В долине смертной тени (Эпидемия)

Автор Владимир Гурвич

В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым. И далеко не все выдерживали и соглашались принять эту новую реальность.
В романе рассказывается о небольшом кружке людей, которые оказались во время пандемии запертыми на тесном жизненном пространстве. И поневоле вынуждены вступать друг с другом в самые близкие контакты. И это не могло не повлиять на каждого из членов этого внезапно возникшего сообщества. 
 

• Язык: Русский
• Издатель: Strelbytskyy Multimedia Publishing
• Дата выпуска: 18 апр. 2023 г.
• ISBN: 9780880045667

Предварительный просмотр книги

Вместо предисловия

В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым. И далеко не все выдерживали и соглашались принять эту новую реальность.

В романе рассказывается о небольшом кружке людей, которые оказались во время пандемии запертыми на тесном жизненном пространстве. И поневоле вынуждены вступать друг с другом в самые близкие контакты. И это не могло не повлиять на каждого из членов этого внезапно возникшего сообщества.

Само собой разумеется, что любые совпадения с реальными лицами — вашими знакомыми, родственниками или публичными персонами чисто случайные. Нисколько не сомневаюсь, что это вам понятно без моего предупреждения. Но все же напомнить лишний раз никогда не помешает. А вдруг…

День первый

1.

«Эпидемия все сильней захватывает Россию. За последние сутки только в Москве заболели еще 1583 человека, а по всей стране — 3345. Таким образом, на сегодняшнее утро всего заболевших кингвирусов составляет более 25 тысяч россиян. Эксперты предсказываю, что пик эпидемии далеко не пройден, более того, она в самом начале. И количество инфицированных будет стремительно возрастать. И через неделю их число может увеличиться в три, а то и в четыре раза. Уже сейчас наблюдается нехватка больничных коек, а так же необходимого оборудования и медикаментов. В связи с прогнозируемым ростом больных этот дефицит может принять обвальный характер. Многие высказывают опасение, что…»

Михаил Ратманов раздраженно выключил телевизор. Слушать дальше подобные новости не было ни малейшего желания. И без того каждый день все это говорится на бесконечных совещаниях. С начала эпидемии их число возросло многократно. А вот эффекта от них, если честно говорить, почти никакого. Но, как известно, нет худа без добра, теперь какое-то время он не будет участвовать во всей этой административной суматохе. В аппарате президента сразу несколько сотрудников заболели этим проклятым кингвирусом. И всех, кто с ними контактировали, отправляют на карантин. Включая его.

Правда, тест показал, что его, слова богу, миновала эта зараза. Но решение отменять не стали. К тому же понятно, если не заразился сейчас, можно заразиться в любой момент; вирус, как враг в засаде, поджидает новых своих жертв. И никакая дезинфекция не дает стопроцентной гарантии. Вот и решили отправить часть сотрудников от греха подальше на каникулы. Разумеется, все будут трудиться удаленно, но вот польза от такого формата не столь уж и большая. Их работа требует постоянного присутствия в офисе, по сути дела, она более чем наполовину состоит из контактов с людьми. Без них теряется ее эффект. А сейчас как раз такое время, когда требуется максимальная мобилизация усилий. К тому же есть ряд проектов…

Но об этом Ратманов пока по возможности решил не думать, сейчас у него другие заботы. Вот кончится весь этот ужас, тогда он займется и теми делами. Очень хочется надеяться, что это случится совсем скоро.

Михаил Ратманов выключил компьютер. Пора отправляться домой. Он с грустью оглядел свой кабинет — когда он теперь в него вернется? Чего скрывать, он очень его любит. И много сил потратил на то, чтобы сделать свою рабочую резиденцию красивой и уютной. Но сейчас придется со всей этой красотой временно расстаться.

Он встал и направился к выходу. Нужно было зайти к своему начальнику, получить руководящие указания и проститься. И затем уже ехать домой.

Внезапно к Ратманову пришла одна мысль. Она была весьма неожиданная и потому в первое мгновение появления, он даже ее отбросил. Но она тут же вернулась снова.

Мысль же была такая: а не пригласить ли на эти дни в его загородный дом отца? В последнее время они видятся не часто. Да и отношения между ними, чего греха таить, как-то остыли. После смерти матери минуло уже немало лет. Когда это произошло это несчастье, они почти перестали общаться. Даже не совсем ясно, по какой причине. По крайней мере, он, Михаил Ратманов, это не знает. Пора бы возобновить прежние контакты. Да и папе будет безопасней находиться у него в красивом, уединенном дачном поселке, чем в квартире в центре города. Именно там чаще всего этот кингвирус находит своих жертв. Кто бы мог подумать еще совсем недавно, что из-за этих микроскопических тварей в мире так много всего изменится.

Ратманов вернулся за стол, удобно расположился в кресле и стал звонить отцу.

— Папа, это я, как ты поживаешь?

— Михаил? — даже слегка удивился Герман Владимирович. — Давно не звонил.

— Ты прав, все время очень много дел.

— Как ты помнишь, в свое время дел у меня было не меньше. Но время на звонки родителям я находил. — В голосе Германа Владимировича зазвучали знакомые с детства иронические интонации.

— Папа, сейчас не время это не выяснять. Видишь, что творится.

— Тут ты прав, ситуация ужасная.

— Я вот по какому поводу звоню, меня отправляют на карантин.

— Ты болен? — забеспокоился отец.

— К счастью нет, тест отрицательный. Но есть опасность заразиться, несколько наших сотрудников подхватили заразу. Поэтому и отправляют всех на каникулы. Вот я и подумал: почему бы и тебе не провести в моем доме некоторое время. В нем гораздо безопасней, чем в твоей квартире.

На некоторое время в трубке воцарилась тишина, Герман Владимирович обдумывал предложение сына.

— Я согласен, Миша, — решил он.

— В таком случае приезжай сегодня. Послать за тобой машину?

— Доберусь на такси.

— Тогда мы с Софьей будем тебя ждать.

Они разъединились. Ратманов почувствовал что-то вроде облечения, он опасался, что отец откажется. С его характером этому не стоило бы удивляться. Скорей следует удивляться тому, что он согласился, даже еще так легко и быстро. Значит, и он расценивает положение, как крайне тревожное. А он всегда умел трезво это делать. Все же большой опыт работы на высоких должностях. Ладно, теперь пора заглянуть к руководству и мчаться на всех парах домой.

2.

Ответный звонок отца застал Михаила Ратманова в машине. Он покосился на шофера, так как не любил разговаривать на личные темы при посторонних, особенно в присутствии обслуживающего персонала. Но выбора не было, не сбрасывать же вызов, это будет выглядеть не слишком вежливо.

— Да, папа, слушаю тебя.

— Я тут подумал на досуге, и ко мне пришла гениальная идея. Слышишь меня?

— Да, слышу. Что за гениальная идея?

— А почему бы раз такая чрезвычайная ситуация не собраться нам всей семьей. Тем более, мы лет двадцать уж точно не собирались вместе.

Ратманов невольно подумал, что скорей не двадцать, а даже больше. Но он вовсе не намерен превращать свой дом в приют для людей, которые ему не симпатичны. Даже, если они его близкие родственники. Вечно у отца возникают не гениальные, а дурацкие идеи. За последние годы он как-то позабыл об этом.

— Как ты себе это представляешь? — без всякого энтузиазма поинтересовался он.

— Элементарно, соберемся все вместе: ты со своей семьей, Алексей — со своей, плюс Святослав.

У Ратманова даже екнуло что-то внутри. Когда он предложил отцу укрыться от эпидемии в своем доме, то у него и мысли не было приглашать братьев да еще со своими домочадцами.

— А разве Святослав в Москве? — спросил он.

— Представляешь, да. Приехал несколько дней назад. А тут такое. Он мне вчера звонил. Он просто в панике.

— Ясно, — пробормотал Ратманов. — Странно, что он вернулся именно сейчас.

— Во Франции такой же ужас, как и нас, — пояснил Герман Владимирович. — И в Штатах ничуть не лучше. Он думал, тут как-то спокойней. А здесь еще хуже. Вот он и не знает, как поступить. Сидит в гостиничном номере и даже боится спуститься в ресторан.

— Надеюсь, он не голодает?

— Говорит, еду доставляют в номер.

— Хорошо, Святослава можно пригласить. Но ты же понимаешь, Алексей ни за что ко мне не приедет.

Несколько секунд в телефоне стояла тишина.

— Предоставь это мне. Если он согласится, ты примешь его?

«Очень надеюсь, что не согласится» — мысленно произнес Ратманов.

— Я жду ответа, — напомнил отец.

— Нет, — произнес Ратманов.

— Тогда я тоже не приеду, — твердо проговорил Герман Владимирович. — Либо мы соберемся все вместе, либо прячься в своем доме один.

«Мерзкий старикашка», — мысленно обозвал Ратманов отца. — Всегда хочет, чтобы все происходило только бы по его желанию».

— Ладно, если Алексей согласится, пусть приезжает, — крайне неохотно сказал Михаил Ратманов.

Он уже окончательно пожалел, что затеял этот семейный сбор. Хотел немного наладить отношения с отцом, а теперь придется терпеть еще и братьев со своими семьями. Это даже в чем-то хуже эпидемии. Еще Святослав, куда ни шло, но Алексей… Ну и семейка все же у них, даже не понятно, как такая могла возникнуть. С другой стороны, если вспомнить жизнь отца, то вряд ли стоит сильно удивляться.

Михаил Ратманов тяжело вздохнул. Кажется, ненароком он сам придумал себе нелегкое испытание. Правильно говорит его начальник, правда, только когда сильно выпьет: не хочешь больших неприятностей, не делай людям добра. Вот он неожиданно для себя захотел помочь отцу пережить трудные времена в безопасности — и получил то, что получил. И ведь теперь не отвертеться, иначе испортишь с ним отношения раз и навсегда. А он все же не последний человек в этой стране, хотя давно на пенсии. Но связи, в том числе в прессе остались большие. А в этом случае всегда следует быть осторожным.

Ратманов так глубоко погрузился в свои мысли, что перестал замечать, где они едут.

— Михаил Германович, приехали, — услышал он голос своего водителя.

Ратманов посмотрел в окно, машина стояла возле его подъезда.

— Спасибо, Гена, подожди некоторое время здесь. Поедем в загородный дом.

3.

Еще вчера он предупредил своих домочадцев, что на следующий день они все вместе отправляются в загородный дом. А потому был уверен, что все уже готовы к переезду. Но едва Ратманов перешагнул через порог своей квартире, то понял, что никто и не думал готовиться. Ни одного чемодана не стояло в прихожей.

Он тут же зашел к жене. Софья Георгиевна сидела на диване и задумчиво смотрела перед собой. Перед ней стоял чемодан, но он был только заполнен наполовину.

— Софушка, что такое? Почему не готова? — спросил он, садясь рядом с ней и обнимая за плечи.

— Миша, я хотела об этом с тобой поговорить. Мне очень неудобно. Вся наша больница переходит на чрезвычайный режим, а я ухожу в отпуск.

— Я прекрасно понимаю твои чувства. Но ты же видишь, какая ситуация вокруг. И я договорился с твоим главным врачом, он тебя отпускает.

— Еще бы, кто тебе может отказать.

Ратманов вздохнул.

— Ты не менее, больше чем в больнице, ты будешь нужна в нашем доме. Я тебе еще не говорил, собирается вся наша семья.

Софья вопросительно взглянула на мужа.

— Не понимаю.

— Я пригласил к нам отца. А он неожиданно потребовал, чтобы я приютил и своих братьев. Святослав буквально на днях прилетел из Франции, ну а Алексей, понятно, тут. Разумеется, с их семьями или с кем-то там еще, кто у них есть.

— Святослав — это хорошо, но как ты будешь уживаться с Алексеем? — задумчиво произнесла София.

— Думаешь, я знаю, — раздраженно буркнул Ратманов. — Но это категорическое требование отца. Иначе он не соглашается приехать ко мне. Как видишь, народа собирается немало, так что твои услуги, как медика, будут востребованы.

— Не дай бог. И все же не могу избавиться от чувства неловкости, как будто я совершаю некрасивый поступок, что-то вроде бегства от врага на поле боя.

— Глупости! Мы спасаем свою жизнь в этих ужасных условиях. Дети собрались?

— Боюсь, что нет.

— Черт! Надо ехать, нас ждет шофер. Пойду разбираться.

Он постучался и вошел в комнату Ренаты. Она лежала на кровати в наушниках. Ратманов подошел к ней и невольно залюбовался дочерью. Довольно высокая с красивой фигурой и почти с идеально правильными чертами лица — она была, если не красавицей, то очень миловидной. Он давно тайно подыскивал кандидатов в возможные ее мужья. Такой дорогой товар и продать надо с максимальной выгодой. И, кажется, он нашел нужного молодого человека. Даже разговаривал с его родителями. Ему непременно надо как можно скорей поговорить с Ренатой на эту тему. Но, разумеется, не сейчас, а когда кончится весь этот ужас.

Он присел на диван рядом с дочерью и вынул наушники из ее ушей.

— Рената, почему ты не собралась? — мягко поинтересовался Ратманов. — Нам пора ехать.

— Я не поеду, папа, у меня тусовка.

— Какая тусовка, ты с ума сошла! — воскликнул он. — Каждый день заражаются сотни, нет уже тысячи людей, умирают десятки, а ты тусовка. Я тебя все равно никуда не пущу. Давай собирайся, даю тебе ровно час.

— Я же сказала: не могу, меня будут сегодня вечером ждать.

— Тебе жить надоело? Умоляю, будь благоразумной. Я понимаю, ты всего несколько дней, как вернулась из Англии. И еще плохо понимаешь наши нынешние реалии. Поверь, сейчас важно только одно — спастись. Все остальное оставь на потом.

Рената резко сменила позу, сев на диван.

— И что я там стану, по-твоему, делать?

— Я уже сказал — спасаться. К тому же будешь там не одна, туда приедут дедушка и оба моих братьев со своими близкими.

Рената вдруг резко повернула голову к отцу.

— И что, там будет Ростик?

— Точно не знаю, но раз будет его отец, то скорей всего будет и сын.

Такой поворот разговора не понравился Ратманову. К своему двоюрному брату — Ростиславу Рената с детства питала непонятное пристрастие. Это было тем более непостижимо, что за всю жизнь они встречались совсем не часто. И если память его не подводит, то последняя встреча была больше года назад, когда их семья отмечала двадцатилетие Ренаты. Он, Ратманов, не собирался приглашать ни брата, ни его чадо. Но дочь в ультимативной форме потребовала это сделать. Алексей благоразумно не пришел, а вот его сынок явился. И они с Ренатой много времени провели вместе, о чем-то все время шептались, танцевали. Что их связывает, Ратманов понять не мог, а спрашивать ее хотел.

— Уговорил, папочка, я еду, — чмокнула Рената отца.

— Тогда собирайся в темпе, — поднялся Ратманов. Он был доволен, что быстро сумел уговорить дочь, хотя причина ее согласия его совсем не радовала.

Следующим пунктом его маршрута стала комната Виталия. В квартире родителей он доживал последний месяц, вот-вот должны были сдать дом, в котором купил себе пристанище в виде огромных двухкомнатных хором. Точнее, большую часть денег на это дал ему он, Михаил Ратманов. Сын, несмотря на свою огромную зарплату, так ее успешно транжирил, что ему не хватило бы средств даже на покупку комнаты в коммуналке.

Виталий стоял у окна и смотрел на улицу. Когда отец вошел, он повернулся к нему.

— Ты по поводу отъезда? Я готов.

Ратманов даже слегка опешил, он готовился к тому, что в некотором роде повторится сцена в комнате дочери.

— Готов? Молодец. А где твой чемодан?

— Вон там стоит, — показал Виталий на угол комнаты.

Там действительно стоял огромный чемодан. Это Ратманова не удивило, в своем кругу сын имел славу едва ли не первого модника. Если бы он столько же времени и внимания уделял работе, а не одежде, цены бы ему не было, невольно подумал Михаил Ратманов. Впрочем, в данный момент это не имеет никакого значения.

— Вот и прекрасно. Примерно через час выезжаем. Кстати, с нами будет жить твой дед, а так же Святослав и Алексей. Наверное, с женами и детьми. Так что не удивляйся.

Но Ратманов видел, что это сообщение пролетело мимо сознания сына.

— Как ты думаешь, это все надолго? Что там у вас говорят? — В вопросе сына слышалась не свойственная ему интонация тревоги.

— Никто точно не знает, прогнозы самые разные, но преимущественно плохие.

— Это ужасно, папа! — воскликнул Виталий.

Ратманов с удивлением взглянул на него и понял, что сын охвачен сильным почти паническим страхом.

— Ты боишься?

— Да, — кивнул Виталий головой. — Каждый день умирает столько людей. Я тоже не переживу эту эпидемию! — В голосе сына уже зазвучала истерика.

— Ерунда, мы все переживем. Для того и едим в наш загородный дом. Закроемся — и никого не будем пускать.

— Думаешь, это поможет? — Теперь в голосе сына прозвучала слабая надежда.

— Конечно, изоляция всех спасает. А там, глядишь, и вакцину изобретут. Скажу тебе по секрету, одна из наших лабораторий близка к ее изготовлению. Но об этом никому.

Это было не совсем так, им действительно вчера сообщили, что одна лаборатория серьезно продвинулась в этом направлении. Но до создания вакцины должно пройти еще как минимум, несколько месяцев. А то и больше.

— И вакцина у нас появится?

— Разумеется, ее тут же направят в больницы.

— Я не об этом, к нам в дом ее привезут?

— Попрошу и привезут, — заверил Ратманов. — Я специально распоряжусь, чтобы, как только ее испытают, вакцину сразу бы доставили нам. И мы все вакционируемся.

— Очень тебя прошу, проследи за этим. Я хочу быть первым.

— Не беспокойся, мы будем вакцинированы одни из первых в стране. А пока через час выезжаем.

Ратманов с некоторым облегчением покинул комнату сына. Никогда еще он не видел его таким. Виталий был типичным представителем золотой молодежи, смысл жизни которого заключался только в одном — в получение бесконечных удовольствий и развлечений. Никогда таким перепуганным сына он не видел. Он-то, Михаил Ратманов, почему-то думал, что Виталий со свойственной ему иронией воспримет и этот вынужденный переезд, и всю ситуацию в целом. Хотя с другой стороны, возможно, он прав, они все недостаточно серьезно относятся к тому, что творится вокруг.

4.

Они еще спали, когда раздался телефонный звонок. Святослав голым соскочил с кровати и бросился к лежащему на журнальном столике телефону. Соланж же в ответ на раздавшуюся трель что-то раздраженно пробормотала с полусонья.

Звонил отец. Его предложение было неожиданным и поначалу вызвало у Станислава несогласие — запираться в доме брата вместе с его домочадцами желания не было. Но он всегда быстро умел принимать решения и когда обстоятельства требовали — их кардинально менять. Поэтому через минуту уже согласился. В самом деле, при нынешних ужасных обстоятельствах это можно считать едва ли не оптимальным вариантом, едва ли не единственной гарантией спасения.

Святослав бросил телефон на стол и снова лег в кровать. Поцеловал Соланж. Так как она не отреагировала на его нежность, стал щекотать, зная, как сильно она боится щекотки.

Молодая женщина открыла глаза и резко оттолкнула Святослава.

— Что ты делаешь? — возмущенно закричала она на своем родном французском языке, хотя чаще всего они говорили с ней по-английски. Святослав знал его лучше.

— Надо вставать, важные новости.

— Что за новости? — удивилась Соланж уже по-английски.

— Только что звонил мой отец. Он предлагает нам сегодня отправиться пожить у моего старшего брата.

— Тот, который большой чиновник, — скривила губы Соланж — Терпеть не могу чиновников. Во Франции их мало кто любит.

— Я тоже не люблю. Но ситуация ухудшается с каждым днем. Оставаться в отеле небезопасно. А там мы будем в изоляции.

— То есть, на карантине, — уточнила Соланж. — Мы сбежали из Лос-Анжелеса, чтобы не оказаться в таком положении, а ты предлагаешь запереться здесь.

— Ты права, но другого выхода нет. Мы прилетели сюда, потому что еще недавно тут почти не было зараженных вирусом. А теперь их число каждый день резко увеличивается. Мой отец прав, медлить нельзя.

— И что мы там будем делать?

Святослав пожал плечами.

— Понятие не имею. Общаться с моими родственниками. Увидишь русских людей в разрезе.

— Это как? — не поняла Соланж.

— Не только какие они внешне, но и какие изнутри. Ты же этого хотела, сама говорила, что тебя очень интересует русский народ.

— А тебя мне недостаточно для изучения?

— Я нетипичный в этом плане человек.

— А твой брат и его близкие типичные?

Святослав задумался. Он поймал себя на том, что у него нет точного ответа на этот вроде бы не сложный вопрос.

— А знаешь, Соланж, мне самому любопытно это узнать. Я давно постоянно не живу в России и отчасти потерял с ней связь. Мне полезно хотя бы частично ее восстановить. И раз уж мы попали тут в ловушку, почему бы не воспользоваться ситуацией. Все равно мы не сможем гулять по городу, посещать театры и рестораны. Если, конечно, не хотим подхватить эту заразу.

— Значит, придется ехать, — упавшим голосом проговорила Соланж. — А как же переговоры по поводу твоего нового проекта?

— Сейчас не до переговоров, сейчас главное уцелеть. Переживем эту напасть, тогда и посмотрим, что к чему.

Соланж несколько секунд сидела молча.

— Ладно, иду укладывать чемодан. Через сколько выезжаем?

— Сначала позавтракаем в отеле, закажем такси и поедем. Не забудь одеть маску.

— Тогда таксист не увидит моей красоты, — улыбнулась молодая женщина. — Иду приводить себя в порядок.

5.

Звонок отца застал Азарова на работе. Он взял трубку и удивился — тот давненько ему не звонил. В последнее время они вообще общались очень редко.

— Как ты поживаешь? — спросил Герман Владимирович.

— Спасибо, папа, очень не просто. Наверное, ты слышал, как нас прессуют, называют предателями.

— А что ты хотел, сам выбрал свой путь. Я внимательно слежу за всем, что ты делаешь, я считаю, что это полезная работа.

— В этом вопросе наши мнения сходятся, — насмешливо произнес Азаров.

— Понимаю, твою насмешку. Но я звоню по другому поводу. У тебя все здоровы?

— Слава богу, все.

— Это очень хорошо. Хочу предложить тебе возможность обезопасить свою семью.

— Улететь на Марс?

Герман Владимирович рассмеялся.

— Почти. Пережить эпидемию в доме Михаила.

От изумления Азаров на несколько мгновений даже потерял дар речи.

— Это такой способ поиздеваться надо мной? — спросил он.

— Леша, послушай, все крайне серьезно. Так серьезно при нашей жизни еще никогда не было. В его доме соберется вся наша семья, даже Святослав.

— Он приехал?

— Да. Думал, что здесь безопасней, чем в своей Америке. Но теперь здесь почти так же. Он тоже не любит Михаила, но согласился.

— У меня к Михаилу совсем другое отношение, чем у Святослава.

— Прекрасно понимаю. Но сейчас тот момент, когда главное — это уцелеть. Все остальное второстепенно, все это можно оставить на потом. Подумай о жене и детях.

— Юлия с дочерью застряла в Италии, не может оттуда улететь, — пояснил Азаров.

— Какой ужас! Там же самый большой очаг. Они здоровы?

— Говорят, да. Я каждый день разговариваю с ней на скайпу.

— Тем более, тебе надо находиться в безопасности. Так ей будет спокойней.

— Папа, спасибо за заботу, но я найду способ как себя обезопасить. К братцу я не поеду.

— Как хочешь. Между прочим, я очень хотел тебя видеть, провести вместе некоторое время. Кто знает, как все дальше сложится…

— Как только все это кончится, обещаю, что приеду к тебе.

Закончив разговор, Азаров посмотрел на своего заместителя Александра Ломако.

— Представляешь, отец предлагает мне укрыться от эпидемии в доме моего брата Михаила. Представляю, в этом случае, что начнется в сервильной прессе, когда об этом станет известно.

— В том самом доме? — спросил Ломако. У него вдруг загорелись глаза.

Азаров это заметил.

— Саша, говори, какая светлая мысль тебя посетила?

— Мы давно хотели подобраться к имуществу твоего братца. Но никак не получалось. Он хорошо замаскировался, переписал его на близких родственников. А тут тебе предлагают поехать прямо в логово врага. Таким шансом нельзя пренебрегать.

Азаров задумался. В словах Ломако был свой резон, это, в самом деле, уникальная возможность, которая вряд ли когда-либо еще представится. Михаила давно пора вывести на чистую воду, на нем печати негде ставить — таких коррупционеров еще поискать надо. Конечно, по отношению к брату это не совсем красиво, но он сам виноват — уж слишком много ворует.

— А знаешь, Саша, возможно, ты прав. Пожалуй, стоит его навестить. Ты сумеешь направить к дому дроны?

— Всегда получалось, а почему сейчас не получится, можешь сказать?

— Прости, ляпнул, не подумав. Решено, еду.

Азаров набрал отца.

— Папа, я передумал, ты абсолютно прав, это решение самое оптимальное.

— Молодец, иногда нужно забывать прошлое ради будущего. К сожалению, мало, кто на это способен.

В том числе и ты, мысленно произнес Азаров.

— Ты прав, — вслух же согласился он. — Надо сделать попытку.

— Когда тебя ждать?

— Закончу дела, соберусь и вместе с Ростиком поедим. Его тоже надо еще уговорить. А это, скажу я тебе, не просто.

— Представляю. Знаю своего внука.

Они снова разъединились.

— Ты слышал разговор, еду, — сказал Азаров Ломако. — Начинаем операцию: «троянский конь», — улыбнулся он. — Будем на связи.

— Впервые ты отправляешься прямо в логово врага, — заметил Ломако.

— Да. А теперь пойду, попрощаюсь с сотрудниками. Распускаем всех на карантин. И пока лучше никому не говорить о нашем проекте.

— Согласен, — кивнул головой Ломако. — До встречи. Вот только когда она будет?

— Этого никто сейчас не знает. — Азаров задумался. — Знаешь, мой отец все же прав, главное сейчас для нас всех — это уцелеть. Представляешь, мы умрем, а все эти подонки выживут. Как будет нам обидно.

6.

Выезд из Москвы был плотно забит машинами. Судя по всему, не только Ратмановы, но и многие другие жители столицы решили покинуть ставшим опасным город и переместиться в более безопасные дачные и коттеджные поселки. Виталий нервно ерзал за заднем сиденье, то и дело, задевая сидящих рядом мать и сестру.

— Можешь сидеть спокойно, — раздраженно попросила Рената, когда брат в очередной раз задел ее.

— В самом деле, Виталий, что ты так волнуешься, — вступила в разговор Софья Георгиевна. — Нам сейчас ничего не угрожает, машина продезинфицирована. Геннадий тебе это подтвердит.

— Перед выездом мы обработали машину специальным раствором, — подтвердил шофер. — У нас в гараже это обязательная процедура. Без нее автомобиль не выпускают.

— Но могут остаться необработанные участки, — возразил Виталий.

— Ты чересчур впечатлителен, — положила София Георгиевна ладонь на руку сына. — Все будет хорошо, я об этом позабочусь.

Виталий признательно посмотрел на мать.

— Эдика вчера положили в больницу с тем самым диагнозом, — сообщил он.

— Ты не говорил об этом, — встревожилась Софья. — У вас были контакты?

— Как началась эпидемия — нет. Только по телефону и Интернету.

— Ну, пока по телефону и Интернету зараза к счастью не передается, — с переднего сиденья подал голос Михаил Ратманов. — Но все равно, чем раньше мы приедем к себе, тем будем спокойней. Говорят, этот вирус может долго жить на разных поверхностях. Это правда, Софья?

— Правда, — подтвердила она.

— Знаешь, что меня беспокоит, — повернулся к жене Ратманов, — к нам же приедут и отец и братья. А вдруг кто-то уже инфицирован. И тогда мы все заразимся. Когда я давал согласие на их появление, я даже не подумал об этом.

— Давайте позвоним им и отменим приглашение, — встревоженно проговорил Виталий.

— Это неудобно, — возразила Софья Георгиевна. — Что они о нас подумают.

— Какая разница, мама! — воскликнул Виталий. — Пусть думают, что хотят.

— В самом деле, мы слишком рискуем, — присоединился к сыну отец.

— Не беспокойтесь, мы их проверим на наличие кингвируса, — сказала София Георгиевна.

— Каким же образом? — поинтересовался Ратманов.

— Перед тем, как уйти в отпуск, в больницу завезли партию самых современных израильских тестов. Они определяют наличие вирусов буквально за несколько минут. Главврач позволил мне взять небольшое их число. Мы проверим наших гостей.

— А тесты надежные? — снова подал голос Виталий.

— Считается, что надежней этих тестов пока в мире не придуманы.

— И все же, сколько мы будем стоять в этих проклятых пробках! — в очередной раз нетерпеливо воскликнул Виталий.

Словно в ответ на его восклицание, машина, наконец, сползла с главного шоссе и покатила по боковой дороге. Трафик на ней был намного менее плотным, и автомобиль стал быстро набирать ход.

Ехать было совсем недалеко, не более десяти километров. И вскоре машина вкатилась в небольшой поселок, примыкающий к дачному кооперативу. Народу на улице почти не было, хотя еще совсем недавно тут было достаточно оживленно. По пустынной дороге автомобиль помчался с максимально разрешенной скоростью.

— Геннадий, прошу вас, остановитесь! — внезапно воскликнула Софья Георгиевна.

— Что такое? — недовольно произнес ее муж.

— Мы проехали церковь, хочу буквально на несколько минут заглянуть в нее.

Просьба жены Ратманову не понравилась, но и возражать он не стал. Когда они поженились, то ни о каком Боге не думали, а если встречалась по дороге церковь, то просто обходили ее стороной. Но буквально год назад с женой случился странный и непонятный перелом, в ней вдруг пробудилась религиозность. Чем была она вызвана, Ратманов не понимал, а расспросы результата не дали; она не желала ничего объяснять, отделывалась малозначительными фразами. И он отстал от нее; хочет посещать храмы, пусть посещает, ему до этого по большому счету дела нет. И одна из таких церквей, в которой жена стала частенько бывать, как раз располагалась в этом поселке. Машина остановилась, Софья Георгиевна вышла и быстро направилась к храму.

Пробыла она в ней не несколько минут, а не меньше получаса. Ратманов стал испытывать нетерпение, переходящее в раздражение. Что она там делает? Он уже собрался сам пойти за ней в храм, как из него вышла жена. Но ни одна, а вместе с местным священником. Он шел медленной походкой, а вся его согбенная фигура изображала вселенскую скорбь. По крайней мере, такое впечатление сложилось у Михаила Ратманова.

Они подошли к машине, Софья отворила дверцу.

— Отец Варлам поедет с нами, — сообщила она.

Ратманов едва не подскочил от неожиданности.

— Куда он поедет с нами? — ничего не понимая, спросил он.

— Поживет у нас в доме. У него большое несчастье, три дня назад от вируса умерла жена.

Все пассажиры машины изумленно уставились на Софью.

— Но он же заразный! — вдруг завизжал Виталий. — Надо бежать из машины.

— Софья, ты думаешь, что делаешь? Мы же все перезаразимся, — поддержал отец сына.

— Не волнуйтесь, бежать, Виталий, никуда не надо. Я только что сделала отцу Варламу тест. У него нет вируса. Садитесь, батюшка, на заднее сиденье.

Отец Варлам сел, куда ему указала, Софья Георгиевна, вслед за ним это сделала и она. На заднем сиденье пришлось всем еще больше потесниться.

— Теперь можем ехать, — сказала Софья Георгиевна.

Геннадий вопросительно взглянул на Ратманова. Тот явно не знал, как поступить.

— Да, езжайте, — не скрывая недовольства, приказал он шоферу.

Машина тронулась и помчалась в сторону дачного кооператива.

7.

— Какой огромный и какой красивый город. Святослав, я не ожидала, что он такой. Я была уверенна, что Москва очень невзрачная. А она лучше Парижа. А я все же в нем долго жила. К тому же я француженка и очень люблю нашу столицу. Представляешь, как тяжело мне в этом признаться.

Святослав покосился на Соланж. Ее лицо отражало истинное восхищение. Он вдруг почувствовал гордость за Москву. Это было неожиданное чувство, он давно считал себя космополитом, гражданином мира, для которого, что Россия, что Америка, что Франция, что Кения, где он однажды отдыхал, были абсолютно одинаковы; к этим странам он испытывал сходное отношение.

— Да, Москва — город уникальный, таких больше нет, — произнес Станислав. — Жаль, что из-за эпидемии мне не удалось тебе его по-настоящему показать.

— Но ты же покажешь, когда она кончится? — с надеждой покосилась на него Соланж.

— Но мы собирались сразу уехать.

— А кто нам мешает остаться на несколько дней.

— Посмотрим, — внешне бесстрастно пожал плечами Станислав. Но ему была приятна эта ее просьба.

— Странно, я до сих пор не воспринимала тебя русским, — задумчиво произнесла Соланж.

— Интересно, кем же ты воспринимала меня?

— Даже точно не знаю. Может, американцем, может французом. Даже иногда немцем.

— Почему немцем? — удивился он. — Кроме нескольких слов не знаю немецкий.

— Когда мы были с тобой в Германии, ты был совсем, как немец.

— Вот не предполагал. Наоборот, там я чувствовал себя немного чужим.

— Внешне это было незаметно.

Святослав ненамного задумался.

— А в России ты ощущаешь меня русским?

— Сначала не ощущала, а теперь ощущаю.

— И в чем это проявляется?

Соланж бросила на него пристальный взгляд и тоже задумалась.

— Я не знаю.

— Не знаешь? — почему-то удивился он.

— Просто я стала это чувствовать, а почему — не понимаю. Хотя постой, я вижу, что тебя здесь все родное.

— Когда я уехал из России, — мне тогда было всего двадцать пять лет, я твердо решил, что отныне не буду ни русским, ни американцем, ни кем-то еще иным, а просто буду человеком мира. Это гораздо важнее национальности.

— И у тебя получилось?

— Думал, что да. Но сейчас ты говоришь, что видишь во мне русского.

— Да, вижу, — подтвердила Соланж.

— Получается, что я не справился с поставленной задачей.

Соланж, как это нередко делала, забавно сморщила нос.

— А это плохо быть русским? — поинтересовалась она. — Вот я француженка и вроде это очень хорошо. Когда люди об этом узнают, у них появляется ко мне повышенный интерес. И я иногда этим даже пользуюсь.

— Я вовсе не стыжусь, что я русский. Просто не желаю внутри чувствовать себя таковым. Национальность — это один из самых сильных видов самоограничения и самообмана.

— Никогда так не думала о себе. Я люблю Францию и мне приятно быть француженкой. Но это мне совсем не мешает сниматься в Голливуде. И я с удовольствием снимусь в русском фильме, если ты успешно проведешь переговоры.

— Быть русским — это немного другое, — сказал Святослав.

— Да? — удивилась француженка. — Объясни.

Святослав вздохнул. Ему не нравился этот разговор, но он не знал, как из него ловко выйти.

— Русские — это особая нация.

— И в чем же?

— Русским не нравятся быть русскими, но при этом они очень гордятся, что они русские.

— Как это? Разве одно не противоречит другому?

— Противоречит. Но здесь в России это никого не смущает. Наоборот, на таких противоречиях держится вся национальная психология.

Соланж задумалась так глубоко, что на идеально гладком лбу появилось несколько несвойственных ему складок.

— Я не могу этого понять, — сообщила она плоды своих размышлений.

— А я не могу объяснить. Но все именно так, как я говорю.

— Знаешь, Святослав, мне было бы интересно сыграть такой противоречивый образ русской женщины. Хотя пока не представляю как.

— А мне — сделать такой фильм. Но я тоже пока не представляю как. Таких попыток в истории было немало, но не помню ни одну по-настоящему удачную. Наверное, обычному режиссеру это не под силу.

— А кому под силу?

— Не представляю. Возможно, требуется сверх гений.

— А ты, я так понимаю, себя им не считаешь, — вдруг насмешливо улыбнулась Соланж.

Святослав ощутил обиду. Да, он не гений, но многие считает его талантливым представителем новой кинематографической волны. И Соланж это прекрасно известно. И могла бы в таком случае пощадить его самолюбие. Тем более, последний его фильм оказался весьма провальным, он даже не покрыл затраты на его производство. И теперь попробуй найти инвестора в Америке. Вот потому и приходится вести переговоры с российскими продюсерами. Не будь этой неудачи, он бы ни за что не стал этого делать. Меньше всего ему хочется снимать тут.

Соланж почувствовала его настроение и дотронулась до руки.

— Не обижайся, милый, ты же знаешь мой язычок. Скажу, а потом жалею. Кстати, мы что-то очень долго едем. Случайно не в Сибирь.

Святослав посмотрел в окно. И увидел впереди знакомый дом, точнее, сначала был высокий непроницаемый забор, а уже за ним просматривалась крыша самого строения. Три года назад, когда он ненадолго заехал в Россию, то провел тут одни сутки.

— Дорогая, рад тебя проинформировать, что мы приехали, — сообщил он. — Остановитесь возле ворот, — сказал он уже таксисту.

Они вышли из машины. Святослав подошел к домофону. Надавил на кнопку и произнес: «Я к Михаилу Ратманову. Меня зовут Святослав, я его брат». Ворота автоматически раздвинулись, Святослав и Соланж вошли внутрь, катя за собой чемоданы.

Внезапно Соланж резко остановилась.

— Ты чего? — спросил Станислав.

Соланж указала рукой на дом.

— Это же самый настоящий дворец, — изумленно произнесла она. — Версаль. Так я его буду называть.

8.

— Папа, я не понимаю, зачем мы туда едем? — Этот вопрос Ростислав повторил уже несколько раз, и Азаров понял, что избежать ответа сыну не удастся. Хотя говорить на эту тему прямо сейчас совсем не хотелось. К тому же придется утаить некоторые факты, а этого он желал еще меньше.

— Ты сам много раз мне говорил, что твой брат дядя Миша едва ли не главный российский коррупционер, — продолжил сын. — И однажды ты непременно сделаешь фильм-разоблачение о нем. Ты передумал?

— Ничего, Ростик, я не передумал. Но изменились обстоятельства. Так уж все складывается.

— И как же все складывается? — насмешливо поинтересовался Ростислав.

Азаров невольно скосил на него глаза. Уж очень сын бескомпромиссный и принципиальный, у него либо так, либо никак, практически не просматривается полутонов. Конечно, это качество можно списать на молодость, но его не покидало ощущение, что когда Ростислав станет старше, то не сильно изменится.

— Позвонил твой дедушка и очень просил приехать к Михаилу. Впервые за долгий срок собирается почти вся семья. Если я правильно понял, не будет только твоей мамы и твоей сестры. Кстати, там будет Рената, а у вас, насколько я знаю, хорошие отношения.

— Это не причина ехать в дом ее отца.

— Возможно, — согласился Азаров. — Но она будет рада тебе. Мне кажется, вы с ней давно не виделись.

— У нас слишком разные представления на многие вещи, — пожал плечами юноша. — Я не так давно приглашал Ренату на наше мероприятие, но она не захотела пойти. А есть еще причина ехать к дяде Михаилу?

— Есть, — посмотрел Азаров на сына. — В Москве опасная эпидемия, а там мы будем от нее хоть как-то защищены. Нам всем надо пережить эти страшные времена. Хотя бы для того, чтобы изменить этот мир.

— И другой возможности это сделать нет?

— Есть, конечно, но я же говорю: так, совпало. Кстати, там будет и дядя Станислав, а ты же интересовался его творчеством.

— Я видел пару его фильмов, мне они понравились, — не слишком охотно признался Ростислав.

— Вот видишь, будет, о чем с ним поговорить. Ты же сам хотел учиться на режиссера. Или передумал?

— Я еще не решил.

— По крайней мере, общение с ним тебе поможет с выбором. Что же касается Михаила, то рано или поздно фильм о нем мы сделаем.

— А как вы будете общаться? Вы же лет пять не разговариваете.

— Больше пяти. Не знаю. Поживем, увидим. Чего сейчас загадывать. Вот приедем — и все станет ясным. Только прошу тебя, не лезь в бутылку. Обещаешь?

— Я постараюсь, папа. Но не обещаю.

— Я хотел тебе давно сказать, но все не было случая — ваше движение мне представляется излишне радикальным. Вы слишком бравируете своей ненавистью к режиму. Одно название: «Непримиримые» чего стоит.

— И это говоришь ты, — удивился Ростислав. — Тебя считают главным оппозиционером нынешней власти.

— Положим не главным, а только одним из главных. Но я не об этом. Понимаешь, Ростик, всегда опасно, когда ненависть слишком сильно захватывает человека или подчиняет себе целое политическое движение. Это плохо кончается для всех. Я в свое время немало изучал подобных примеров. И знаю, во что это может вылиться.

— Что же ты предлагаешь?

— Снизить обороты. А уж во время эпидемии, тем более. Наш Комитет борьбы с коррупцией решил, что пока не пройдет этот мор, мы ограничим публикацию наших новых расследований. Сейчас должны быть другие приоритеты.

— Это ваше дело. А наше движение такого решения не принимало.

— И напрасно. Власть и без того не справляется с ситуацией. Если еще и нещадно бить по ней, будет хуже не ей, а людям. Пусть все кончится, и мы предъявим всем свои счеты. Мы тщательно анализируем, что происходит. И обязательно обнародуем все претензии и обвинения. И еще одно, что я хочу тебе сказать: я очень беспокоюсь за твое здоровье. Вы молодцы, что помогаете больным и нуждающимся. Но от этого опасность заразиться вырастает многократно. Подумай, нужно ли тебе так рисковать. Тебе всего восемнадцать.

— А тогда кому можно рисковать? Тем, кому, к примеру, двадцать пять? Можно считать, что они уже достаточно пожили?

Азаров невольно вздохнул, он прекрасно сознавал, что в глазах сына этот аргумент выглядит крайне неубедительным. Но где взять другой, чтобы уберечь Ростика от заражения?

— Послушай, папа, я понимаю тебя. Но поверь, мы же не идиоты и не самоубийцы. И принимаем все меры, чтобы не заразиться.

— Это вы правильно делаете, но все равно опасность сохраняется большая.

— Сейчас везде опасно. Во всем мире ежедневно умирает тысячи людей.

— Знаешь, Ростик, это как-то не утешает. Достаточно того, что страшно за маму и Ларису. Они, как на зло, застряли в самом эпицентре итальянской эпидемии.

— Я тоже за них тревожусь, — сказал Ростислав. — Когда они вернутся?

— Не представляю. Регулярное сообщение между Россией и Италией прервано. Летают лишь отдельные чартерные рейсы. Я пытался найти способ посадить на них маму и Ларису, но ничего не смог сделать. Все зависит от случая.

— Я понимаю, папа. Я постараюсь по возможности не конфликтовать.

Наверное, это максимум, чтобы можно от него сейчас добиться, подумал Азаров. А потому нет смысла стараться получить больше.

Поселок, по которому они ехали, закончился. Азаров скосил глаза на навигатор, по которому ориентировался таксист, он показывал, что до конца маршрута оставалось проехать один километр.

9.

Едва машина въехала на территорию владения, из дома вышел Игорь Шевардин — еще молодой мужчина и направился к ним. В шутку Михаил Ратманов называл его мажордомом или дворецким, хотя официальная должность у него именовалась по-другому — начальник охраны. Он трудился у них всего несколько месяцев. Шевардина порекомендовал Ратманову его непосредственный начальник. А потому он принял его на работу без всякой проверки. Ратманов не сомневался, что если такой совет пришел от столь высокопоставленного лица, то все необходимые действия уже были проведены. Впрочем, сожалеть о сделанном выборе до сих пор причин у него не было.

Шевардин помог выйти дамам из машины. Увидев священника, он сделал удивленное лицо, но тут же оно приняло обычное выражение.

— Мне нужно вам срочно кое-что сказать, — произнес Михаил Ратманов.

— Пойдемте в дом, — предложил Шевардин.

Они прошли в каминный зал. И первым делом Ратманов сделал то, о чем давно мечтал: подошел к бару и налил себе в бокал немного коньяка. И с удовольствием выпил.

— Теперь лучше, — улыбнулся Ратманов Шамардину. — Садитесь, — предложил он.

— Слушаю вас, Михаил Германович, — произнес Шамардин, садясь в кресло.

С бокалом в руках Ратманов устроился напротив него.

— Вам известно, что на этот раз у нас будет много гостей, — произнес он.

— Вы сообщили мне об этом.

— Хватит ли у нас припасов? Кто знает, сколько времени придется тут провести.

— Сегодня мы сделали большие закупки. Должно хватить минимум дней на десять. Больше не получается, не хватает холодильных мощностей.

Ратманов кивнул головой.

— Я знаю, на вас можно положиться.

— Спасибо, Михаил Германович, за доверие. Я стараюсь, чтобы все…

— Я знаю и ценю это, — прервал Ратманов. — Я хочу сообщить вам кое- что по поводу размещения.

— Как обычно ваша семья размещается на третьем этаже в ваших личных апартаментах.

Ратманов, соглашаясь, кивнул головой.

— Это правильно. А на втором этаже пусть живет мой брат Святослав. Он приедет с какой-то женщиной. Зная его привычки, то скорей всего им будет достаточно одной спальни.

— Как скажите.

Ратманов кивнул головой.

— По поводу отца. Ему будет трудно подниматься по лестнице. Подготовьте для него покои на первом этаже.

— Хорошо. — Шевардин вопросительно посмотрел на Ратманова. — Вы говорили по телефону, что приедет еще Азаров с сыном. А их куда?

Ратманов невольно сморщился.

— Да, они тоже приедут. Разместите их во флигеле.

Шевардин удивленно посмотрел на него.

— Там тесно, там очень маленькие комнатки. Они предназначены для обслуги. А на первом этаже еще много места.

— Вы слышали, я сказал о флигеле.

— Как скажите, Михаил Германович.

Ратманов недовольно посмотрел на Шевардина и вздохнул.

— Вы правы, во флигель их нельзя. Тогда на первом этаже. Черт, я же совсем забыл про священника, — скривился Ратманов. — Вот нелегкая его принесла. Софья Георгиевна решила заглянуть в поселковую церковь. Оказалось, у отца Варлама умерла жена. Вот она и привезла его к нам, — пояснил он. — Засуньте его на второй этаж, там есть угловая комната.

— Как скажите.

— Скажите, среди обслуживающего персонала все ли здоровы?

— На сегодня — все. Мы тщательно следим за состоянием здоровья каждого работника. Постоянно их проверяем. Никто никуда не отлучается за пределы владения.

— Это правильно, — кивнул головой Михаил Ратманов.

— Это все распоряжения? — встал Шамардин.

— Пока все. Можете заниматься делами.

Шевардин направился к выходу. У двери он внезапно остановился.

— Забыл сказать, что Герман Владимирович уже приехал.

— Почему же я его не видел? — удивился Ратманов. — Где же он?

— В бильярдной. Попросил бутылку коньяка и чтобы его никто не беспокоил, пока он будет играть.

— Узнаю отца, — покачал головой Ратманов. — Пойду к нему.

10.

Ратманов спустился в цокольный этаж, вошел в биллиардную. Отец был так увлечен игрой, что не сразу обернулся к сыну; сначала он загнал шар в лузу, и только затем посмотрел на Михаила.

Они обнялись, но без особой теплоты. Ратманов-младший невольно подумал о том, что все последние годы отношения между ними были более чем прохладными. И, возможно, уже ни какими усилиями это не изменить.

Он уже ни первый раз пожалел, что пригласил к себе отца, а по этой причине пришлось пригласить и братьев. Он бы вполне мог обойтись и без их общества. И что это с ним вдруг такое случилось, что он уступил чуждому давлению?

— Давно приехал, папа? — спросил Ратманов.

— Да уже с часок. Сразу, как ты мне позвонил, собрал вещи — и к тебе, — ответил Герман Владимирович. — Ты же меня знаешь, я все быстро делаю.

— Знаю, — улыбнулся Ратманов-младший. — Эта наша фамильная черта.

— Думаешь? Возможно. В свое время Святослав внезапно укатил в Голливуд. Зашел к нам, попрощался и поехал прямо в аэропорт. Такое даже я не совершал в его годы.

— Да, он у нас решительный. И не только он.

Пока они разговаривали, Ратманов-младший разглядывал отца. И видел, что он, хотя неплохо держится, но все же сдал. Лицо постарело, хотя он никогда не служил в армии, но выправка была всегда почти военная. А сейчас плечи как будто слегка провисли, уже не выглядят такими же прямыми, как раньше. Увы, возраст никто не отменял.

— Хочешь сыграть партию? — предложил Герман Владимирович.

— Не сейчас, папа, времени для этого у нас будет предостаточно. Надо разместить всех. Твоя комната на первом этаже.

Ратманов поймал внимательный взгляд отца.

— Думаешь, мне трудно подниматься на другие этажи?

— Нет, конечно, папа. Но зачем тебе лишние нагрузки. Там будет удобно.

— Ладно, как скажешь. Ты же хозяин этого домища.

Интонация отца не понравилась сыну. Но Ратманов-младший решил не акцентироваться на этом. Потом разберется.

— Хочешь, покажу дом?

— Да я вроде видел. Или ты еще что-то воздвиг?

— Немного. Бассейн и корт. — В голосе Ратманова-младшего невольно прозвучала гордость. — Могу показать.

Герман Владимирович внимательно посмотрел на сына.

— Потом, времени для этого, как ты справедливо только что заметил, будет предостаточно. Ты мне вот что лучше скажи: у вас там наверху, какие прогнозы на ситуацию? Пока, я вижу, все очень плохо.

Ратманов-младший некоторое время раздумывал над ответом. Вчера по этому поводу у них специально созвали совещание, на котором поведали о текущей ситуации и о прогнозах по ее развитию. И то и другое внушило большую тревогу. Становилось ясно, что ни правительство, ни власти на местах положение не контролируют. И оно только будет ухудшаться. Именно тогда он и принял окончательное решение укрыться в загородном доме. Но почему-то отцу говорить об этом не хотелось.

— Ситуация сложная, но есть надежда, что постепенно станет улучшаться, — ответил он полуправдой.

Герман Владимирович с сомнением посмотрел на него.

— Думаешь, будет улучшаться?

— Ты в это не веришь?

— Если ты помнишь, я когда-то работал вице-премьером в правительстве. И кое-какие факты еще могу сопоставлять. И что-то пока тенденцию к улучшению не замечаю.

— Ты прав, пик эпидемии еще не пройден, но затем она пойдет на спад.

— Все эпидемии в какой-то момент идут на спад, — задумчиво протянул Герман Владимирович. — Вот только какие последствия после себя они оставляют. Ладно, будем наблюдать. — Он поставил кий в специально отведенное для этого место. — Вот о чем я хочу тебя попросить, сынок. Очень меня достает ситуация, что все три моих сына не слишком ладят друг друга. А если сказать все как на духу, то живут как чужие люди. Конечно, матери у всех у вас разные, но отец-то один. Не хочется мне уходить из жизни при таком раздоре. Вот я и решил, раз уж выпал такой случай, постараться хоть как-то вас сблизить. Ты понимаешь меня?

— Конечно, папа. Понять тебя не сложно.

— Вот и прошу, постарайся найти и со Святославом, и с Алешей общий язык. Знаю, трудно, но мне легче будут уходить из жизни, если вы наладите хоть какие-то родственные отношения.

— Я то не против, но это не только от меня зависит, — уклончиво пожал плечами Ратманов-младший.

— Я прекрасно понимаю, но, во-первых, ты старший, а во-вторых, как говорят дипломаты, принимающая сторона. Поэтому от тебя зависит чуть больше, чем от остальных. Обещаю, что непременно на эту тему поговорю с твоими братьями.

— Да уж, это не помешает, — усмехнулся Ратманов-младший. — Особенно с Алексеем. Пойдем, покажу тебе твою комнату.

— Ну, пойдем, — согласился Герман Владимирович. — Тем более для первого раза я тебе все, что хотел, сказал.

11.

Михаил Ратманов, увидев через окно, что по участку идет Святослав вместе с незнакомой женщиной, выбежал из дома. Он хотел подойти к этой паре, но в самый последний момент передумал. Вместо этого остановился и стал смотреть, как они приближаются к нему.

Святослав за последние годы почти не изменился. Он всегда умел прекрасно одеваться, и, судя по его виду, нисколько не растерял это умение. На нем были элегантные светлые брюки, безрукавка, из-под которой виднелась красивая рубашка. И где он только такие покупает? невольно возникла у Михаила мысль.

Но она продержалась в голове какие-то мгновения, так как внимание Михаила переметнулось к спутнице брата. Ее лицо показалось ему знакомым, но где он ее видел, вспомнить не мог. Впрочем, это было не столь важно, так как и без того, оно привлекало внимание своей оригинальной красотой. Посмотришь — и уже больше никогда не забудешь.

Михаилом Ратмановым овладела зависть к брату; еще в юности и в молодости, когда они жили вместе, у Святослава всегда были самые красивые девушки. И он испытывал к нему сильную неприязнь по этой причине. С тех пор прошло немало лет, но судя по всему ничего не изменилось, рядом со Святославом опять красавица.

— Михаил!

— Святик!

Братья обнялись, но быстро разомкнули объятия.

— Рад тебя видеть после долгой разлуки, — сказал Михаил.

— Я тоже. Хорошо выглядишь.

— Только не по сравнению с тобой. Ты просто мистер элегантность.

— Мне по статусу положено, — засмеялся Святослав. — Так что считай это униформой.

— Мне бы такую униформу. — Михаил повернул голову к женщине, которая внимательно слушала разговор братьев. — Ты меня не познакомишь со своей спутницей?

— Конечно. Только она не понимает по-русски, только по-французски и по-английски.

Михаил Ратманов почувствовал досаду. По-английски он говорил, но довольно коряво. В свое время он даже нанял педагога для обучения языку, но особых успехов не достиг — учитель, помучившись с ним пару месяцев, откровенно ему заявил, что лингвическими талантами природа его не наделила. И отказался от дальнейших занятий. И больше попыток овладеть чужим наречением Михаил не предпринимал.

— Ты переведешь? — спросил Михаил брата.

— Даже не волнуйся. Позволь тебе представить. Соланж Жобер, актриса.

Теперь Михаил вспомнил.

— Вы же играли главную роль в фильме моего брата. Сейчас вспомню, как он назывался. «Свет и тени». Правильно?

— Именно так, — ответила Соланж, выслушав перевод. — Михаил, вам понравился фильм?

Фильм ему не понравился; хотя действие происходило в какой-то непонятной западной стране, но в ней неожиданно в какой-то момент весьма выпукло стала проглядываться Россия, которая показывалась крайне неприглядно. Но смотря в прекрасное лицо актрисы, он чувствовал, что не может сказать правду.

— Фильм интересный, смотрится с большим вниманием. И мадам Жобер прекрасно в нем играет, — протянул Михаил Ратманов. И поймал на себе одновременно пристальный и недоверчивый взгляд брата.

— Зовите меня Соланж, — попросила кинодива.

— С большим удовольствием, — согласился Михаил Ратманов. — Предлагаю пройти в дом.

— Соланж в восторге от твоего дома. Она его даже сравнила с Версалем, подал реплику Святослав.

— Да? — Михаил Ратманов был очень польщен. — Скажи мадам Жобер, то есть, Соланж, что я с удовольствием проведу для нее экскурсию по дому.

— О, это прекрасно! — воскликнула француженка. — С нетерпением буду ждать экскурсии.

— Ну, все, пойдемте в дом, — сказал Михаил. — Отец уже здесь и ждет тебя.

Неожиданно Святослав встрепенулся.

— Замечательно! Давно не видел старика. Как он?

— Не всегда здоров. Но в целом нормально для своего возраста.

— Соланж, я тебя сейчас представлю своему отцу. Он тебе понравится. — Святослав обнял женщину за талию, она сделала то же самое. Вместе они стали подниматься на крыльцо.

12.

Михаил Ратманов и Герман Владимирович находились в просторном вестибюле первого этажа, когда в ворота въехала машина Азарова. Из нее вышли Алексей и Ростислав. Они стали внимательно рассматривать дом, активно обмениваясь репликами. Михаил Ратманов наблюдал за этой картины в окно. И в очередной раз пожалел, что поддался на уговоры отца и пригласил брата к себе. Ничем хорошим это не кончится, настойчиво свербила его мысль.

— Миша, что ты там высматриваешь? — спросил Герман Владимирович, подходя к нему.

— Алексей с сыном прибыли, — хмуро сообщил Михаил.

Герман Владимирович взглянул к окно, затем перевел взгляд на сына.

— Не хочется идти встречать? — поинтересовался он.

— Нет. Напрасно я послушался тебя и пригласил его, — не удержался Михаил Ратманов от упрека.

— Ты чересчур эмоционально все воспринимаешь. Он делает свое дело, ты — свое. Ладно, не желаешь встречать, давай это сделаю я.

Михаил ничего не ответил, что в данном случае явно означало согласие.

— Но тебе все равно придется с ним общаться, — заметил Герман Владимирович, открывая ведущую на улицу дверь.

Он вышел из дома и направился к вновь прибывшим. Увидев отца, Алексей поспешил ему на встречу. Они обнялись.

— Рад тебя видеть, сынок, — поприветствовал его Герман Владимирович. — И тебя, Ростик. А ты возмужал. Сколько я тебя не видел?

— Больше года, дедушка, — ответил Ростислав.

— Многовато для людей, которые живут в одном городе и не так уж и далеко друг от друга, — констатировал Герман Владимирович. — Ничего, за эти дни все наверстаем. Чувствуйте себя тут, как дома. Все же вы у родного брата.

— Вообще-то, папа, сводного, — уточнил Азаров.

— Какая в этом разница.

— Судя по тому, что встречать нас вышел ты, а не хозяин этих огромных владений разница все же существует.

Герман Владимирович похлопал сына по плечу.

— Не начинай, Алеша, по крайней мере, с первых минут. У тебя еще будет время.

Сын пристально посмотрел на отца.

— Я вижу, папа, ты не сильно изменился.

— Куда уж мне меняться в моем возрасте, — притворно горестно вздохнул Герман Владимирович. — Разве только по причине слабоумия.

— Ты и слабоумие — понятие не совместимое, — возразил Алексей.

— А вот тут я бы не стал зарекаться. Знаешь, сколько умнейших людей кончили этим? Я видел таких немало. И всякий раз дивился, как это могло быть, куда же девался их такой светлый разум. Молодым был, вот и не понимал.

— А теперь?

— Теперь понимаю. По крайней мере, лучше. Хотя, — Герман Владимирович задумался, — все равно далеко не все. Я хотел, чтобы ты приехал сюда, в том числе и для того, чтобы ты мне кое-что разъяснил.

— Я — тебе? — удивился Азаров. — Это я должен просить у тебя объяснить мне многие вещи.

— Вот и прекрасно, значит, будет, о чем поговорить, — сделал неожиданный вывод Герман Владимирович. — Хватить стоять тут, пора пожаловать в дом. Знаешь, если желаешь, могу присутствовать при вашей первой встречи с Михаилом. А то еще подеретесь.

— Пожалуй, это совсем не помешает, — засмеялся Алексей.

13.

Софья Георгиевна, разложила по полкам вещи, после чего спустилась вниз и вошла в комнату, предназначенную для отца Варлама. Священник неподвижно стоял посреди нее, у него был вид человека, который не знает, что делать в эту минуту. По крайней мере, именно подобное впечатление он произвел на женщину.

— Отец Варлам, вам помочь? — спросила Софья. — Вас удовлетворяет эта комната или подыскать другую?

Отец Варлам медленно повернулся на голос и посмотрел на Софью Георгиевну так, словно впервые ее видел.

— Зачем я здесь? — вдруг спросил он.

— Мы привезли вас сюда, чтобы уберечь от кингвируса. Дальше находиться вам в церкви было опасно. А здесь, я надеюсь, вам ничего не угрожает. Если вы не возражаете, лично я буду следить за вашим здоровьем.

— Меня бережет Господь, — со значением произнес священник и посмотрел вверх.

— Я понимаю, я тоже уповаю на Него. — Софья Георгиевна замялась. Хотя она была верующей, но не была искушена в богословских тонкостях и не очень представляла, как следует сейчас отвечать. После короткого колебания решила, что будет говорить по мере своего разумения. — Господь даровал нам медицину, чтобы мы могли бы бороться с болезнями, лечить людей. А потому, как врач…

— Вера сильней медицины, — решительно и мрачно перебил ее отец Варлам, — я не нуждаюсь в вашей заботе. Если Он сочтет, то убережет меня от заражения и любых других хворей.

— Да, конечно, это так. И все же будет лучше, если я вас иногда буду осматривать, — растерянно пробормотала Софья Георгиевна. — Ваша жена скончалась, но если бы ей помогли вовремя, возможно, ее бы удалось спасти. Вы так не думаете, отец Варлам?

— Против воли божьей спасения нет. Она ушла для искупления своих и чужих грехов. И я готов, если Он меня позовет, отправиться вслед за ней.

— Но зачем, отец Варлам? Вы нужны людям здесь, нужны мне. У вас много прихожан, они приходят за утешением, послушать ваши проповеди. Я сама их