Батальон «Донбас»: Записки добровольца (Zapiski dobrovol'ca)

Автор Ігор Родин

Игорь Родин — военный историк и публицист из Киева. Изучал период Первой мировой и Гражданской войн, увлекался русскими полководцами, идеями Белого движения. Но в 2014 году, в возрасте 53-х лет, пошел защищать Украину от «русского мира». На фронт ушел добровольцем в составе батальона «Донбас». При выходе из Иловайска попал в плен к российским военным. Освободили Игоря в результате обмена пленными. До войны на Донбассе Игорь Родин написал две книги и сорок восемь статей по российской военной истории. Теперь пишет историю своей страны. Первым результатом стала эта книга.

• Язык: Русский
• Издатель: Glagoslav Distribution
• Дата выпуска: 30 дек. 2019 г.
• ISBN: 9789660385382

Предварительный просмотр книги

Батальон «Донбас». Записки добровольца Автор: Игорь Родин ISBN 978-966-03-8538-2 Copyright © 2020, Folio Publishing

Аннотация

Игорь Родин — военный историк и публицист из Киева. Изучал период Первой мировой и Гражданской войн, увлекался русскими полководцами, идеями Белого движения. Но в 2014 году, в возрасте 53-х лет, пошел защищать Украину от «русского мира».

На фронт ушел добровольцем в составе батальона «Донбас». При выходе из Иловайска попал в плен к российским военным. Освободили Игоря в результате обмена пленными.

До войны на Донбассе Игорь Родин написал две книги и сорок восемь статей по российской военной истории. Теперь пишет историю своей страны. Первым результатом стала эта книга.

Игорь Родин

Батальон «Донбас».

Записки добровольца

Всем бойцам отдельного батальона специального назначения «Донбас», вставшим на защиту Украины летом 2014 года, посвящаю эту книгу.

От автора

Я долго не мог заставить себя сесть за написание этой книги. Меня не раз спрашивали о планах создания истории батальона. Сам я думал о серии статей. Написать историю — это огромный труд, которым можно заниматься, имея неограниченное время, возможность посетить большое количество людей, взять у них интервью, записать все воспоминания, мнения, суждения, мысли. При этом многое будет противоречиво, субъективно, что-то попросят не писать... Да, если писать все как было, то часть будет обижена, часть — оскорблена, кто-то скажет, что нельзя лить отдельную грязь (но куда ее деть?) на общее святое дело. Поэтому я принял решение написать в основном о личном пути в батальоне, затрагивая только те вопросы, на которые до сих пор не могу получить ответы или в которых буду пытаться разобраться сам. Постарался быть предельно объективным и писать правду, надеюсь, что это получилось. Если я где-то был неточен или перепутал последовательность, то прошу не судить строго — дневник я не вел, о чем немного жалею. Буду рад получить любые отзывы от моих боевых товарищей, поскольку дни, проведенные в батальоне, считаю лучшими в своей жизни.

Игорь Родин

Пролог

Первого июня 2014 года моему сыну Пете исполнялось 18 лет. Был теплый летний день, воскресенье. Праздновали в загородном доме у моего брата: скромно, по-семейному. Именно тогда, к общему удивлению присутствующих, во время своего тоста я сообщил о решении вступить в ВС Украины и ехать инструктором в 25-ю воздушно-десантную бригаду. Такова была версия для всех, а правду знала тогда только жена... Все ожидали возможной агрессии со стороны России, но мое решение было все-таки неожиданным.

Безусловно, я просил сына поддерживать маму во время моего отсутствия, которое планировалось на 2—3 месяца. Позади были многие попытки попасть в АТО. Можно описать бесконечные записи в различные воинские формирования от Тимошенко или Ляшко, которые окончились ничем. Просьбы к знакомым о возможности отправки меня на Восток. Поход в военкомат, где мне объяснили, что три года назад (в 50 лет. — Авт) я был снят с воинского учета и закон обратной силы не имеет. Все это порождало досаду, непонимание и злость. Хотя, честно говоря, я с самого начала знал о том, что уже непризывной.

Чтобы понять мое состояние тогда, необходимо признаться во многом.

С раннего детства, или, как говорят, с того времени, когда себя помню, я играл в солдатики, «воевал» во дворе с ребятами, хотел быть военным, носил форменную шапку отца-офицера. Был очень счастлив, когда получал от него в подарок полевую сумку или офицерский ремень. Семья распалась, в военное училище я поступить не смог, служил в ВДВ срочную, потом «гражданка» с ее различными работами... Неоднократные попытки оказаться в Афганистане также не увенчались успехом. Принял решение вернуться в армию и окончил с отличием школу прапорщиков. Перед распадом СССР уволился по сокращению штатов и работал перед Революцией Достоинства в киевском такси, профессионально занимался военной историей, печатался в СМИ, издал две монографии, имел прекрасную семью. В общем и в целом гражданская жизнь состоялась.

Вспоминаю, как все переворачивалось в душе, когда какой-нибудь ветеран ВОВ по поводу или без повода выдавал фразу: «Вот если бы вы были на фронте!». Непреходящее чувство какой-то неполноценности, ущербности, чувство кабинетного военного, который стрелял только по фанерным мишеням. Я знал, что таких много среди бывших советских офицеров и они очень неплохо себя чувствуют, но это было не мое. Один раз я не сдержался и ответил такому ветерану, что, да, мол, не был, поскольку мои рапорта об отправке в Афганистан не были востребованы, но больше «крыть» было нечем.

Свою сторону как в революции, так и в будущей войне я выбрал сразу и бесповоротно. Собственно революция заставила меня вновь почувствовать себя гражданином, и именно Украины. Я понял, что народ Украины — это нация, достойная быть таковой и достойная лучшей жизни. Остаться в стороне я не мог. Но не все было так просто. Некоторые до сих пор удивляются, что я не оказался на «той» стороне.

Семнадцатого мая 2014 года приказом по Русскому Обще-Воинскому Союзу (РОВС) я был уволен из рядов этой организации вместе с моим бывшим заместителем с формулировкой «по нежеланию состоять». РОВС был организован генералом Врангелем в 1924 году за границей из остатков Белых Армий. В РОВС-е я состоял 16,5 лет, пройдя путь от рядового члена организации до начальника 2-го Отдела, в ведении которого была вся Украина. Производство в офицеры (подпоручик. — Авт) я получил 14 октября 1999 года, затем стал поручиком и штабс-капитаном. Вел большую военно-историческую работу, в т. ч. военно-научную. Наши звания и чины не были «игрушечными», как у всех новоявленных казачьих организаций, и признавались буквально всеми военно-историческими клубами, военно-патриотическими, монархическими и другими образованиями.

Со времени начала революции я заметил, что центру РОВС-а, который находился в Санкт-Петербурге, далеко не все в ней нравится. После получения одного из документов, который я не мог признать актуальным, подал рапорт об уходе с должности начальника 2-го Отдела и стал «рядовым» офицером. После же получения документа, в котором был призыв к военнослужащим Украинской армии не выполнять приказов командования, я понял, что мои пути с РОВС-ом разошлись. Как было сказано выше, со мной ушел и мой заместитель начальника Отдела, с которым до сих пор поддерживаю самые теплые отношения.

На душе было тяжело, тяжело не от сомнений в выборе, а от разочарования в людях, которые стали вольно или невольно, осознанно или неосознанно на неверный путь. Впоследствии я узнал, что 7—8 членов РОВС воевали за сепаров. Из них трое остались «удобрять» нашу землю, а Председатель РОВС — капитан Иванов Игорь Борисович был у Стрелкова в штабе ДНР. Я еще вернусь к этому вопросу в другой главе...

Таким образом, почти отчаявшись попасть на фронт, я увидел объявление о наборе в батальон «Донбас», впервые услышал фамилию Семенченко. Позвонив по прилагаемому номеру, наконец-то услышал, что я подхожу, и возраст не имеет значение. Безусловно, охватило чувство огромного облегчения и радости одновременно. Позади — томительные недели бесполезного ожидания, впереди война — цель жизни любого офицера. Поэтому буду предельно честен — в моем решении идти на войну было 50 % патриотизма и 50 % — непреодолимого желания наконец-то попробовать себя в настоящем бою.

Может быть, кто-то упрекнет меня в «излишней» откровенности, может, в «малом» проценте патриотизма. Возможно, они будут правы в какой-то степени. Но военный человек, во-первых, не может поступить по-другому. Во-вторых, у меня уже после службы в «Донбасе» был очень откровенный разговор с хорошим психологом-женщиной, кстати, из Луганска. Она там потеряла буквально все — бизнес, квартиру (она даже знает, какой бандит в ней живет). Я понял во время разговора, что она видит людей насквозь и не стоит что-либо скрывать. Она убедительно рассказала мне, по каким скрытым причинам мужчины-добровольцы часто идут на войну: за компанию, убежать от семьи, выпить в «спокойной обстановке», пограбить, от неустроенности в жизни, от жажды приключений, от желания проверить себя и т. д. В тот момент перед моими глазами, как мишени на стрельбище, вставали лица моих товарищей, которые на деле оказались хорошими бойцами. Но, видимо, подспудные мотивы есть у каждого, невзирая на основной — желание защищать Украину. Этот мотив действительно был основным. Но подспудный мотив присутствует в каждом человеке, безусловно. В противном случае, тяжело понять, когда сугубо гражданский человек вдруг все бросает и идет воевать. Не на рыбалку, охоту или путешествие, а воевать!

Вердикт по моей скромной персоне, после того как она услышала, что я по военно-учетной специальности — командир стрелкового взвода, прозвучал также быстро и безошибочно. Она задала только один уточняющий вопрос: «Так вам сам процесс понравился?». Я, безусловно, подтвердил эту мысль, после чего услышал, что могу идти снова и мне и дальше не будет ничего сниться, и с мозгами будет все в порядке, а помощь психолога вряд ли когда-нибудь понадобится.

Я думаю, мы еще не раз, уважаемый читатель, вернемся к теме человека на войне. Но в любом случае, как говорил начальник штаба батальона «Донбас», человек, идущий на войну, начинает жизнь с чистого листа. Ее начал каждый — и тот, кто все распродал, а деньги внес в кассу батальона, и бывший зэк, и искатели приключений, и пламенные патриоты, и все остальные. Что касается Донбасса как такового, то могу признаться, что никогда не любил ни донецких, ни луганских. Я слышал много отзывов о людях этого края от военных, которые служили там достаточно долго, или от людей, которым там пришлось долго работать. Безусловно, я не считал их всех бандитами, не считал, что их нужно оградить от остальных колючей проволокой. При этом я понимал, что они несколько отличаются от остальных жителей Украины, а вот насколько — узнал позже. В нашем представлении среди сепаратистов Донбасса в основном пьяницы, люмпены, наркоманы, весь криминалитет, наемники из России и прочая нечисть. Примерно так.

Все друзья (из тех, что остались на нашей стороне, с остальными — порвал сразу. — Авт.), знакомые, клиенты по такси провожали меня очень тепло. Мы все обещали вернуться с победой, боялись, что армия все окончит без нас и не удастся убить ни одного сепара. Один из клиентов по такси подарил мне «цейсовский» 8-кратный бинокль, которому будет суждено сыграть свою роль в моей судьбе. Я обещал семье, что вернусь, хотя понимал, что это скорее красивые слова.

База батальона находилась на полигоне Национальной гвардии Украины в Новых Петровцах под Киевом. Я собрал в пехотный вещмешок еще советского образца необходимые на войне вещи, оделся в купленную накануне британскую камуфляжную форму «вудлэнд». На голову надел зеленую кепку, на ноги — также приобретенные новые берцы. Пригодилась и плащ-палатка советского образца, и десантный котелок. Из документов взял паспорт, военный билет, код. Брат дал мне свою машину с водителем, который 2 июня 2014 года отвез меня утром на базу батальона.

Глава первая. Новые петровцы

На воротах я представился, меня пропустили и попросили подождать, пока за мной не придет кто-то из батальона. Я прошел в беседку возле ворот и там познакомился с еще одним добровольцем, который имел солидную теоретическую подготовку, вследствие бесконечных посещений военных сайтов. Он мне быстро надоел, но из вежливости я продолжал разговор.

Наконец за нами пришел дежурный боец, я отдал честь, на что он махнул рукой и сказал о необязательности таких жестов. Лагерь батальона представлял собой ряды палаток, которые располагались впритык к стрельбищу. Всех новоприбывших встречала высокая девушка с короткой стрижкой черных волос — «Масяня». Мы заполнили анкеты и ответили на ряд вопросов в коротком личном разговоре. Она проставляла какие-то цифры на каждой анкете по результатам разговора. Помню, что я представился как прапорщик, военно-учетная специальность — командир стрелкового взвода. Она сказала: «Побольше бы нам таких». Я действительно командовал комендантским взводом в Академии ПВО Сухопутных войск на Соломенской площади. Идя в батальон, я боялся, что меня и поставят командовать таким взводом и мое участие в боях будет под большим вопросом. Но впоследствии я с удивлением узнал, что «комендачи» вообще не были предусмотрены в штате батальона. О том, что я на самом деле офицер, никому не говорил. Слишком много пришлось бы дать объяснений, да и никто бы моего офицерства не признал. В конце разговора девушка сказала, что я должен выбрать себе позывной. Почти не раздумывая, я произнес фамилию одного из моих кумиров: «Деникин».

Пару дней прошли в непонятном для меня бездельи. Дело в том, что я искренне рассчитывал на двух-, максимум трехнедельный интенсив по боевой подготовке и — на Восток. Но, оказывается, вначале формировали учебные роты, из которых — уже боевые подразделения. Т. е. помимо процесса двойного формирования, каждый человек дважды психологически адаптировался в различных коллективах.

Мне, как военному историку, весьма интересно было наблюдать за всем этим, имея на вооружении примеры других армий. Я полагал правильным тот вариант, который существовал еще во времена Первой мировой войны во всех передовых армиях. Он заключался в том, что полк, уходящий на фронт, выделял в формирующийся полк 2-й очереди т. н. «кадр» из части своих офицеров, сержантов и солдат. Таким образом, полк 2-й