Madame Renard’s universal bag

Автор Helena Sokovenina

An adventurous novel-quest about advertising, friendship and a favorite business, without which there is no happiness in life. Fyodor (Theodor) Letny (20) and Leo Berezkin (19) met quite accidentally. They were the same guys that lie on the couch with a tablet and want nothing. What were they supposed to want in this world, where we can't take a step so that someone doesn't try to sell us something? In a world, where you need to sell yourself – and even on other people's terms? What is interesting in a world where shopping has replaced dreams, desires and hopes?
Remember: there are no coincidences. Just like in Madame Renard's bag, which Fyodor Letniy got, there is not a single unnecessary item!
"Madame Renard's Universal Bag" is a modern version of the retro cycle "Five Bucks for Dr. Brown".
Artist: Una Andersone
 

• Язык: Русский
• Издатель: Adventure Press
• Дата выпуска: 9 нояб. 2022 г.
• ISBN: 9789934536281

Предварительный просмотр книги

Действующие лица:

Лев Березкин  (19 лет) – будущий журналист, будущий копирайтер, будущий пиарщик, будущий блогер и шарлатан, поэт, большой дипломат и просто интеллигентный человек. Сын неудачливого физика-изобретателя. Будущий компаньон Федора Летнего, о котором напишет авантюрный роман.

Федор Летний  (20 лет) – будущий коммерсант и шарлатан, будущий копирайтер, будущий пиарщик. Формула счастья: любимое дело, верный друг и деньги.

Мадам Ренар  (36 лет). – Международный преступник, которого разыскивает Интерпол. Загадочная личность, которая появляется не в каждой книге, но в каждой присутствует.

Профессор Летунов Степан Дмитриевич  (60 лет) – химик. Любит историю, классическую литературу, классическую музыку. Часто ходит с женой в театры, консерваторию и джазовую консерваторию, Оперу, музеи. Краевед, точнее, москвовед, как все интеллигентные москвичи его лет. С радостью посещает диетические столовые.

Сергей Яковлевич Юферов  (36 лет) – капитан органов безопасности.

Девушка в зеленой шляпе  – изящная, нежная, одухотворенная. Вечно не к месту говорит, поступает, появляется, исчезает и цитирует Бродского. Постоянно вспоминает безрадостное детство и исправляет ошибки юности. Ищет настоящую любовь.

***

Устали от одиночества? Вам поможет курс самопринятия «Возлюби себя»!

Творческая раскраска «Пятьдесят оттенков души» наполнит вашу душу яркими эмоциями!

 Депрессия? Выгорание? Ваши проблемы успешно решат сертифицированные специалисты из Всемирной Академии Энергетических Инверсий!

Набор на курс дао: «Как жить, ничему не сопротивляясь».

Собрание сочинений «Бесконфликтология»: в этой книге вы не найдете ничего, что хоть как-то могло бы вас взволновать.

Выходные в клубе «Прими себя»: супер-тренинг по уотердринкингу, мастерская рукопожатий, экспресс-курс по надеванию брюк: «Надел брюки – взял жизнь в свои руки!»

***

Лев Березкин перестал стрекотать клавиатурой. Он грыз зубочистку (чистый бамбук).

«Ваши надежды мешают настраивать ваши рекламные предпочтения, – быстро добавил он. – Ваши мечты препятствуют развитию общества. Ваши привязанности отбрасывают прогресс назад! И запомните: здоровым, счастливым и талантливым вы миру не нужны – такие слишком мало покупают. Реклама, как лавина, сносит все на своем пути».

Абзац.

«Змеиный жир с частицами золота» видели? А импульсная сигарета? Вот вы, лично вы, встречали кого-нибудь, кому это помогло бросить курить? А виртуальное пианино? Кое-кто десять лет в музыкальную школу ходил – спрашивается, зачем?

Общество потребления пустилось во все тяжкие. Неважно, что покупать – лишь бы без передышки. Неважно, что продавать, важно создавать спрос».

Березкин перечитал текст два раза – и стер. Редактор вчера еще ругалась: слишком в лоб. И опять получилось:

«Обезумевший прогресс, тотальный контроль и дикое одиночество – это и есть наше время! Двадцать первый век – ...»

Экран мобильного засветился:

Федор

Глава 1, в которой Лев Березкин встречает своего будущего компаньона

Канадские социологи продлили подростковый возраст до 30 лет

***

От: мать

Пропущенные звонки (4)

Последний звонок 14:13

Непрочитанные сообщения (7)

     ***

Рига,

Май 2015 года

Посмотрите, люди добрые, какой выносливый гад, подумал Лев: еще апрель на дворе, а этот полез в холодную воду. Гад сидел на циклопическом бетонном обломке старой набережной. На заду его зеленых штанов-карго явственно обозначались сырые трусы.

Небо было чистым, Двина сверкала на солнце, Старый Город на том берегу рисовался, как на открытке. И Лев Березкин, который пешком перешел Вантовый мост и потом забрел не туда, и должен был сделать крюк мимо гавани с речным кафе, пока нашел под мостом тот новый пляж, чуть не разозлился, обнаружив здесь чьи-то кроссовки и футболку.

Приперся-таки какой-то енот. Ну давай, скажи что-нибудь. Скажи, как я выгляжу. Спроси у меня, откуда я. Давай-давай, скажи. Интересно, он по-русски говорит или по-латышски? Начнет выделываться, опять подумал Лев, я на английский перейду.

Что за город, одному негде побыть.

Енот тряхнул башкой, убрал с лица длинные, не совсем еще высохшие волосы, и снова уставился в телефон.

Длинный, плечистый, на голой спине прямо-таки написано: вали отсюда.

***

Федор Летний незаметно размял пальцы (в случае чего – сразу в табло, без предисловий), повернулся и осмотрел чужака от желтых кедов до больших карих глаз под сросшимися бровями. Маленький, тощий тип в застиранных джинсах и чистой белой майке близоруко щурился. Ветер трепал его черные кудри и швырял их в спокойное лицо; рот забавный, широкий, как у лягушки.

Ни слишком глубоко посаженных бесцветных глаз, ни рыжего ничтожества на подбородке. Поди, брекетов тоже нет. Взгляд уверенный, сразу видно: у этого все хорошо, он себе нравится. Типичная сволочь – мальчик из хорошей семьи.

Маленький незнакомец бесцеремонно устроился на соседнем обломке и тоже достал телефон. Порыв ветра заставил его откинуть кудри с лица. Федор тоже сгреб волосы назад, рукой с телефоном потер зачесавшийся нос – и едва не уронил телефон в воду. Незнакомец взволнованно крякнул, но тут же сделал безразличный вид.

Несколько минут оба молча читали в телефонах, время от времени косясь друг на друга. Потом встали и побрели по набережной, как бы невзначай пиная по очереди попавшуюся пивную банку. Допинали до моста, взяли банку с собой. После моста тоже попробовали пинать, но упустили. Банка ускакала на проезжую часть, и некоторое время шли молча. Потом незнакомец указал на одинокую мужскую туфлю, по которой то и дело проезжали автомобили.

– Все думаю, – он заправил за уши свои черные волосы, – куда деваются от них люди?

– В смысле? – удивился Федор.

– Ты часто видишь на дороге одну туфлю? Я вот регулярно вижу.

– А что не так? Люди просто выбрасывают старую обувь.

– По одном башмаку? – незнакомец засмеялся. – А вторые где?

– Где?

– Вот я и спрашиваю: где?

– Мне бы ваши проблемы, – пробормотал Федор Летний.

– Но все-таки где? – не отставал новый знакомый. – Кого-то убивают и прячут улики? Что за люди регулярно оставляют на улице по одной туфле?

Федор долго его разглядывал, отчего руки незнакомца пришли в движение, а спокойное лицо стало напряженным, как на фото для паспорта.

– О ’кей , – заключил Федор Летний. – Оставляют. По одной туфле. И?

– Да ну вас!

Он еще и на вы перешел. Пафосный придурок.

***

От: мать

Пропущенные звонки (6)

Последний звонок 16:36

Непрочитанные сообщения (11)

***

Вторую туфлю так и не нашли, хотя искали добрый километр. Прошел речной трамвай, волна плеснула о ступеньки набережной, и оба отскочили.

– Как зовут? – спросил Федор.

Маленький незнакомец почему-то замялся.

– А тебя?

– Я первый задал вопрос.

– Ладно, – тот вытер руки о штаны. – Лев.

– Что? Где?

– Я, – парень ткнул пальцем себе в грудь. – Ну, ты скажешь, как тебя зовут или мне угадывать?

– Э-э, мнэ-э, давай.

– Степан Колбаса.

– Вы меня с кем-то путаете.

– Исай Громохрючец.

– Это моя вторая фамилия.

– Карл Суицидаль.

– Почему сразу Суицидаль? – Федор поскреб голову. – Хотя да, вы правы. Тлен, все тлен.

Оба снова сунулись в телефоны и простояли так несколько минут.

– Я все понял, – сообщил Лев. – Тебя зовут Иван Теодолит.

– Почти, – откликнулся Федор. – Чуть Теодором не стал. Бабушка хотела.

И знакомство состоялось.

– Меня вообще хотели Фаддеем назвать. Как Беллинсгаузена, – поделился Федор Летний.

– Это у кого такие садистские наклонности?

– Мать.

– Погоди, угадаю: мать – филолог?

– Журналистка.

– Что пишет?

– Про воспитание.

– Примите мои соболезнования, Теодор.

– Благодарствуйте.

(Эгоцентрик. Хоть бы поинтересовался, откуда человек в курсе).

– А что твой отец? – Лев подрыгал ногами, чтобы стряхнуть с кедов песок. – Или нет отца?

– Есть где-то, – Федор оторвался от телефона. – Мать говорит, он айтишник. У него... короче, геймер.

Солнце ушло, ветер усилился. Становилось холодно.

– Если что, пиши, – небрежно предложил Лев. – Ты есть где-нибудь? Под своим именем? Я найду. Э, да, Теодор: как вы насчет завтра?

– Завтра... – задумчиво протянул Федор. – Трудно сказать. Скорее всего, я сегодня уеду.

– Надолго?

– Навсегда.

– Европа?

– Кто ж меня знает.

– То есть?

Федор пожал плечами.

– Каков ваш бюджет, сэр?

– Двадцать евро.

– Работа?

– Найду.

– А куда же ты денешься, пока найдешь работу? Где ты жить собрался? Что жрать?

– Там посмотрим, – усмехнулся этот псих с блеском в глазах.

– В каком смысле «посмотрим»?

– В прямом. Это как бы такое дело… Собственно говоря, я намерен поискать что-нибудь… чего-нибудь… Только не ржите, Лео. Приключений.

Лев тупо пялился на него.

– Ну, чтобы найти то, что нужно, – слишком быстро и слишком бодро продолжал Федор, – надо ведь, чтоб что-то происходило!

– Это, например, что?

– Что-то. Слушай, не хочу об этом. Зря сказал.

– Стой-стой. Стойте, Теодор! Что читаешь? Пратчетт?

– Это само собой.

– Филип Дик? Я сразу понял.

– Кто бы не понял, – согласился Федор. – И Пехов. И…

– …и Азимов!

– Ты читаешь Азимова?!

– Я его всего очень давно прочел.

– ...Или вот Конан Дойль.

– Ой, да! – подхватил Лев. – Конан Дойль – вещь! Только я его не читал, а смотрел.

– А я читал. И Эдгара По читал.

– И я читал.

– И Лавкрафта всего.

– И я всего. Только он слабоват.

– Да.

– А вот Жюль Верн...

– Нет, его не могу, – отмахнулся Федор. – Медленно.

Лев долго молчал.

– Слушайте, Теодор, – он наклонился и долго, сосредоточенно завязывал шнурок. – У вас такое сомнительное дело… Возьмите меня с собой?

Федор уперся взглядом в тот берег. На Заячьем острове нелепо торчала телебашня (чем-то похожая на Эйфелеву). По Каменному мосту вдалеке медленно ползли машины и нудно дребезжал трамвай. Город, в котором никогда ничего не происходит.

– Ну, возьмите, – Лев поковырял землю носком кеда, – вам что, жалко? Я не знаю, чем хочу заниматься, ты не знаешь, чем хочешь заниматься – давай не знать вместе? Вдвоем веселее.

– Ты что, – Федор медленно обернулся, – ты это всерьез?

– Если ты не против.

– Я против? А ты можешь?

– Ну, только у меня совсем денег нет. Никаких.

– Учишься?

– Небо копчу.

– А чего родители?

Береговой ветер растрепал Льву кудри и он отбросил их с лица.

 – Матери уже четыре года, как нет. Рак. У отца новая жена. Давно, уже родили двоих. Мелкие в Снегирях сейчас, у бабушки. Но ты же понимаешь, у них двое маленьких детей. И я вон дома сижу.

– А если ты передумаешь? Я ведь серьезно.

         – И я серьезно.

– Еду неизвестно куда, ищу неизвестно что, без денег... – Федор наблюдал на мосту вечернюю пробку. – Имей в виду, я не просто попутешествовать. Я хочу свое дело. И план мой называется «тщательно спланированное ХЗ». Кто знает, сколько я буду скитаться. Ты тоже будешь скитаться?

– Ясен перец, я буду скитаться! У меня выбор, что ли, есть?

– Уверен? Может, тебе кажется.

– Не думаю. Ну, раз мы вместе едем, пошли? Не знаю, что у нас будет завтра, но сегодня могу предложить ужин. И переночевать, если надо.

– Твои не будут против?

– Отец точно нет. Мат...чеха у меня ничего такая женщина .

– Чем занимаются?

– Она преподаватель. Французского.

– Ого.

– С какой стороны посмотреть, – Лев пожал плечами.

– Чего смотреть? Французский, небось, знаешь.

– А куда я денусь с подводной лодки? – усмехнулся Лев. – Из плохого у нас – отсутствие денег. Зарплата учителя – сам понимаешь. Из хорошего – французский да, знаю. Еще я знаю английский. Ну, как, знаю – меня в Лондон хотели отправить учиться, но...

– ...Из плохого у вас – отсутствие денег.

– Э, да.

– Хорошо тебе, – Федор завязывал шнурок. – Я вот не знаю английский. Ну, как, не знаю – читаю, фильмы смотрю, но не говорю. И еще я не знаю немецкий. Меня хотели отправить учиться в Берлин, там-то можно и бесплатно, только все равно – общага, еда, шмотки. А я еще и язык – кто так преподает! Так нельзя преподавать. Из плохого у нас тоже...

Он усмехнулся и умолк. Лев понимающе улыбнулся. Состоялось рукопожатие.

– А отец?

– Изобретатель, – помявшись, признался Лев. – Да не смотрите так, Теодор. Сначала-то все было хорошо, отец даже получил грант от Французского научного общества.

– На что грант?

– На крошкособиратель.

– На что-о?

Лев заправил в джинсы вылезший край футболки.

– На крошкособиратель. Микродронт.

Федор сделал удивленный жест. Явно не мог взять в толк, как такое может приносить доход.

– Потом, – продолжал Лев, – какой-то слизень подал на него иск: типа, изобретение вовсе не отцовское, а его. Два года, шесть судебных заседаний. Суд отец проиграл, деньги кончились – пришлось искать, куда переехать. Продали квартиру в Москве, купили в Риге. Он почему-то думал, что здесь развернется. Ну, и не развернулся. Хорошо, один знакомый предложил ему читать лекции в здешнем университете. Но деньгами я бы это не назвал. Если бы не ойробот – вообще не знаю, что было б.

– Ойробот?

– Ну, да. У отца он еще и окна моет, и клавиатуру чистит желейной тряпкой, и за плитой следит, чтобы там ничего не сбежало и не пригорело, и на телефонные звонки отвечает, как будто это ты. Определяет собеседника, анализирует записи разговоров и генерирует разговор твоим голосом. И шарики гелием надувает. И еще, если в раковине посуда, смертоносно воет.

– Это твой отец мог не напрягаться. Если в раковине посуда, и так смертоносно завоют.

– Единственная вещь, которую он удачно продал. Давно, мы тогда еще в Париже жили. Отчисления маленькие, зато всегда.

Они вышли к шоссе. В медленном потоке машин тащился двухэтажный серый автобус с красно-синей надписью на борту. Лев еще помнил, как два года назад приехал на таком из Москвы.

– Вот и подумай, – продолжал он. – Какие у меня перспективы?

– Привет, «какие»! Ты вон хоть сейчас в любой офис можешь...

– Не собираюсь, – брезгливо процедил Лев.

– Я и сам не собираюсь, – хмыкнул Федор. – Работать на дядю – хрен вам, выкусите!

– Ты хочешь свой бизнес?

– Осталось решить, какой.

– Если быть откровенным, – Лев потер шею, – лучший бизнес для меня – лежать под одеялком, но...

– Да, коллега, да.

– Короче, если нужен компаньон, он у тебя есть.

– Уверен, что не передумаешь?

В тот вечер Лев Березкин еще не подозревал, как часто будет задавать себе этот вопрос.

Глава 2. Идея изобретателя

Мимо дома протрещал по брусчатке мотоцикл. Дом был старый, деревянный, в два этажа. Зеленая краска облупилась, ставни облезли. Каменные ступеньки крыльца начинали разваливаться, в щелях проклюнулись кусты папоротника.

Лев достал ключи. Тяжелая дверь гулко стукнула, закрываясь за ними.

На дощатом полу лежали солнечные квадраты и над ними танцевал хоровод пылинок. Квартир на этаже было три. На двух дверях висели почтовые ящики, забитые так, что из них торчали смятые голубые конверты – счета за квартиру.

У средней двери стоял на коврике старый стул. Под винтовой лестницей кренился буфет без дверец. Федор со своим ростом кланялся, рассматривая на полках трубы, термостаты, горелки, листы стали, пластиковую руку с торчащими проводами...

– Сопрут ведь, – усомнился он. – Цветной металл.

– Не сопрут, – отмахнулся Лев. – Ты только ничего не трогай. У отца там... Потом расскажу, идем.

Лев отпер дверь, вылез из кедов, прошел через кухню. Заглянул в гостиную – пусто. Тогда он вернулся, обулся опять, и оба поднялись по крутой лестнице через второй этаж на чердак.

– Ясно, – сказал Лев, обнаружив на железной двери висячий замок. – Отца нет. Чего вылупился, там у него мастерская. Арендует. Пошли обратно. Он, наверное, в магазин пошел.

Гостиная была маленькой. Весь угол занимала кафельная печь. У стены перед дверью пианино. У окна теснились диван и столик с лампой. На столике поверх стопки книг ютился маленький ноутбук. Стол в центре комнаты весь был завален чертежами, а среди них тоже ноутбук – огромный Pear.

Лев уже был в кухне, совал что-то в микроволновку. Федор вдруг понял, что это никакая не микроволновка. Внутри прозрачного контейнера двигалась электронная рука, выдвигая по очереди то один, то второй «палец».

– Пятикоординатный манипулятор? – небрежно спросил он.

Прозрачные трубки тянулись из корпуса устройства под холодильник. Лев ткнул пальцем в переднюю панель корпуса, там стукнуло, зажужжало, взвыло – и по трубкам задвигалась кашица.

– Боже, что это, – бормотал Федор. – Надеюсь, не майонез. Может, сыр? Нет, непохоже... Тесто? Слишком легкая субстанция... Яйца? О, это яйца!

Раздался писк и на панели контейнера засветилась синяя кнопка.

– Ты практически прав, – Лев открыл дверцу. – Омлет с сыром.

– Копать-колотить! – вырвалось у Федора.

Желтая кучка на блюде несомненно была омлетом. У нее не оставалось выбора.

– Скрамбл знаешь? – Лев протянул ему стеклянную тарелку. – Это скрамбл.

– Его едят?

– Еще как.

Федор съел свою порцию, собрал пальцами, что осталось, и сунул в рот.

– Подожди, но это же... это же некислые бабки!

– Ты же сам видишь, – Лев орудовал вилкой. – У отца проблемы с интерфейсом. Дешево, вкусно, питательные свойства продукта не нарушены, а если работать над формой, придется либо удорожать, либо чем-то жертвовать. А он не хочет.

– А как оно работает?

– Разбирает продукт на молекулы: белки, жиры, углеводы, и пересобирает согласно поставленной задаче. Ну, не совсем на молекулы. На мелкие составные. Суй в загрузочный блок хоть творог, хоть морковку, хоть слипшиеся пельмени. Хоть растения. Смотри, сейчас он нам сделает печеньки.

Не вставая с табуретки, Лев дотянулся до аппарата и ткнул пару кнопок.

Пластиковый контейнер засветился. Из «пальцев» на стеклянный поднос стала выдавливаться жидкость. Желтые лужицы тут же превращались в печенье, которое Лев высыпал в миску и поставил на стол.

– Я запросил, чтобы добавки – шпинат, креветочное масло и сыр. Нормально, будешь жрать?

– А... из чего все это?

– Что в холодильнике оставалось. Масла сливочного немножко, сметана, чеснок, морковок пара, картофелина вчерашняя вареная была, зелень какая-то умершая. Набросал, чего было.

Чай Лев наливал из самого обычного чайника.

Холодильник в кухне был старый. На полу стоял бумажный пакет с картошкой и луком, в корзинке на подоконнике лежали помидоры, а на буфете выстроилась батарея стеклянных банок.

– Но...

В железной двери четырежды повернулся ключ.

– Привет, пап, – пробормотал Лев.

Вошедший был невысок, худощав, тревожная складка залегла между черными, как у Льва, бровями, но аккуратно постриженная борода и седеющие волосы были темно-русыми. Обнаружив парней, человек быстро поднял палец, бросился к столу и что-то долго писал. В блокноте. Ручкой.

Закончив писать, он вышел в кухню, присел на край стола и с интересом взглянул на Федора.

***

На ужин были глазунья с салатом из зеленого лука и помидоров, блины с яблоками, сыр. Жена изобретателя готовила на обычной сковороде и резала обычным ножом.

Она пришла на самом интересном месте их разговора, удовлетворила свое любопытство насчет того, сколько Федору лет, и кто его родители, и неужели в здешних школах действительно учатся целых двенадцать классов и он закончил школу в девятнадцать лет, выяснила, где живут родственники его семьи и чем занимаются, после чего выгнала всех с кухни.

– Господа, к делу, – Березкин промокнул рот салфеткой. – Чем вы намерены заниматься?

– Э-э-э... – протянул Федор.

– Так я и думал, – усмехнулся изобретатель.

Березкина мешала ложечкой в чашке с чаем.

– Федор, раз уж у вас общие планы, может быть, вы позовете к нам свою маму? Ведь ее это тоже касается.

Федор Летний хотел было сказать «нет», но не успел открыть рот, как уже звонил матери.

***

– ...Целыми днями сидит за компьютером, – жаловалась Летняя. Рядом с женой изобретателя она казалась еще выше. Обе красились в рыжий, обе носили очки, обе были в джинсах, обе говорили скороговоркой. Только Березкина была стриженая, маленькая, как фея, в зеленой разлетающейся тунике, с ярким веселым лицом, а мать – бледная, рослая, как валькирия со своим упрямым выражением и длинными волосами.

         – Правда, он еще читает, но все-таки – игры, сплошные игры и ничего, кроме игр! Даже с бывшими одноклассниками не гуляет. Книги, в основном, в транспорте и в кровати. У меня волосы дыбом встают, когда я думаю, что он так и просидит за своим ящиком всю жизнь. Что я вырастила взрослого лося, который в двадцать лет ничего делать не хочет, социализироваться не желает, а желает только лежать на диване, играть в игры и ждать, пока мать придет с работы и принесет в клюве вкусненькое! У него мотивация на нуле!

Федор рассматривал стену.

– Можно подумать, мы были другими, – попробовал утешить изобретатель. – Мы тоже ничего не хотели делать. А посмотрите на нас сейчас!

– Не хочу, – отрезала Елена Летняя. – Не то, что жить накладно, умереть не на что. Хорошо, сжала зубы, нашла другое место. Знаете, пока работала в журналах – пусть даже и с той зарплатой – чувствовала себя человеком. А теперь мне пришлось устроиться в домоуправление! Статьи – в свободное время. Да и разве это деньги.

– Ну, знаете, и я простой тестер, – отец Льва горько улыбнулся. – В свободное время – дело для души.

– Простой тестер? – разочарованно переспросил Федор.

– Нет, не простой. Я супертестер. Начальник отдела качества в одной крупной немецкой компании. Которую уже доедает Китай. И как только это случится, придется заняться другим. Самообеспечения – увы! – пока не выходит.

– Мужа пригласили читать механику в здешнем Политехническом университете, – сообщила Березкина. – С осени. А я преподаю в частном лицее вместо того, чтобы переводить Аполлинера.  

– Как раз к этому я и веду, – изобретатель встал и заходил по комнате – Мы ведь все делаем не то, что хотели. А когда делаем, становимся нищими. Посмотрите на меня. Мы для них не пример, они не хотят такой жизни! Но и другой не видят. Откуда бы ей взяться? Для этого надо что-то делать, а они даже не знают, как, где, куда двигаться. Наши советы отвергают, вот и лежат на диване с планшетом. Ваш хоть год, как школу закончил, а некоторые уже третий год бездельничают. И менять, похоже, ничего не хотят.

– Федька очень закрыт, – Елена Летняя положила ногу на ногу. – Он умудрился вырасти в совершенно замкнутой среде. Даже в магазин не выгнать – стесняется. К психологу с третьего класса идти не хочет. Обрубает любые попытки помощи. Говорит, что у него депрессия. Я с ним согласна. Эта вялость, апатия – типичные клинические симптомы. Я голову сломала, думая, как помочь сыну совершить этот рывок. Вырваться из этого состояния.

– Вот-вот, – поддержала Березкина. – И наш такой же. Им нужна наша поддержка.

– Да-да. И я так думаю. Что-то, чтобы поддержать этот переход. Предотвратить травму взросления.

 – Что-то надо делать, а я понятия не имею, что.

– Ваш хотя бы знает иностранные языки, – напомнила мать. – Это уже хорошее начало.

– Замечательное, – горько отозвалась Березкина. – Собирался