Войти в реку

Автор Юрий Кунов

В южнорусском городке пропадает женщина. Через неделю ее труп находят в реке ниже по течению.
Следственные органы считают произошедшее несчастным случаем. Иное мнение у начальника местного уголовного розыска. Он считает, что совершено преступление. С ним согласна соседка погибшей, бывшая учительница математики. Вот только подозреваемые у них разные...
"Июнь только-только наступил. Люди и природа пока не были измучены жарой, при глубоком вдохе в воздухе еще ощущался запах свежей зелени и влажного чернозема, так что для большинства жителей Бирючинска это солнечное утро представлялось приятным прологом к плодотворному дню и вечерним удовольствиям. По мнению же остальных проснувшихся горожан, утро понедельника в России ни при каких обстоятельствах не могло быть приятным, и они поносили его последними словами. Кое-кто даже вслух."

• Язык: Русский
• Издатель: XinXii
• Дата выпуска: 10 окт. 2014 г.
• ISBN: 9783958303379

Предварительный просмотр книги

автора.

Глава 1

Июнь только-только наступил. Люди и природа пока не были измучены жарой, при глубоком вдохе в воздухе еще ощущался запах свежей зелени и влажного чернозема, так что для большинства жителей Бирючинска это солнечное утро представлялось приятным прологом к плодотворному дню и вечерним удовольствиям. По мнению же остальных проснувшихся горожан, утро понедельника в России ни при каких обстоятельствах не могло быть приятным, и они поносили его последними словами. Кое-кто даже вслух.

Стеклянная дверь единственного в Бирючинском районе супермаркета плавно распахнулась. Из магазина вышла подтянутая привлекательная женщина средних лет в желтой рубашке поло и светло-серых трикотажных брюках. Прищурившись, она взглянула на безоблачное небо и, переложив из руки в руку полиэтиленовый пакет с продуктами, направилась наискосок через площадь в сторону небольшого парка. Местные краеведы вот уже более двадцати лет рвали на себе пиджаки, утверждая, что его заложил во второй половине восемнадцатого века граф Румянцев-Задунайский, но документов об этом историческом событии, не смотря на все потуги, им никак не удавалось обнаружить. Наоборот они все время натыкались в архивах на сообщения о том, что первый общественный парк в Бирючинске был разбит в тысяча девятьсот девятнадцатом году взводом красноармейцев во главе с комиссаром Голопятовым. Креативная городская общественность от таких результатов научных изысканий пребывала в унынии.

Пройтись по парку, как и несколько десятилетий назад, было сплошным удовольствием. Но теперь в нем радовали глаз не только зеленые насаждения. В кои-то веки здесь под их сенью воцарились, наконец, аптечный порядок и чистота. И все, вероятно, благодаря тому, что теперь на парковые аллеи выходили окна нового дома главы администрации Бирючинского района Рудольфа Марленовича Баклушина, который до назначения на этот высокий пост некоторое время руководил подразделением одной немецкой фармацевтической компании.

- Валентина Васильевна! Валентина Васильевна! - разнесся над площадью девичий голос.

Женщина с пакетом обернулась. К ней бежала худенькая рыжеволосая девушка в бежевом костюмчике сафари и солнцезащитных очках.

- Катюша, что же вы так кричите? - женщина улыбнулась. - Утро спугнете.

- Не спугну. … Здравствуйте, Валентина Васильевна! - подбегая и с трудом переведя дыхание, выпалила девушка. Подняв на лоб очки, она с воодушевлением зачастила:

- Сто лет вас не видела! Димка вез меня на работу, и я вдруг на повороте вижу - вы идете. Я ему - стой! Он по тормозам. Вон дожидается.

Катюша грациозно, словно антилопа, повела головой в направлении темно-синих «Жигулей» стоявших возле здания Дома культуры.

После прошлогоднего ремонта белую краску со стен и колонн одного из последних бирючинских бастионов нравственности еще не смыло дождями, и под лучами летнего солнца он выглядел довольно нарядно. Только разбитые стекла в одной из дверных створок разрушали цельность образа.

- Как там, в школе дела? Ремонт уже начали? - спросила Валентина Васильевна, поправляя растрепавшиеся Катюшины волосы.

- Ой, бардак! Виктор Леонидович уехал три дня назад в область и за него теперь Елена Михайловна. Я уже с ней два раза поцапалась. Вот, с вами, Валентина Васильевна, когда вы были завучем, я никогда-никогда не ругалась. Ни одного разика. Ведь так?!

- Вы, Катюша, ко мне, просто, с большим пиететом относитесь, чем к Елене Михайловне.

- Конечно! Вы в сто раз и умнее, и красивее, чем она. Пусть и на двадцать лет ее старше. Ой, простите, Валентина Васильевна, - Катюша в неподдельном испуге прижала ладони к груди, - с языка сорвалось!

- Ничего. Я же не пожилая девушка из шоу-бизнеса, чтобы стесняться своего возраста.

На безымянном пальчике правой руки Катюши женщина заметила изящное золотое колечко с зеленым камешком. Молодая учительница никогда прежде не носила дорогих украшений. Ей они были не по карману. Валентина Васильевна предположила, что это, скорее всего, предсвадебный подарок, но расспрашивать о нем не стала, ежесекундно помня о Катюшиной словоохотливости.

- Нет! - девушка по-детски махнула рукой. - Я часто говорю не то, что надо. Не знаю, как только меня Димка мой терпит?! Между прочим, он сейчас сказал, что вчера вашу соседку нашли.

- Какую соседку?

- А ту, что пропала неделю назад. Я ее фамилию не помню.

- Квасову?

- Точно, Квасову! Он ее труп в морг отвозил. Мой сержант как раз вчера дежурил, а в его дежурство всегда что-нибудь случается. Ее в реке под Меловаткой выловили.

- Утонула?

- Вроде бы. Сегодня экспертизу должны провести. Они…

Раздался короткий автомобильный гудок. Девушка оглянулась.

- Ой, мне пора! Валентина Васильевна, все не было удобного случая вас спросить. Можно я к вам иногда заходить буду? Я по вас скучаю. И мне время от времени советы бывают ваши нужны - я педагог все-таки начинающий. А по телефону обсуждать психологические проблемы учащихся как-то непрофессионально. Верно?

- Приходите, Катюша. С удовольствием поделюсь с вами кисло-сладким учительским опытом. Приходите.

- Спасибо, Валентина Васильевна! Я постараюсь много времени у вас не отнимать. Знаю, что я страшная болтушка, но я буду очень строго себя контролировать. До свидания!

Катюша развернулась и побежала к автомобилю.

- Валентина Васильевна, а Димка мне предложение сделал! - вдруг обернувшись, крикнула она и подняла вверх правую руку, демонстрируя колечко. - Вот!

- Поздравляю!

Глядя на Катюшу сейчас со стороны, невозможно было подумать, что этой девчонке двадцать шесть лет, преподает она химию и что старшеклассники, включая самых бестолковых, ее уважают. В отличие от большинства коллег-педагогов, причислявших простоту к человеческим порокам. Сама бывшая заведующая учебной частью была уверена, что не всякая простота хуже воровства.

- Девушка, девушка! - услышала Валентина Васильевна у себя за спиной грубоватый мужской голос. Она с любопытством повернулась направо, почувствовав с той стороны резкий запах дешевого табака.

- Вы ко мне обращаетесь?

- О! Васильевна, извини. Не признал! - Иван Дронов, известный на весь Бирючинск дебошир и пьяница, сделав круглые глаза, развел руками. Он был как обычно небрит - по-мужицки, а не а ля метросексуал, - но в остальном выглядел опрятно, и его одежда распространяла едва уловимый аромат «альпийской свежести».

- Здравствуй, Иван!

Дронов, услышав приветствие, заулыбался, показывая пожелтевшие от курения зубы.

- Доброго здоровьица!

- О чем же ты хотел поболтать с незнакомой девушкой?

- Так, это…

Дронов склонил голову набок и, опустив глаза, замолчал.

- Смелее. Ты же не на уроке математики.

- Ну, хотел рублик-другой попросить. - Иван, прищурив один глаз, хитро посмотрел на Валентину Васильевну. - На утренний кофе не хватает.

- И круассаны?

- Чего?

- Я говорю, и булочку в томате.

По выражению лица Дронова было видно, что шутки он не понял.

- Васильевна, я пивка хотел взять. Для настроения. А потом со всей силы за любимую работу.

- Иван, Иван…

Валентина Васильевна поставила пакет на асфальт и достала из кармана брюк кошелек.

- Сколько тебе нужно? А то сейчас начнешь прохожих обирать.

- Н-е-е. Я всегда по-доброму. Да и надо всего-то два рублика.

- Держи - женщина протянула Ивану пятирублевую монету.

- Васильевна, спасибо! Выручила по-соседски. Лариске моей только не говори, что я с ранья у магазина ошивался. Лады?

- Не скажу. Ты про работу на радостях не забудь. Хорошо?

Валентина Васильевна опасалась, что Дронов опять уйдет в традиционный многодневный загул и не хотела быть ему в этом помощницей.

- Только бутылек пивусика возьму - и сразу на склад. Ребятишкам там без меня никак не управиться. У них ни бицепсов, ни трицепсов. Мешок цемента поднять не могут. Как я их брошу? Наберут кнопкодавов, а Иван потом выручай, рви пупок.

Казалось, что Дронов говорит вполне искренно. Безоговорочно ему поверить Валентине Васильевне мешал лишь ее жизненный опыт.

- Иван, ты слышал, что вчера Раису Квасову нашли?

- Райку-Бомбу?! Где?

- В Лигани, под Меловаткой.

- Утонула что ли? Вот дает, толстомясая! А я думал, что она своей смертью не помрет.

- Почему?

- Сильно дохеренная была.

- Не поняла.

- В каждую дырку затычка. Жизни всех учила. Вы же знаете, сейчас каждая сволочь с большими бабками народ жизни учит. Считают, что они самые умные. А на самом деле у них просто на месте совести… хрен вырос, отсюда и бабульки в карманах.

Валентина Васильевна давно обратила внимание на то, что Дронов при женщинах и детях почти никогда не ругается матом. Хотя и давалось ему это с видимым трудом.

- Думаю, Квасова не такая уж и плохая была. Встречаются женщины и хуже, - мягко заметила она.

- По мне, так свинья свиньей. Ладно, Васильевна. Спасибо за помощь. Пойду я. Бывай.

Дронов, подкинув монету и ловко поймав ее на ладонь, заспешил через площадь к магазину.

- На работу не опаздывай.

- Иван сказал - Иван сделал!

Валентина Васильевна положила кошелек в задний карман брюк и взялась за пакет.

Солнце уже начинало припекать и женщина, шагнув в парковую тень, добрым словом помянула про себя безвестных красноармейцев и комиссара Голопятова.

Глава 2

Когда Валентина Васильевна свернула с улицы 20-летия Октября в свой переулок, она увидела возле двухэтажного, крытого черепицей дома Квасовых полицейский «УАЗ» и вишневую «Ладу» восьмой модели. Рядом с «восьмеркой» стоял старший лейтенант Жарких из местного уголовного розыска.

Форма на старшем лейтенанте сидела как влитая. Мало кто из бирючинских полицейских мог похвастаться подобной выправкой. У людей складывалось такое впечатление, будто городские блюстители порядка либо приобретают мундиры по случаю на местном базаре, либо донашивают их за старшими братьями, уехавшими в Москву на заработки.

С Жарких Валентина Васильевна была малознакома. В Бирючинск его с повышением перевели год назад откуда-то из-под Воронежа. За это время он заработал себе репутацию человека въедливого и жесткого. Вслед за сыном сюда переехала и его мать, купив небольшой домик с видом на реку. Говорили, что она неплохо шьет.

Сойдя на обочину и остановившись возле почтовых ящиков, Валентина Васильевна открыла свою ячейку и достала воскресную газету. Она была единственной в переулке, кто последние двадцать лет выписывал прессу. Соседи считали это безобидным чудачеством уважаемой женщины.

Неожиданно тяжелая кованая калитка Квасовых со стуком отворилась, и со двора, придерживая рукой фуражку, выскочил молоденький полицейский. Он открыл заднюю дверцу «уазика» и замер, держась за дверную ручку. Он был торжественен, как паж на королевском приеме.

Из калитки вышли еще двое полицейских, первый из них шел спиной вперед. Они несли за руки и за ноги не подававшего признаков жизни Николая Квасова. Полицейские с трудом впихнули мужчину вперед ногами в машину, и молоденький страж порядка захлопнул за ним дверь.

Женщина с интересом наблюдала за происходящим, делая вид, что ее больше занимает газета, а не пикантная сценка с участием полицейских.

Командовавший погрузкой тела Жарких, заметив стоявшую у почтовых ящиков Валентину Васильевну, браво козырнул.

- Здравия желаю!

- Здравствуйте, Сережа! Что за операцию вы проводите? - спросила она, подходя к полицейским.

- Служебная тайна. Но вам по секрету могу сообщить: задерживаем подозреваемого.

Последние два слова старший лейтенант произнес многозначительным шепотом. Валентина Васильевна не поняла, шутит он или нет.

- Николай что, пьян? Или вы его так утихомирили?

- Даже не собирались! Ужрался как народный артист России.

- Понятно.

- Парни, быстро по машинам! - приказал Жарких, закрывая калитку. - Валентина Васильевна, я тут все запер, ключи хозяйские с собой забрал. Если что, ну, сами понимаете, позвоните нам тогда. Хорошо?

- Хорошо.

- И соседей предупредите!

Мотор «уазика» взревел, и, покачиваясь на старом ухабистом асфальте, машина скрылась за поворотом. Следом исчезла из вида и «восьмерка» старшего лейтенанта.

Как только автомобили уехали, приоткрылись сосновые, блестящие лаком воротца соседей Квасовых, супругов Дубко. В проеме показалась плешивая голова хозяина, Льва Сергеевича, бывшего учителя физики и астрономии, а ныне пенсионера. На заслуженный отдых он с почетом вышел еще одиннадцать лет назад.

Дубко посмотрел сначала налево, потом направо. Анодированная оправа его очков сверкнула под лучами утреннего солнца.

- Свалили?.. Васильевна, копы, спрашиваю, свалили?

- Что? Повторите, Лев Сергеевич!

- Менты, говорю, где?!

Валентина Васильевна, исходя из многолетних наблюдений, поняла, что заслуженный работник народного образования, дважды орденоносец, сегодня с утра хватил лишнего. Будучи в своем обычном состоянии легкого подпития, уважаемый пенсионер не позволял себе грубых выражений.

- Полисмены уже отбыли, Лев Сергеевич.

Женщина переложила из руки в руку пакет с продуктами.

Дубко приоткрыл воротца чуть шире. Теперь Валентина Васильевна увидела, что на нем из одежды лишь клетчатые, надетые наизнанку, правда, отменно отглаженные семейные трусы. Обут Лев Сергеевич был в шлепанцы багряного цвета с помпонами. Наверное, сандалии именно такого оттенка любили носить римские патриции. Вообще, в облике бывшего учителя было что-то латинское.

- Чего они тут с утра кантовались среди мирных жителей? - спросил пенсионер слегка заплетающимся языком. - Или все бирючинские преступники переехали наконец в добрую старую Англию и нашим полицаям теперь заняться нечем?

- Они Николая только что забрали.

- Соседа моего?

Льва Сергеевича качнуло вперед, и он уперся рукой в лакированный столбик.

- Да, соседа вашего.

- За что?! Это же агнец. Можно сказать, жертва… воинствующего феминизма. Ох, бабизм этот мир погубит, - запричитал пенсионер, крутя головой из стороны в сторону. - Ох, погубит!

- Раиса, говорят, утонула, и его, наверное, в убийстве заподозрили.

- Эта тварь утонула?! - выпрямившись, воскликнул Дубко. - Ха-ха-ха! Есть Бог на свете, и он все видит! Не догадывалась, сволочь, что из-за своего характера может жизнь, как Муму закончить. А я был уверен! А с чего они взяли, что это Колька ее того?

- Не знаю, Лев Сергеевич.

- Добрый хлопец. Любую вещь с ходу починить может. Жалко, жалко. Надо будет ему алиби обеспечить.

- А если это его рук дело?

- Рыбакова, не смеши. Ты же не дура и должна понимать, что такое в принципе невозможно. А если и возможно, то Кольке за это надо орден выдать через плечо как этому… Рас… тыр… пыр… провичу. Ну, ты поняла. Играет который везде. На большой, на такой. … Если не умер еще. А они его под арест. Лет пятнадцать теперь впаяют. Свободу Кольке Квасову! - крикнул Дубко и икнул. - Миль пардон. Может, зайдешь, красота ненаглядная? У меня винцо испанское есть. Кава называется. Вкус - закачаешься. Но предупреждаю, сам я горилку пить буду. Как настоящий патриот!

- Спасибо, Лев Сергеевич. Дел выше крыши.

- Печально, печально. Уважаю тебя, Васильевна. И как человека, и как бабу. Порядочные бабы ведь сейчас в России редкость. А о девках и говорить нечего! Уже в двадцать лет каждой второй между ног узбекскую дыню засунуть можно. Еще этим и гордятся, дуры. - Дубко снова качнуло вперед. - Да, жаль, что я не в твоем вкусе. Фемина ты гарна. Софья Ковалевская и Людмила Чурсина в одном лице.

- Спасибо за комплимент. Пойду я, Лев Сергеевич.

- Ступай, красавица. Если какая помощь нужна будет, заходи без стеснения. Лев для тебя все сделает! Клянусь своим телескопом.

- Спасибо, мой рыцарь.

Валентина Васильевна с добродушной улыбкой кивнула бывшему учителю и не спеша зашагала домой вдоль соснового, покрытого лаком забора.

Свернув за угол, она увидела впереди Ольгу Гасилову, местного почтальона. Та, ведя рядом с собой велосипед, шла навстречу Рыбаковой по узкому, засыпанному отсевом переулку.

Ольга, которая была лет на пятнадцать младше Валентины Васильевны, выказывая уважение, поздоровалась первой:

- Доброе утро!

- Доброе утро, Оля! Что вас занесло в наш околоток?

Гасилова остановилась.

- Бабе Кате пенсию доставляла. Обычно она за ней на почту сама ходит, а тут ей на днях спину прихватило. Вот она и попросила, чтобы я ей сегодня деньги на дом принесла.

- Ясно. А вы как поживаете?

- Ничего. Жаловаться грех.

- Женька как?

- Да вот решил осенью в армию идти. Не хочет, балбес, дальше учиться. Ох, и боязно мне за него, Валентина Васильевна.

Гасилова поджала пухлые губы. Рыбакова, между прочим, не помнила, чтобы она видела их хотя бы раз накрашенными. А они того заслуживали. Правда, их соблазнительность стала бы тогда вызывающей.

- Что так? Он же парень крепкий.

- То-то и оно. Ввяжется там в драку. Он же у меня горячий не в меру. Отобьют ему дембеля башку или того хуже. Нападут скопом.

- Давайте я с комиссаром поговорю. Может, части какие-нибудь приличные в нашей многострадальной армии все же остались. Я подполковника Суханова хорошо знаю. Наверное, он посоветует, как Женьке в хорошую часть можно попасть.

- А разве можно так устроить?

- Почему нельзя? Мы ведь Женьку не от службы отмазываем.

- Ой, спасибо, Валентина Васильевна! А то душа болит, мочи нет. Спать лягу, а сама все думаю, думаю.

- Ничего. Все будет нормально. Не переживайте.

- Валентина Васильевна, а вы слыхали, что Райку Квасову в реке нашли?

Рыбакова усмехнулась.

- Слухи по Бирючинску с какой-то невероятной скоростью разлетаются. И интернет не нужен. Слышала, Оля. Сейчас только что Катюша Минакова мне сказала.

- Вредная была тетка.

- Она и вам насолила?

- Было дело. Она к Женьке моему в супермаркете однажды прицепилась, а тот ее матом приложил, стервец. Так она в милицию заявление написала, что он ее в общественном месте в живот ударил. А Женька эту заразу даже пальцем не трогал! Петя Лещев, кум мой, чуть ли не на коленях перед ней ползал, чтобы она не брала грех на душу. Всей родней ходили тогда перед ней извиняться. Даже деньги предлагали.

- И что? Взяла она деньги?

- Нет. Но заявление из милиции забрала. Обошлось все, слава богу. Петя ей потом пять килограммов рыбы отнес. Там, даже несколько стерлядок было. А теперь вот все, видать, ей аукнулось. Бог не Микитка! Ей пятьдесят-то было?

- Что-то около того. Сорок семь или сорок восемь. Точно не могу сказать.

- Упокой ее душу.

Гасилова перекрестилась.

Глава 3

Не успела Рыбакова разложить на кухне до конца покупки, как раздался телефонный звонок. Она прошла в коридор и взяла трубку.

- Алло! Валентина Васильевна? - услышала женщина знакомый голос. - Здравствуйте! Это майор Посохин. Не могли бы вы нам помочь? Вчера был обнаружен труп вашей соседки Квасовой Раисы Николаевны. Нужно бы ее опознать. Муж Квасовой, черт бы его побрал, пьян как свинья, а дочка приедет только завтра. Вы же гражданку Квасову хорошо знали?

- Да, Павел, знала. Лет двадцать рядом живем. То есть жили. Конечно, я приеду. А…

- Спасибо! Машину я уже выслал. До свидания!

Валентина Васильевна положила трубку и направилась к зеркалу. Для того чтобы причесаться ей понадобилось всего четыре взмаха расческой.

Год назад, выйдя на пенсию, Валентина Васильевна первый раз в жизни сделала короткую стрижку. В парикмахерской ее долго отговаривали от этого шага, но она настояла на своем, заявив, что уже и так потратила на уход за волосами четверть своей жизни.

- Пришло время проститься с имиджем советской учительницы, - добавила она тогда и про себя подумала, что с такими же смешанными чувствами, наверное, расставались со своими косами девушки-дворянки в первые годы советской власти. В России все рано или поздно, иногда даже в мелких деталях, повторяется снова и снова.

Быстро окинув себя взглядом, Валентина Васильевна вынула из верхнего ящика комода паспорт, чистый носовой платок и, положив их вместе с кошельком в небольшую спортивную сумку, набросила ее на плечо.

- Как говорил Семен Семенович Горбунков, не хочется, а надо! - объяснила она свой срочный уход кошке Люсе, которая, сидя на пуфике, неодобрительно взирала на ее сборы. - Остаешься за старшую. Банку с кукурузой поставишь в холодильник.

Люся противно мяукнула. Видно, последняя шутка показалась