Звезда Давида

Автор Константин Волошин

Русь, конец XIV века. Молодой ушкуйник Егор в составе хлыновского войска отправляется в набег на Казань, рассчитывая на богатую добычу. Но любовь к пленнице атамана круто меняет его жизнь, вынуждая Егора и Гузель бежать, спасаясь и от ушкуйников, и от татар.
Захватывающая любовь и поспешное бегство, кровавые схватки и новые земли, немыслимые искушения и коварные интриги, богатство и нищета, преданность друзей и изворотливость охотящихся за звездой Давида тайных врагов — всё это ждёт наших героев.

• Язык: Русский
• Издатель: АСТ
• Дата выпуска: 16 февр. 2024 г.
• ISBN: 9785171619466

Предварительный просмотр книги

Константин Юрьевич Волошин

Звезда Давида

© Константин Волошин, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

Огромная флотилия ушкуев[1] выплыла из-за излучины Вятки. Впереди открылась панорама города Хлынова[2], стоящего на невысоком холме в окружении бревенчатого тына, изрядно уже подгнившего.

На переднем ушкуе стояли два воина в холщовых рубахах. Ветер холодил их тела, а глаза жадно всматривались вдаль. Люди уже бежали к причалам, махали руками, орали и вскоре заполонили весь берег реки.

– Встречают, – кивнул статный крепкий мужик, кивая на город. – Заждались!

– А как же, Прокопий, – ответил спокойно сосед. – Долгонько мы в походе были.

– Определим неделю гульбищ, а там посмотрим.

– Что-то задумал? – вопросительно глянул товарищ на Прокопия. В глазах вспыхнули искорки лукавства. – Поведал бы, а?

– Не время, Онуфрий, – отмахнулся Прокопий. – Голова всё ещё гудит, будь она неладна! Вот поправлюсь, тогда и поговорим. – И тронул замызганную повязку на голове. – Пусть народ утихнет после воплей и плача.

– И то верно, атаман, – согласился Онуфрий, что выполнял должность помощника атамана. – Вон Ефим не дотянул до дома. Вчерась отдал Богу душу. Жаль! Отменный воин был. Когда ещё такого дождёмся. – Онуфрий тяжко вздохнул, перекрестился и глянул на небо. Потом перевёл глаза на гребцов. Те поспешали и гребли во всю силу, спеша встретиться с родными.

Передовой ушкуй разворачивался, приноравливаясь пристать к причалу. На дощатом помосте уже встречали родные и вопили, размахивая радостно руками. Подводы грохотали по помосту, пылили по дороге, торопясь принять награбленное.

– Вон и колокола затрезвонили, – усмехнулся Прокопий. – Попы уже прикинули, что им перепадёт… – Прокопий скривил губы и огладил рыжеватую бороду.

– Да Бог с ними, – примирительно отозвался Онуфрий. – Так повелось исстари.

– Дармоеды! – пробурчал Прокопий себе в бороду, а Онуфрий не стал спорить.

Гвалт, вопли и причитания слились в сплошной рёв толпы. Он заглушал перезвон колоколов двух церквей, а от них уже степенно спускались темной массой попы, дьяконы и прочие мелкие служки. В руках несли хоругви и икону Божьей Матери, надеясь этим сдобрить утрату многим вдовам.

Прокопий сделал ряд поручений Онуфрию, сам вышел на берег, обнял жену и трёх детей, старшему из которых, Глебу, шёл уже пятнадцатый год. Распорядился, обращаясь к сыну:

– На энтом ушкуе треть всего – наша. Смотри, не проворонь чего. К вечеру успей всё перевезти на двор. Где Втор? Он должен помочь тебе.

– Едет следом, отец, – блеснул юноша глазами. – Да вон он подъезжает! – Повернулся назад и замахал рукой, торопя ключника.

– Фёкла, что там дома? – обернулся Прокопий к жене.

– Да все хорошо, наш благодетель! А у тебя что энто с головой? Небось, рана? Надо сменить твою повязку, да побыстрее, как бы худа не было.

– Замолкни! Не на людях же. Пошли домой. Васька, бери узел, тащи следом.

Мальчишка лет двенадцати недовольно шмыгнул носом, схватил тяжёлый узел и заспешил за родителями. Аннушка шла рядом, стараясь помочь брату.

– Отстань! – огрызнулся оскорблённый Васька и, тяжело дыша, продолжал идти.

– А тятька нам привёз подарки? – не унималась девочка. Ей было лет десять, но в её голове уже вертелись мысли о женихе и красивых подарках, чтобы покрасоваться перед подружками и стрельнуть глазами поверх них на смазливого Прошку.

– У меня всё есть, а тебе всего мало, егоза! Вот отдадут тебя замуж, тогда будут у тебя всякие побрякушки и прикрасы.

– Разве тебе не хотелось бы получить подарок?

– Разве что кинжал с красивой ручкой, – все же отозвался Васька и замолчал.

Дома Фёкла суетилась, угождая супругу.

– Прокопушка, тебе сразу обед или прежде баньку посетишь?

– Банька подождёт, а с обедом поторопись. Нарочно ждал, когда пристанем.

Вся семья в молчании, совершив короткую молитву, чинно уплетала праздничный обед. Никто не смел спросить подробности похода, и лишь выхлебав миску киселя, Прокопий тронул повязку на голове и изрёк:

– Поход оказался вполне удачным. Правда, наших мужичков посекли изрядно. Да мы всё одно захватили и Ярославль, и Кострому. Костромской воевода Плещей оказался зело трусливым. Нам удалось прогнать его и нагрузить наши ушкуи так, что боялись зачерпнуть воду. Обошлось. Глеб привезёт воз, тогда сами посмотрите.

– Прокопушка, дай я повязку тебе сменю на чистую, – взмолилась жена, просительно глядя мужу в глаза. – Я осторожно, больно не будет.

– Идем в баню, там и сделаешь! – недовольно буркнул супруг и тяжело поднялся, словно старик.

В баньке Прокопий грубо овладел женой, и та с благодарностью целовала ему руки, обхлёстывала пахучим веником и старательно мыла тело. Она была уже лет под сорок, телом дородная, но лицо оставалось моложавым. Коса светлая, тяжёлая, но без седины. Лишь брови резко выделялись темными дугами над голубыми глазами.

К обеду следующего дня обширную избу Прокопия посетил Онуфрий. От него уже не несло грязным потным телом и заскорузлой одеждой, был расчёсан и свеж лицом.

– Здоров будь, Прокопий, атаман-посадник! – поклонился Онуфрий хозяину и его жене. Детишки юркнули за дверь, боясь рассердить отца.

– И тебе не хворать, Онуфрий. Не ждал так рано. Что, уже отдохнул?

– Долго ли нам с энтим, Прокопий? – Глаза помощника выражали острое желание поговорить, узнать мыслишки атамана. – Скучно дома-то. Ничего интересного не случилось за те месяцы, что мы шастали по городкам. Пообедал уже?

– Уже, – коротко бросил Прокопий и кивнул на лавку, предлагая сесть. – Чего тебе неймётся? Мог бы и обождать денёк. Ладно, что уж, дела так дела…

– О них и хотел поговорить, – тихо отозвался Онуфрий. – Полтыщи вдов у нас.

– А чего ты хотел? – вдруг озлился Прокопий. – Война! Как без убитых? Спаси, Господи! – Атаман истово перекрестился. – А что у тебя про энто?

– Надо б им помощь оказать, Прокопий. За общее дело пострадали.

– Так и будет. Но больше месяца траур нечего держать. У нас баб мало, а мужики тоскуют без них. Так и скажи всем. Пусть оплакивают, но через месяц всем ожениться. И детишкам вольготнее быть при отце, хоть и приёмном.

– Не маловато месяца-то будет? – усомнился Онуфрий.

– Хватит! Нечего зря слезы лить, когда детей у нас мало, а рожать баб нет! И хватит об этом! Есть дела поважнее траурных воплей.

– Ты о пленных переселенцах? И о них стоит с тобой решить. Куда их?

– Пусть сами решат, кто с кем согласен жить. Их у нас больше двух сотен. Выделить землю к северу от города, но поблизости. Пусть обустраиваются, пока тепло. Выдели им муки, семян на огородину и поля. Рожь прежде всего. И пусть не проедают всё. Инструмент, кому мало будет. И пусть строятся. Деревни три, а там видно будет. По семьям решать треба.

– Хорошо бы по коню каждой семье, а? Как без тягла-то им?

– Обязательно. Табуны пригнали уже?

– На подходе, Прокопий. Завтра ожидаем. А с телегами что?

– У них что, рук нет? Пусть сами ладят себе, как могут. Кузнецы пусть работают для них бесплатно до весны. Без железа им не обойтись. И налог до осени с них не брать. Обойдёмся. Немного можем закупить по сёлам у мордвы и татар.

– Как снег ляжет, так и отправим обозы, – согласился Онуфрий.

Фёкла поставила на стол жбан медовухи, закуски, хлеб и пироги. В молчании, перекрестив снедь, уплетали чёрную икру, варёную осетрину, грибы и кашу из пшена, сдобренную мясом вчера зарезанного кабана.

Отвалившись к стене, Прокопий заметил, оглянувшись:

– Ты, Онуфрий, вникай во все дела тутошние. Стёпка уже стар для такого, а ты помоложе меня будешь. Так что присматривайся.

– А ты что ж, Прокопий? – встрепенулся Онуфрий и подался вперёд, ожидая продолжения начатого разговора.

– Вот одужаю малость, соберу вас на совет. Будем решать, а пока лишь скажу, что задумал я пощипать булгар на Волге.

– Булгар, на Волге? Каким макаром? – Онуфрий огладил бороду, внимательно смотря в тёмные глаза атамана.

– Поперва возьмём дань с Казани. Давно они нам не платили, пора напомнить. А то вовсе обнаглеют. Допустить такого никак нельзя.

– Не рано ли? – с сомнением качнул головой Онуфрий. – Только что вернулись с такого похода. Подождать бы до весны.

– Наоборот, Онуфрий! Им известно, что мы вернулись с трудного похода. Значит, не ждут нас к себе. Ударим неожиданно. Да и у них сейчас дела не так уж хороши. Мамайка с них немалую дань стребовал. Вот и нам можно будет поживиться.

– И когда ты тот поход намечаешь?

– Больше месяца ждать нет смысла. К осени будем идти. Потому уже сейчас ты будешь заниматься делом – запасай оружие, людей набирай. Тыщ пять требуется собрать. Судов много потребуется. Завтра уже начинай строить хотя бы десяток.

– Успеется ли, Прокопий? Народа много побило у нас.

– Найдёшь! Пошли гонцов по деревням. Пусть через месяц собираются в Хлынове.

Онуфрий с сомнением качнул головой, пожал плечами.

– Ты не договорил, Прокопий. Чтото у тебя ещё имеется. Или пока тайна?

– Так, Онуфрий. Лучше повременить с такими вестями. Иначе все разболтают, а нам потом несдобровать. Кумекаешъ?

* * *

Восемь атаманов разместились за грубым столом на лавках. Все знали, что атаман-посадник хочет им предложить продуманный план похода по Волге на татар. Никто не переговаривался, ожидая речи главаря города и войска.

– Вроде бы все, – обвёл глазами собравшихся Прокопий. – Можно начинать.

Он замолчал, обводя взглядом угрюмых мужиков.

– Я тут, мои разбойнички, надумал знатный поход. Я вам его поведаю, а вы решайте.

– Не рановато ли, Прокопий? – подал голос пожилой мужик с окладистой бородой.

– В самый раз, ребятки. Мамайка занят с Тохтамышем. Ещё у него точится зуб на Димитрия Московского. Так что ему не до такой мелочи, как мы. И в Сарае у него сидит хан не хан, однако воин слабый.

– Мамант-Салтан? – спросил один из атаманов. – Или кто другой есть? В Орде сейчас что ни год, то новый хан. Один Мамай никак не успокоится и все под себя гребёт.

– Ты прав, Федька, – ответил Прокопий. – Ханы в Орде меняются скоро. То нам на руку. Сильный хан нам ни к чему. Так вот я и надумал идти на Сарай. Там ханово войско малое, и справиться с ним не составит труда.

– Откуда вести, Прокопий?

– Пока мы шастали на Кострому, я послал соглядатая туда, в Сарай. Вернулся он дней за десять до нас. Вот так, ребятки. Стало быть, нас ждёт знатный поход на Казань. То будет для отвлечения. И чтоб никому! Даже жинке! Ясно? – повысил голос Прокопий, обвёл глазами собрание. – Что скажете на моё предложение? Говорите открыто, без боязни. На вече я бы не хотел это выставлять. Опасно. Обязательно объявится предатель и донесёт хотя бы до Казани. А там уж и Сарай не за горами, по Волге.

Атаманы переглянулись, а Фёдор заметил:

– Ясное дело, атаман-посадник. Да сумеем ли мы собрать достаточное войско? С малым на татарина не пойдёшь. Сколько тыщ намерен поставить под свою руку? Думаю, что меньше шести-семи тыщ нет смысла. А где их взять?

– Обойдёмся пятью, – тут же ответил Прокопий. – Мы и Кострому взяли, имея в три раза меньше войска. И монголов так же можно застать врасплох. Энто и решит всё дело в нашу пользу.

– Когда рассчитываешь выступить? – спросил Старый Бобёр, атаман с седыми отвисшими усами.

– Как ушкуи закончат строить. Онуфрий уже начал. Значит, через месяц, не позже. К середине осени можно надеяться на возвращение. И добычу можно захватить знатную, о которой никто и думать не смеет.

– Стало быть, атаман, надо тут же начинать сбор войска.

– Онуфрий уже разослал гонцов по деревням. И вы сами готовьтесь, и людей своих готовьте. Дело скорое, стоит поторопиться.

Атаманы надолго призадумались. Разошлись, лишь когда солнце закатилось за зубчатую кромку близкого леса. А в избе Прокопия остался лишь Фёдор.

– Федька, ты мне будешь в помочь. – Прокопий остро глянул в лицо атамана. – Я ещё не совсем здоров. А тебе надоть обеспечить наш будущий караван провиантом. Мы, конечно, возьмём от Казани немного, но и сами должны позаботиться о харчах. С собой стоит взять десяток или даже больше коней. В степи они нам могут сильно пригодиться. Будут сопровождать нас по берегу. И разведывать путь впереди. Кумекаешь?

– А как же, Прокопий. Однако лучше коней взять в Казани. Проще. А до неё у нас не должно ничего страшного произойти. Казанцы сейчас присмирели, Мамай их обобрал. Тот темник наверняка задумал очень что-то серьёзное. Да и князь Димитрий может нагрянуть к нам в отместку за набег на его города.

– Уверен, что энтого не случится, Федя. Великий князь сам сидит и ждёт, когда можно уже броситься собирать собственную рать. Рязанский-то князь тоже не дремлет. Постоянно козни плетёт против Димитрия. А везде голод, разруха от набегов монголов. Одна Тверь чего стоит Димитрию. Ихний Мишка только и смотрит на Орду, как бы Великое княжение заполучить от хана или Мамая.

– Здорово говоришь, Прокопка, – нагло посмотрел атаману в глаза Фёдор. – А не боишься прогадать? Дело-то трудное и опасное.

– Не опаснее всех остальных, – как бы не замечая наглости, ответил атаман-посадник. – А время как раз самое подходящее. И медлить просто глупо.

– Заманчиво, конечно. А у меня сомнения. Но коль все поддержали тебя, то и мне деваться некуда. Будем готовиться на Казань. – Фёдор усмехнулся в усы.

– Не вздумай юлить, Федька, – пригрозил Прокопий, зная за ним такой грешок. – Обязательно исповедайся у отца Феодосия. Он тебя наставит на путь истинный.

– Как иначе, атаман? Идём на такое праведное дело, как монголы, и не исповедаться? То не по-божески, атаман!

* * *

А в городе Хлынове, как атаманы ни старались, слухи поползли уже через несколько дней. Люди шептались о предстоящем большом походе на полдень. Имели в виду, конечно, Казань, но додуматься до остального тоже могли.

Зато Онуфрий стал рассылать вокруг города разъезды – ловить любителей побегать к врагам с предупреждением. И такие нашлись.

– Глебка! – зловещим шёпотом говорил брату Васька. – Завтра на площади будут казнить предателя! Поймали недавно.

– Посмотрим, – несколько оживился Глеб. – А кого поймали? Нашего или черемиса[3]? Или какого другого?

– Вроде черемиса, а там кто его знает. Они все похожи. – И Васька умчался собирать новые сплетни. Мальчишки шныряли всюду и часто узнавали всё первыми.

Народ помаленьку стал прибывать в город. Их распределяли по атаманам, давали оружие и приступали к обучению, хотя многие и так умели обращаться и с саблей, и с топором, и с копьём. С луком дела обстояли хуже, но охотников здесь хватало. Зимами почти все ходили в леса бить зверя. Мясо нужно всем.

Онуфрий каждую неделю посещал атамана-посадника и докладывал о строительстве лодок-ушкуев.

– Проследи, чтобы на ушкуи нашили дополнительно по доске, так мы больше людей сможем поместить в каждый ушкуй, – советовал Прокопий. – Или харчей нагрузить побольше в Казани. Со строительством успеваете?

– Надеюсь, атаман, – ответил Онуфрий уклончиво. – Половина почти готова. Остальные уже заложены. Успеем! Время ты не меняешь?

– Пока нет, но вполне возможно и энто, Онуфрий.

– Тогда можно быть спокойными, – удовлетворённо ответил Онуфрий.

– Не забудь для коней место приспособить, – напомнил Прокопий. – Помнишь, на сколько коней?

– Помню, атаман. Уже строим. Через две недели можно принимать.

За три дня до назначенного срока Прокопий вновь собрал атаманов на совет. Мрачные атаманы сопели, чесали бороды – ждали начала. Прокопий сел на лавку во главе стола, оглядел всех.

– Нет Онуфрия, но и без него решим. Пусть занимается лодьями. Ну, Фёдор, что у нас с провиантом? Готов караван в дорогу?

– Завтра прошу посмотреть, атаман. Думку имею, что успею.

– Федул, сколько набралось народа? Считал?

– Сотники сегодня доложили, что ещё сотни четыре надо добрать, – ответил Федул. – Если не успеем, атаман, что делать?

– Ждать не будем. Времени на такое у нас нет. Выступим без них. Да ещё три дня, а народ подходит. А теперь слушайте мой план похода. Войско делим на две половины. Идём двумя реками. Большая часть под моим началом идёт Вяткой, как и все остальные. Меньшая часть под началом Федула сворачивает в речку Шошму. Идёте как сможете дальше. Потом волоком перетаскиваете лодки в Казанку, спускаетесь к самой Казани. По пути громите аулы и деревни. Забираете всё ценное и спешите к Казани.

– Мы не сможем пройти теми речками, атаман, – возразил Федул. – К тому же у нас мало будет людей, а татары легко смогут нас перебить.

– Если будете действовать быстро и без промедления, то всё у вас получится, – строго заметил Прокопий. – Там у татар нет войск, а малые шайки вы легко разгоните. Заставьте деревенских помочь перетащить лодки. Они у вас будут малой осадки. Захватить коней – на всю округу нагнать страха. Можно пограбить окрестности. Мы ведь не сможем скоро подступить к Казани. Часть пути нам идти против течения. Ветер не всегда нам помощник.

Атаманы долго обмозговывали услышанное. Федул был несколько обескуражен, всё же помалкивал, думал, прикидывал. Наконец спросил, подняв бороду:

– Всё уразумел, атаман. Сделаем. Завтра же определю лодки и людей, что будут под моим началом. Скорей всего, татары после нашего набега могут прозевать наши главные силы.

– То-то, Федул. Для себя отбери хороших лучников, молодых да быстрых ребят. Человек семьсот тебе хватит. Посчитай, сколько потребуется лодок. С конями сами решите на месте. Те места не так уж населены. Справишься!

– Мы можем раньше подступить к Казани, как ты и говорил. Что нам делать, ожидать основных сил?

– Прежде всего, ничего не говорить о наших главных силах. Шныряйте по округе, сейте ужас и страх. Грабьте только ценное. Мы же будем поспешать.

Атаманы ещё долго спорили и перебирали множество возможных случаев, опасаясь коварства татар. Ладони Прокопия хлопнули по столу, насупились брови:

– Хватит болтовнёй заниматься, ребята! Пора за дело браться. Идите и готовьтесь. Скоро выступаем. И поменьше болтать о наших планах. Просто идём к Казани требовать обычной дани. Всё!

Атаманы ушли, продолжая живо обсуждать предстоящий поход, пока Фёдор не цыкнул на них, опасаясь подслушки.

Глава 2

Караван судов растянулся по Вятке больше чем на версту. Позади двигались малые лодки по десять человек в каждой. Но были и ещё меньшие. Ещё пять лодок несли в себе по дюжине вооружённых воинов. Берегом трусил десяток конников на низкорослых конях, высматривая всё, что могло бы помешать каравану. Но пока шли своими землями, и ничто не могло помешать движению.

Извилистая Вятка не давала возможности плыть быстро. И за неделю пути караван был ещё далеко от разделения.

Прокопий часто собирал по вечерам атаманов. Те спешили на малых лодках узнать новые распоряжения атамана-посадника. Сам атаман постоянно находился в раздумьях и по часу мог стоять на носу своего ушкуя, наблюдать, как низкие берега Вятки медленно проплывали мимо, ничем не изменяя ландшафт.

Себе в услужение взял молодого двадцатилетнего воина по имени Егор. Пригожий, с молодой бородкой и усами тёмного русого оттенка. Голову по-татарски брил, носил шапку из мохнатой овчины. Голубые нахальные глаза выдавали его довольно блудливый нрав. Это все знали и постоянно грозились отдубасить в следующий раз, когда застанут с девкой, не сумевшей устоять от его призывных глаз. Он усмехался, а угроз не боялся, поскольку отлично владел оружием, с которым никогда не расставался.

Был он, по мнению горожан, сиротой из тёплых краёв. Но откуда точно и сам Егор не мог ничего сказать по причине младенчества, когда он там обретался. Попал сюда, в Хлынов, из-за сердобольности одного из воинов, взявшего его мальчишкой лет пяти, когда ограбили один из городков южнее Владимира. О женитьбе не могло быть и речи. Он был лих, но беден, лишь вернувшись из последнего похода, обрёл некоторое богатство, которое уже почти исчезло. Зато осталось воспоминание о месяце беспрерывных гулянок с угощениями и девками. И сейчас, сидя на скамье и ворочая тяжёлым веслом, Егор посматривал на атамана, готовый тотчас вскочить, передать весло другому и выслушать приказ.

Гребцы работали вяло. Течение хоть и слабое, но влекло лодку вниз, парус схватывал попутный ветер и тоже помогал движению. Так что было время подумать и помечтать о будущей добыче и славе знатного воина-разбойника.

Его сменил мужик, а Егорка подошёл на жест атамана. Стал, выжидая.

– Возьми лодку малую и найди Фёдора. Пусть вечером прибудет на совет.

– Ночевать на берегу будем, атаман? – осмелился спросить Егорка.

– Там видно будет, – уклончиво ответил Прокопий, вид его был недовольным.

– Будет исполнено, атаман, – с готовностью ответил Егор. Ему нравилось грести назад, рассматривая лодки и переговариваясь с воинами.

Фёдора нашёл после полудня. Атаман проверял свои лодки и обещал посетить атамана-посадника. Спросил с интересом:

– На ночь остановимся? Прокопий ничего такого не намекал?

– Намекал, атаман. Но как-то неуверенно. Да и пора отдохнуть. Река слишком вихляется по низинам. Долго ещё до Казани плыть, атаман?

– Недели две или даже три, сынок. Успеешь ещё отоспаться. Или тоже веслом вертишь? Молодец! – заметил Фёдор, получив утвердительный кивок.

– Я пошёл назад, атаман. Осмотреть караван охота.

Фёдор усмехнулся и проследил, как Егорка споро погреб по течению. А тот, отдалившись немного, бросил весла и вспомнил свою неудачу с Фроськой. Её так и не удалось уговорить на интимные отношения перед уходом в поход. И сейчас молодой повеса с сожалением вздыхал, разжигая в себе вожделение.

Его окликнули с ладьи. Он весело переговаривался с хлыновцами, заглушая оскорблённое самолюбие. Но надо было всё же работать, а то Прокопий по голове не погладит. Дюже строг атаман-посадник.

Потом в голову засела Марфа. Она ему была и мать, и полюбовница, и утешительница. Сколько лет она живёт с ним и замуж не спешит, хотя охотников было достаточно. Ей было вольготно с молоденьким парнем, которого она воспитывала с шести лет, ожидая, пока он подрастёт. И дождалась.

Егорка усмехнулся, вспоминая Марфу, завидную невесту сорока лет, так нежно относящуюся к этому беспутному мальчишке, что выгнать его сил недоставало.

Юный воин так погрузился в воспоминания, что прозевал атаманский ушкуй. Пришлось выслушать насмешки гребцов и воинов. А атаман-посадник строго глянул на Егора, но промолчал.

Поздним вечером, когда сумерки ещё не перешли в ночь, караван пристал к берегу вблизи деревушки, прижавшейся к высокому берегу реки. Дюжина изб выглядели убого, чувствовалась жуткая бедность. Несколько тощих коней паслись в сером вечернем поле.

Деревенские мальчишки тут же прибежали поглядеть на хлыновцев. Дети все были разные: русские, марийцы и даже татары, и говорили они на странном говоре, понять который было достаточно трудно.

Когда костры запылали по берегу и скудный ужин в минуту исчез в отощавших животах, Егорка с приятелем Митяем отправились в гости к деревенским.

– Слушай, паря, нам сильно попадёт за отлучку надолго, – с сомнением изрёк Митяй, оглядываясь на огромный лагерь.

– Ничего не будет, – задорно ответил Егор. – Мы лишь пройдёмся по деревне. Вдруг кого из девок встретим.

– Сдались тебе эти девки! Тебе хорошо, у тебя защита имеется, а мне?

– За час отлучки никто нас не накажет. Задерживаться мы не станем. И так за день устали на вёслах-то.

– Это ты-то работаешь? – усмехнулся Митяй.

– И я тоже, – беззлобно ответил Егор.

Они торопливо зашагали к деревне. До неё было не больше трёхсот шагов, дошли быстро. У третьей избы горел костёр, несколько парней и девчат сидели на брёвнах, болтая и смеясь.

– Здорово, деревня! – приветствовал компанию Егор. – Можно к вам посидеть? Девчата у вас пригожие, ха!

Ему ответили настороженное молчание и суровые взгляды глаз. В них отражались огонь костра и недоверчивое отчуждение ребят. Но ответа не последовало.

– Садись, Митяй, – уверенно молвил Егорка и первый сел поближе к девушке.

Не прошло и нескольких минут, как на сальные шутки Егорки трое ребят поднялись и, коверкая слова, проговорили:

– Не лезьте к нашим девкам! Идите себе дальше.

– А пусть сами девки такое скажут, – взвился Егор.

– А вот и идите себе! – отодвинулась девушка подальше. – Мы вас не знаем и знать не хотим.

Девушка попыталась подняться и отойти, но Егорка схватил её за руку, намереваясь остановить. Она вырвала руку и ударила парня по лицу. Егор озлился, но тут деревенские парни вскочили ближе. Непонятно заорали, выдернули из плетня жердины, а девушку оттащили от Егора.

– Ну вы бросьте свои колья, ребята! – уже примирительно сказал Егор. – Что уж, пошутить нельзя?

– Егорка, пошли отсюда, – неуверенно проговорил Митяй. – От греха подальше.

– Погоди, ты только не трусь, – ответил Егор и показал в свете костра кинжал.

Это вызвало у местных взрыв ярости, и один из них ударил колом Егора. Тот успел увернуться, но руку слегка задело.

Митяй тоже вооружился кинжалом. Оба стали, ожидая продолжения. Деревенские угрожающе орали, на их крики появились мужики с кольями. Узнав хлыновцев, немного притормозили, но молодые парни деревни этого не приняли. Присутствие подкрепления воодушевило их. Они бросились на друзей, палки замелькали в воздухе. Всё произошло так быстро, что наши друзья и глазом не успели моргнуть, как всё закончилось. Мужики растащили дерущихся, а один мирно молвил, кивнув на огни лагеря:

– Идите к себе, ребята, и побыстрее. Вам и так досталось, могло быть и хуже.

– Пошли, Егорка! – заторопил Митяй. – Получили, и хватит. Мужик дело сказал.

Егор молча согласился и, отряхиваясь и трогая ушибленные места, отошёл на десяток шагов, продолжая сжимать рукоять кинжала. Негромко матерясь, Егор с Митяем стали спускаться к реке, левее, к огням лагеря.

– Я так и знал, что с тобой опасно дружить, – бурчал Митяй, размазывая кровь из носа. – Больше на меня не рассчитывай. Теперь насмешек будет хоть отбавляй! Хорошо, что темно и не сразу заметят.

– Да ладно тебе! – оскалился Егор. – Замолкни и поспеши, а то не успеем отдохнуть. А завтра ещё грести придётся. Надоело уже!

– Так ты совсем недавно из похода вернулся. Небось, все уже прогулял?

– А чего на них смотреть? Монеты для того и делают, Митяй.

– А как жить собираешься без них? Или тебя устраивает та, что у тебя есть?

– Может, и так, – нехотя ответил Егор. – Марфа пока ещё не такая старая, ха!

– Побойся бога, Егорка! Она и так без мужа живёт ради тебя, а ты насмехаешься. Весь город судачит о ней. Жалко бабу.

– Что ей сделается? – удивился Егор. – Бабы для того и явились на свет, чтобы нас ублажать. Я, например, и не думаю о семье. Не готов для этого. Обойдусь пока. Да и нет ничего у меня для семьи.

– И не будет, коль тут же всё спускаешь на гульбищах!

– Зато весело и есть что вспомнить, дурья твоя башка! – хохотнул Егор, но тут же с осторожностью полез в рот пощупать, шатается ли зуб. – И что стоит моя жизнь? Может, меня в первой же сшибке посекут. Тогда что мне надо будет? А так…

– Балбес ты, как я погляжу. А мне отец уже начал присматривать невесту. Как вернусь, так будут смотрины. Авось что привезу из добычи. Тогда вовсе знатно будет. На то и надеюсь.

– Ты же моложе меня, а уже думаешь закабалить себя семьёй! Чудной ты, Митяй!

– Сам чудной, – отмахнулся Митяй и замолчал, подходя к первым кострам.

Тихо, не привлекая внимания, ребята устроились на войлоке, укрывшись рядном от сырого, уже холодного ветра. Сон сморил уставшие избитые тела.

* * *

Месяц пути подходил к концу, когда караван приблизился к устью речки Шошмы. Атаман-посадник созвал совет атаманов.

– Атаманы, завтра мы разделяемся, – начал Прокопий серьёзно. – До сих пор о нас мало что было известно татарам. Но