Повести, сказки и рассказы Кота-Мурлыки. Том 1

Автор Николай Вагнер и Леонид Моргун

Мы рады представить отечественному и зарубежному читателю собрание сочинений последнего из остававшихся в забвении русских классиков - Николая Петровича Вагнера (1829—1907). Известный лишь благодаря сборнику детских сказок, публикуемых в основном в интернете, этот выдающийся мастер отечественной прозы свыше 100 лет пребывал в неизвестности, за засовами спецхранов, и лишь сейчас широкая публика имеет возможность ознакомиться с его незаурядными повестями, рассказами и единственным романом, "Тёмный путь", который также запланирован к изданию в последующих томах настоящего собрания.

• Язык: Русский
• Издатель: Aegitas
• Дата выпуска: 11 окт. 2018 г.
• ISBN: 9781773139425

Николай Вагнер

Николай Петрович Вагнер (1829 - 1907) - зоолог и писатель. Окончил курс в Казанском университете. Получив степень магистра зоологии за диссертацию "О чернотелках (Melasomata), водящихся в России", стал читать лекции в Казанском университете. В 1854 г. получил степень доктора естественных наук за диссертацию "Общий взгляд на паукообразных и частное описание одной из форм (Androctonus occitans)". Был профессором зоологии в Казани, затем в Санкт-Петербурге. В его работе "Самопроизвольное размножение гусениц у насекомых" (Казань, 1862) впервые установлен факт педогенезиса (paedogenesis); он открыл, что личинки одного двукрылого насекомого из группы Cecidomyidae, Miastor metraloas, размножаются, развивая внутри тела новые такие же личинки. Открытие это было первоначально встречено с большим недоверием, как в России, так и за границей. В 1869 г. за работу "Monographic des especes d’Ancees du Golfe de Naples" (не была напечатана) Вагнер получил от парижской академии премию Бордена. Неоднократно занимался зоологическими исследованиями то за границей, то на Белом море. В 1881 г. в Соловецком монастыре была устроена зоологическая станция благодаря, главным образом, стараниям Вагнера. Кроме вышеназванных работ, Вагнер написал еще: "Beitrag zur Lehre von der Fortpflanzung der Insectenlarven" ("Zeitschr. f. wiss. Zoologie", 1863); "Myxobrachia Cienkowskii n. sp." (1871); "Новая группа аннелид" ("Труды Санкт-Петербургского Общества естествознания", 1872); "Строение морских звезд" ("Труды Санкт-Петербургского общества естествознания", протоколы 1873); "Беспозвоночные Белого моря" (СПб., 1885); "История развития царства животных" (СПб., 1887) и др., а также ряд статей популярно-научного содержания. В 1876-78 годах он издавал журнал "Свет", в котором также поместил ряд научно-популярных очерков. Беллетристические произведения Вагнера под псевдонимом Кота-Мурлыки печатались в "Свете", "Северном Вестнике", "Вестнике Европы", "Новом Времени", "Севере", "Русском Вестнике", "Русском Обозрении", "Книжках Недели" и др. Наибольший успех имели вдумчивые "Сказки Кота-Мурлыки". Они всегда проникнуты стремлением направить ум и чувство маленького читателя в сторону подвига и добра. Недостатком сказок является отсутствие полутонов и порою избыток сентиментальности, но яркость и увлекательность изложения заставляют забывать о недостатках. В общем, впрочем, это больше сказки для взрослых, чем для детей. Особняком стоят позднейшие беллетристические произведения Вагнера: роман "Темный путь" и повесть "Мирра". Здесь Вагнер изменил своим гуманным воззрениям и поддался влиянию антисемитизма. "Сказки" выходили отдельным изданием несколько раз; впоследствии все беллетристические произведения Вагнера были изданы в 7 т., под общим названием "Повести, сказки и рассказы Кота-Мурлыки" (СПб., 1890 - 99). Вышли также отдельным изданием блестяще написанные научно-популярные очерки Вагнера "Картины из жизни животных" (СПб., 1901). Немало времени и труда Вагнер посвятил изучению бессознательной психической деятельности человека и в особенности спиритических явлений. Результатом этого явился ряд статей в различных изданиях, а также деятельное сотрудничество в органе спиритов, журнале "Ребус".

Предварительный просмотр книги

Николай Петрович Вагнер

ПОВЕСТИ, СКАЗКИ и РАССКАЗЫ

Кота -  Мурлыки

cat-946

Том первый

---

osteon-logo

ООО Остеон-Групп

Мы рады представить отечественному и зарубежному читателю собрание сочинений последнего из остававшихся в забвении русских классиков - Николая Петровича Вагнера (1829—1907). Известный лишь благодаря сборнику детских сказок, публикуемых в основном в интернете, этот выдающийся мастер отечественной прозы свыше 100 лет пребывал в неизвестности, за засовами спецхранов, и лишь сейчас широкая публика имеет возможность ознакомиться с его незаурядными повестями, рассказами и единственным романом, Тёмный путь, который также запланирован к изданию в последующих томах настоящего собрания.

© Л.И.Моргун. Литературная обработка и адаптация текста, перевод примечаний. 2017.

© ООО «Остеон-Групп». Верстка текста в форматах ePub и FB2. 2017. [e-mail]

Николай Вагнер

Повести, сказки и рассказы Кота-Мурлыки.

 Том первый

title_t1

Содержание 10 томного 

собрания сочинений Н.П.Вагнера

Содержание I тома

Коротко об авторе —  I. Слово. — II. Впотьмах. — III. Князь Костя. — IV. Две стклянки. — V. Мирра. — VI. Собаки и люди. — VII. Абу-Гассан.

Содержание II тома

I. Почему мир не устроен. — II. Валька. — III. К свету.

Содержание III тома

I. Два века. — II. Фиори. — III. За счастьем. — IV. Базиль Гранже. — V. Ольд-Дикс. — VI. Детский театр. — VII. Искра. — VIII. На маслянице.

Содержание IV тома

 I. Новый век — II; При царе Горохе. — III. Два брата.— IV. Инегильда.V. Актриса. — VI. Гризли.

Содержание V тома

I. Звезды. — II. В шахте. — III. Дубовая кора. — IV. Лазарь убогий. — V. Любка. — VI. Яичко. — VII. Чурилка. — VIII. Христова детка. — IX. Свет и мрак. — X. Божья воля. — XI. Фанатик. — XII. Джемма.

Содержание VI тома

I. Великое — И. К Христовой заутрени. — III. Себе на уме. — IV. Царевна Нанджана. — V. Блинное царство. — VI. Херувим. — VII. Весной. — VIII.Беата. — ІХ.Не выдержал — X. Вопрос. — ХІ. Дедушкино поле. — XII. Ника. — XIII. Сапфир Мирикиевич. — XIV. Горный медведь. — XV. Холера. — XVI. Лёха и Ксютка. — XVII. Фанни.

Содержание VII тома

I. Люций Комоло. — II. В чем счастье? — III. Сиротки. — IV. У Христа в гостях — V. Звёздочка. —  VI. Христов батрак. — VII. Доброе дело. — VIII. Победа. — IX. Чухлашка. — X. Птичка. — XI. Отбросы. — XII. Дедушка. — XIII. Опыт. — XIV. Две лодочки. — XV. Дядя Бодряй. 

Содержание VIII тома

Сказки (детские) Кота-Мурлыки

Кто был Кот-Мурлыка? — Фея Фантаста. — Нашим детям. — 1. Сказка. — 2. Курилка. — 3. Песенка земли. — 4. Котя. — 5. Два Ивана. — 6. Клест. — 7. Пимперлэ. — 8. Чудный мальчик. — 9. Гулли. — 10. Папа-пряник. — 11. Береза. — 12. Телепень. — 13. Майор и Сверчок. — 14. Дядя-пуд. — 15. Новый год. — 16. Макс и Волчок. — 17. Без света. —  18. Любовь великая. — 19. Кардыган. — 20. Мила и Нолли. — 21. Счастье. — 22. Старый горшок. — 23. Руф и Руфина. — 24. Божья нива. — 25. Два вечера.

Содержание IХ тома

Тёмный путь роман-хроника Кота-Мурлыки в 4-х частях

Части I и II. 

Содержание Х тома

Тёмный путь роман-хроника Кота-Мурлыки в 4-х частях

Части III и IV. 

Коротко об авторе

Николай Петрович Вагнер  (1829 - 1907) - зоолог и писатель. Окончил курс в Казанском университете. Получив степень магистра зоологии за диссертацию О чернотелках (Melasomata), водящихся в России, стал читать лекции в Казанском университете. В 1854 г. получил степень доктора естественных наук за диссертацию Общий взгляд на паукообразных и частное описание одной из форм (Androctonus occitans). Был профессором зоологии в Казани, затем в Санкт-Петербурге. В его работе Самопроизвольное размножение гусениц у насекомых (Казань, 1862) впервые установлен факт педогенезиса (paedogenesis); он открыл, что личинки одного двукрылого насекомого из группы Cecidomyidae, Miastor metraloas, размножаются, развивая внутри тела новые такие же личинки. Открытие это было первоначально встречено с большим недоверием, как в России, так и за границей. 

В 1869 г. за работу Monographic des especes d’Ancees du Golfe de Naples (не была напечатана) Вагнер получил от парижской академии премию Бордена. Неоднократно занимался зоологическими исследованиями то за границей, то на Белом море. В 1881 г. в Соловецком монастыре была устроена зоологическая станция благодаря, главным образом, стараниям Вагнера. Кроме вышеназванных работ, Вагнер написал еще: Beitrag zur Lehre von der Fortpflanzung der Insectenlarven (Zeitschr. f. wiss. Zoologie, 1863); Myxobrachia Cienkowskii n. sp. (1871); Новая группа аннелид (Труды Санкт-Петербургского Общества естествознания, 1872); Строение морских звезд (Труды Санкт-Петербургского общества естествознания, протоколы 1873); Беспозвоночные Белого моря (СПб., 1885); История развития царства животных (СПб., 1887) и др., а также ряд статей популярно-научного содержания. 

В 1876-78 годах он издавал журнал Свет, в котором также поместил ряд научно-популярных очерков. Беллетристические произведения Вагнера под псевдонимом Кота-Мурлыки печатались в Свете, Северном Вестнике, Вестнике Европы, Новом Времени, Севере, Русском Вестнике, Русском Обозрении, Книжках Недели и др. Наибольший успех имели вдумчивые Сказки Кота-Мурлыки. Они всегда проникнуты стремлением направить ум и чувство маленького читателя в сторону подвига и добра. Недостатком сказок является отсутствие полутонов и порою избыток сентиментальности, но яркость и увлекательность изложения заставляют забывать о недостатках. В общем, впрочем, это больше сказки для взрослых, чем для детей. Особняком стоят позднейшие беллетристические произведения Вагнера: роман Темный путь и повесть Мирра. Здесь Вагнер изменил своим гуманным воззрениям и поддался влиянию антисемитизма. Сказки выходили отдельным изданием несколько раз; впоследствии все беллетристические произведения Вагнера были изданы в 7 т., под общим названием Повести, сказки и рассказы Кота-Мурлыки (СПб., 1890 - 99). Вышли также отдельным изданием блестяще написанные научно-популярные очерки Вагнера Картины из жизни животных (СПб., 1901). Немало времени и труда Вагнер посвятил изучению бессознательной психической деятельности человека и в особенности спиритических явлений. Результатом этого явился ряд статей в различных изданиях, а также деятельное сотрудничество в органе спиритов, журнале Ребус.

Повести, сказки и рассказы Кота-Мурлыки

Буди сознанье в человеке.

     Пусть к лучшей жизни он идет!..

Слово

Старый наборщик, глухой от паралича, немой от рожденья, набрал пять букв и составилось: «Слово».

Эти буквы лежали одна от другой далеко, в ящиках кассы, лежали по алфавиту, в котором не было мысли, лежали как мертвые буквы, но наборщик сложил их, не понимая, не думая, как природа  —  и в буквах явилась жизнь, и эта жизнь выразила «Слово».

Откуда оно явилось? Что в нем за сила? Что давило ее в прошедшем? Что сулит она в будущем?

Что было за дело до всех этих вопросов старому наборщику! Он не говорил ни слова, он не слышал слов, он не понимал их жизни, потому что всех сил его только доставало на то, чтобы не умереть с голоду, и он жил и работал как мертвая буква.

Но имеющие уши, чтоб слышать, будут слушать слово, чтобы не жить на свете, как мертвая буква.

Оно родилось раньше мысли и чувства, родилось потому что воздух мог дрожать и нервы слуха чувствовать это дрожание.

Оно родилось как музыка чувств, та музыка, которая так чутко говорит нашему сердцу. Оно прозвучало в устах ребенка и в этом звуке откликнулась неразрывная связь прошедшего с будущим, матери с сыном.

И если в этой связи прозвучала любовь, то и она родилась, как и слово, из воздуха и света, и родилась вместе с ними в том безграничном мире, который зовут мирозданием.

И великие дела совершали любовь и слово. Они скрепляли народы в одну семью, они связывали их с их землей, с их родной колыбелью. Они сплотили великий народ Иеговы, избавили его от плена и привели в обетованную землю. И там, на Голгофе, свершилось кровавое дело искупления. На кресте Любовь воплотилась в слово и полетело это слово по целому миру и зазвучало истиной, свободой и любовью.

Но люди разделили слово с истиной и любовью — и стало слово мертвой буквой, и много слез и крови пролилось из-за этой буквы...

И вошел яд в слово, и стало оно убивать людей смертью.

Широко разевал медный лев свою пасть на площади св. Марка и проглатывал ядовитое слово. А на другое утро находили мертвым того, кого оно убило, того, чье сердце, может быть, дышало правдой и любовью.

«Слово и дело»! – глухо говорил страшный призрак в белом саване, бродя зимней ночью по пустынным улицам больших городов. И тотчас же схватывали того, кто услыхал этот страшный призыв, и в руках палача, в муках бесчеловечных, он говорил слово, которое не вязалось с делом.

И с тех пор разделились слово и дело. И чем более росло, богатело, выигрывало слово, тем более беднело, проигрывало дело.

Но была связь между словом и делом, и эту связь называли мыслью, той мыслью, которая всем должна управлять, потому что в ней суть и сила правды. Но сковали мысль  —  и стало слово бездушным звуком...

А время мчится, нарубая косой знаки, и по этим знакам люди узнают, сколько они проплыли в широком море развития человеческого духа.

И свершится круг, и неизбежное станет настоящим.

Слово снова будет свободным и соединится с делом чтобы не быть мертвой буквой.

Оно сольётся с мыслью, и мысль получит новую силу, она станет живым словом.

И соединится оно с чувством, и ложь исчезнет, и все народы проснутся от тяжелого сна и подадут братски руки друг другу  —  и тогда в великом свободном слове прозвучит: человечность!

Впотьмах

(Сказка)

I

В город Айршингтон приехал мистер Артингсон и город взволновался. Все передавали друг другу: Вы слышали, слышали! Приехал Артингсон - он здесь!

Местная газета крупным шрифтом тотчас же напечатала:

ОН ЗДЕСЬ.

Сегодняшнего числа совершилось замечательное событие в нашей городской хронике. Мистер Артур Джон Артингсон, этот гениальный художник-писатель, поэт, музыкант, осчастливил наш город своим посещением.

Затем следовала краткая и неверная биография мистера Артингсона, в которой все было если не искажено, то преувеличено. Статья заканчивалась следующими словами: "он сказал:

Пусть гений человека

Для мира будет идеалом.

Мы можем сказать, что этот гений воплотился в Артура Артингсона!"

Статья принесла редакции чистого дохода 3,000 долларов, а автор её, он же и редактор, он же и председатель клуба Движенья, - толстенький, веселый и юркий мистер Тоуне, только что дождавшись выхода первых листков №, был уже с ними в клубе Движенья, который как раз находился против клуба Твердости, - клуба, возникшего в силу соперничества с клубом Движенья.

- Почтенные собратья! - ораторствовал мистер Тоуне в клубе Движенья, - город должен что-нибудь предпринять, что-нибудь сделать для нашего почтенного гостя, для нашего великого, гениального мистера Артингсона. Я предполагаю, что сегодня же следует устроить в честь его митинг, и я не отказываюсь, если позволите, произнести речь на тему: только гениальные люди - суть истинные вожди всякого движенья!"

- Да! да! Мы согласны, - браво, браво! - раздавались клики одобрения со стороны членов клуба…

- Это тем более необходимо, - продолжал мистер Тоуне, - что клуб Твердости" собирается также дать митинг в честь Артингсона; надо предупредить их!..

- Предупредить, предупредить! - заговорило собранье со всем жаром благородной конкуренции… - Мы сейчас же отправим к Артингсону депутатов; мы будем иметь честь просить его сделать нам честь и явиться сегодня же в семь часов на митинг!

И работа закипела. Тотчас же были выбраны депутаты, тотчас же они отправились к Артингсону, тотчас же было составлено объявление, которое немедленно передано в типографию, и она набрала чуть не аршинными буквами и сейчас же оттиснула 50,000 экземпляров этого объявления о чудовищном митинге, который устраивает клуб Движенья в честь мистера Артингсона.

А, между тем, сам мистер Артингсон вовсе не подозревал и не думал об этой возне, о всех хлопотах, которые он причинил, или, вернее говоря, о тех долларах, которые он доставит своей особой и клубу Движенья, и лично его председателю мистеру Тоунсу. Он проснулся поздно, потому что с вечера много работал и лёг утомленный. Он и встал тоже слегка утомленный. Сон скупо подкрепил его.

Не смотря на сорок два года, его можно было считать почти красавцем. Серебристая седина, довольно сильно заметная, придавала какой-то особенный блеск и живость его светло-русым, длинным кудрям. Он не носил ни усов, ни бороды, ни бакенбард, он говорил, что все это мешает ему, связывает его лицо, заслоняет его черты. Он хотел быть откровенным, вполне откровенным со всеми, со всяким меньшим братом своим, - этот странный мистер Артингсон. Говорили, что лицо его напоминало портрет Шиллера, но это лицо было красивее. В нем не было германского склада, а был, если можно так выразиться, всемирный, всенациональный тип. В нем правильность всех линий, правильность античная, соединялась с красотой тех отношений, которые мы видим во всех умных лицах. И в особенности были хороши глаза его, задумчивые и ясные, немного грустные, открытые, блестящие, какого-то неопределённого серо-голубого цвета, с темными лучистыми струйками вокруг зрачков. И в особенности хорошо было это лицо, когда Артингсон задумывался, когда вместе с этой думой наплывало, поднималось в груди его сильное чувство и он вдруг с глубоким вздохом взмахивал головой, откидывал ее и вместе с этим отбрасывал назад все его длинные, светло-русые, серебристые кудри, высоко поднимавшиеся над его высоким лбом. Он обрезал бы и эти кудри - они также мешали ему- но их так любила его уже не молодая жена, добрая Джелла. Любили их и дети его, в особенности младшая дочь, четырехлетняя Эмма, которая с такою любовью гладила, перебирала и целовала эти мягкие, шелковистые кудри.

- Папа! - говорила она, - я люблю тебя, но я также люблю твои волосы - они такие милые, мягкие и добрые…

Депутация от клуба Движенье явилась к мистеру Артингсону в то самое время, когда он только что надел свое широкое серое пальто, которое так свободно и стройно обрисовывало его высокую фигуру. Мистер Артингсон был слегка озадачен, удивлен и даже неприятно поражен просьбой депутации. Он хотел сохранить инкогнито и вдруг устраивается целая овация, которую он не любил по принципу.

- Вы нас обидите, вы жестоко обидите нас сэр, - ораторствовал толстенький мистер Тоуне, с пафосом потрясая в воздухе его маленькой жирной ручкой… - Мы… то есть, весь город, все общество, хочет выразить вам глубокое, бесконечное уважение; вы так много сделали вашими чудными творениями для целого округа, для целой страны… Позвольте же, о! позвольте поблагодарить вас, ибо благодарность есть наслажденье человеческого духа, как вы сами сказали в одном из ваших бессмертных творений!..

- Да, ДА! сэр!.. подтвердили другие депутаты, - наши чувства… дайте нам выразить наши чувства… дайте им свободу!..

И мистер Артингсон согласился дать свободу чувствам других и жал руки со всей энергией, и чуть не обнимал депутатов, и только в тайне шептал: о велика та страна, где сознаются и ценятся все широкия движения, все, что может сделать слабый смертный для прогресса!.. И как только ушла депутация, рассчитывая все-таки, чтобы клуб был поддержан с честью и с самой большой денежной выгодой, только что сам мистер Артингсон собрался уходить по делу, по тому делу о маленьком его имении, которое привело его в Айршингтон, как слуга отеля подал ему карточку с надписью: мисс Анна Драйлинг.

Едва успел он прочесть это имя, как с радостью бросился на встречу мисс Драйлинг, в светлый широкий коридор, устланный бархатными коврами, а мисс Драйлинг, вся запыхавшись, всходила на широкую лестницу третьего этажа.

- Вы ли это!!.. Мисс Драйлинг… Вы приехали ко мне прежде, чем я явился к вам…

- Я, я, я сэр… я, Артур, - я приехала к вам и увидала вас после… кажется пятнадцати лет разлуки… И почтенная мисс Драйлинг совсем задыхалась, может быть от волнения, может быть оттого, что лестница была высока, не по годам мисс Драйлинг - ведь она была целыми шестью годами старше мистера Артингсона.

Это был его старый, старый друг, на котором он чуть, чуть не женился, но от этой женитьбы может быть спасла его и во всяком случае отвела сама мисс Драйлинг.

- Я старше вас, сказала она Артуру Артингсону, - старше чуть не шестью годами, а женщины скорее стареются, в них раньше пропадает то, что притягивает вас к нам- красота… а ум, чувства - разве для них вы хотите жениться на мне сэр Артингсон… Но ведь все это ваше, оно останется вашим до гроба, в виде неизменной дружбы, а может быть пойдет и дальше в ту таинственную страну, которой мы не знаем… Чего же вы хотите от меня, мистер Артур… Моей красоты… обладания мною…

Да! она так-таки и сказала, эта прямая мисс Драйлинг: обладания мною!.. И мистер Артур, после этого формального отказа, долго хандрил, мечтал и думал, и, наконец, додумался до того, что мисс Драйлинг права.

И он женился на другой, рассудительной, любящей и доброй мисс.

- Я счастлив, счастлив… - шептал он, целуя маленькия, похуделые, зачерствелые ручки мисс Драйлинг… И слезы выступали на глазах, и он смотрел и дивился, как могла так измениться мисс Драйлинг в эти пятнадцать лет. В последний раз он оставил ее еще бодрой, а теперь перед ним старуха, старуха, которой было сорок восемь лет. Правда, её высокий, стройный стан не согнулся. Глаза блестели тем же светлым блеском светлой молодости: но множество мелких морщинок собралось вокруг этих глаз и немного сузило их разрезы. Множество глубоких складок набежало на впалые щеки, эти пышные розы Ливана, как называл их когда-то мистер Артингсон. Чудные, черные, волосы и теперь еще тяжелой косой обвивали высокий лоб мисс Драйлинг, но теперь (увы!) они сильно подернулись пеплом седого времени… Одним словом, мисс Драйлинг, была совсем не прежняя мисс Драйлинг. За то костюм её был тот же, как во дни былые, всегдашний неизменный черный костюм, драповое платье, застегнутое на шее черным аграфом в виде креста. С этим платьем мисс Драйлинг никогда не расставалась; в нем выражалось, по её словам, презрение к бренным иллюзиям мира сего. Должно сказать, что её убеждения были немного аскетичны.

- Ну что, - спрашивала она, когда Артингсон вводил ее в свой номер - я стара, я старуха, я была права… помните… - И Артингсон еще раз поцеловал её меленькие костлявые и немного дрожавшие ручки, с длинными, на концах как бы расплывшимися, пальцами.

Они говорили долго, горячо, как-будто все практические вопросы были им чужды, как-будто они родились оба не в Америке, а в какой-то идеальной нации.

- А я вас похищаю, - сказала, наконец, мисс Драйлинг, с её обычной улыбкой, - похищаю на целый вечер.

- Увы, сказал Артингсон, я сегодня на митинге, только-что перед вашим приездом я дал слово депутатам клуба Движенье…

- Это ничего, - говорит решительно мисс Драйлинг, - вы приедете к нам в 10, в 12, в 2 часа ночи, мы будем ждать вас всю ночь… Это будет исключительное необыкновенное событие… У меня будут два, три моих и ваших близких знакомых, и вы увидите мою племянницу… Говорят она похожа на меня, как две капли воды, когда я была молода… И говоря эти последние слова, мисс Драйлинг вдруг сконфузилась, замигала, покраснела и даже слезки выступили на её больших, светлых глазах, окаймленных лучистыми морщинками.

- Я буду! о я непременно буду, моя дорогая мисс Драйлинг. - сказал Артингсон, пожимая её руку…

И когда она уехала, то мистер Артингсон глубоко задумался. Его дело, его практическое дело с одной стороны, его полновесные доллары, а с другой… с другой, как странно играет судьба человеком! Разве можно сравнивать его Джеллу теперь с мисс Драйлинг, с умной мисс Драйлинг, но всё-таки старой старухой. А может быть она постарела до времени собственно потому, что принесла всю себя в жертву его счастью. Она любила его, да; в этим он был глубоко убежден и вот следы этой любви, подавленной, изуродованной; она сказалась в этих морщинах, в этих поседелых волосах. Без этой сильной страсти может быть она бы еще сохранилась, сохранилась даже в сорок восемь лет, а теперь!.. И Артингсон глубоко вздохнул, широким взмахом откинул все свои кудри назад и, взглянув на часы, отправился устраивать свои практические дела.

В семь часов, с аккуратностью истого американца, он явился на митинг. Там уже все кипело жизнью. Пятнадцать тысяч человек громкими рукоплесканиями приветствовали его приезд; повсюду в воздухе, на высоких шестах, струились разноцветные флаги; играла музыка, играло солнце на всей толпе, стоявшей на лужайке и махавшей шляпами, платками, и кричавшей изо всей силы, и заглушавшей и криками, и рукоплесканиями громкую музыку. Овация, одним словом, была полная, митинг вышел как нельзя более удачным, к полному торжеству и удовлетворению и мистера Артингсона, и членов клуба Движенья. Мистер Тоуне в его речи сделал очень крупный намек на недавнее местное событие. С неделю тому назад, правоверные похитили из Айршинтона и его окрестностей целый десяток девиц и увели в их нечестивый Новый Иерусалим, в это гнездо Ваала, в эту клокочущую геенну содомского отвержения, как ораторствовал мистер Тоуне, - но ты! - продолжал он, обращаясь уже специально к Артингсону, - ты, освещающий все светом твоего гения, брось свои громы и в это гнездо растления, порази козлищ, чтобы они не заражали наше доброе стадо, наших агнцев невинных, чтобы их ангелы смотрели безтрепетно на небесах, на лик Отца их небесного!..

И этот мистический, библейский возглас произвел самое сильное действие на слушателей, не потому, чтобы тонкий голосок мистера Тоунса мог производить какое-нибудь сильное действие. Нет, слушатели были тронуты просто потому, что в их сердцах еще царствовала паника от недавнего похищения. Отцы и матери боялись за своих дочерей, братья за сестер, женихи и поклонники за своих невест и дульциней. И вот почему почтенный, коротенький мистер Тоуне ловко взволновал все стадо, и оно откликнулось восторженным браво на его библейский текст…

Настала очередь отвечать мистеру Артингсону, и он также встал на стол во всю вышину своего высокого роста; глаза его вдохновенно горели, на них стояли слезы, все лицо его, симпатичное и красивое, стало еще красивее. Он постоял несколько мгновений и, тяжело дыша и оглядывая восторженным взглядом все собрание, все море голов, все лица, глаза, устремленные на него с жадным вниманием и, взмахнув руками, - начал громким, мягким, приветливым голосом, в котором, как будто из глубины всех чувств дрожали самые искренние, еще нетронутые струны.

"Други и братья круга земного!..

О! передаст-ли бессильное слово

То, что трепещет в сердце раскрытом,

Что манит великим, могучим магнитом

В высь, в ширину, в те заветные сферы,

Куда все стремится с любовью и верой…

Там, там источник, там съединенье

Всех начинаний, всех наших стремлений!..

Пусть темные силы, безумные страсти

Играют над духом - не в их слабой власти

Задуть яркий светоч сердец возрожденья…

Настанет день оный, исчезнут сомненья,

И люди прозреют, друг друга узнают,

Падут на колена, поймут, зарыдают;

Поймут, где спасенье и правда, и сила,

Поймут, что по-братски весь мир съединило,

И скажут: мы знаем Тебя, Властелина!

О! будь же нам Пастырь - мы стадо едино!.."

И когда замер последний, дрожавший звук последнего слова Артингсона - собрание все окаменело, окаменело на одно мгновение и вдруг разразилось неистовой бурей. Все кричало, хлопало, летели вверх платки, шляпы, трости зонтики, многие обнимались по-братски, многие плакали. Это было действительно едино стадо. Какая-то пожилая почтенная и вся растрепанная мистрис протиснулась к самому Артингсону; она вскочила на стул и подняла к нему милого курчавого мальчика с грезовской головкой. Мальчик плакал и протягивал к Артингсону ручки. Артингсон взял его на руки, крепко прижал к сердцу, целовал, и мальчик целовал его, и слезы их смешались и катились по белому жилету Артингсона. И когда собрание увидало эту патетическую сцену - новый взрыв рукоплескании, новый гром, как прилив волны в бурю, поднялся неистовый могучий, несокрушимый… Все было наэлектризовано, все опасения, вся паника, навеянная мистером Тоунсом, исчезли; и если бы теперь, среди этого собранья, явились правоверные мормоны, может быть, оно отнеслось бы к ним если не по-братски, то с снисхождением….

Наконец утих, замолк этот взрыв, многим стало совестно, точно после опьянения. Многие начали обсуждать, что такое сказано, где тут смысл, где