Глазами эмигранта или взгляд с двух сторон - Книга первая: Жизнь в двух странах на грани двух столетий! Есть о чём поговорить...

Автор Alla Schatz (Алла Шац)

Книга-собеседник... О чём она? Да обо всём по-немножку. Когда хочется поболтать, а не с кем, хочется поспорить или поделиться - открывай мою книжку и разговаривай с ней, спорь, возможно, не соглашайся, смейся, и сердись - для того она и написана, это её цель и задача. Ведь у всех у нас так много информации, и, к сожалению, так мало собеседников! И если беседа с читателем состоялась, то будем считать, что наша писательская цель достигнута, что, в конце концов, очень радует.

• Язык: Русский
• Издатель: epubli
• Дата выпуска: 30 апр. 2020 г.
• ISBN: 9783752946017

Предварительный просмотр книги

1. Нечто вроде предисловия - или несколько больше, чем...

Не думаю, чтобы далее написанное претендовало на звание романа или повести. Это действительно „взгляд со стороны (или с двух)"причём взгляд этот мой, только мой и прошу ни с чьим другим не путать. Все размышления, сопоставления, все мнения о тех или иных событиях и предметах, какими бы парадоксальными и провокационными они ни были - всё это сыпалось из моей головы, и тут же заносилось на бумагу. Ни с кем я мой текст не обговаривала, ни с кем не спорила и не советовалась.Невозможность обговорить и обсудить живьём всё, здесь написанное, объясняется ещё и тем, что основную часть нашей жизни мы уже прожили, и здесь, в эмиграции, куда нас занесло на закате жизни, очень трудно было найти друзей, истинных и верных, или же просто близких людей, которые были бы готовы часами тебя и твои проблемы выслушивать. Это сочувствие и эти многочасовые разговоры исчезли, остались в нашем прошлом, в России.

Одного лишь прошу я смиренно у моего читателя - не ищите злобы в этой книжке. Боль, юмор, саркастические выпады и резкие определения свойственны душе автора сего повествования. Взгляд со стороны подразумевает и самооценку. А чтобы посмотретъ на себя любимого со стороны, чувство юмора просто необходимо. Но, как говорится, „злобы не приемлю..."

И знаю наверняка, что мой труд - всего лишь одна из тысяч попыток понять и оценить особенности этого нелёгкого процесса – эмиграции. Поскольку я заметила, что этот самый оценивающий взгляд, как и вся наша человеческая сущность, в определённых ситуациях координально меняется. Сегодня мы смотрим на многие вещи настолько по-иному, чем прежде, что кажется, словно мозги наши как бы вывернулись наизнанку. В эмиграции переоценка ценностей идёт со скоростью, идентичной скорости вживания на новом месте. У нас же этот процесс был равен взрывной волне. Ибо у эмигранта только два выхода - или жить и вживаться в новую жизнь, невзирая на все трудности, или же остановиться и доживать - прямо с того места и времени, где эта самая эмиграция начинается. Мы предпочли первый путь. И, кажется, выиграли.

Я родилась в России. Но похвастаться абсолютной чистотой крови, увы, не могу. Мама у меня русская, а папа еврей, да ещё не просто еврей, а сын английского эмигранта, приехавшего в начале 20-го века из Лондона, где он владел судоверфями и кружевной фабрикой (если верить рассказам покойной тёти Евы из Одессы, куда моего деда в то смутное время занесло). Всё это забыв и забросив ради красотки Ханы - позже моей бабушки - остался дед в Одессе, где, заразившись идеями революции, довольно быстро был убит, оставив бедную Хану вдовой с четырьмя детьми. Одним из этих четырёх малышей и был мой папа - впоследствии талантливый пианист и композитор Леонид Шац. Подозреваю, что мой любопытный читатель вправе поинтересоваться, а куда же, собственно, делось несметное богатство моего английского дедушки? Отвечаю охотно. Документ о наследстве пришёл к моим родителям, но... в 1947-м году. Я надеюсь, что мои читатели знакомы с историей России тех лет: Сталин и его клика, контроль, террор, подслушивания и доносы... Разумеется, мои насмерть перепуганные привалившим из-за границы „счастьем" родители тут же отказались от наличия каких-либо родственников в Англии. И понять их можно. Хотя, право, несколько жаль. Но - слава Богу - живы на сей раз остались !

И всё же, если признаться, определённое, чисто генетическое наследие от этой ветви моей родословной чувствую я до сих пор - и довольно часто. Особенно усилились „выступления" моих раздвоенных генов после эмиграции. Возможно, причиной тому сама двойственность моей судьбы и самой ситуации, разделения жизни на два чётко обозначенных периода - там и здесь.

Чего только не произошло за эти годы - всего не упомнишь. А по плану расписыватъ события, я, пожалуй, и не смогу. Надо пустить всё на самотёк, или надеяться на Бога - авось поможет. Но, как и многие сожители по моей дорогой планете, молчать я не могу, да уже теперь и не хочу. Нужно же когда-нибудь высказаться, хотя бы частично, хотя бы самой себе, если не найдутся интересующиеся этим повествованием!

Сколько людей покинули свои края - одни по одной, другие по другой причинe! Но ни одна эмиграция не похожа на другую. Как ни крути, а хоть какое-то различие в них всё равно найдёшь.

Мы уехали в 1990-м году - как раз тогда состоялся знаменитый договор Президентов России и Америки о чём-то очень политически важном, что открыло – частично - границы для таких непосед, как я и моя семья. Не думаю, чтобы наш отъезд кому-то помешал, или вообще, был особо замечен. Хотя, как все дети, мы любим свою страну и сознаём свою с ней однопупочность. А вот любит ли она нас, это уже другой вопрос. Я думаю, у нашей Родины и без нас проблем хватает. И, пожалуй, так оно и лучше.

Но зато теперь у меня появилась реальная, издавна мной лелеемая возможность смотреть на окружающий мир с двух сторон - с востока (частично) и с запада (полностью), что само по себе очень забавно и даже интересно. Каждое событие, от малого до великого, каждый индивид, любая традиция - всё можно осмотреть, осознать и обсудить дважды - и с одной, и с другой стороны. Подумайте только, какие возможности это открывает и для выражения различных чувств и эмоций, и для юмора, и для сравнений на любом уровне и т. д. К тому же в России я в основном проживала в Москве, огромном городе-метрополии, где и училась и работала - и на довольно высоком уровне. А надо сказатъ, что в России (вообще-то говоря, в Советском Союзе, где мы тогда жили, но слово „Россия" легче и быстрее пишется) всегда была - и осталась, насколько мне известно - огромная разница между уровнем жизни в больших и маленьких городах, а уж о различии города и деревни лучше вообще не говорить.

Здесь в Германии моя жизнь чаще всего связана с городами небольшими, уютными, малонаселёнными. Жизнь в маленьком немецком городке имеет подчас свои, и притом большие преимущества в сравнении с жизнью в большом городе с eго мощным движением, обильным населением, шумными и рекламными улицами.

Правда, здесь места жительства не выбирают: здесь выбирают нас, и если выбрали - что уже само по себе неплохо - то и едешь туда, где твоё рабочее место находится. В сущности, место проживания значения не имеет, т.к. здесь везде прекрасно – красиво, уютно, живи и радуйся.

В России все хотели жить поближе к столице, т.е., там, где лучше кормят. Из-за этого бедняга Москва разрослась почти до вселенских масштабов - если на севере cтолицы идёт снег, то на юге уже весна, и добраться из одного угла Москвы в другой менее, чем за два часа, почти невозможно. Ну, да это, конечно, на любителя.

А сейчас, живя в маленьком городе Баварии - даже не в самом, а около - я просто радуюсь тишине, покою, лесу, а также коммуникациям, дающим cегодня возможность, и не живя в метрополиях, быть связанным со всем миром, быть в курсе всего проиcходящего, а также возможности сесть в машину и через пару часов оказаться в любой стране Европы. Это дивное ощущение свободы во всех её проявлениях - свободы передвижения, слова, выбора и принятия решений - и ещё во многих других, не оставляет меня с первого дня моего сюда прибытия. Вообще-то, различие менталитетов - вещь очень тонкая, но существует подчас нечто общее в каждом из них - в конце концев, если верить на слово, то у всех у нас мамой и папой были Адам и Ева.

Но чтоб различие достигало таких размеров, как это происходит в русском и немецком менталитетe... этого я и во сне предположить не могла. Сейчас мне приходится много писать - и по-русски и по-немецки. Для не знающих немецкий язык приведу лишь маленький пример - немецкая книжка, т.е., литературное произведение в оригинале вдвое толще, чем её русский перевод. Виной тому неимоверное количество вспомогательных глаголов и артиклей в немецком языке, а также удивительное свойство языка, всё и вся подробнейшим образом объяснять - и не только в литературе, но и в обыденной жизни.

Представьте себе даже такой простейший пример: я сказала о муже (он оперный певец), что у него хороший голос. Меня спросили, как это понимать - „хороший? Пришлось четверть часа объяснять, что у мужа баритон, драматический, с густым, мягким тембром, что поёт такие-то арии, и многое ещё к тому. Я спросила, неужели нельзя просто сказать „хороший? Ведь я и сама образованный музыкант, так что нельзя ли поверить на слово? Ответ превзошёл все мои ожидания: „но ведь понятие - хороший - ничего не означает. У коровы тоже хороший голос - разумеется, для коровы. У вороны тоже хороший - но для вороны. А если певец - это профессия, то и о качестве голоса нужно изъясняться профессионально." Этот диалог происходил отнюдь не с профессионалом. Но это не значит, что на профессиональном уровне подробные разъяснения не потребуются. Как бы не так! Везде и всюду, на любом уровне, письмненно и устно - знай поворачивайся, и всё-всё как можно подробнее объясняй. А то не поймут или, ещё того хуже, поймут превратно. Тогда - о ужас - должен ты всю оставшуюся жизнь объяснять, что ты не верблюд, ибо мнения-ярлыки приклеиваются здесь невероятно быстро, всерьёз и надолго. Приведённый мною выше пример ни единичный. Язык до того точный и требует абсолютного порядка в выражениях, иначе вместо поздравления может вылезти оскорбление, а там уж доказывай, причём на этом самом языке, что ты совсем другое думал и подразумевал.

А в смысле человеческом - настолько различное понимание и трактование одних и тех же представлений, диаметрально противоположный подход к простейшим, казалось бы насквозь понятным и даже примитивным вещам - такого мне и во сне не снилось. Различие языков порождает также и различие в восприятии юмора, иронии, сатиры, трагедии и драмы. Неожиданно вызываешь смех там, где хотелось бы описать драматические события, и наоборот, замечаешь сострадание и глубокую печаль в ответ на весёлую шутку. Чушь какая-то! Довольно много времени должно было пройти, прежде чем эти взаимные недоразумения, возникающие в силу вышеизложенных причин, перестали быть серьёзным препятствием в коммуникации с окружающими. И это при довольно свободном знании языка - ведь я уже более двадцати лет преподаю на нём. Спасибо, что для моей профессии чрезмерно глубокие познания в фонетике и морфологии не требуются, хотя для художественных образов и сравнений определённый запас слов необходим - и, слава Богу, его я уже имею.

Вообще-то я - пианистка, педагог музыки, даже профессор, и преподаю фортепиано на всех возможных уровнях. Будучи высококвалифицированным специалистом, без работы не сидела ни одного дня - что очень хорошо, т.к. с работой сегодня везде не больно благополучно, а на социальных подачках сидеть я бы не могла ни дня. Так что, будучи постоянно связана с людьми - учениками, их родителями и бывшими педагогами, а также позже и сo спонзорами, менеджерами, поклонниками, критиками, общими завистниками, друзьями и врагами - я в течение всего этого времени должна была учиться тому, как с ними всеми себя вести, и что говорить, чтобы никого по возможности не задеть и не обидеть, что, конечно, очень трудно, даже почти невозможно. Хотя что тут особо удивляться? У себя на Родине, в России, на своём родном языке - и то, к какой только дипломатии не приходилось прибегать, чтобы опять же доказать, что ты не верблюд, и не имел ни малейшего намерения твоего собеседника, подчас подлинного верблюда, обидеть. А воспалённое самолюбие в нашей родной стране - болезнь весьма и весьма распространённая. Даже приехав на Запад и прожив здесь значительную часть своей жизни, большинство из бывших соотечественников по сей день выясняют и не могут выяснить, у кого чего больше... и кто лучше, и лучше устроен, и чей нос имеет право на определённую или беспредельную высоту. В этом смысле более или менее значительной разницы между народами нет и не предвидится. Так что обидеть или даже вызвать негодование - дело минутное, и большого напряжения не требующее. Хотя у этой весьма неприятной ситуации есть и свои положительные стороны - сразу или же постепенно делаешь для себя выводы, с кем якшаться, а с кем - нет. Так называемая свобода выбора – крошечные ростки опыта демократии, пускающие корни в наши закоснелые и насмерть перепуганные души. И таким образом отбрасываешь от себя всё и вся ненужное и никчёмное - всё, что так или иначе могло бы в этой новой и совсем непростой жизни помешать. Варясь поневоле в этом борще честолюбия и звёздно-больных ингредиентов, безумно трудно найти подлинных друзей. Но уж если найдёшь, то это действительно настоящие друзья и соратники, на которых в любой ситуации можнo положиться. Жизнь здесь тем не менее прекрасна. Особенно ново и необычно для бывшего советского человека это чувство свободы и защищённости: поддержка ощущается практически постоянно. Иногда это даже надоедает - например, когда по любому поводу ты получаешь подробнейшие разъяснительные официальные письмена, которые к тому же необходимо прочитывать, и тоже подробно. Но зато ты всегда можешь обратиться в юридическую организацию и решить многие волнующие тебя в данный момент проблемы. И это совсем не выглядит как кляуза - как сразу бы определили у нас в России - здесь это естественный процесс, помогающий одним и дающий работу другим. Разумеется, это не означает, что нужно ежедневно с утра до ночи все свои проблемы вешать на государство или на адвокатов - упаси боже! Но сознание, что в критический момент ты не будешь совсем одинок, или не будешь вынужден обременять всех окружающих просьбами о помощи - это сознание очень даже поддерживает, поверьте мне.

С моральной стороной здесь, в принципе, всё в порядке. Всё (действительно всё) для людей, для детей и для животных, как ни смешно всё это мешать в одно. Конечно, не без недостатков и недоразумений - но об этом на других страницах, где от обобщений перейдём к конкретным определениям и сравнениям.

Что касается материальной стороны жизни - здесь есть, как и везде, свои „за и „против. Конечно, чем больше, тем лучше - кто же спорит? Но, с другой стороны, чем больше заработки, тем больше налоги и прочие поборы. Потом, у каждого свои запросы. Мне, например, хватает одной крыши над головой. Другим - мало, и вот появляется дом в Мадриде, дача на Майами, квартира в Париже и ещё и ещё... Я бы не потянула этого, и не только материально, но и физически - ведь каждый из этих домов требует ухода, ремонта, садовых работ, не говоря уж о налогах на собственность, на участок, о страховках всего имущества и собственной жизни (на случай неожиданного её конца). Сколько сил и времени требуется лишь для переездов и перелётов от одной „крыши к другой. Но если денег много, надо же как-то их применять, да и как иначе беднягам имущим доказать и показать, что их (денег, я думаю) у них действительно много - на слово всё равно никто не верит. Нет, пожалуй правда, что, как говорил вождь мирового пролетариата „лучше меньше, да лучше. Может быть, не всегда лучше, но для меня лучше всё-таки меньше. Меньше головной боли, меньше зависти, меньше метров жилой площади и километров для её достижения.

Я не могу сказать, что зарабатываю плохо. Скорее, наоборот. Достаточно, но не совсем. Но не скажу, что совсем недостаточно. В общем, игра слов, а толку мало. По образованию, профессиональному уровню, по умению глубоко и серьёзно, с полным пониманием делать своё дело, я действительно соответствую своему профессорскому званию и могла бы безусловно с огромным успехом преподавать в любой высшей школе музыки (по-нашему, в консерватории). Но приехали мы на 3апад немножко слишком поздно, и шансов получить что-либо стоящее почти не было. Я говорю здесь „почти", т.к., некоторым моим коллегам повезло и в этом возрасте - кто-то смог их отрекомендовать, или своевременно вызвать на вновь открывшееся место, кто-то поднялся благодаря имени родственника, партнёра-проминента или помощи ещё к этому времени не умершего педагога-профессора. Всего этого я не имела, и говорить о прошедших годах и неиспользованных возможностях значило бы попусту сотрясать воздух, тем более, что ни чувства зависти, ни раскаяния или желания что-либо выстроить заново у меня нет.

Нe взирая на то, что я (как и моя семья) живу здесь уже долго, и, можно сказать, уже полностью вжилась на новом месте, знаю язык и свободно общаюсь, работаю и oплачиваю всевозможные подати и поборы, я, как и многие мои соотечественники, чувствую постоянную и, похоже, неизбежную тенденцию всё разглядывать с двух сторон - и с „той и с „этой. Полное растворениое в окружающей среде для нас, эмигрировавших во второй половине жизни, просто нереально. Опять же, это не выражение недовольства ситуацией, но лишь констатация факта.

Разумеется, по истечении довольно большого отрезка времени, перестаёшь повторять - „а вот у нас или „а у вас - скорее, приходит другой вид высказываний, вроде: „что он тут забыл? или „когда наконец ты выедешь из своего Поволжья?.. Всё, конечно, зависит от того, зачем и для чего тот или иная сюда ехали.

Ho, как говорят, „каждому своё". В сущности, и сидящим на социальной помощи живётся далеко не так уж плохо - есть и уверенность в постоянном обеспечении на сегодня и на завтра, с голоду не помрёшь так или иначе, а возможностей подработать хоть отбавляй (если, конечно, не поймают с поличным). Правда, есть и другая сторона медали - не все могут, будучи в здравом уме и преисполненные жизненных сил, вот так просто сесть на шею государству и всем работающим и платящим налоги людям, включая своих новых соотечественников, которые на сию обузу должны отрывать грандиозные подати от себя и своего подчас и без того зауженного бюджета. Об этой стороне жизни здесь романы писатъ можно.

В России по сей день никто толком не знает, что это такое - здешний „социал, или попросту социальная помощь. Рассказывать об этом подробно соотечественникам никто из социальщиков, eстeственно, не собирается, т. к. хвастаться тут нечем, а как же можно без хвастовства в повествованиях о прекрасной жизни на Западе обойтись? Вот и думают там друзья и родные, что все тут обеспечены постоянной „работой, которая всё, ну просто всё перенимает и оплачивает - и страховки, и плату за квартиру и телефон, и переезды с одной жилплощади на другую, и всe затраты, связанные с медицинской помощью - ну, словом, рай. Согласна со всем, кроме одного крошечного пункта - всё это есть, но одно звено отсутствует, а именно - работа. Тут уж, конечно же, все начнут ахать и охать - но ведь это ещё лучше - всю эту роскошь без работы получить! И действительно, для слушающих эти сказки с той стороны такая постановка вопроса выглядит чрезвычайно позитивно и заманчиво, просто мечта жизни! А здесь ?.. Здесь „социальщики " т. е., те, кто вынужден получать социальную помощь от государства - это определённая прослойка, принадлежность к оторванному, несколько изолированному от общества, контингенту людей, которые в силу некоторых причин - кто по невозможности получить соответствующиее своей квалификации рабочее место, кто по состоянию здоровья, кто по нежеланию заниматься не своим делом, а кто и просто по лени и любви к ничегонеделанию – садятся ему (государству) на шею. К этой самой прослойке и принадлежат зачастую эмигранты. Объединяет же их в этой ситуации отсутствие активности в поисках работы, в изучении языка, или в каких-либо других способах интеграции в новой стране. Не в силах перебороть с годами установившиеся достоинства своего менталитета, эти люди быстро находят себе подобных, и создают таким образом свою страну в чужой.

Надо отдать должное Европе, а особенно Германии: дла этой обособленной когорты „социальщиков", как их здесь называют, предоставлены все условия безбедного существования и возможность жить без какой бы то ни было необходимости работать, изучать языки и так или иначе вживаться в быт, культуру и активную жизнь новой страны.

И впрямь - зачем им это нужно? Зачем?!! В их распоряжении и русские магазины, и русские бюро путешествий, и аэрофлот, и телевидение на всех языках СССР, и персонал в любой клинике и аптеке уже говорит частично по-русски и т.д.(Разумеется, то же самое касается и сидящих на социале представителей других наций, но не о них речь в этой книге).

На мелкие заработки благородно закрываются глаза - хотя для социальщика приработки почти полностью запрещены - а в некоторых городах Германии даже созданы агентуры по обеспечению минимально оплачиваемой деятельностью сидящего на социальной помощи контингента. И таким образом, всем, кроме морального статуса, обеспеченные, „социальщики живут себе припеваючи, не имея понятия о том, как бороться за жизнь, как платить налоги, как общаться на языке и искать работу. Так возникла здесь определённая прослойка сытых, довольных, но не живущих здесь, a только кушающих, не отдающих, а потребляющих. И сидят они спокойно на шее налогоплательщиков, и посмеиваются в усики - „мол, работай, дурак, работай - а я свой хлеб с маслом и так съем. Не все, конечно, так могут. И, разумеется, существуют люди - больные, старые, и т. д. - которые действительно нуждаются в социальной помощи. Но и примкнувших к „халявному" сервису - ох как много!

И всё же... не создают ли все эти удобства и сервисы, отгораживающие от необходимости вживания в новое общество и в культуру страны, определённого вакуума в среде переселенцев? Не воспитывают ли они в людях, вообще-то склонных к обломовской мечтательности и томной ленности, ещё бoльшую склонность к ничегонеделанию, к тому же совсем неплохо и постоянно оплачиваемому? И не оказываются ли эти люди в конце концов на обочине той самой, прекрасной и многообещающей жизни на Западе, к которой они все так рьяно стремились? Но признать такое - кто же в состоянии ?! Отсюда и эти неправдоподобные рассказы про „рай земной, „молочные реки и кисельные берега. Я думаю, что причина для этих легенд и сказок у всех одна - хорошо выглядеть в глазах других - знакомых, незнакомых, соседей, родственников - всё равно в чьих - лишь бы „не ударить в грязь лицом".

Дело в том, что мы действительно любим хорошо выглядеть. Особенно в среде наших это заметно, как ни прячь. „У нас там всё, как здесь, у