Солнечный Осьминог

Автор Marat Baskin

Это детективный роман, действие которого происходит в Нью-Йорке.  Роман состоит из двух повестей, объединенных общими героями. Вместе с ними, мы пройдём непростой путь в поисках истины.

 

• Язык: Русский
• Издатель: Marat Baskin
• Дата выпуска: 23 июл. 2023 г.
• ISBN: 9798223672425

Предварительный просмотр книги

Марат Баскин

СОЛНЕЧНЫЙ ОСЬМИНОГ

роман

В Голландии своей наоборот

мы разведем с тобою огород

и будем устриц жарить за порогом

и солнечным питаться осьминогом

И.Бродский.  Пророчество 

Книга первая

И увидел Давид Вирсавию...

И увидел Давид Вирсавию,

жену Урия Хеттеянина,

и воспылал он к ней страстью...

1

Эта история началась довольно странно и странно закончилась. Если бы мне ее рассказал кто-то, я не поверил бы. Но она произошла со мной, и сам себе не верить я не могу. Хотя иногда сомневаюсь. 

Я услышал этот звук неожиданно, среди ночи. Звук резко вклинился в монотонную дробь дождя.  Дождь шел всю ночь, и я привык уже к его шуму. Но этот звук заставил меня проснуться и внимательно посмотреть по сторонам. Стучали часы. В моей комнате были совершенно бесшумные настольные электронные часы - будильник и все. А звук напоминал ход старых механических часов. Я несколько минут молча, разглядывал комнату, пытаясь понять, откуда раздается звук.  И, когда мой взгляд дополз до платяного шкафа, я понял и вздрогнул: работали стоящие на шкафу старые поломанные часы.  Они не шли лет сто. Я привез их из Краснополья, как память о детстве и о дедушке. Эти часы были у нас всегда. И может даже первое, что я увидел в дедушкином доме, были эти часы. Маленький я почему-то называл красавицу с часов Виржавия.  Часы были очень тяжелые и все боялись, что бы они ни упали на меня, и долгое время дедушка держал их в шкафу за стеклянной дверцей и под замком. До революции у дедушкиного отца в Краснополье был маленький магазинчик, товар для которого присылали петербургские родственники. Как-то раз они прислали несколько чугунных настольных часов знаменитого каслинского литья.  Редкая диковинка в ту пору, да и сейчас. Каждый экземпляр сам по себе был шедевром чугунной скульптуры. Как рассказывал дедушка, все часы были разные: с лошадьми, с красавицами, с цыганом, держащим на цепи пляшущего медведя, с барыней, пьющей чай. Все они разошлись по богатым домам: одни часы купил купец Брагин, двое помещик Филиппов, одни графиня Шленская на свадьбу своей племянницы, одни подарили городовому, который спас Краснополье от погрома, а Вирсавию дедушкина мама оставила себе.  Не знаю, откуда дедушка знал, что это Вирсавия, а не красавица-африканка, но он всегда называл ее Вирсавией. Литье было черным, и Вирсавия была чернокожей красавицей, как и арапчонок, примостившийся рядом с ней. И я долго думал, что Вирсавия черная, пока не увидел картину Брюллова. Часы при мне не работали никогда. Дедушка пытался отремонтировать их, но Хаим-часовщик с нашего Дома Быта, повозившись неделю, сказал, что механизм еще со времен царя Гороха, и работать они не будут. Может быть, часовой механизм испортился от долгого лежания в земле, ибо, когда бежали в эвакуацию, дедушка закопал их на огороде.  И они всю войну пролежали там под дождями и снегом.  От довоенной жизни у дедушки ничего не сохранилось, кроме этих часов.  Попробовал я и здесь, походить с ними по умельцам, но ничего из этого не вышло: часы не пошли, и остались, как антикварный сувенир далеких времен. Были они настолько тяжелыми, что я, собираясь в Америку, не смог их взять в свой чемодан, где и необходимым вещам не особо была место. Но двоюродная тетя, отправлявшая большой багаж в Израиль, согласилась положить туда наши часы (мама настояла на этом), и Вирсавия добралась до меня через пару лет, когда я выбрался в гости в Тель-Авив.  В самолете, я не сдал часы в багаж, и весь рейс вез их в руках. Чернокожий таможенник в аэропорту, долго любовался моей чернокожей красавицей, и неожиданно для меня сразу же признал в ней Вирсавию.

-О, Давид и Вирсавия! - подмигнул он мне.

-Я – Урия,- сказал я и показал ему паспорт. Но намека моего он не понял. Урия, так Урия. Всякие имена он слышал.

Всегда все помнят царя Давида, соблазнившего Вирсавию, и никто не помнит ее мужа мужественного воина Урию.

Мое имя очень забавляла моих знакомых.  Назвали меня Урией в честь дедушкиного отца Урию-Шлому. Назвали в советское время, после продолжительных баталий между дедушкой и моими родителями. Родители соглашались назвать меня в честь прадедушки, но хотели сделать из Урии удобоваримое имя Юрий. Но дедушка настоял на своем, сказав, что Юрки на каждом шагу, а Урий один будет. И потому прадедушка будет а гутэр бэтэр фар ундз (хороший проситель за нас). И меня записали Урием. Хотя, конечно, все меня звали Юрой.

Особенного заступничества Урии-Шломы я не замечал. Везунчиками никто в нашей семье не был, скорее наоборот. Если что-то происходило неприятное в Краснополье, оно обязательно цепляло и нас. Дедушку арестовали за год до смерти Сталина, попал он по делу врачей, хотя к медицине не имел никакого отношения, и единственным его грехом было то, что его дом был по соседству с больницей, и, любивший выпить врач Курзюня, забегал в обед к дедушке, где они баловались разведенным спиртом. Увезли дедушку в Могилев, как особо опасного преступника, и оттуда он уже не вернулся. Отца, работавшего шофером в лесхозе, уволили по сокращению штатов за полгода до пенсии, и, оторванный от баранки, он сгорел буквально за несколько месяцев.... Больших и мелких бед у нашей семьи хватало, и когда нашлась дедушкина сестра тетя Двося в Америке, меня послали к ней, как первопроходца. Пока оформляли документы, тетя Двося отправилась в иной мир, а ее дети встретили меня, как волки капусту: для еды не годна, но и не кусается.  Но я не пропал.  Перепробовал всякие работы: и полы мыл, и задницы подтирал, но походил на курсы программистов, подтвердил диплом. Все- таки за плечами был Физтех! Как я туда попал - целая история, но отнесем это на то, что Урия-Шлома помог и забудем!  А подтвердив образование, я нашел работу в небольшой компании.  Хозяин был мой одногодок, почти земляк, то же из Белоруссии, из Гродно. Так что, как писала мама, мне осталось только жениться.  Я ожидал, что она приедет, но она неожиданно наотрез отказалась, и сказала, что будет лежать рядом с папой. Я пытался ей возразить, но ничего не добился. На ее стороне была еще старенькая бабушка, которая продолжала добиваться реабилитации дедушки несмотря на то, что дедушкино дело не дошло до суда, и ей десятки, раз отвечали, что такие дела не подлежат реабилитации. Но бабушка продолжала писать.

Так и шли мои дела без особых изменений, пока не пошли часы с Вирсавией. Шли они с каким-то скрипом, как бы преодолевая какое-то сопротивление. Как будто кто-то внутри был против этого.  Но больше всего меня удивило не то, что они пошли, а то, что они показывали одинаковое время с электронными часами, будто никогда не останавливались.     

2

Офис компании находился в Манхеттене, недалеко от Мэдисон Сквер Парка на Пятой Авеню. Занимал он маленькую комнату на тридцать первом этаже.  Там, в основном, сидела секретарша, и иногда босс. Программисты все работали на дому. Нашел я эту работу, благодаря Бору, который работал на курсах программистов лаборантом. Бор сам пробовал туда устроиться, но не подошел.

-Там нужны головастики, - объяснил он свою неудачу. – А ты из них! Пробуй! Платят хорошие деньги. И можешь еще подрабатывать, так как работа на дому.

И я попробовал.

Босса звали Дэви. Конечно, там, в его Гродно, его звали по-другому. Но для нас он был Дэви. Я говорю для нас, но правильнее было бы сказать для меня. Ибо остальных работников компании я никогда не видел. Все работали по домам, а у Дэви появлялись в разное время. И, как они звали Дэви, я не могу сказать. Секретаршу Дэви звали Эмили. Но здесь было более-менее понятно. Там она была Эмилией.

Просматривая мои документы, Дэви сразу назвал меня по-русски Юрой, и, как-то презрительно хмыкнул на мою попытку поправить его. Юра так Юра, согласился я.  С начальством не спорят, как объяснял мне один старичок с Альцгеймером, за которым я присматривал до работы у Дэви, когда я пытался в чем-то ему возразить. Проверочная разработка боссу понравилась, и меня взяли в фирму.   

-Ты когда-нибудь работал на военных заводах там, у нас, - первое, что спросил меня Дэви, оформляя на работу.

-Нет, - честно сказал я.- Я уехал в Америку сразу после института.

-Жалко, - сказал он, - ибо тогда бы ты знал, что там дают подписку о неразглашении тайны. Разглашение карается законом. Вплоть до пожизненного. Мы работаем на Пентагон. И такую подписку я беру с тебя. - И он подсунул мне бланк, на котором я вывел свою разухабистую подпись. Разухабистой ее называла в шутку моя мама.  Ничего в ней не было особенного, я просто писал полностью свое имя и фамилию. Это для меня было проще, чем выводить всякие кренделя.

Бланк он передал секретарше, и я начал работать. Платили хорошо, и работа была интересная. Как говорят, живи и радуйся. И я радовался, пока не пошли часы с Вирсавией.

В этот день у меня была назначена встреча с боссом: я должен был занести ему оконченную программу, и получить зарплату.   В Манхеттен я никогда не добирался на машине, всегда на метро, и на этот раз я доехал до 23 стрит, задрав голову, поглазел на  двух пластмассовых парней Гормлея, украсивших крыши сразу двух высоток на 23 Авеню и Бродвее, и пошел по Пятой. Всегда я приходил немного пораньше и, сидя в Мэдисон Сквере, ожидал назначенное время. Но в этот день в метро шел какой-то ремонт, все поезда шли не по графику, и я оказался около нашего билдинга всего за десять минут до  назначенного времени. Правда, зная пунктуальность Дэви, я постоял эти минуты у входа, и только потом вошел в лобби и поднялся на 31 этаж. Пройдя по узкому коридору, я подошел к нашей двери и нажал кнопку звонка. Один короткий и два длинных. Всегда после этого, прежде чем открыть дверь, интересовались, кто