Вечная борьба

Автор Aleksandr-Nikolay Kovalenko

События остросюжетного фэнтезийного романа «Вечная борьба» развиваются во времена далёкого жестокого прошлого человечества. Герои романа, первобытные люди, проходят тяжелейшие испытания бурной доисторической эпохи. Они вынуждены вечно бороться за жизнь собственную и жизнь своих близких, сражаться с коварными силами природы, с беспощадными каннибалами, с разъярёнными кровожадными хищниками.
Это произведение может стать сценарием захватывающего фильма.
Стало бы замечательно, если бы оно было переведено на многие языки.

• Язык: Русский
• Издатель: Aleksandr-Nikolay Kovalenko
• Дата выпуска: 12 июл. 2023 г.
• ISBN: 9798215325407

Предварительный просмотр книги

О романе

События остросюжетного фэнтезийного романа «Вечная борьба» развиваются во времена далёкого жестокого прошлого человечества. Герои романа, первобытные люди, проходят тяжелейшие испытания бурной доисторической эпохи. Они вынуждены вечно бороться за жизнь собственную и жизнь своих близких, сражаться с коварными силами природы, с беспощадными каннибалами, с разъярёнными кровожадными хищниками.

Это произведение может стать сценарием захватывающего фильма.

Стало бы замечательно, если бы оно было переведено на многие языки.

Пролог

Целый день два человека из племени зуалов блуждали по бескрайней, неприветливой, совершенно неизвестной им местности.

Люди эти вовсе не были неуёмными бродягами по призванию, коими управляет природная склонность, неудержимая тяга к странствиям.

В мрачные края, в пустынную гористую долину их загнали трагические обстоятельства.

Они пребывали в крайне бедственном положении.

До предела уставшим, страдающим от голода и жажды, скитальцам в высшей степени потребовалось как можно скорее отыскать воду да пропитание.

Путники пытались во что бы то ни стало найти какую-нибудь дичь, даже самую малую. Брели, сами не зная куда, и пока горемыкам дико не везло.

Ни воду, ни съестное, жизнь, к сожалению, не предоставляла.

Местность изобиловала лишь скалами, глыбами да камнями.

Фактически бедняги запутались среди огромных глыб и каменных завалов… Едва плелись, шатаясь от переутомления… Но непоколебимо шли…

Загорелые бронзовые лица, изодранные тела, чёрные круги вокруг глаз, запылённые волосы и одежда.

Несмотря на сильное утомление и недоедание, о чём свидетельствовал голодный блеск в глазах, острые скулы, провалившиеся щёки, пешеходы держались стойко, не роптали, не ныли.

Они мужественно воспринимали ситуацию, в какой оказались.

Затяжной путь зуалов неуклонно мало-помалу вёл вниз.

Горная долина, весьма рассечённая неровностями почвы, всё время плавно понижалась.

Обширный участок горного рельефа, замкнутый скальными грядами с обеих сторон, занимал огромную площадь с каменистой почвой и множеством бугорков.

Он покрылся редкой скудной растительностью с низкими стеблями, кривыми приземистыми кустарниками да убогой травой.

Громадины вздыбленных складок земли выделялись на однообразных безрадостных просторах.

Кроме обильно засыпанной камнями территории, по дороге зуалам сплошь и рядом подворачивались хаотичные нагромождения глыб, в основном, крупных, массивных.

Нередки были разного рода углубления, среди которых попадались и в несколько метров.

Каменные скалы весьма неровной стеной возвышались по оба бока долины.

Гигантских гор с вершинами, покрытыми снегом, здесь не увидели.

Тёмные гранитные утёсы, сравнительно невысокие, достигали вышины не более тридцати метров от дна низины.

Однако возвышались над землёй либо слишком круто, либо совершенно отвесно.

Большинство вершин резко суживались кверху, напоминая утолщённые шпили.

На склонах гор, зачастую имевших причудливые ломаные очертания, чернели то тут, то там расщелины, откуда пробивались пучки желтоватых травинок, коротенькие стебельки каких-то неприхотливых растений да чахлые кустики.

Та же растительность, что как-то прижилась на исключительно скудной земле да в скалистых складках, выступала и из трещин на островерхих гребнях.

Скальные отроги соединяли соседние утёсы и, не понижаясь меньше полутора десятка метров, тем самым образовывали целостную линию гор.

Каменистое плоскогорье выглядело мрачно…

Район пустынный, ужасный, без пищи и воды для людей.

Колоссальные обломки скал, тяжеленные глыбы, камни, жухлая колючая трава, тянущаяся цепь утёсов, простиравшаяся, насколько хватало взора, непрерывной полосой.

Только неумолкающее посвистывание ветерка нарушало мёртвую тишину просторов, казалось, без живых существ.

Путешественники быстро ощутили глухомань проходимой территории, зловещую, очевидно, почти необитаемую никем дыру.

Почти – это крупные птицы, достаточно далеко кружившие под облаками.

Странники убедились, по здешним землям, наверняка, не ходят люди.

Ни тропок, ни признаков следов человеческих, как, к слову, и звериных.

Тщетно всматривались они на склоны практически без травы, на такие же голые скалистые обрывы.

Тщедушные можжевельники, бедненькая травка разве привлекут жвачных животных?! Вряд ли…

Впрочем, долина раскинулась на громадное пространство.

Как знать, может, звери иногда сюда заглядывали, но явно не в тот час…

Бедняги продвигались долго-долго, наматывая изнурительные километры.

Монолитные линии утёсов, зажимающие низину с двух сторон, то и дело изгибались, не единожды делали нечто подобное дуге и даже полукругу.

Хождения и попытки покинуть захолустье, выйти в места, где водилась хоть какая-то дичь, везде натыкаясь на непреодолимые преграды, успехом не увенчались.

Каменные стены хребта были густо рассечены трещинами, однако отыскать проход куда-то вбок не получилось.

За изгибами скал тупиками вырастали новые да новые крутые утёсы или неодолимые продолговатые опасные впадины, а то и встречались ложбины.

Скитальцы удручённо перемещались в глубине горного массива.

За обширной грудой объёмистых глыб потянулась уже прогретая солнцем полоса земли, покрытая чахлыми кустарниками и такой же травой.

К тому же почву обильно завалило скальными осколками.

Далее пешеходы проходили между крупных, в два и более человеческих роста, валунов.

Многократно перелазили через созданные природой за века скопления горных обломков на десятки метров.

Снова груды глыб, снова скальные осколки и камни…

Раз за разом… На долгие километры…

И так без конца и края в необозримую даль.

День-деньской зуалы плутали в запутанном лабиринте горных кряжей.

Преодолевали каменные насыпи, валуны, глыбы, скальные обломки…

Ходили, бродили, мучились…

Донельзя проголодались и едва переступали от усталости.

Долина надежд не оправдала.

Чем углублялись в неё дальше, тем более неприятное впечатление производил вид этой нагорной территории.

Угрюмо вглядывались бедолаги в стиснутый горами угнетающий край.

Куда идти?! Как покинуть суровую землю?!

В горах можно запросто умереть голодной смертью.

Да и источников воды в безжизненной долине не наблюдалось.

Жестокая судьба забросила путешественников в жуткие пустынные места…

Места словно омертвелые…

Глава 1

Несколькими месяцами ранее…

Жилищем племени зуалов служила огромная пещера в скале на трёхметровой высоте, в незапамятные времена найденная их предками.

Грот оказался надёжным укрытием.

Кров в горе был охранён от любых дождей и ветров естественным каменным навесом, образованным самой скалой.

Племя основательно и надолго осело здесь, пустило тут корни.

Уже много поколений зуальского народа выросло в этих жилищах.

Поселение находилось в чрезвычайно удобном для людей месте.

Объяснение тому, хотя простое, но очень важное.

В лесистом и богатом дичью краю протекали несколько полноводных ручьёв.

Один из них в непосредственной близости от становища зуалов.

Население пещеры полностью обеспечивалось чистой и свежей водой ручейка с живописными зелёными берегами.

В прозрачных его водах виднелись устилающие дно круглые гладкие камешки.

Ещё первые обитатели пещеры, буквально сразу же исходив округу, дознались и о существовании ряда озерков, правда, не по соседству и совсем крошечных, впрочем, рыбу понемногу дающих.

В качестве сосудов для питья и хранения воды использовались черепа и полые рога животных наряду с панцирями крупных сухопутных черепах.

Для наполнения водой зуалы также выдалбливали стволы срубленных деревьев.

Наличие воды недалеко от пристанища представляло несказанную ценность и потому, что ко всем ручьям на водопой обязательно приходила масса копытных животных – табуны лошадей, кочующие стада антилоп, лобастых быков, большерогих оленей.

Мяса было вдоволь…

Зуалы, как упоминали старики в сказаниях о прошлом, ни с кем не воевали.

К счастью, и на их охотничьи угодья никто не посягал и не нападал.

Никакие враждебно настроенные племена не тревожили.

В преданиях прославляли героев, сражавшихся только со страшными огромными зверюгами.

Внутри обширной пещеры природа создала бесчисленные ниши, выемки, коридоры, тупики.

За долгие годы обитатели прекрасно изучили свой уютный грот, поселились во всех приемлемых уголках, в основном, семьями.

Навес, выступ скалы, довольно низко располагался над краем каменистой террасы, несколько затемняя вход в пещеру.

Он защищал от непогоды большие очаги становища.

На них разводили огонь и готовили пищу приблизительно полутораста проживающим.

Пламя согревало, и на горячих камнях поджаривались ломти мяса.

Неизвестные предки соорудили из тяжеленных обломков горных пород вполне сподручный даже для малышей спуск от входа в грот на размашистую террасу, в свою очередь, во всю ширь постепенно сходившую на землю у подножия утёса.

Старый вождь Нианг сплотил соплеменников общими заботами и трудом.

Племя благополучно проживало поблизости от быстрого журчащего ручья.

Зуалы занимались обычными для первобытных людей делами.

Каждый день на рассвете несколько отрядов мужчин, вооружённых тяжёлыми дубовыми палицами, деревянными копьями с каменными наконечниками, дротиками, направлялись в разные стороны на охоту.

Других единоплеменников – женщин, престарелых и подростков – отряжали в леса и на луга собирать съедобные коренья, грибы, плоды и ягоды.

Пригодные в пищу корешки добывали с помощью палок с заострёнными концами.

В становище оставались женщины, ответственные за очаг, еду и изготовление одежды, матери с младенцами, к тому же помогающие домовитым соплеменницам.

Трудились в селении также глубокие старики, на которых возлагались изготовление и ремонт вооружений, каменных орудий, утвари, необходимой обществу.

Впрочем, кроме старых, мастерили и починяли всякого рода оружие, нужные вещи легкораненые, травмированные, неспособные в данный момент отправиться с охотничьей ватагой.

Работали вместе с увечными сородичами.

Надо заметить, за своим оружием тщательно следили и сами охотники.

От этого часто зависела жизнь в схватках с лютыми зверями.

Проверяли охотничье снаряжение вечерами после возвращения из угодий.

Женщины занимались обработкой шкур и мехов для изготовления из них одежды.

Расстилали звериные шкуры мехом книзу и осторожно заострёнными скребками очищали их от остатков мяса и жира.

Отверстия в шкурах проделывали тоже клинообразными камнями.

В качестве ниток служили сухожилия убитых животных или прочные волокна растений.

Их вдевали в тонкие костяные иглы.

На охотниках обычно красовались пышные меха могучих свирепых хищников, по большей части медведей.

Остальные жители посёлка, в том числе все подростки и детвора, все, кто без охотничьих триумфов, довольствовались простым, так считалось, мехом оленя.

В обиходе племени шкуры волков зачастую лежали в пещере возле ложа людей, и их, кроме того, приспосабливали для переноски всякой ноши.

Будь то камни, хворост, плоды и любой другой груз.

Хозяйки готовили мясо и зелень для еды.

В земляных ямах, служивших очагами, на раскалённых угольях, на обжигающих камнях поджаривали разрубленную на куски добытую дичь, туши крупных травоядных.

Над одним из костров на воткнутой в землю невысокой жерди коптились ломти мяса.

Капли жира стекали в пламя и вспыхивали в нём, распространяя аппетитные запахи.

Рядом вялилась подвешенная на кольях возле огнища рыба, а в горячей золе пеклись съедобные коренья.

Без преувеличения, зуалы торжествовали от подрумяненных кусков оленя, антилопы или косули.

В топливе для костров недостатка не имелось.

Хвороста, сухой травы, ветвей кустарников и костей зверей всегда доставало.

Женщины, старики, старшие дети приносили сушняк из ближайших лесов и складывали целую гору у подошвы скалы.

Земля на террасе была обильно усыпана золой и костями животных.

Малышня играла и забавлялась, бегая возле костров, однако при этом никогда не забывала поддерживать огонь. То и дело подбрасывая в него деревянные палочки, сухие веточки, кору, еловые шишки, косточки зверей.

Все малыши старались, с юных лет осознавая необходимость служить общим заботам племени.

Мужчины возвращались почти всегда измученные, усталые, но с богатой добычей. Жирные быки, кабаны, большие олени, антилопы …

Народ ликовал, восхваляя кормильцев.

Всем было приятно смотреть на довольное лицо Нианга – племя досыта обеспечено мясом и другим продовольствием.

Заслуженно, по праву, самой опытной, умелой, незаменимой хозяйкой в стане зуалов являлась Тарма.

Очаг, приготовление пищи, помощь всем и вся в раскраивании шкур кремневыми орудиями, а также в шитье одежды – её вечные заботы.

Немолодая, но ещё крепкая, энергичная, привычная к тяжкому труду.

В прежние годы многократно принимала участие с охотниками в далёких походах, прошла суровые испытания, выдерживала огромные нагрузки.

Эта женщина давно взяла под своё крыло осиротевшего паренька Паоми.

После смерти матери мальчика добрая зуалка заботилась, воспитывала его. Он обитал в её жилище.

В низине у подошвы одной из скал протекал ручеёк, берега которого когда-то густо поросли малинником.

Там на собирающих в кустарнике ягоды двух женщин яростно напала чем-то разгневанная медведица и чудовищными лапами свирепо разорвала бедняжек. Те погибли сразу.

Такая беда случилась в недолгой жизни Паоми, ибо одна из несчастных – родная мать мальчика.

Хотя он был в те часы совсем маленьким, родную маму помнил.

И вот подросток достиг четырнадцатилетнего возраста.

Рослый, проворный, быстроногий.

Густая, жёсткая шевелюра лежала на его шее.

И всё же юноша пока не сложился как взрослый сильный мужчина.

В роду зуалов он ещё не был посвящён в охотники и не имел права голоса на совете племени.

Паоми жаждал скорее стать удачливым зверобоем, бесстрашным воином, но время его не пришло.

К охоте юношу никак не приобщали, и мальчишка так горюнился, так переживал.

Не относящийся к группе звероловов, парень носил скромную, указывающую его положение в общине, заурядную оленью шкуру.

Преимущественно занимался работами, свойственными подросткам становища, – заготовкой съедобных кореньев, плодов, ягод, грибов, а также хвороста для вечерних костров.

Трудился с женщинами и со своими сверстниками в лесах, в лощинах, в лугах.

Заготовка всегда происходила под руководством кого-либо из взрослых.

Паоми охотно помогал Тарме, выполнял её поручения по хозяйственным делам.

Парнишка привык к едкому дыму очагов.

При появлении охотников с солидной добычей в становище воцарялось значительное оживление.

Проголодавшиеся за день сородичи приветствовали молодчаг громкими восторженными криками.

У очагов без промедления приступали к приготовлению еды.

Тарма и её помощники, рьяно хлопоча, тормошились у костров.

Как и надлежит, туши начинали поджариваться…

Смешанный с дымом запах жареного мяса щекотал ноздри, радуя Паоми.

Как он был приятен для мальчика!

Да и все вокруг, предвкушая сытную еду, сияли радужными улыбками…

Когда мясо бывало приготовлено, Нианг активно принимался распределять его.

По обыкновению сначала награждались охотники-добытчики, опора племени, защитники от свирепых хищников.

Из них самыми первыми отмечались отличившиеся в этот день героизмом, храбростью, сноровистостью и умелыми действиями.

Под одобрительные возгласы собравшихся они получали из рук вождя увесистые лакомые куски…

Нехватки мяса и съедобных кореньев не ощущалось.

Нианг никого не обделял, голодающих в селении не оставалось.

Люди, сидевшие вокруг костров, поглощали свои порции.

Даже насытившись, те, кому положено, не расходились.

Покончив с едой, вождь общался с сородичами.

Обсуждали насущные проблемы и итоги прошедшего дня.

Тарма, как всегда, аккуратно прятала остатки мяса и другой снеди в специально предназначенном и приспособленном хранилище в расщелине скалы, надёжно закрыв съестные припасы.

Глава 2

Достаточно долго жизнь племени так и протекала, стабильно, обыденно.

Конечно, случалась и не столь удачливая охота, и крупные звери иногда до крайности досаждали обитателям, порой раздирая какого-нибудь невезучего поселенца.

При этом жизнь нынешних зуалов в целом не отличалась от жизни предшествующих поколений.

Но вот грянули иного рода реалии, приведшие к тому, что жизнь общины в текущий момент стала опасно преображаться.

И, похоже, процесс шёл необратимо ускоренным темпом.

В означенный период развивающийся мир кардинально претерпевал неотвратимые геологические и климатические пертурбации.

Причиной серьёзных угроз явились быстро изменяющиеся климатические условия местности проживания племени.

Зоны обитания зуалов характеризовались множеством лесов, рощ и данным щедрой рукой природы высокотравьем на лугах.

Здесь люди привыкли к благоприятному умеренному климату с обилием пищи.

Теперь же происходила существенная трансформация климата.

Он становился жарким и крайне засушливым.

О дождях напрочь забыли.

С недавних пор окружающая среда представала перед жителями пещеры во всё более неприглядном виде.

Под действием неистовых солнечных лучей, обрушившихся на земли зуалов, травы на равнинах выгорали, даже не успев подняться, и едва покрывали почву.

На деревьях от страшной жары распустившиеся листья свернулись на ветвях и засохли.

Невысокие кустарники, будто опалённые огнём, почти оголились.

И, ужасное, от непроходящего зноя благотворные ручьи в округе буквально на глазах мелели с серьёзной опасностью их полного пересыхания.

Засуха одолевала уверенной поступью.

Ещё в недалёком прошлом густые леса, зелёные рощицы и плодородные долины с сочной нежной травой и растительностью, столь привлекающие жвачных животных, сейчас не могли противостоять натиску и уступали надвигающимся сухим, бедным водой, степям.

Резко усугубляло ситуацию и пропадание пресноводных источников.

Живительная вода, необходимая для жизни людей и животных, ныне отыскивалась с трудом.

Лесные массивы значительно обредели, грозило их скорое исчезновение.

Накинувшиеся на грунт солнце и ветер упорно совершали чёрное дело – уничтожали плодовитые слои почвы.

Степные пространства со скудной травянистой растительностью, включающие разбросанные малые островки неприхотливых колючих кустарников и низкорослых деревьев, шаг за шагом вытесняли лесные площади.

Происходила смена зоны охоты людей – лесов на солончаковые степи, даже полупустыни с песчаными каменистыми почвами.

К тому же явственно ощущалось, что в условиях свирепого зноя, всё настойчивее завоёвывая новые территории, эти мрачные просторы приближаются к поселению общины.

Установилась изрядная жарища, замучившая людей палящими лучами солнца.

Условия бытия оказались нескрываемо неблагоприятны.

Пекло, острый недостаток воды чрезвычайно затруднили добывание пищи.

Ручеёк, соседний с населённым пунктом зуалов, к сожалению, превратился в непригодный для питья.

Он порядком обмельчал, дно обнажилось во многих местах.

Затем по каким-то причинам ухудшалось качество воды.

Сначала сделалась невкусной, с неприятным привкусом, далее заметно мутнела.

Воздух вокруг насытился кисловатым запахом, а в последнее время из ручья вовсю разносилось противное зловоние.

К слову, в большинстве других ручьёв наблюдалась аналогичная картина.

Теперь чистую и пригодную для питья воду зуалы приносили из расположенного довольно далеко от их пещеры ручья в глубоком овраге.

Вытекающий из подножия утёса, он протекал с десяток шагов среди камней, а в большей степени под ними, и скоро исчезал под массивной глыбой.

Тонюсенький, неглубокий водоток, к счастью, оставался ещё живым и спасал обитателей стана.

Даже протиснуться к воде архисложно, предельно неудобно.

Водичку собирали в сосуды буквально по капелькам.

Климат в районе проживания стал вредоносным.

Нездоровые испарения поднимались от поверхностей грязноватых полуиссохших ручейков и замутнённых пахучих водоёмов.

Дичь отреагировала на охватывающее её со всех сторон ухудшение существования.

Звери, день за днём теряющие привычные кормовые базы, покочевали в другие края.

Так делало большинство копытных животных.

Из ныне голодных безводных земель в поисках тучных, с сочной травой, пастбищ потянулись табуны лошадей, стада стройных оленей, грузных быков, туров, антилоп разных видов.

Кроме крупных зверей исчезали и мелкие.

Покидали скудные места массово и в одиночку.

Птицы перестали гнездиться в землях зуалов и постепенно улетали отсюда…

От жарких погод в едва сохраняющихся ещё ближайших перелесках и рощах случались пожары.

Дым подтягивался и к человеческому жилью.

Жизнь явно замирала.

Не ушедшая вовремя дичь погибала от засухи и голода.

Мертвечина попадалась чаще и чаще.

Обессилев без кормёжки и воды, звери не могли спастись и от пожаров.

На подобную же падаль, увязшую в клейком иле пересыхающих ручьёв, зуалы натыкались то и дело.

Потом эти останки на дне беспощадно пекло солнце.

Безусловно, дохлятина также, кроме воздействия ужасающего зноя, дополнительно отравляла воду.

Теперь ловить добычу сделалось весьма непростой проблемой.

Жвачные в окрестностях появлялись редко и те, крайне настороженные, близко людей не подпускали.

За ними до упаду набегаешься.

Лишь благодаря опытности и неутомимости отдельных охотников травоядных всё же добывали.

Однако к неудачам звероловов стало не привыкать.

Часы мясного изобилия в становище как в воду канули.

Жарища, сильная засушливость, вредные испарения, потягивавшиеся от заболоченных низин и пропадающих ручьёв, воздействие раскалённого солнца на дымящиеся от зноя земли и скалы, устойчивая духота вызывали неведомые тяжёлые болезни и недуги.

Они подвергали серьёзным испытаниям организмы зуалов, привыкшие к совершенно иному, более мягкому климату.

Некоторые исключительно плохо переносили установившиеся сухие жаркие погоды.

Играло важную роль и то, что, несмотря на упорство и смекалку охотников, в селении ощущалось отсутствие по сравнению с былым полноценного питания для всего населения.

Дичи до слёз мало, она донельзя пуглива, успешная охота радовала далеко не каждый день.

Непривычный климат со всеми негативными последствиями расшатывал, подрывал здоровье жителей пещеры.

Особенно страдали старики, квёлые люди и дети.

Все они чувствовали слабость и ухудшение состояния здоровья.

Боли, сильно затруднялось дыхание, случалось, кровь ручьём шла через нос и рот.

В пещере то и дело слышались стоны поражённых болезнью.

Иные зуалы оказались не в силах бороться с неведомой хворью.

Для них она носила пагубный характер.

Если заболевали, то уже не могли поправиться.

Телесные неизлечимые недуги усугублялись душевными страданиями несчастных.

В становище находили трупы почивших от болезни людей. В том числе сравнительно молодых и ещё недавно крепких.

Зуалы, угрюмые, беспомощные, один за другим сходили в могилу.

Настоящей трагедией для племени явилась смерть старого, славного, почитаемого вождя Нианга.

Он захворал, занемог одним из первых и не выдюжил заболевания, что было горестно для рода зуалов.

Этот правитель умел поддерживать порядок в общине.

Состоял вождём много лет, всегда вникал в нужды своего народа и нёс большую ответственность за благополучие всех жителей.

К сожалению, он ушёл навсегда.

Нианг сильно переживал, досадовал от наступления жуткой жары и сухоты, но, увы, заблуждался, надеясь, что природа, как случалось неоднократно раньше, смилостивится над зуалами.

Увядающий, в преклонных летах, не обладающий прежним железным здоровьем, властитель не решился сниматься с обжитого долгими годами места. Своевременно не решился.

А далее бедняга не выдержал изменяющегося климата, скоро и резко сдал.

Едва передвигался по селению и никуда перебираться был уже не способен.

Нианг протянул недолго…

Вождь покидал жизнь тяжело и мучительно в одной из ниш пещеры, служившей ему убежищем.

По обычаям племени зуалов для похорон обычных людей вырывали неглубокую яму и выстилали её дно шкурами зверей.

Покойников в согнутом, как бы сидячем положении, укладывали набок.

В случаях с охотниками рядом с мертвецами клали наконечники копий, дротики, кремневые ножи.

После чего яму засыпали доверху камнями.

Подле свежего холмика на засыпанной могиле долго сидели близкие и друзья похороненного.

Не так происходило погребение вождей…

Глава 3

Костёр ярко горел на площадке перед пещерой.

В горьком унынии в вечерний сумрак из грота выступили сперва старцы, а за ними длинная цепочка скорбящих зуалов.

Воины Рэг и Шкер, следом за старейшими, несли на огромной бычьей шкуре останки старого вождя Нианга.

Шествие медленно двинулось по луговине.

Только приглушённое рыдание людей, преимущественно женщин, нарушало безмолвие происходящего.

В становище остались караульные, на кого возложили поддерживать огонь, больные, немощные, матери с младенцами.

Отсутствовали на похоронах и две небольшие группы охотников.

Одна – Муам, Солу, Рул, вторая, состоящая из пяти воинов во главе с Лаэвом.

Все они не вернулись пока с охоты.

Неожиданно проявивший инициативу Рэг предложил не затягивать с погребением вождя, мотивируя свои доводы тем, мол, охотники вообще могут сегодня не вернуться.

Заночевать в лесу – такое не впервой, не в новинку.

Время идёт к ночи, стоит ли откладывать…

Старцы немного поколебались, но в конце концов приняли его аргументы.

Не возвратившихся к сему моменту ждать не стали…

Вот процессия достигла погребального дерева.

Носильщики поднялись к нему на высокий холм по длинному пологому скату и положили шкуру с усопшим на аккуратно выложенное из камней небольшое возвышение.

Сюда же устало подошли и старейшие.

Верхняя часть этого помоста была практически ровной.

К телу Нианга приблизился старец Лиог.

Он печально смотрел на бледное лицо вождя.

Потом заговорил, возвеличивая умершего.

Пламенную речь закончил словами, что о покинувшем жизнь народ всегда будет жалеть и помнить.

Все стоящие ниже холма подтвердили – будем помнить, будем жалеть…

Люди плакали и повторяли клятву…

Потом в полном тяжёлом молчании возле помоста появились с ещё одной, меньшей по размеру, бычьей шкурой воины Бор и Омай.

Они быстро влезли на погребальное древо.

На помосте тщательно обернули мертвеца обеими шкурами и под руководством Рэга останки усопшего подняли наверх.

Там прочными кожаными полосками труп добротно прикрепили к ветке.

Его похоронили между небом и землёй.

Он теперь лишь еле-еле покачивался среди других скелетов предков…

Наконец у погребального дерева остались только родственники и близкие друзья почившего, жена, гораздо моложе его, две малолетние дочери.

Нианг пережил своих сыновей.

Оба от другой, давно скончавшейся жены, храбрые охотники, гордость племени.

Мужественно сражались со львом, закрыв собой молодых бойцов.

Людей спасли, но… сами погибли.

Рядом с женой и дочерьми застыли несколько человек, включая старцев Лиога, Лукара и Эдо…

Некоторое время стояли, оплакивая смерть любимого человека.

Висящий труп будет гнить от зноя и сухого ветра.

К своеобразной могиле обязательно, испуская пронзительные крики, налетят приманенные мертвечиной, невесть откуда взявшиеся хищные птицы.

Наверняка устроят ужасное пиршество из разлагающегося тела…

Когда старцы вернулись к пещере, охотники призвали незамедлительно собрать совет племени для обсуждения неотложного вопроса.

Они считали недопустимым оставлять племя без вождя даже на короткое время.

Группа Лаэва вернулась с охоты с весьма скромной добычей – три худосочных зайчишки…

В целом в этот траурный день охота ни у кого не задалась.

Племя практически осталось с жалкими запасами мяса.

Муам и партнёры по-прежнему отсутствовали.

Сейчас общину беспокоило, кто станет новым вождём.

Под предводительством старейшин сели у огня решать, кому доверить жизненно важную обязанность.

Вождём надлежит избрать самого достойного, опытного воина, чтобы управлять племенем мудро и с пользой служить ему.

Людей одолевали тягостные мысли.

Никто не мог абстрагироваться от несчастий, которые в последний период обрушились на население.

Единодушия не получилось.

Обсуждающие сразу не сошлись в своём выборе, волновались, горячились, в один голос не говорили…

Однако принимать решение необходимо.

Держащим совет обстоятельное обсуждение не удалось.

К группе дебатирующих решительно, с жёстким выражением лица, подошли Рэг и сопровождающие его воины Шкер, Грэма, Бор и Омай.

Рэг дерзко, с вызовом, взглянул на сидящих у костра и эмоционально, подчёркивая неоспоримость своего превосходства над другими, грозно выпалил:

– Я, я, я – вождь зуалов!

При этом силач-самозванец колотил себя в грудь внушительным кулачищем.

Он воплощал само исступление, бурно дышал, глаза его сверлили толпу.

Сжимал в руках тяжёлую дубину и устрашающе потрясал ею.

Все в Рэговой свите с восхищением смотрели на главаря и одобрительно кивали головами.

Громко вторили:

– Только могучий Рэг – вождь зуалов! Только он, никого другого!

Ранним утром в селение возвратились Муам, Солу и Рул.

К радости жителей, с поживой.

На волчьих шкурах охотники приволокли тяжеленные доли мяса тура.

У очага отдали добычу на попечение Тармы и её помощников.

Женщины засияли – будет чем кормить народ.

Вчера-то с охоты принесли всего ничего, получилось по крохотному шматочку.

Таким голод не утолить.

Изнурённым, запыхавшимся Муаму, Солу и Рулу уже у костра сказали о новом вожде.

Через мгновения к отошедшим в сторону и заметно помрачневшим охотникам со строгим видом приблизился патлатый, кривозубый Грэма и, глядя прямо в глаза Муама, с металлом в голосе возвестил:

– Вчера на совете вождём племени единогласно избрали великого Рэга! Он возглавил зуальский народ!

Муам, не отводя взгляда, сразу же твёрдо ответил:

– Муам, как и прежде, будет охотиться с Солу и Рулом. В известных нам местах…

Несмотря на видимую усталость, пришедшие охотники не стали отдыхать и дожидаться пищи.

Муам опять-таки подошёл к кухаркам и сообщил, что они незамедлительно отправляются за припрятанным мясом.

Туша большая, забрали с собой, сколько смогли.

Спрятали вроде надёжно, однако всё может статься.

Надо торопиться. Ведь погода жаркая способствует быстрой порче мяса, и мелкие зверьки да насекомые вдруг доберутся…

Не мешкая, не поговорив даже с близкими, трое охотников снова направились в степь…

Глава 4

Честолюбивый Рэг понял, вот его час пробил.

У него пробудилась неукротимая тяга повелевать и властвовать над соплеменниками.

Тщеславный, дорвался до власти…

Муам с товарищами, ушедшие далеко за своей добычей, не слыхали, как утром Рэг вторично, чтобы дошло до каждого, громогласно назвался вождём.

Как и накануне, ударяя себя в грудь кулаком, хриплым голосом угрожал всем, кто возразит.

В подтверждение своих слов он взмахивал увесистой палицей.

Так этот воин заявил право на владычество.

Побаиваясь его крутого нрава, стоящие поблизости испуганно шарахнулись.

Единоплеменники проявили малодушие, не осмелились перечить.

Заявление Рэга не встретило не только ярого, а, вообще, никакого сопротивления.

Он взялся руководить как особа, облечённая высшей властью племени.

Высокий, могучий Рэг… Физически сильнейший и чрезмерно заносчивый, взбалмошный, необузданный, вспыльчивый, зачастую теряющий самообладание зуальский воин.

Действовал Рэг решительно.

Группа почуявших выгоду союзников помогла ему захватить власть, и никто не рискнул воспрепятствовать её узурпации.

Ревностные сподвижники горой стали за нового вождя, вовсю расхваливая его всесильность, создавая тому ореол мощи и могущества.

Вместе с новоиспечённым владыкой принялись удерживать верховенство в общине.

Предшественник Нианг отличался спокойным характером, добротой и щедростью.

Старался руководить рассудительно, в его обычае было совещаться с охотниками и старцами.

Не показывал и тени деспотизма.

При нём люди дышали свободно, полной грудью.

Нианг незаслуженно никого не заедал и не ущемлял.

Неудачи, изредка случавшуюся нехватку пищи зуалы переживали сообща.

Беспомощных, больных старый властитель никогда не обрекал на голод.

Новая власть, Рэг и его приближённые, осуществляли правление жёсткой рукой по отношению к сородичам.

Теперешний властелин, кроме ближайшего окружения, ни с кем не советовался.

Тёплая компания – Шкер, Грэма, Бор и Омай – подобралась ему под стать.

Все, как один, грубые, жадные, даже среди самых суровых зуалов отмечались махровой недоброжелательностью и озлобленностью.

В указанный момент в общине начали господствовать драконовские правила.

Узурпация власти силой и устрашениями горсткой негодяев обратилась в торжество разнузданности и мстительности.

Жестокость и угрозы ныне устанавливали уклад жителей.

Правящая верхушка делала всё только на личную корысть, на собственный интерес.

Вождь со своей камарильей вошли во вкус, повелевая с жестокостью, порой беспощадно.

Рэг и его клевреты вдруг припоминали поверженным соседям былые размолвки, а некоторых стали рьяно, пристрастно притеснять да угнетать.

Привнесли грубый произвол, совершенно не характерный для племени зуалов времён правления предыдущих вождей.

Люди на собственной шкуре почувствовали стиль управления новых верховодов.

Это вылилось в случавшихся теперь нередко избиениях соплеменников.

Вероятность быть по-зверски избитыми для кого-то оказалась настолько велика, что невезучие чуть ли не ползали в ногах у влиятельных лиц, молили о прощении за все причинённые в прошлом и сейчас тяготы, слёзно обещали впредь беспрекословное повиновение.

Безмерно радовались, когда удавалось умиротворить вожаков и избежать побоев.

А группа самозванцев с каждым днём набирала силу.

Ряд охотников, скоро смекнув, откуда ветер дует, не мешкая, потянулись к властьдержащим, нарочито примкнули к возникшей новой верховной силе племени.

Вот и они, поддакивая компаньонам Рэга, громозвучно поддерживали «избранного народом» вождя.

Иные поначалу также поприветствовали мощь и твёрдость Рэга.

Надеялись на его справедливость и способность держать всех, хоть в строгости, но в порядке.

Впрочем, выявилась очевидность: подавляющее большинство жителей мигом столь сильно перепугалось, беспрекословно смирилось, признав силу нового властителя и его пособников.

Обитатели пещеры спешно изъявляли покорность, подчинились их главенству.

Люди выразили готовность стать смирными орудиями новоявленной власти.

Соплеменники, скованные жутким страхом, покорились воле грубой силы.

Немало оказалось, без преувеличения, дрожащих при появлении Рэга и его свиты.

Испуг таких зуалов граничил с безумием…

Всё чаще и громче раздавался одобрительный гул мужских голосов на любые приказы правителя да и его прислужников.

Принявшие, согласные слушать такого главу общины рассчитывали как-то приспособиться под спасительной для себя сенью Рэгова могущества, всегда получать свой желанный кусок мяса.

Верили, им неизменно найдётся удобное место у костра, разведенного в становище.

За новым повелителем без колебаний готовы были шагать и дальше.

Бесспорно, у часто и тесно сталкивавшихся с Рэгом раньше на совместной охоте и в быту жителей не возникло радужных иллюзий.

Те знали, он эгоистичен, нахален, не особо блещет умом, излишне горяч и запросто неоправданно рискнёт чужой жизнью.

Для наиболее прозорливых, искушённых в житейских сложностях сие доказывалось неоднократно поступками и манерами громилы.

Эти вслух его не расхваливали…

Но Рэг со своими сподвижниками потребовали всеобщего повиновения вождю.

Нагнетая атмосферу устрашения, новая правящая группа принуждала сородичей к безоговорочному подчинению.

Не допускалось никаких пререканий, повсеместно внушалось массированным запугиванием – не вздумайте ослушаться!

Только Рэг – подлинный властелин зуалов!

Не признавшие быстро в качестве вождя, не питавшие уважения, дружеских чувств к далеко не всегда умудрённому, несдержанному воину-самозванцу, изрядно перетрусили.

Вскоре и они безропотно приняли власть превосходящей силы, а некоторые даже пресмыкались перед царьком.

Что уж говорить о разношёрстных подхалимах, угодниках, приспособленцах, каковые проявлялись во все эпохи человеческой истории?

Как лезли из кожи, и так и сяк пытались подладиться к вожакам, любой ценой втереться им в доверие.

Шли навстречу пожеланиям, всячески возвеличивая главарей.

Кому-то с помощью до безобразия унизительных заискиваний удалось, хотя и зыбко, с переменным успехом, войти в расположение Рэга и его сообщников.

Рэг верховодил беспрепятственно, смотрел на народ исключительно свысока.

Холодный взгляд выдавал полную самоуверенность.

Для вождя и его свиты мудрость, опыт, навыки других людей не имели должного значения и уважения.

У вечернего костра проблемы общины вовсе не обсуждались.

Рэг убедительно показывал – для принятия решений в ничьих советах не нуждается.

Ему достаточно обсуждения будничных проблем со своими приближёнными.

Фактически все добрые традиции многих поколений зуалов нагло и цинично топтались.

Правитель считал, что всё знает и понимает лучше всех, и потому распоряжался самолично.

Между тем дела общины неуклонно скатывались в плачевное состояние.

Изменений погодных условий к лучшему не наблюдалось.

Наступили трудные времена.

Выживать пришлось час за часом всё более и более высокой ценой.

Жара и сухость, как и болезни, никуда не отступили, продолжали косить зуалов, унося их жизни.

Огромным везением племени было то, что в установившемся сухом жарком климате хвори пока не охватили всех и не имели повального характера.

Но не проходило и дня, как у кого-то из занемогших не начинались тяжёлые приступы, сопровождаемые лихорадкой.

Ею снедаемые, измученные зуалы бледнели, изнемогали, их зрение портилось, тела грызли недуги.

Иные нездоровые лежали пластом, буквально прикованные к ложу…

С ужасом взирая на суровую, ничего доброго не сулящую природу, они теряли последние запасы душевных сил.

Падали духом, бормотали, мол, пришла погибель народа, а уныние интенсивно способствовало расцвету новых различных осложнений их самочувствия.

Жители грота были бессильны в борьбе с эпидемией.

Существовал реальный риск всеобщего заражения.

К слову, и людям, находящимся день-деньской на работе у пещеры доставалось, ох, как несладко.

Приторный, удушливый смрад, источаемый гниющими водоёмами, болотами и водотоками, перемещаясь над долинами и перелесками, подступал к жилищу зуалов.

Стоял противный тяжёлый воздух, явно не помогающий здоровью обитателей населённого пункта.

Существование племени основательно зависело от всегда кормящих удачной охоты и собирательства.

Все поколения сего народа только этим и занимались, ведь животные, к тому же, доставляли людям одежду да материалы для хозяйственных и бытовых целей – убежищ, шалашей, покрытий, подстилок.

Суровая судьба испытывала общину на выживание.

Условия жизни и поиски пропитания многократно усложнились.

Массовая миграция животных с окрестных пастбищ уже произошла.

С огромным трудом отыскивали одиноких ослабевших травоядных, по неведомым причинам задержавшихся в зоне обитания зуалов.

Как правило, такие жвачные, сплошь исхудалые, истощённые, в чём впоследствии не раз убеждались воины, попадались в местах, находящихся во многих часах ходьбы от становища.

Такая добыча считалась великой удачей.

Потому что, хотя звероловы неутомимо старались, проводя целые дни по жаре на охоте, но нередко безуспешно.

В целом путём невероятного напряжения сил охотники кое-как снабжали племя питанием.

Ныне успешнее других действовала группа Муама.

Впрочем, достаточного количества продовольствия в селении явно недоставало…

В последнее время зуалы приносили с угодий то небольших животных, например, зайцев или сурков, то мелких птиц, главным образом, голубей.

Малой дичью никто не брезговал, ею, в основном, доводилось питаться.

Однако маленькие зверьки и пернатые тоже перемещались с обычных мест и встречались когда-никогда.

В стане зайцы оценивались как желанные, роскошные трофеи.

Хотя накормишь ли двумя-тремя худосочными зайчатами полторы сотни людей?!

Для поселенцев было ещё хорошо, что вблизи их жилья как-то поисчезали крупные хищники.

Те, представляя непосредственную опасность для населения пещеры, к тому же и люто соперничали в битве за съестное.

Доказательства их обитания сейчас встречались довольно далеко и раз в год по обещанию.

Но и там плотоядные из-за реального отсутствия корма часто гибли.

Они дошли до смертельных схваток и пожирали друг друга.

Выживали лишь самые сильные…

Съедобных плодов и кореньев, к истому огорчению людей, также находили значительно меньше и худшего, чем раньше, вкуса.

Глава 5

Прошло ещё непродолжительное время.

Как люди ни терпели, голод их сильно донимал.

Продовольствия остро не хватало, скудная добыча не покрывала потребностей племени.

Жители страдали от постоянного недоедания.

Порой наступившая голодуха мучила невыносимо, случались голодные обмороки.

Община натерпелась за последние дни, взвинченный народ предельно досадовал.

Искреннюю неподдельную радость вызывало появление охотников-кормильцев с дичью на плечах.

Однако такие праздники редко радовали зуалов.

В селении часто-густо стоял детский плач.

Женщины вынужденно уступали свои и детей жалкие доли еды отощавшим, осунувшимся охотникам, которые целыми днями в ужасный зной без отдыха ходили по всей округе в затруднительных поисках поживы.

Впрочем, нередко их усилия оказывались тщетными.

Когда же фортуна улыбалась, матери, как разъярённые волчицы, набрасывались даже на мизерную кормёжку, чтобы урвать у вожаков порцию для себя и своих малышей.

А что им оставалось, если и куда более крепкие, чем женщины, воины спешно признали власть Рэга и присоединились к нему ради получения, хоть скромной, но постоянной пайки?

За это они во всём повиновались властителю.

Обстановка около костров помрачнела.

Ненакормленная ребятня не бегала среди взрослых, не играла и не веселилась.

Звонкие голоса и смех детворы уже не разносились вокруг.

Раньше малыши обычно сновали туда-сюда, а в то же время активно выполняли поручения домовничающих людей.

Теперь забылось, когда дети были по-настоящему сыты.

Они вели себя тихо, пассивно, стали почти невидимыми.

Ожесточённость, обозлённость жителей так зашкаливали, что порой едва не доходило до бойни.

Всё чаще возникали ссоры и стычки за пищу.

Голодающие и возбуждённые, соплеменники в охотничьих неурядицах горячо, преимущественно необоснованно, обвиняли тех, на кого их науськивали неправедные коварные атаманы.

Рэг в осечках зверобоев непременно и облыжно упрекал любого, но никогда себя и своих приятелей.

По большей части обвинял неугодных себе воинов.

А жители раболепно потворствовали его обвинениям, грызлись и бранились друг с другом.

На охоте и в быту превалировал разлад.

Многие, ещё недавние друзья, сейчас жили как кошка с собакой.

Глаза низкопоклонников-зуалов словно покрылись пеленой на действия «великого вождя», на ошибки Рэга и его прислужников.

Во властителе с большой силой проявились чрезмерные самонадеянность, раздражительность, вздорный характер.

Его руководство основывалось на грубости и наказаниях.

На этом, а не на здравом смысле.

Во всю командовал больше воплями, руганью, оскорблениями, угрозами, шиканьем.

Несдержанный, неспособный хладнокровно управлять вождь из-за пустяков приходил в бешенство.

Тем самым постоянно создавал совершенно несносные условия на охоте, доводя обстановку до белого каления.

Рэг резко вспыхивал.

Любые объяснения, в том числе разумные, уместные, слушать не хотел, пресекал. Гневался, что ему морочат голову.

Ещё счастливо отделаешься, если раздражённый здоровяк не врежет со всей злости.

Правитель, нисколько не раздумывая, рисковал жизнью воинов, исключая своих оберегаемых товарищей.

Других охотников ставил под удар, подвергал повышенному риску окриками, тычками в спину.

Рэг и его приближённые излучали невыносимо нервозную среду.

Они валили все шишки на рядовых бедолаг, а на деле, главным образом, бестолковые и недальновидные, сами-то грубо и ошибались.

Никто из них не терпел замечаний и советов простых охотников, при том ловлю животных сплошь вели опрометчиво, неверно планировали.

Необдуманно расставляли силы, что-то не учитывали, что-то недооценивали.

В конце концов, в печальных результатах совершенно безапелляционно ставили в вину отнюдь не себе, а прочим звероловам.

Рэг и соратники незаслуженно придирались к отдельным охотникам.

Против всех неугодных возбудили неугасаемую вражду.

Пресмыкающиеся перед царьком холуи огульно очерняли намеченных в жертву вождём.

Возводили на них лживые обвинения, распространяли злонамеренные слухи.

Рэгова компания, кроме регулярно возводимой на людей напраслины, подхватывала наветы, раздувала их, и перед общиной перекладывала всю вину за неудачи на ими же выдуманных козлов отпущения.

Одних упрекали, мол, в племени острый дефицит пищи и шкур, а нерадивые растяпы спугивают животных, мешая остальным добывать дичь.

Другие, якобы, не умеют искать звериный след либо беспрерывно теряют его, упуская верную добычу.

Иные глупцы могут заблудиться на открытом месте.

Тот, непонятно чего, долго канителился, а сему не под силу стремительные погони за дичью.

Некий будто бы самовольно оставил пост, кто-то по небрежности тупо проворонил добычу, что находилась в руках, или попросту со страху сам уступил её хищникам.

Сплели оговор, как у того-то рысь из-под носа похитила поживу.

Позор таким!

Вожаки то и дело цеплялись к охотникам – неумелым, бестолковым, неповоротливым…

Вождь припомнил, вот отличился охотник, у которого волки однажды отобрали уже имевшегося телёнка.

Властитель нагло умолчал правду.

Из-за навязанного Рэгом нелепого расположения отряда воин в одиночку встретил полдюжины остервенелых голодных серых хищников.

Зверюги напирали, норовя окружить мужчину.

Зуал чудом спасся, не сохранив добычи.

Рэг не простил ему промах, не принял никаких объяснений.

Бор, мужлан с перебитым искривлённым носом, служака вождя, укоряя неудачника в трусости и ротозействе, надавал ему тумаков.

Взывал к охотничьей ватаге – дескать, поделом! Заячья душа сдрейфила и оставила племя без еды…

Человека нещадно избили…

Жизнь иных охотников близилась к кошмару.

Они были вынуждены жить в вечном страхе, в крайне враждебной к ним атмосфере.

Из-за малейших оплошностей, ошибок, в том числе и чужих, досадного невезения, а то попросту самодурства новоиспечённых правителей горемык безжалостно репрессировали.

Часто с ними сводили какие-то невразумительные счёты.

Мало ли какая придурь могла ударить в голову лиходеям?!

Причём нынешние верховоды не ограничивались только упрёками, руганью, разносом с крепкими словами и поношениями.

Они ввели практику – карать побоями.

Захватившие власть выплеснули на неугодных себе единоплеменников всю накопившуюся злобу, продемонстрировали свирепый нрав.

Часто по наговорам, по подлой брехне, по безосновательным придиркам невиноватые реально немилосердно пострадали.

Якобы, заслужили наказание…

«Провинившихся за дело» жестоко избивали.

При прежнем вожде тоже случались споры, бывали и перебранки, где в словесных перестрелках гневно махали руками.

У вечернего костра активно общались, непременно обсуждая уходящий день.

Озвучивались оплошности, ошибки, изъяны, огрехи.

Бесспорно, и тон повышался, и выкрики иной раз прорезали воздух.

Кого-то за неловкость, не повлекшую за собой серьёзные последствия, могли поднять на смех.

Но наряду с напряжёнными трудовыми и бытовыми разборами раздавались одобрения, похвала, восторг, весёлые шутки…

Всё это было, было…

Нианг не давал разгораться страстям, всегда их усмирял.

По справедливости разрешал конфликты внутри рода, улаживал трения и разногласия.

В период его правления накалённость, вражда среди сородичей не доминировала.

Необходимо подчеркнуть, бывший правитель твёрдо придерживался святого для общины зуалов правила.

Он никогда и никому не позволял поднимать оружие на соплеменника.

Теперь главенствовали другие вожаки, установившие непохожие принципы и порядки.

В племени появились бедняги, получившие ощутимые травмы от рукоприкладства вождя и его холопов.

Некоторые, на кого упорно вешали все причины столь частых неудач, не расставались с отметинами от кулаков или оружия бессердечных главарей.

У несчастных раны и рубцы не сходили с тела.

Один зуал случайно стал невольным, тайным очевидцем, когда опоясанные рысьими шкурами Рэг, Шкер и Грэма окружили в глубине леса чем-то не угодившего воина.

Изрыгая в лицо охотника оскорбления, принялись полосовать его.

Придрались, что из-за разгильдяйства тот упустил зайца.

Провинился ли охотник в действительности, неизвестно…

Нечаянный свидетель порки сам трясся от новоявленных руководителей. Об этом факте не осмелился никому и рта раскрыть да слова пикнуть…

Как-то случилось, неудержимый гнев обуял Рэга.

Взъелся на некоего юношу, обвиняемого, будто бы проспал и дал возможность росомахе пролезть в яму.

Зверь подчистую сожрал все крохотные остатки съестного.

Парень на самом деле абсолютно ни в чём не проштрафился.

Однако мог ли как-нибудь опровергнуть наклёп на него мерзавца Грэмы, истинного виновника происшествия?!

Рэг с рёвом набросился на молодого охотника, и тот едва ускользнул от железных волосатых лапищ.

Удирая, парнишка больно ушибся.

Не взирая на боль, поспешно вскочил на ноги и спасся бегством.

Избежал в тот миг побоев…

Вечером Грэма, Бор и Омай порывались наказать юношу.

Наперебой горланили, вот балбес, кто раздаёт, вручает мясо всем зверям подряд, налево-направо, кому попало.

Попавшему в их руки зверолову тогда здорово повезло.

В этот момент появились охотники Муам и Солу с двумя косулями на плечах.

Молча прошли и положили ношу у очага.

К счастью, это сразу сильно разрядило ситуацию, резко приглушило накалённость.

Даже разозлённые вожаки переключились на принесенную добычу.

Грэма и Омай дали съёжившейся от испуга жертве пару пинков под зад, плюнули на него и стали живо обсуждать лежащих на камнях добытых травоядных.

От вида добычи у обитателей стана, особенно у женщин, выступили слёзы радости на глазах.

Сегодня зуалы будут кушать…

Кому полагается, взялись за дело – безотлагательно принялись за стряпню.

При новом руководстве прекратились обсуждения дел общины на ночь глядя.

Люди перестали дружно собираться на террасе перед жилищем.

Лишь в их памяти оставалось, как раньше, закончив дневные заботы, сообща оживлённо готовились к трапезе.

Особенно, если еда ожидалась сытной, довольные жители с улыбкой переглядывались.

В данный час большинство зуалов было запугано и молчаливо.

Боясь попасть под горячую руку вечно сердитых верховодов, обитатели селения у костров почти не задерживались.

Быстро поглощали выделяемые вождём и его прислужниками порции да торопливо исчезали.

Вдруг не так взглянешь, невпопад слово обронишь – и на тебе мигом всю злость сорвут…

Глава 6

Даже, когда с добычей не счастливилось и питаться выходило не досыта, вождь Нианг внимательно следил, не упуская из виду, чтобы поужинал каждый человек.

Прежний правитель беспрестанно заботился о благополучии всех зуалов, включая старых и немощных.

Этим нельзя похвалить Рэга. Тот был глух к болям и тяготам людей.

Нынешний глава со своей камарильей весьма постыдно обращались с соплеменниками.

Все они не особо радели об общественном благе, не переживали о народе.

Рэг не слишком утруждался тревогой о пропитании всего населения пещеры.

Он отметал лишь подвергание голоду правящей верхушки.

Поступкам этого властителя неизменно сопутствовали несправедливость и бесчеловечность.

Со своими пособниками вождь держал в страхе жителей племени, запугиваниями насадив мрачные покорность и безмолвие.

Заставил сородичей во всём безропотно подчиняться.

Так, в полной уверенности, что никто не осмелится слова сказать, царёк и его прихвостни стали за счёт бесправных людей, особенно больных, слабых и пожилых, лично себя в еде не ущемлять.

Не прониклись беспокойством о недостаточном питании в селении.

Ведь видели, иной раз хозяйки с трудом делили ломтики лишь по самой малости.

Не отличающиеся милосердием, отъявленные подлецы и эгоисты, пренебрегая нуждами племени, только себя не забывали, не обижали и думали о собственных потребностях.

Заодно с вождём некоторых обитателей селения приближённые совсем и за людей перестали считать.

Рэг со своими приспешниками бесцеремонно присваивали лучший провиант, и им завсегда было его мало.

Ныне Грэма неотлучно следил за приготовлением пищи, чтобы для «славного вождя», как и приятелей, даже из того добываемого минимума мяса, вырезались и поджаривались самые аппетитные куски.

В резко ухудшившихся погодных условиях вождю и его компании жилось вполне терпимо по сравнению с другими зуалами.

Они жрали сытно, порой до отвала.

Жадно захватывая для своих утроб при довольно бедной добыче столь обильные порции, негодяи значительно притесняли прочих поселенцев, кои испытывали нешуточные лишения и сильно недоедали.

Вскоре вождь окончательно бросил как-то сдерживать свои ярко выраженные зверские повадки, превратившись в жестокосердного мучителя.

Слабым и немощным людям негоже было ждать от него пощады.

Их жизнь всё более и более становилась невыносимой.

Для тех, кого захвативший бразды правления посчитал непригодными и бесполезными, наступила страшная беда.

Жестокий деспот нескрываемо угнетал их.

Они не знали ни снисходительности, ни понимания, ни добродушия, ни мягкости.

Аж на первых порах правления Рэга людям со слабым здоровьем, подверженным заболеваниям, уже ощутимо урезали питание.

А в последние дни, проявляя вопиющую бесчеловечность, им в еде вовсе отказывали.

Согласовав между собой чудовищное решение, лютые тираны полностью прекратили давать некоторым несчастным, беспомощным пищу.

Не раз и не два властитель строго командовал – тому и сему никакой провизии из общего котла не давать! Категорически запрещается!

Властелин со своими рьяными пособниками пристально следили, чтобы ненужных, по их мнению, обитателей становища не кормили.

Бездушно предоставили многострадальных людей суровой судьбе.

Выживать сердяг заставили, как получится…

Было яснее ясного, как в условиях острой нехватки продовольствия главари настойчиво пытаются избавиться от лишних ртов.

Почтенного возраста Лиог, лучший среди зуалов по изготовлению и ремонту оружия, и Тарма, работая на террасе, украдкой поглядывали друг на друга.

Их лица выглядели пасмурными.

Они тревожно и досадливо чуть покачивали головами, а взгляды выразительно подчёркивали – Грэма, словно прирос, следит за очагами, Рэг жуть ревностно, неукоснительно руководит распределением небогатой пищи.

Очевидно, стремятся заморить голодом всех слабых и больных.

Ни в коем случае не выделять доходягам и крошки.

Зуалам, работающим на площадке перед пещерой, не единожды доносились переговоры и недовольное ворчание верховодов, мол, бесполезных надобно бы из племени вышвырнуть на корм хищникам.

Искушённые в жизни Лиог и Тарма понимали: без помощи сородичей одним-одинёшенькам слабосильным людям никак не выжить!!!

Главари хотели бы выгнать бедняг на верную смерть…

Сейчас ряду зуалов уже доводилось влачить полуголодное существование, выпивали чашу горечи до дна.

Мало того, что даже здоровые стойкие люди, заражаясь, ломались от нагрянувших, регулярно косящих население страшных болезней, также хроническое недоедание гробило закалённые лишениями могучие организмы.

Братство и великодушие в племени зуалов теперешними вожаками решительно отвергалось.

Жителей настропалили так, что, испытывающие сами недостаток питания, многие стали равнодушны, безучастны к голодающим сирым, заброшенным соседям.

Между соплеменниками ныне быстро искоренялись тёплые отношения, ласка, привязанность, добрые дела и слова.

Вождь и его клан твёрдо насаждали в общине только жестокость и ненависть, насилие и рабское подчинение.

Напропалую подзадориваемые Рэгом и его приближёнными к травле слабых и увечных подключился ещё ряд негодяев.

У тех, кто жестокосердечен, кто с червоточиной, с пороками в душе, наихудшие человеческие качества повылазили наружу.

Подражая владыке, подобные сволочи тоже принялись угнетать беззащитных.

Без угрызений совести издевались над ними.

Раз за разом в адрес невезучих сородичей сыпались упрёки, клевета, осквернения.

Малосильных зуалов преследовали издевательские унижения, плевки, тычки, шлепки, подзатыльники.

В селении настал триумф злодейства и бесчеловечности.

Ничтожные людишки, опустившиеся до низменного ехидства по отношению к беспомощным, проявили вопиющее бессердечие и зверство.

Голодуха очень ожесточила людей.

Всё больше и больше единоплеменников, озлобленных неудачами последней поры, презрительно косились на приходящих в упадок соседей.

А тут ещё под боком целая группа мерзавцев постоянно разжигала и поддерживала к больным сирым злобу и неприязнь.

Гонения на бедняг сильно обострились. Они обрекались на незаслуженное поругание и неизбывный голод.

Несчастные безмолвно сносили многочисленные оскорбления, терпели нужду и презрение окружающих.

Обездоленным изо всех сил приходилось делать вид, что не слышат отвратительных слов и обращённых к ним пожеланий.

Хотя бы только слова… Им оказалось невозможным избежать нападок и побоев.

«Ненужные», как на них тыкали атаманы племени, страдали от жестокости неумолимых сородичей.

За малейшие огрехи, часто надуманные, сильные, у кого от злобы зачесались кулаки, избивали и пороли неспособных дать им отпор.

Спины некоторых горемык регулярно бывали израненными, нередко кровоточили.

Рэг и толпа его изуверов гнали, как шелудивых псов, прочь от очагов, где готовилась даже самая незавидная пища, людей, которые в прошлом годами, проявляя героизм во благо общины, славно охотились и добывали пропитание.

Прогоняли храбрецов, кои некогда, иные совсем недавно, будучи здоровыми, крепкими, в любую погоду проворно взбирались по горам, деревьям и самоотверженно сражались с мощными и опасными хищниками.

Они, не колеблясь, рисковали жизнью и здоровьем, а теперь потеряли былую боеспособность из-за ранений, травм или из-за возраста.

Вчера отважный боец сам выручал племя от напастей, однако сегодня при правлении Рэга превратился в непотребного, увечного, фактически выброшенного на произвол судьбы побирушку.

В угасающих калеках не сразу можно было признать прежних крепышей и смельчаков рода зуалов.

Новый вождь и его приспешники плевали на долю и участь чахнущих воинов.

Утратил человек силу и здоровье – всё, непригодный, бесполезный материал.

Ненасытные главари запрещали таких кормить. Дескать, и себе мало, а ещё этим давать…

Вожаки, не скрывая, показывали: скорее бы немощные загнулись.

Только Тарма и ещё несколько оставшихся добросердечными людей, отрывая от себя, украдкой, подкармливали обездоленных и заботились о них.

Главари старались контролировать, чтобы кухарки из жалости не выделяли съестное обречённым.

Грэма почти безотлучно крутился возле пещеры, далеко не уходил. Глазел и бдил.

Хозяйки боялись гневить сердитого вождя и его прихвостней.

Понимали, как нешуточно может достаться от них.

И всё же Тарма рисковала, хотя крайне редко.

Если возможность предоставлялась, далеко забрасывала маленькие остатки мяса для затаившихся голодных убогих соплеменников.

Голодающим жизненно необходимо приходилось следить во все глаза.

Бездушные очерствелые натуры отдельных сородичей то и дело выявляли человеконенавистничество и абсолютное отсутствие сострадания к беспомощным соседям.

Подонки не гнушались исподтишка подкрасться и по-волчьи силком отобрать из рук тщедушного единоплеменника даже жалкие кусочки пищи.

Тем самым обрекая его на голод и мучения.

Впрочем, получить кусочек пищи от домовничающей Тармы – такая удача выпадала для голодных бедняг лишь изредка.

Теперь забракованные Рэгом бывшие охотники имели самый жалкий и болезненный вид, тощие, измождённые, кожа да кости.

Они скитались по поредевшим лесам, по оврагам, близ болот, ручьёв в поисках корней, ягод, диких фруктов и насекомых.

Изголодавшиеся не брезговали и жалким питанием – выковыривали противных лягушек, прячущихся под просохшим слоем земли.

Случалось, это оказывалось их единственной едой.

Для горемычных сверхважным сделалось найти птичьи гнёзда.

Такие случаи выпадали единично.

Подлинным спасением страдающих от острой нехватки пищи зуалов ставали крохотные птенцы.

Люди, которых ветром качало от недоедания, нервно доставали их из гнезда, быстро поджаривали и мгновенно, чтобы никто не отнял, съедали.

Да, некоторым повезло.

Однако подобного произошло всего ничего.

Близ становища такие зуалы, надломленные, с искажённым безграничным отчаянием лицом, с глубоко впавшими потухшими глазами, попадались всё чаще.

Мертвенно бледные, истерзанные, с тяжёлой вялой походкой, с мучительно голодным взором бродили эти злосчастные по округе.

Как правило, их суточный рацион состоял из горсточки худосочных съедобных корешков. Изо дня в день.

Вот поэтому бывалые, выносливые, закалённые испытаниями, привыкшие к мытарствам воины при отсутствии должного пропитания оказывались не в состоянии долго переносить такие лишения.

Даже стойкие организмы надламывались, что уж говорить о доходягах. Голод забирал у тех последние оставшиеся силы.

При явном недостатке доброкачественной пищи у измученных людей распухали дёсны, начинали кровоточить, шатались и выпадали зубы.

Во рту то и дело образовывались нарывы.

Ещё слабее предыдущих были другие обитатели пещеры.

Кто, едва держась на распухших одеревенелых ногах, опираясь на палки, шатаясь, ковыляли в пещере или, недомогая, покоились в ней.

Эти крайне редко покидали грот.

Дохлецы ютились, где получится, в узких уголках, в расселинах скалы, в закоулках огромного грота.

Располагались в неудобных местах.

Они, искалеченные, трясущиеся, худые, оборванные, с всклокоченными бородами, как и женщины с длинными седыми космами, натужно передвигались по шишковатому дну жилища.

Другие, такие же изуродованные, грязные, сидели на крупных камнях. Безумным блуждающим взглядом смотрели по сторонам и тяжело, словно от боли, дышали.

Наличествовали и жители, лежащие в изнеможении на травяных подстилках.

Места проживания недомогающих людей насытились затхлым, несвежим, застоявшимся воздухом тесного жилья.

От значительной духоты обречённые на мучения хрипли, постоянно чихали и кашляли.

Не считая немощных и прикованных к ложу хворями, за которыми, как могли, ухаживали их родственники, находилось около десятка по сути заброшенных соплеменников.

Эти изголодавшиеся обитатели грота дрались как собаки за каждую брошенную кость.

Они её усердно грызли, с жадностью обсасывали, чтобы не потерять и крошки драгоценного продукта.

Страдальцев довели до борьбы за последние жалкие остатки продовольствия с крысами да и с самими грызунами.

Люди, как и отвратительные животные, обезумев от голода, яростно набрасывались на любые съестные крошки.

Обитатели становища с остервенением преследовали, где у них выходило, этих юрких пожирателей пищи.

Стремились не только истреблять злостных конкурентов.

Для них бывало огромной удачей поймать бешено пищащего грызуна и задавить того.

Потом, скрывшись от людского взора, бедняга ставал на час счастливцем.

Он смачно, с большим желанием, уписывал омерзительное блюдо, этакое жуткое жаркое.

Сегодня бездольный зуал, наполнив желудок, как-то обманул мучительный чудовищный голод. А завтра?!

Сейчас несколько обитателей пещеры лежали, обессиленные болезнями. Они уже вряд ли поправятся.

Часто черты недомогающего человека искажала гримаса боли, отчего обозначались его иссохшие губы, впалые щёки и торчащие скулы.

Крысы упорно норовили прошмыгнуть туда, где лежал, забившись в тесном уголке, безнадёжный хворающий, а то и совсем недавно скончавшийся житель грота.

Мерзостные твари остро чуяли, что там можно поживиться.

Ведь ненужные чёрствым, презирающим их соседям, одинокие, забытые не раз умирали в муках в скальных трещинах…

Недавно в безмерном отчаянии вконец изголодавшийся хромой парень действительно выкрал небольшой кусок толстой бычьей кожи, используемый для хозяйственных целей.

Им что-нибудь накрывали от солнца и ветра, ранее от дождей.

Кожа была твёрдой, будто камень, и в сущности несъедобной.

Горемыка, дабы не протянуть ноги от донельзя мучащей голодухи, поджаривал её на угольях и, как получалось, спешно поглощал.

Хотя молодой зуал настороженно следил и озирался по сторонам, ему не повезло.

После доносительства Киара, завзятого холуя вождя, он был схвачен и разоблачён служками Рэга.

За кражу увечного юношу забили насмерть… Вдали от людских глаз…

В племени не шибко забеспокоились о пропавшем нетрудоспособном одинёшеньке.

К слову, в селении, в общем, несильно проявили озабоченности и по поводу другой смерти.

Весьма странной и необъяснимой.

Некоторое время тому назад вполне крепкий, зрелый, опытный охотник по имени Арк загадочным образом слетел с кручи в лощину и разбился насмерть.

Не особо сострадали соседи с близкими Арка и его женой Лоной.

Не задумались о страшном непонятном происшествии.

Почему вдруг произошло падение человека с горы?!

Зверей, их отметин да и других признаков нахождения животных охотники, скопившиеся на месте гибели напарника, нигде вблизи не обнаружили.

Впрочем, как и следов насильственной смерти.

Причина гибели так и осталась нераскрытой.

Хотя Бор, первым неожиданно заметивший лежавшего среди запылённой травы мёртвого воина, потом уверенно заявлял обитателям становища, дескать, рассеянный, невнимательный охотник сам случайно сорвался с высокого обрыва и расшибся.

Зуалы охотно приняли такое объяснение.

Согласились, не повезло соплеменнику.

Быстро и тихо совершили погребение, и всё.

Глава 7

Два дня кряду, проплутав на звериных тропах от зари до зари тремя отрядами, охотники под руководством Рэга, Шкера и Омая не смогли добыть дичи.

Как ни пытались, даже мелочь – зайцы, барсуки, суслики – им не попалась.

Обозлённые атаманы уже нападали с упрёками на некоторых неугодных звероловов.

Пришлось бы обитателям пещеры мыкать горе, бедствовать, кабы не охотничья группа Муама.

Та не испытала неудач за все предыдущие дни.

Достижения, хотя не богатые, скромные, имелись.

Дичь исправно приносили. Трёх зайцев, сурка и аж две косули.

Племя сейчас и перебивалось жалкими остатками пищи, загодя запасёнными предусмотрительной, бережливой Тармой с результатов их охоты.

Однако провианта в её распоряжении было капля в море, его остро не хватало.

Вот и на третий день жители с нетерпением ожидали возвращений ватаг зверобоев, ушедших с восходом солнца в разные места в поисках добычи.

Люди сильно переживали.

Мяса в достатке нет, лишь последки зайчатины, которые тоже практически уже доедали.

Зуалы взволнованно, с надеждой вглядывались в темнеющую степь.

Вечерело быстро.

На террасе перед жилищем ярко пылали огнища.

Уже возвратилась группа собирателей, преимущественно женщин и подростков.

На нескольких волчьих и оленьих шкурах они принесли вырытые ими с помощью заострённых палок съедобные корни, но, главным образом, насобирали хвороста для костров.

Наконец в сумеречных просторах появился первый из охотничьих отрядов.

Не выдержав, навстречу звероловам рванули некоторые зуалы.

Среди нетерпеливых и вихрастые мальчишки, в числе которых был Паоми.

Так как впереди отряда шествовал вожак охотников Рэг, подобострастные жители становища старались встретить его радостными криками.

На могучих плечах вождя покоились дубина и копьё.

Сразу за правителем шли его близкие соратники, охотники Бор и Лаэм.

Однако приблизившись к старшим и своим отцам, мальчишки увидели, а радоваться-то опять нечему.

Вновь, как и во все дни подряд, у охотников дичи нет.

И тут ещё недовольный их появлением Рэг рассерженными криками погнал всех обратно к селению.

В становище все крайне огорчились.

Ещё большее уныние принесло возвращение отряда зверобоев под началом преданного сподручника правителя горбоносого Шкера.

И тому нечем было гордиться.

Когда же вернулась третья ватага, Омая, в семь воинов, с пустыми руками, зуалы просто отчаялись.

Они чуть ли не плакали.

Если удача не выпадет самой малочисленной охотничьей группе, то ужинать придётся корешками да и то в малом количестве.

Без восстанавливающего силы мяса долго не протянуть…

Из-за того, что добыча в последнее время скудна, ведь только одних достижений команды Муама для всего племени оказывалось недостаточно, Рэг выделял простонародью весьма малые порции.

Довольствовались, в основном, мелкотой и худобой – зайцами, сурками, сусликами, реже небольшими пернатыми.

Кстати, и то не всегда.

Мясо волков, лисиц, хорьков зуалы вообще раньше в пищу не употребляли.

Все жители, не считая сирых и беспризорных, которых поневоле вынудили обстоятельства, с отвращением упоминали об их вонючем на вкус мясе.

Неужели жизнь и остальных впредь заставит таким питаться?!

Вот дозорные оживились.

Из сгустившейся темноты на освещённое кострами пространство выступила самая маленькая группа охотников.

Рэг и его союзники нескрываемо враждебно устремили свои взоры на возвратившихся с угодий Муама и его партнёров.

Измученные, усталые звероловы Муам, Солу и Рул, сгибаясь под тяжестью, тащили на плечах средних размеров кабана.

При виде такой крупной добычи для нынешних сложных погодных условий проголодавшаяся орда радостно выплеснула бурные эмоции, разразившись восторженными криками.

Привычно для окружающих несловоохотливое трио молча поднесло и положило тушу на большой камень у очага.

Люди глядели голодными глазами на обильную добычу и глотали слюни…

Негромко перекинувшись несколькими фразами с подошедшими к ним хозяйками и стариками Лиогом и Лукаром, охотники больше без комментариев отправились в пещеру.

Без всяких оттяжек к разделке свиной туши приступили мужчины Грэма и Сит.

Скоро стал разноситься дух жарящегося желанного мяса…

Когда еда была приготовлена, Рэг дал сигнал к ужину.

Люди нетерпеливо потянулись на трапезу.

Изголодавшиеся зуалы спешили получить свои пайки.

Правитель сам разделял пищу.

По его усмотрению кто-то оделялся солидными порциями, кому-то доставались по сути отходы.

Себе и своей свите вождь прямо из очага извлекал самые крупные подрумяненные ломти.

Грэма был специально приставлен к приготовлению кормёжки, чтобы лучшее всегда доставалось только особой компании.

Непосредственно добывшим дичь охотникам достались сравнительно небольшие порции, чуть ли не вчетверо меньше, чем у верховодов племени.

Рэг и его компания рьяно набросились на еду.

Правитель величественно восседал на высоком «царском» камне.

Сначала аппетитно поглотил жареную печень животного.

Когда ещё потрошили кабанчика, Грэма тщательно проследил, чтобы печёнку обязательно приготовили для властелина.

Затем вождь усердно грыз толстую свинячью ногу.

Вскоре раздавался треск раскалываемых косточек дичи.

Костный мозг был лакомством повелителя да и его братии. Те тоже не отставали.

И далее эгоистичные правитель с прихвостнями доставали себе новые и новые куски мяса, считая полученное на охоте лишь своей собственностью.

Муам и его друзья не задержались на ужине.

Мрачные, скоро ушли в пещеру.

У этих охотников душа кипела от вопиющих жестокости и несправедливости в общине.

Со своим разбойничьим норовом владыка и его приближённые цинично присваивают себе съестное, добываемое для всех обитателей селения.

Вожаки пекутся исключительно о своих потребностях.

Вождь лишь своему окружению даёт всяческие поблажки.

В памяти огорчённых зверобоев не померкло, как было в племени при Нианге.

У прежнего вождя никогда и в мыслях не укладывалось, урвать питание преимущественно для избранной группы.

И, вообще, во все времена народа зуалов никто из вождей не поступал так, как Рэг.

Ведь сегодня было вполне возможно не только накормить абсолютно всех жителей становища, а и каждому выделить больше хорошей пищи, чем в предыдущие дни.

В общине дико несправедливое разделение пищи, столь необходимое для выживания племени.

В результате ряду зуалов совсем ничего не досталось.

Бедняг немощных, уязвимых, доведенных до полного истощения, начисто забыли при делёжке пищи.

Людей запросто лишили даже малой толики еды.

Совершенно очевидно, со своими подручными новоявленный властелин задумал заморить голодом всех слабосильных и увечных.

Для них, троих возмущённых воинов группы Муама, резко обострилось неприятие руководства неправедного самозваного властителя, отъявленного человеконенавистника.

Оно усиливалось для охотников со дня на день.

К бедственному состоянию зуалов привело не только ухудшение природных условий, но во многом и стиль правления новой власти.

При сложившемся положении племя не то что не окрепнет, а полным ходом придёт в упадок, не сохранится, не уцелеет.

К сказанному, в глазах Муама, Солу и Рула самодур Рэг делами никак не доказал своё превосходство над другими охотниками племени, а распоряжается жизнью единоплеменников, как ему заблагорассудится.

Сам Муам, а тем паче его напарники по охоте, никаких претензий на верховенство в племени вовсе не имели.

Сочли бы полезным для общины, чтобы руководил человек более умелый и доброжелательный к собственному народу, чем слишком эгоистичный, бездарный, несдержанный командир охотников, жестокость и грубость которого переходят все границы.

Плачевная ситуация в становище доказала: самопровозглашённый владыка не справляется с занимаемым положением для пользы всех обитателей селения.

Ведь до смерти старого Нианга Рэг отличался среди воинов разве что необузданной мощью и хвастовством, но после кончины уважаемого родом вождя замыслил захватить власть и силой, устрашениями реализовал это.

Главу общины зуалов необходимо избрать традиционно, только после тщательного обсуждения на совете племени.

Такова была общая оценка обстановки в родном племени охотников Муама, Солу и Рула.

Однако негодующие воины хорошо осознавали – они вряд ли получат хоть какую-то поддержку от сородичей, чтобы дать должный отпор зарвавшимся деспотам-вожакам.

Люди живут впроголодь, но жутко боятся новоиспечённую команду во главе с Рэгом.

Запуганные, потрясённые соплеменники были совершенно разобщены, и не виделось признаков, что вот-вот смогут консолидироваться да ополчиться сообща против своих угнетателей.

До сплочённости ещё, ох, как далеко!

Поднять бунт, могущий смести Рэга и его пособников от власти в племени, ныне об этом не могло быть и речи.