Тайный противник

Автор Агата Кристи

Два отчаянных искателя приключений - Томми и Таппенс, испытывающие нехватку денег и жаждущие острых ощущений, затевают смелый бизнес – открывают компанию «Молодые авантюристы с весьма ограниченной ответственностью». В их объявлении говорится, что они «готовы за приличное вознаграждение заняться чем угодно и отправиться куда угодно». Но уже самое первое задание, полученное ими от зловещего мистера Виттингтона – подвергает их большей опасности, чем они могли себе представить…

• Язык: Русский
• Издатель: Союз
• Дата выпуска: 4 июн. 2024 г.
• ISBN: 9785605145905

Предварительный просмотр книги

Аннотация

Два отчаянных искателя приключений — Томми и Таппенс, испытывающие нехватку денег и жаждущие острых ощущений, затевают смелый бизнес — открывают компанию «Молодые авантюристы с весьма ограниченной ответственностью». В их объявлении говорится, что они «готовы за приличное вознаграждение заняться чем угодно и отправиться куда угодно». Но уже самое первое задание, полученное ими от зловещего мистера Виттингтона — подвергает их большей опасности, чем они могли себе представить…

AGATHA CHRISTIE

«THE SECRET ADVERSARY»

© перевод с английского Е. Калявина

© перевод с английского Ю. Калявина

© ИП Воробьёв В.А.

© ООО ИД «СОЮЗ»

W W W . S O Y U Z . RU

Агата Кристи

ТАЙНЫЙ ПРОТИВНИК

Посвящается всем, кто влачит монотонное существование в надежде когда-нибудь испытать, пусть и опосредованно, удовольствия и опасности приключения.

ПРОЛОГ

7 мая 1915 года два часа пополудни. «Лузитания»[1] стремительно тонула, пораженная двумя торпедами подряд, экипаж поспешно спускал на воду спасательные шлюпки. Женщины и дети выстроились в ожидании своей очереди. Жены и дочери отчаянно цеплялись за своих мужей и отцов, матери крепко прижимали к груди малышей. В сторонке, совершенно одна, стояла девушка. Очень юная, с виду не больше восемнадцати лет, она смотрела прямо перед собой, серьезно и пристально.

— Прошу прощения, — произнес у нее за спиной мужской голос, заставив ее вздрогнуть и обернуться.

Она и раньше замечала этого человека среди пассажиров первого класса. Был в его облике некий намек на тайну, будораживший ее воображение. Мужчина этот ни с кем не общался. А если кто-то заговаривал с ним, быстро пресекал любые попытки завязать знакомство. Помимо прочего у него была привычка то и дело нервно и опасливо оглядываться через плечо.

Сейчас девушка видела, что ее нелюдимый попутчик пребывает в крайнем возбуждении. Пот росинками выступил у мужчины на лбу. Им явно владел непреодолимый страх. И в то же время он не производил впечатления человека, который побоялся бы глянуть в лицо смерти!

— Да? — Ее серьезные глаза вопросительно смотрели на него.

Он стоял, глядя на девушку с какой-то отчаянной нерешительностью.

— Была не была! — пробормотал он сам себе. — Да, другого выхода нет. — А затем внезапно громко спросил:

— Вы американка?

— Да.

— И патриотка?

Девушка вспыхнула:

— Интересно, с какой это стати вы задаете подобные вопросы. Разумеется, да!

— Не обижайтесь. Вы просто не догадываетесь, как много стои́т на кону. Но я должен кому-то довериться, и это должна быть женщина.

— Почему?

— Потому что «женщины и дети в первую очередь». — Он огляделся и понизил голос: — Я везу бумаги — документы чрезвычайной важности. Они могут иметь изменить ход войны для стран-союзниц. Понимаете? Эти бумаги необходимо сберечь. И у вас на это больше шансов, чем у меня. Вы согласны их взять?

Девушка протянула руку.

— Погодите, я обязан предупредить вас. Дело может оказаться очень рискованным, если… если за мной следят. Вряд ли, конечно, но кто знает. Так вот, если это так, то миссия может оказаться опасной. Хватит ли у вас духу ее выполнить?

Девушка усмехнулась.

— Конечно, я справлюсь и сделаю все, как надо. Для меня большая честь, что вы решили мне довериться. А что мне делать с этими документами?

— Следите за газетами! В колонке частных объявлений в «Таймс» я размещу публикацию, начинающуюся словами «Товарищ по кораблю». Если по прошествии трех дней ничего не произойдет — что ж… вы поймете, что я выбыл из игры. Тогда отнесите этот пакет в американское посольство и передайте послу лично в руки. Вам все понятно?

— Вполне.

— Тогда приготовьтесь… И будем прощаться. — Он пожал ей руку и произнес уже громче: — До свидания. Удачи вам.

Рука ее сжала клеенчатый пакетик, который лежал у него в ладони.

«Лузитания» резко накренилась на правый борт. Услышав приказ поторапливаться, девушка быстро прошла вперед и заняла место в шлюпке.

ГЛАВА 1

«Молодые Авантюристы» с ограниченной ответственностью

— Томми, старичок!

— А, старушка Та́ппенс! — нежно приветствовали друг друга двое молодых людей, мгновенно создав небольшой затор при выходе из метро на Довер-стрит.

Суммарный возраст «старичка» и «старушки» на самом деле явно не превышал сорока пяти, так что эти прозвища были фигурой речи — не более.

— Уже сто лет тебя не видал, — продолжал юноша. — Куда ты подевалась? Пошли вместе перекусим что-нибудь. А то нас тут уже начинают недолюбливать — загораживаем людям проход, так сказать. Пора уносить ноги.

Девушка кивнула, и они зашагали по Довер-стрит в сторону Пиккадилли.

— Ну, — сказал Томми, — куда направимся?

Чуткое ухо мисс Пруденс Каули, по какой-то таинственной причине именуемой близкими друзьями не иначе как Таппенс, уловило нотки тревоги в его голосе. Она тут же развернула наступление:

— Томми, ты на мели!

— И вовсе нет, — неубедительно ответил тот. — Как сыр в масле катаюсь.

— Врешь ты по-прежнему неважнецки, — сурово сказала Таппенс. — Хотя однажды и сумел убедить сестру Гринбанк, что доктор прописал тебе пиво в качестве тонизирующего, но забыл отметить это в карте. Помнишь?

Томми прыснул.

— Еще бы не помнить! До чего же взбеленилась старая карга, когда все выплыло наружу. Вообще-то, положа руку на сердце, никакая не карга она была, старая матушка Гринбанк! А как там наш славный госпиталь — расформирован и переведен на мирные рельсы, как и всё прочее, наверное?

Таппенс вздохнула.

— Да. А ты тоже демобилизован?

Томми кивнул:

— Два месяца назад.

— И выходное пособие…

— Улетучилось.

— Ох, Томми!

— Нет, старушка, я не сорил деньгами. Если бы! Жизнь нынче — даже самая простая и скромная… уверяю тебя, если ты не знаешь…

— Дитя мое, — перебила его Таппенс. — Можешь мне не рассказывать о стоимости жизни, я и сама все прекрасно знаю. Но мы уже пришли в «Лайонс»[2] — и каждый заплатит за себя сам. И не спорь! — отрезала Таппенс и пошла вверх по лестнице.

В «Лайонсе» яблоку было негде упасть, и им пришлось помыкаться в поисках свободного столика, улавливая краем уха обрывки разговоров:

— … И… представь себе, она села и разрыдалась, когда я сказал ей, что она все-таки не сможет получить эту квартиру…

— … Это была просто дешевка, дорогуша! И точь-в-точь как та, что Мейбл Льюис привезла из Парижа…

— Забавные вещи можно порой подслушать, — пробормотал Томми. — Я тут проходил мимо двоих типчиков на улице, так вот они говорили о какой-то Джейн Финн. Ты когда-нибудь слышала подобную фамилию?

Но тут две старушки встали и принялись собирать свои свертки, а Таппенс улучила момент, чтобы ловко устроиться на одном из освободившихся стульев.

Томми заказал чай с булочками. Таппенс — чай и гренки с маслом.

— Имейте в виду, — строго предупредила она, — чай должен быть в двух отдельных чайничках.

Томми сел напротив и обнажил голову, явив копну рыжих кудрей, тщательно зачесанных назад. Лицо у него было некрасивое, но не лишенное приятности — довольно невзрачное лицо, однако безошибочно выдававшее в нем джентльмена и спортсмена. Его коричневый костюм, хоть и отлично скроенный, явно повидал всякие виды и уже дышал на ладан.

Они выглядели этакой по-настоящему современной парой, сидя друг против друга за столиком. Таппенс не претендовала на звание красавицы, но в изящных чертах ее личика — решительном подбородке и больших, широко посаженных серых глазах с поволокой, внимательно глядевших из-под прямых черных бровей — чувствовались характер и очарование. Коротко стриженные черные волосы украшал ярко-зеленый ток, весьма короткая и довольно поношенная юбка открывала необычайно стройные ножки. Ее внешний вид свидетельствовал о героических усилиях во имя элегантности.

Наконец подоспел чай, и Таппенс, очнувшись от своих мыслей, разлила его по чашкам.

— Итак, — сказал Томми, откусив внушительный кусок булочки, — давай-ка, введи меня в курс дела. Но помни, я ведь не видел тебя с тысяча девятьсот шестнадцатого — с тех самых пор, как выписался из госпиталя.

— Очень хорошо. — Таппенс щедро намазала гренок маслом. — Краткая биография мисс Пруденс Каули, пятой дочери архидиакона Каули из деревни Литтл-Миссенделл, что в графстве Суффолк. В начале войны мисс Каули оставляет радости (и скучищу) отчего дома и едет в Лондон, где поступает на работу в офицерский госпиталь. Первый месяц: ежедневно перемывает шестьсот сорок восемь тарелок. Второй месяц: получает повышение по службе до вытиральщицы вышеупомянутых тарелок. Третий месяц: повышение, ей доверена чистка картофеля. Четвертый месяц: повышение, намазывает маслом ею же нарезанный хлеб. Пятый месяц: переводится на этаж выше в должности уборщицы со шваброй и ведром. Шестой месяц: повышена до подавальщицы. Седьмой месяц: приятная внешность и хорошие манеры обеспечивают головокружительный взлет, ей дозволено прислуживать в столовой для медицинских сестер! Восьмой месяц: досадная заминка в продвижении по карьерной лестнице. Сестра Бонд съела яйцо, предназначенное сестре Уэстхевен! Грандиозный скандал! Кто виноват? Конечно же — подавальщица! Халатность в столь важных вопросах заслуживает самой суровой кары! Назад — к ведру и швабре! Какое крушение всех надежд! Девятый месяц: повышена до уборки палат. В одной из них встречает своего друга детства лейтенанта Томаса Бересфорда (Томми, поклонись), которого не видела долгих пять лет. Трогательное воссоединение! Десятый месяц: получает нагоняй от старшей медсестры за посещение киношки в компании одного из пациентов, а именно — вышеупомянутого лейтенанта Томаса Бересфорда. Одиннадцатый и двенадцатый месяц: возвращается к роли прислужницы в столовой медсестер, где блестяще справляется со своими обязанностями. В конце года покидает госпиталь в зените славы. После этого талантливая мисс Каули последовательно управляла фургоном для доставки товаров, грузовиком и генеральским авто! Последнее было самым приятным занятием. Генерал был довольно молод.

— Интересно, как звали этого мерзавца? — спросил Томми. — Тошно было смотреть, как эти хлыщи разъезжали из «Савойя»[3] в Военное министерство и обратно в «Савой»!

— Теперь я уже и не помню его фамилии, — созналась Тапенс. — В итоге это стало своего рода венцом моей карьеры. Потом я пришла в государственное учреждение. Какие чудные чаепития мы там закатывали! Я собиралась еще подвизаться в роли волонтерши «Земледельческой армии»[4], почтальонши и кондукторши автобуса — но тут грянуло перемирие! Долгие месяцы я героически цеплялась за свое учреждение, но увы — в конце концов меня оттуда вытурили. С тех пор я ищу работу. Теперь твоя очередь рассказывать.

— Моя карьера не настолько головокружительна, — сокрушенно сказал Томми, — и куда менее разнообразна. Как ты уже знаешь, меня снова отправили во Францию. Потом — в Месопотамию, там я опять угодил под пулю и вторично оказался в госпитале. После этого застрял в Египте до самого перемирия, поболтался там еще некоторое время, а потом меня наконец демобилизовали, как я и сказал. И вот уже десять месяцев я изнываю в поисках работы! Нет ее — никакой! А даже если бы и была, то кому я нужен? Какой от меня прок? Что я понимаю в бизнесе? Ничего.

Таппенс невесело кивнула.

— А насчет колоний не думал? — предложила она.

Томми покачал головой.

— Колонии мне бы вряд ли пришлись по душе, а я бы уж совершенно точно им не понравился!

— Богатая родня?

И снова Томми отрицательно тряхнул кудрями.

— Ох, Томми, ни единой двоюродной бабушки?

— Есть у меня пожилой дядя, которого можно назвать зажиточным, но он не годится.

— И почему же?

— Когда-то он хотел меня усыновить. Я отказался.

— Кажется, до меня доходили какие-то слухи, — медленно произнесла Таппенс. — Ты отказался из-за матери…

— Это было бы жестоко по отношению к ней. Как ты знаешь, я у нее был единственный свет в окошке. А старый хрыч ее терпеть не мог — захотел меня отобрать. Просто назло ей.

— Твоя мама умерла, да? — мягко спросила Таппенс.

Томми кивнул.

Серые глаза Таппенс подернулись влагой.

— Ты славный парень, Томми. Я всегда это знала.

— Чушь! — поспешно возразил Томми. — Ну, вот такое у меня положение дел. Я просто на грани отчаяния.

— Вот и я тоже! Искала-искала, сколько могла. Расхваливала себя. Отвечала на рекламные объявления. Делала все возможное и невозможное. Скряжничала, экономила и ужималась! Но все без толку. Придется мне возвращаться домой!

— А ты не хочешь?

— Конечно, не хочу! Не будем разводить сантименты! Папа, конечно, прелесть — я его обожаю — но ты даже не представляешь, какой я для него тяжкий крест! Этот заядлый викторианец считает, что короткие юбки и курение — аморальны. Вообрази, какая я для него болезненная заноза! Он вздохнул с облегчением, когда война унесла меня прочь из дома. Понимаешь, семеро по лавкам — это ужас просто! Вечная домашняя работа и мамины посиделки с прихожанками! Я всегда чувствовала себя там кукушонком. Мне совсем не хочется возвращаться, Томми, но… что еще остается?

Томми печально согласился. Они помолчали какое-то время, а потом Таппенс вдруг взорвалась:

— Деньги, деньги, деньги! Утром, днем и ночью я думаю только о деньгах! Никогда не могла упрекнуть себя в меркантильности, но вот она — самая что ни на есть!

— Та же беда, — горячо поддержал ее Томми.

— Я продумала все возможные пути обретения средств на жизнь, — продолжала Таппенс. — Их всего три! Получить наследство, выйти замуж или заработать. Первый отпадает. У меня нет ни одного пожилого богатого родственника. Все мои престарелые родственницы давно уже в благопристойных богадельнях! Я всегда перевожу через дорогу старушек, помогаю старым джентльменами поднести их покупки — на случай, если вдруг они окажутся эксцентричными миллионерами. Но никто из них не спросил моего имени, а большинство даже спасибо не сказали.

Повисла пауза.

— Само собой, — резюмировала Таппенс, — наилучший выход для меня — замужество. Еще будучи маленькой девочкой я твердо решила, что выйду за богатого. Всякая разумная девочка пришла бы к такому же выводу! Я, знаешь ли, не сентиментальная барышня. — Она помолчала. — Ну же, ты ведь не можешь сказать, что я страдаю излишней чувствительностью, — прибавила она резко.

— Определенно, — поспешно согласился Томми. — Никому бы и в голову не пришло заподозрить тебя в чем-то подобном. Где ты — а где чувства!

— Н-да, не слишком-то любезно, — ответила на это Таппенс. — Но я осмелюсь предположить, что на самом деле ты имел в виду совсем другое. Ну, так вот! Я готова и очень этого хочу… но мне не попадаются богатые мужчины! Все мои знакомые парни — голодранцы, как и я сама.

— А тот генерал?

— Кажется, в мирное время он всего-навсего торгует велосипедами, — объяснила Таппенс. — Но у меня идея! Ты мог бы жениться на богатой девушке!

— Да я же вроде тебя — ни с одной богачкой не знаком.

— Это неважно. Никогда не поздно познакомиться. Понимаешь, когда я вижу мужчину в меховом пальто, выходящего из отеля «Ритц», я не могу подбежать к нему и сказать: «Послушайте, вы человек богатый, мне хотелось бы с вами познакомиться!»

— Ты предлагаешь мне проделать подобное с женщиной в меховом манто?

— Не говори ерунды. Наступишь ей на ногу ненароком или платочек поднимешь, мало ли поводов. Если она поймет, что ты хочешь завести с ней знакомство, ей будет лестно, и она сама тебе как-нибудь подыграет.

— Ты переоцениваешь мое мужское обаяние, — проворчал Томми.

— С другой стороны, — продолжала рассуждать Таппенс, — мой миллионер, наверное, удрал бы от меня со всех ног. Нет… замужество сопряжено с огромными сложностями. Остается одно — заработать!

— Мы же попытались — и не преуспели, — напомнил Томми.

— Мы перепробовали все ортодоксальные способы. Но что если нам попытать счастья в неортодоксальных? Томми, давай станем авантюристами!

— Точно, давай! — весело откликнулся Томми. — С какой авантюры начнем?

— В том-то и суть. Если мы заявим о себе, люди захотят нанять нас для преступлений.

— Звучит очаровательно! — восхитился Томми. — Особенно в устах дочери священника!

— Так весь груз вины-то будет на них, а не на мне, — уточнила Таппенс. — Согласись, есть разница: украсть бриллиантовое ожерелье для себя или быть нанятой, чтобы украсть его для кого-то другого.

— Когда тебя поймают, разницы уж точно никакой не будет!

— Ты прав, да только меня не поймают. Меня просто не могут поймать. Я же такая умная.

— Да, скромность всегда была твоим неискупимым грехом, — заметил Томми.

— Не дразнись. Слушай, Томми, а что если нам и в самом деле попробовать? Давай станем деловыми партнерами?

— Синдикат по краже бриллиантовых ожерелий?

— Ожерелье я приплела просто для примера. Давай создадим… как это называется на бухгалтерском языке?

— Не знаю. Никогда не занимался бухгалтерией.

— Я-то как раз занималась… только вечно путалась и вносила кредитные цифры в колонку дебета и наоборот… за что меня и уволили. О, вспомнила — паевое товарищество! Просто поразительно, что такое романтическое словосочетание всплыло среди старых замшелых цифр. Есть в нем какой-то елизаветинский дух, сразу вспоминаются галеоны и дублоны. Паевое товарищество — боевое товарищество…

— Товарищество «Молодые Авантюристы»? С весьма ограниченной ответственностью, да? Такова твоя идея, Таппенс?

— Можешь смеяться сколько угодно, но я нутром чую, в этом что-то есть.

— Как ты предлагаешь искать потенциальных нанимателей?

— По объявлению, — тут же ответила Таппенс. — Есть у тебя листок бумаги и карандаш? У мужчин всегда найдется, я заметила. Как у нас пудреница и шпильки для волос.

Томми протянул ей довольно потрепанную зеленую записную книжку, и Таппенс принялась старательно выводить слова.

— Начнем вот так: «Молодой офицер, дважды раненый в боях…»

— Ну уж нет!

— О, ну хорошо, мой скромный мальчик. Но уверяю тебя, такие вещи способны растрогать какую-нибудь старую деву. Она могла бы взять тебя под крыло, и тогда всякая надобность в молодом авантюризме отпала бы сама собой.

— Я не хочу, чтобы меня брали под крыло.

— Ах, да, у тебя же против этого сильное предубеждение, я и забыла! Это просто шутка. В газетах такого полным-полно. Ну-ка, послушай, как тебе? «Двое молодых авантюристов предлагают свои услуги. Готовы заняться чем угодно и отправиться куда угодно. За приличное вознаграждение». (Это следует прояснить с самого начала). Теперь надо прибавить: «Беремся за любое разумное предложение»… (и насчет жилья и мебели тоже).

— Мне почему-то кажется, что любое предложение, которое мы получим в ответ, будет весьма и весьма неразумным!

— Томми! Ты гений! Это вообще шикарно. «Не откажемся от самого неразумного предложения — за очень хорошее вознаграждение». — Как тебе?

— Я бы не стал дважды упоминать о вознаграждении. Выглядит так, словно нам невтерпеж.

— Мне до того невтерпеж, что и пером не описать! Но, наверное, ты прав. Теперь перечитаю все с начала до конца: «Двое молодых авантюристов предлагают свои услуги. Готовы заняться чем угодно и отправиться куда угодно. За приличное вознаграждение. Не откажемся даже от самого неразумного предложения». Ну, какая первая мысль приходит тебе в голову?

— Первая мысль — что это мистификация, а вторая — что это писал безумец.

— Да уж никак не безумнее того, что я прочла сегодня утром. Начиная с обращения «Петуния» и кончая подписью «Идеальный Парень». — Она вырвала листок и протянула его Томми. — Вот, держи. Думаю, лучше в «Таймс». Ответы до востребования, почтовый ящик такой-то. Пожалуй, это обойдется в пять шиллингов или около того. Вот полкроны — моя доля.

Томми задумчиво держал в руке листок. Его лицо стало пунцовым.

— А давай попытаемся, а? — сказал он наконец. — Правда, Таппенс, давай? Просто потехи ради?

— Томми, ты сущий клад! Я знала, что так и будет! Выпьем же за наш успех.

И она разлила по чашкам остатки холодного чая.

— Итак, за наше боевое товарищество, за его процветание!

— За «Молодых авантюристов» с ограниченной ответственностью! — подхватил Томми.

Они поставили чашки и засмеялись, правда, несколько неуверенно. Таппенс встала.

— Я должна вернуться к себе — в роскошные апартаменты в общежитии.

— А мне, видимо, самое время прогуляться до «Ритца», — криво усмехнулся Томми. — Где встречаемся? И когда?

— Завтра в двенадцать. На станции метро Пиккадилли. Тебе удобно?

— Я всецело располагаю своим временем, — величаво ответствовал мистер Бересфорд.

— Тогда до скорого!

— До встречи, старушка!

Молодые люди разошлись в противоположные стороны. Общежитие, где жила Таппенс, располагалось в районе, сердобольно именуемом «Южная Белгравия»[5]. Экономии ради она не стала садиться в автобус.

На полпути через Сент-Джеймсский парк она услышала за спиной мужской голос и оцепенела.

— Простите, не могли бы вы уделить мне пару минут?

ГЛАВА 2

Предложение мистера Виттингтона

Таппенс резко обернулась, но слова, уже готовые сорваться с ее бойкого языка, остались непроизнесенными, поскольку ни внешность, ни манеры этого человека не подтверждали ее первоначальных — и наиболее естественных — опасений. Она не знала, что и думать. А мужчина, словно прочитав ее мысли, поспешно сказал:

— Уверяю вас, я совершенно безопасен.

Таппенс успокоилась. Хотя он ей не нравился и она инстинктивно испытывала к нему недоверие, она готова была признать, что у него нет намерений, которые она поначалу ему приписала. Девушка осмотрела собеседника с ног до головы. Крупный мужчина, чисто выбритое лицо с массивным подбородком. Хитрые глазки явно избегают ее прямого взгляда.

— Ну, и что вы хотите? — спросила она.

Здоровяк усмехнулся.

— Я ненароком подслушал в «Лайонсе» часть вашего разговора с молодым джентльменом.

— И-и… что же?

— Ничего… вот только мне кажется, я могу быть вам в какой-то мере полезен.

Очередное подозрение пришло в голову Таппенс.

— И вы решили за мной проследить?

— Позволил себе такую дерзость.

— И чем же, по-вашему, вы можете быть мне полезны?

Мужчина вынул из кармана визитку и с легким поклоном протянул ее Таппенс.

Девушка взяла карточку и тщательнейшим образом ее изучила. Под крупной надписью «Мистер Эдвард Виттингтон» более мелким шрифтом значилось: «Эстонская посуда и стеклянные изделия», а еще ниже — адрес конторы в Сити. Мистер Виттингтон заговорил снова:

— Приходите завтра к одиннадцати часам утра, и я изложу вам детали своего предложения.

— К одиннадцати? — переспросила Таппенс с некоторым сомнением в голосе.

— К одиннадцати.

Таппенс решилась.

— Хорошо. Я приду.

— Благодарю вас. Доброго вам вечера.

Он картинно приподнял шляпу и удалился. Некоторое время Таппенс смотрела ему вслед, а затем чудно́ передернула плечами — будто отряхнулась, как мокрый терьер.

— Приключения начинаются, — пробормотала она себе под нос. — Интересно, что именно я должна буду для