не врубаюсь, воскликнула:

— Пап, ну как ты не понимаешь?!

И повторила, чтобы до меня дошло:

— Я видела во сне то, что только должно было произойти через два дня!

Операцию ей делали под местным наркозом. Дочь была в полном сознании, поле зрения ничем не ограничили, и она хорошо все видела, в том числе и свое искаженное отражение в таких круглых медицинских зеркалах с дырочкой посередине, прикрепленных ко лбам склонившихся над ней хирургов.

— Я видела, как надо мной склонился Григорий Степанович, ну, это наш завотделением, и сильно нажал на нос. Было так больно! Аж искры из глаз посыпались! Понимаешь? Это было и во сне, и точно то же самое — потом на всамделишной операции.

Я недоверчиво посмотрел на нее:

— То есть ты хочешь сказать, что операцию, которая только должна была состояться через два дня, ты видела во сне? И даже боль чувствовала во сне?

— Да в том-то и дело! Все точно так и было потом, во время настоящей операции! Правда-правда! Точь-в-точь! Ее делали двое дяденек-хирургов. Наш Зав — это мы так между собой, ну, с девчонками в палате, звали Григория Степановича — он у них самый главный, заведующий отделением. И еще там один был — его помощник. И вот Григорий Степанович осмотрел мой нос и ка-ак надавит! Это было как взрыв в голове. Так больно! И потом он как-то так стал мять мой нос, словно он был пластилиновый. Абсолютно так, как было в моем сне. Вот и получается, что этот сон был вещим.

«Просто садист какой-то», — недобро подумал я про этого Григория Степановича. Потом еще немного порасспрашивал ее о подробностях сна и операции. Искренне поудивлялся вместе с ней этому странному совпадению сна и реальности. Понегодовал на врача, сделавшего так больно моей дочери.

— Бедненькая моя, — посочувствовал я ей. Обнял за плечи. — Ничего, теперь это все уже позади.

С симпатичным носиком моей дочери, слава богу, все закончилось хорошо. Но этот короткий разговор заставил меня задуматься о природе вещих снов (а как еще можно назвать тот сон, который показал событие предстоящего будущего?)

Как могла девочка за два дня до того, как событие произошло, увидеть картинку, в точности передающую то, чему еще только предстоит произойти? Что это? Ведь ребенок совершенно ничего не знал о том, как и что именно будут делать хирурги, поэтому визуальные образы, сконструированные на основе имеющихся знаний, исключаются, особенно если