Трагедия с "Короско"

Автор Дойль, Артур

Действие рассказа происходит на пассажирском теплоходе, плывущем по широкому Нилу. На его борту 30 восторженных туристов, которые мечтают прикоснуться к великим памятникам Древнего Египта. Несколько дней в пути, и выходцы с Англии попадают в страну сфинксов и пирамид. Если бы они только знали, какие опасности ждут их впереди…

• Язык: Русский
• Издатель: Aegitas
• Дата выпуска: 28 сент. 2016 г.
• ISBN: 9785000648834

Предварительный просмотр книги

I.

Публика, вѣроятно, немало удивлялась тому, что ей ничего неизвѣстно объ участи пассажировъ Короско. Въ наше время — универсальныхъ корреспондентовъ и гласности кажется положительно невѣроятнымъ, чтобы такого рода происшествіе, имѣвшее международный интересъ, осталось безъ отклика въ печати. Очевидно, на то были весьма серьезныя основанія, какъ чисто личнаго, такъ и политическаго характера. Самые факты, конечно, были хорошо извѣстны въ свое время нѣкоторому числу людей и даже какъ-то проскользнули въ провинціальной печати, но были встрѣчены съ недовѣріемъ.

Настоящій разсказъ написанъ на основаніи клятвенныхъ показаній полковника Кочрэнь-Кочрэнь и собственноручныхъ писемъ миссъ Адамсъ, уроженки города Бостона, въ штатѣ Массачузетсъ, дополненныхъ со словъ очевидца, капитана Арчера, состоящаго въ Египетскомъ кавалерійскомъ корпусѣ, и съ показаній, данныхъ имъ на секретномъ допросѣ правительства въ Каирѣ. Мистеръ Джемсъ Стефенсъ отказался добавить что-либо отъ себя, но такъ какъ въ представленныхъ ему показаніяхъ не нашелъ нужнымъ сдѣлать никакихъ измѣненій, то надо полагать, что и онъ не усмотрѣлъ въ нихъ никакихъ отступленій отъ истины.

13-го февраля 1895 г. небольшой винтовой пароходъ Короско вышелъ изъ Шеллаля, близъ первыхъ пороговъ Нила, держа рейсъ на Вади-Хальфу. У меня случайно сохранися списокъ его пассажировъ, который я и привожу здѣсь:

Короско 13-го февраля 1895 г.— Пассажиры: Полковникъ Кочрэнь-Кочрэнь, изъ Лондона. Мистеръ Сесиль Броунъ, изъ Лондона. Джонъ Харри-Хидинглей, изъ Бостона, Соед. Шт. Миссъ С. Адамсъ, изъ Бостона, С. А. С.-Шт. Миссъ С. Адамсъ, изъ Ворчестера, Массачузетсъ, C.-А.-Ш. Monsieur Фардэ, изъ Парижа. Мистеръ и мистриссъ Бельмонтъ, изъ Дублина. Джэмсъ Стефенсъ, изъ Манчестера. Джонъ Стюартъ, изъ Бирмингама и мистриссъ Шлезнигеръ съ нянькой и ребенкомъ изъ Флоренціи.

Таково было маленькое общество пассажировъ въ моментъ отправленія Короско изъ Шеллаля. Отсюда Короско долженъ былъ идти вверхъ по теченію нубійскаго Нила на протяженіи 200 миль, т. е. отъ первыхъ пороговъ Нила до вторыхъ.

Вся Нубія — страна въ высшей степени своеобразная, мѣстами широко раскинувшаяся, мѣстами стиснутая до размѣровъ узкой береговой полосы.

Подъ этимъ именемъ разумѣется только плодородная полоса земли, тянущаяся вдоль Нила по обѣ стороны этой, кофейнаго цвѣта, рѣки. Далѣе простираются уже безпредѣльные, безплодные пески Ливійской пустыни, захватывающіе чуть не всю ширину африканскаго материка, съ одной стороны, и уходящіе въ Красное море,— съ другой. И среди этихъ песковъ и пустынь, словно гигантскій дождевой червь, тянется извилистой полосой Нубія. Повсюду, на каждомъ шагу, попадаются слѣды погибшей расы и потонувшей въ глубинѣ вѣковъ древней цивилизаціи. Ряды могилъ и могильныхъ памятниковъ тянутся длинной вереницей, и тамъ, и сямъ передъ вами всплываютъ развалины древняго города; вы узнаете, что онъ былъ построенъ римлянами или египтянами, а чаще всего слышите, что даже и самая память о томъ, какъ онъ нѣкогда назывался, утеряна. Пусть такъ, но вы невольно удивляетесь, зачѣмъ здѣсь, среди пустыни, стоялъ нѣкогда городъ, и только порывшись въ историческихъ источникахъ, узнаете, что цѣлый рядъ такихъ городовъ былъ построенъ исключительно для того, чтобы служить оплотомъ противъ набѣговъ дикихъ степныхъ племенъ, этихъ хищниковъ, являвшихся сюда съ юга.

Туристы равнодушнымъ взглядомъ скользятъ по нѣсколько однообразнымъ ландшафтамъ этой страны смерти, далекихъ сѣдыхъ воспоминаній, безпечно курятъ, болтаютъ и флиртируютъ между собой.

Пассажиры Короско представлялъ собою очень милое, дружное общество. Большинство совершили вмѣстѣ путешествіе изъ Каира въ Ассуанъ и успѣли познакомиться и сблизиться за это время. Даже прославленная англо-саксонская холодность и чопорность таяли подъ горячими лучами солнца на Нилѣ. Судьбѣ было угодно, чтобы въ числѣ пассажировъ Короско не оказалось ни одной непріятной личности, присутствія которой на этихъ маленькихъ пароходикахъ бываетъ достаточно, чтобы отравить удовольствіе всего маленькаго общества. На суднѣ, которое немногимъ больше большого пароваго катера, всѣ поневолѣ постоянно сталкиваются другъ съ другомъ, и отношенія, такія или иныя, завязываются между пассажирами. Полковникъ Кочрэнь-Кочрэнь былъ одинъ изъ тѣхъ бравыхъ англійскихъ офицеровъ, которыхъ британское правительство, нормируя сроки служебной дѣятельности своихъ гражданъ, объявляетъ неспособными къ дальнѣйшей службѣ, только по достиженіи ими предѣльнаго возраста.

Полковникъ Кочрэнь-Кочрэнь былъ высокій, сухой, горбоносый мужчина, прямой, какъ палка, съ изысканно-почтительнымъ и любезнымъ обращеніемъ и зоркимъ, наблюдательнымъ взглядомъ. Въ высшей степени опрятный и аккуратный въ своихъ вкусахъ, привычкахъ и одеждѣ, корректный до мелочей, онъ былъ настоящимъ джентльменомъ до кончиковъ ногтей. Изъ чисто англо-саксонской нетерпимости ко всякаго рода экспансивности, онъ усвоилъ себя строгую сдержанность въ манерахъ, которую съ перваго взгляда можно было принять за чопорность, но близко знавшіе его люди были увѣрены, что ему стоило не мало труда постоянно скрывать въ себѣ искренніе порывы своего добраго, чувствительнаго сердца. Онъ скорѣе внушалъ къ себѣ уваженіе, чѣмъ любовь, такъ какъ почему-то невольно чувствовалось, что знакомство съ нимъ не легко перейдетъ въ дружбу, но, съ другой стороны, можно было безошибочно сказать, что эта дружба, разъ вамъ удалось вызвать ее въ немъ, сдѣлалась-бы частью его существа.

Мистеръ Сесиль Броунъ,— слѣдуя случайному порядку, въ какомъ имена пассажировъ стояли въ пассажирскомъ спискѣ,— былъ молодой дипломатъ, состоявшій при одномъ изъ европейскихъ посольствъ, носилъ на себѣ отпечатокъ воспитанниковъ Оксфордскаго университета, т. е. былъ нѣсколько неестественно натянутъ въ обращеніи, но весьма интересенъ, какъ собесѣдникъ, и вообще человѣкъ развитой. У него было нѣсколько печальное и скучающее, но красивое молодое лицо, съ закрученными небольшими усиками, тихій голосъ и неслышная походка; но что придавало ему особенную пріятность, такъ это его способность вдругъ оживиться и просіять прелестной улыбкой, если что-либо приходилось ему по душѣ.

Однако, какой-то напускной цинизмъ совершенно затмѣвалъ его природный, юный энтузіазмъ, и временами онъ высказывалъ мысли тривіальныя и вмѣстѣ нездоровыя.

Цѣлые дни сидѣлъ онъ на палубѣ, подъ навѣсомъ, съ книгой или альбомомъ набросковъ, не заговаривая ни съ кѣмъ изъ чувства собственнаго достоинства, но всегда готовый отвѣтить въ высшей степени любезно каждому, кто къ нему обратится.

Американцы держались отдѣльной группой: молодой Джонъ Харри Хидинглей, окончившій съ ученой степенью Хорвардскій университетъ и теперь довершавшій свое образованіе кругосвѣтнымъ путешествіемъ, представлялъ собою образцовый типъ молодого американца: живой, наблюдательный, въ высшей степени любознательный и желающій всему научиться и все себѣ уяснить, свободный отъ всякаго рода предразсудковъ, серьезный и вмѣстѣ веселый, какъ всякій сильный и здоровый человѣкъ въ молодые годы. У него было въ манерѣ и наружности меньше внѣшняго лоска, но больше истинной культурности, чѣмъ у молодого Оксфордскаго дипломата.

Миссъ Адамсъ и миссъ Сади Адамсъ были тетушка и племянница; первая изъ нихъ была небольшого роста, энергичная особа, съ рѣзкими, не совсѣмъ красивыми чертами и громаднымъ запасомъ и даже излишкомъ никому не понадобившейся нѣжности и любви. До сего времени она никогда не выѣзжала изъ Бостона и теперь усердствовала изо всѣхъ силъ, трудясь надъ неблагодарной задачей привить Востоку благоустройство ея родного Массачузетса. Едва она ступила на почву Египта, какъ тотчасъ же пришла къ убѣжденію, что все здѣсь требуетъ упорядоченія, и съ этого момента у нея было хлопотъ выше головы. И стертыя сѣдлами спины муловъ, и голодныя бездомныя собаки, и мухи, кучами сидѣвшія на глазахъ грязныхъ ребятишекъ, и неопрятныя, въ лохмотьяхъ женщины,— все это взывало къ ея чувству чистоты и порядка,— и она съ первыхъ шаговъ мужественно и самоотверженно принялась за дѣло. Но такъ какъ она не знала ни одного слова изъ мѣстнаго нарѣчія и вслѣдствіе этого не могла быть понята никѣмъ изъ туземцевъ, то ея старанія не оставили замѣтнаго слѣда на порядкахъ Египта, но зато доставили не мало удовольствія и увеселенія ея спутникамъ. Никого ея усилія такъ не забавляли, какъ ея племянницу Сади, которая вмѣстѣ съ мистриссъ Бельмонтъ была наиболѣе популярной личностью на Короско. Сади была совсѣмъ молоденькая дѣвушка, прямо со школьной скамьи, и, какъ всѣ американки въ этомъ возрастѣ, еще на половину ребенокъ, откровенная, дѣтски довѣрчивая и прямодушная, всегда веселая и довольная, болтливая, живая, но недостаточно почтительная и уважающая старшихъ. Впрочемъ, даже самые недостатки забавляли ея спутниковъ и нравились имъ. Несмотря на то, что миссъ Сади сохранила всѣ эти чисто дѣтскія черты характера, это не мѣшало ей быть высокой, стройной, красивой дѣвушкой, выглядѣвшей даже нѣсколько старше своихъ лѣтъ, благодаря модной прическѣ, пышному бюсту и значительной округлости формъ. Шелестъ юбки, ея громкій, звонкій голосъ и заразительный дѣтскій смѣхъ были привычными и желанными звуками для пассажировъ Короско. Даже чопорный полковникъ Кочрэнь замѣтно смягчался, а безупречно выдрессированный въ Оксфордѣ молодой дипломатъ забывалъ быть неестественнымъ въ обществѣ миссъ Сади.

Объ остальныхъ пассажирахъ Короско можно упомянуть въ нѣсколькихъ словахъ: Monsieur Фардэ былъ добродушный, словоохотливый резонеръ, имѣвшій рѣзко опредѣленные взгляды на коварныя махинаціи Англіи и нелегальность занимаемаго ею въ Египтѣ положенія. Мистеръ Бельмонтъ, круглый, рослый господинъ, съ сильной просѣдью, типичный ирландецъ, славился, какъ лучшій стрѣлокъ на дальнее разстояніе, бравшій всѣ призы на состязаніяхъ стрѣлковъ и охотниковъ въ Вимбледонѣ и Бислей. Его жена, прелестная, изящная женщина, чрезвычайно игривая и привѣтливая, нравилась рѣшительно всѣмъ. Мистриссъ Шлезингеръ, среднихъ лѣтъ вдова, всецѣло поглощенная заботами о своемъ шести-лѣтнемъ ребенкѣ, была почти незамѣтной личностью среди пассажировъ. Высоко-почтенный сэръ Джонъ Стюартъ, пресвитеріанскій священникъ, или конгрегаціоналистъ, былъ человѣкъ чрезвычайно тучный, неподвижный и сонливый, но одаренный изрядной долей добродушнаго юмора.

Наконецъ, упомянемъ еще мистера Джемса Стефенса, стряпчаго изъ Манчестера, младшаго компаньона товарищескаго бюро Хиксонъ, Вардъ и Стефенсъ. Онъ путешествовалъ теперь, по- предписанію врачей, для поправленія здоровья и возстановленія силъ послѣ жестокой инфлуэнцы. Этотъ Стефенсъ, за тридцать лѣть свой жизни, самъ, собственными силами выбился въ люди; начавъ съ того, что протиралъ окна въ помѣщеніи этой самой конторы, онъ въ настоящее время завѣдывалъ всѣми ея дѣлами и состоялъ младшимъ компаньономъ товарищества. Въ теченіе почти всего этого времени онъ положительно зарылся въ сухую техническую работу, жилъ только для того, чтобы удовлетворять старыхъ и пріобрѣтать новыхъ кліентовъ; въ концѣ концовъ, самый умъ и даже самая душа его стали точными и пунктуальными, какъ тѣ статьи законовъ, съ которыми онъ постоянно возился. Его работа превратилась для него въ настоящую потребность, и такъ какъ онъ былъ холостъ, то въ жизни его не было никакого иного интереса, который-бы отвлекалъ его отъ этой работы. Постепенно эта работа засасывала, замуравлявала все его существо, какъ замуравливали заживо погребенную монахиню въ средніе вѣка. Но вотъ пришла болѣзнь и, вырвавъ его изъ этой могилы, выбросила его на широкую дорогу, залитую солнцемъ, бросила его въ круговоротъ жизни, далеко отъ озабоченнаго, дѣловаго Манчестера, отъ его заставленной полками и тяжелой громоздкой мебелью конторы, гдѣ на него со всѣхъ сторонъ смотрѣли мрачные кожаные переплеты сводовъ законовъ. Сначала ему было очень тяжело, и все казалось и глупо, и пусто, и тривіально, въ сравненіи съ его привычной милой рутиной, но затѣмъ, мало по малу, онъ начиналъ прозрѣвать, и ему уже начинало смутно представляться, какъ скучна и тривіальна была его работа въ сравненіи съ этимъ обширнымъ, разнообразнымъ міромъ, который до сихъ поръ былъ для него совершенно непонятенъ, и котораго онъ вовсе не зналъ. Временами ему даже начинало казаться, что этотъ перерывъ въ его дѣловой карьерѣ былъ важнѣе самой карьеры, всякаго рода новые живые интересы начинали овладѣвать его душой, и теперь этотъ человѣкъ среднихъ лѣтъ начиналъ ощущать въ себѣ пробужденіе той молодости чувствъ и впечатлѣній, которыхъ онъ не зналъ въ молодые годы, проведенные въ трудѣ и безпрерывной дѣловой заботѣ. Конечно, характеръ его уже слишкомъ сложился для того, чтобы онъ могъ перестать быть сухимъ педантомъ въ своихъ привычкахъ и разговорѣ, но теперь онъ уже интересовался жизнью, читалъ, наблюдалъ, изучалъ свой Бэдекеръ, подчеркивалъ въ немъ, отмѣчалъ на поляхъ извѣстныя мѣста, какъ человѣкъ, находящій удовольствіе въ своемъ путешествіи и желающій поучаться. За время рейса отъ Каира онъ успѣлъ особенно сойтись съ миссъ Адамсъ и ея молоденькой племянницей; ея молодость, смѣлость, живость, ея неумолчный говоръ и жизнерадостность нравились ему; она же, въ свою очередь, чувствовала нѣкоторое уваженіе къ его серьезнымъ знаніямъ, его уравновѣшенной натурѣ и жалость къ его узкому кругозору, къ ете замкнутости въ какомъ-то заколдованномъ кругу, лишавшей его возможности широкаго полета мысли, широкихъ кругозоровъ и свободныхъ размаховъ фантазіи, т. е. всего того, что въ ея глазахъ было такъ необходимо. И когда они сошлись и сдружились, и прочіе, глядя на нихъ, когда они, сидя рядомъ,