И так бывает.

Автор Gvela

Книга писалась для души и от души.

Женская сказка, фантазия, о мужской любви

Книга об очередной попаданке, в чужой мир, ставшей не по своей воле мужчиной. Ее попытке влиться в новую жизнь. Привыкнуть к быту и местным обычаям. Стать своим, среди полного набора фантазийных героев. Встретить друзей, завести врагов. Преодолеть весь путь. Узнать прелесть магического дара. И познать истинную любовь.

• Язык: Русский
• Издатель: Gvela
• Дата выпуска: 16 мая 2019 г.
• ISBN: 9780463538012

Предварительный просмотр книги

И так бывает

GVELA

И так бывает

18+

Книга писалась для души и от души

Женская сказка, фантазия, о мужской любви

Книга об очередной попаданке, в чужой мир, ставшей не по своей воле мужчиной. Ее попытке влиться в новую жизнь. Привыкнуть к быту и местным обычаям. Стать своим, среди полного набора фантазийных героев. Встретить друзей, завести врагов. Преодолеть весь путь. Узнать прелесть магического дара. И познать истинную любовь.

От автора: Прошу обратить пристальное внимание, что в книге есть нецензурные выражения. Ограничение по возрасту не ниже 18+. И помни, уважаемый читатель, книга написана в стиле гей тема (он+он). Если вы не принимаете подобные отношения, не открывайте книгу.

Всем остальным храбрецам — приятного прочтения!

1 ГЛАВА

«Истина то, что прожито»

Я стремительно убегала подальше от подворотни, в которую чуть не забрела по своей глупости, решив срезать путь до дома. Неслась в сторону главной улицы, где должно быть многолюдно, несмотря на второй час ночи. Ломанулась, как напуганный лось сквозь чащу леса, сразу же, как только увидела довольно упитых трех типов с выражением рожи «кому бы пятак начистить». Забег на высоченных каблуках — это спринт на ходулях, быстро и далеко не убежишь. Страшно… За спиной довольное мужское улюлюканье и топот ног, преследующих меня. Догоняют. Успею, не догонят…

Сильный удар в спину, с размаху растягиваюсь во весь рост на асфальте, содрав в кровь коленки и локти. Сердце заходится в быстром ритме загнанного кролика. Догнали… Вцепившись рукой в мои волосы, оттягивают голову назад, резко приставив что — то холодное к моей шее.

— Только пикни — прирежу, как свинью. Усекла? — в ответ я смогла лишь захрипеть. Не отпуская моей шевелюры, потащил мое безвольное тело, парализованное леденящим ужасом, обратно в темную и безлюдную подворотню. Откуда-то пришло четкое понимание: если дотащит, не выживу. Отчаянно дернулась, рванула вперед, оставляя в зажатом кулаке окровавленные клоки своих волос. Попытка побега закончилась, практически и не начавшись. Трое здоровенных пьяных мужиков против хрупкой женщины, это перебор. Удар в живот — и вот я, скуля от боли, катаюсь по земле. А три ублюдка громко и довольно ржут.

— Ну что, овца, добегалась? — скалился в кривой ухмылке пьяный бугай.

— Хорошую развлекуху сегодня себе нашли.

— Точно, Гриня, интересная игрушка, потому что новая.

Хохот. Снова вцепляются в волосы и волокут, подальше от людной улицы, в темный закуток, смердящий отхожим местом. «Что же ты, сволочь, все за них меня хватаешь?» — мелькнула мысль в голове. Я поспешно старалась придумать выход из ситуации. Сказать, может быть, что больна какой-либо гадостью? Нет, едва стоит глянуть на эти тупые рожи, можно понять — не проймешь. Мерзавцы настроены поразвлечься. Значит, буду орать, и погромче, а вдруг кто-нибудь услышит и поможет. Ага, как же! Сказочница — такая большая, а в сказки веришь. Скорее мимо пройдут, и отвлекать не будут — мысленно осадила сама себя. Стоп, все равно надеяться надо. Надежда умирает последней.

Резко швырнув в угол, тащивший меня гад потянул ко мне руку, видимо, в надежде скоренько избавить от одежды. Вот в эту-то протянутую медвежью лапищу я и вцепилась со всей дури зубами, с довольным злорадством растянув красные от его крови губы. Хоть покусаю от души. И в тот же момент, посмотрев на перекошенные в бешенстве морды этих выродков, я ощутила себя жалкой и маленькой, как загнанная в угол крыса.

— Ах ты, тварь! — взревел этот тип, схватившись за прокушенную руку, и тут же ударом в челюсть отправил меня в бессознательное состояние.

Очнулась я от зверской боли во всем теле и жуткого пронизывающего холода. Грязные рваные куски ткани, которые остались от одежды, свисали по бокам. И то, что я, голая, замерзшая и распятая этими подонками лежала на земле вонючей ночной улицы, не вызывало у меня чувство стыда, а только всепоглощающий животный страх.

— Мы ждали твоего возвращения. Очень хотели, чтобы ты полностью насладилась нашей игрой, — хватая своей лапищей за мою шею, усмехнулся урод.

— Будешь хорошей девочкой — мы тебя отпустим, а начнешь выкобениваться — сделаем очень больно. Тебе ясно? — вперился в меня взглядом душевнобольного тот, которого носатый называл Гриней.

— Ты поняла, сучка? — снисходительно похлопал меня урод по лицу, — можешь промычать, разрешаю.

Не обращая на очередной взрыв больного хохота этой троицы, я смогла лишь кивнуть, не сумев выдавить из себя ни звука. Во рту все пересохло, язык отказался шевелиться. «Не, точно не отпустят, я видела их лица. Я не первая их игрушка. Убьют,» — возникла уверенная мысль.

— Какая покладистая девка, — расцвел в ироничной мерзкой улыбке носатый.

Мои жалкие попытки сбросить с себя пристраивавшегося ко мне выродка ни к чему не привели. С двух сторон крепко держали носатый с Гриней. Развлечение им явно нравилось. Не знаю, как мне удалось извернуться, но моё колено все же приласкало пах ублюдка.

— Сука! Тварь! — хрипел корчивший рядом мужик.

Мою триумфальную улыбку стерла жуткая боль от удара в живот. Носатый резко схватил за шею, прижал к щеке нож, открывшийся щелчком, провел его кончиком по моему лицу. Это сон, просто страшный сон. Сейчас я проснусь, и все закончится… Вот сейчас…

— Мужики, держите её крепче, — сплюнул в сторону пришедший в себя выродок. Замахнулся, но в паре сантиметров от моего лица остановился.

— Нет уж, шлюха, ты получишь массу удовольствия, — и снова тройной гомерический хохот.

Кошмар никак не заканчивался. Резкое движение принесло мне безумную боль и вырвало дикий крик из моего горла, переходящий в завывание. Мне засунули кляп в рот, сделанный из обрывков одежды, а подонок с выражением блаженного наслаждения и с гадкой улыбкой больного садиста продолжал врываться в меня с неистовством бешеного зверя. Слезы текли по моим щекам, перемазываясь с кровью из разбитых губ и землей. «Почему я?! Почему со мной?! Хватит! Я не хочу! Больно!» — кричала я в мыслях, а через заткнутый кляпом рот слышались лишь всхлипы и болезненные стоны. Они поменялись, продолжая пытку. Захотели поиграть со мной одновременно, боль отправила меня в блаженную спокойную тьму. Периодически появлявшиеся проблески сознания давали мне смазанную, расплывчатую картинку пыхтевшего на мне очередного насильника. Время для меня остановилось, я застряла в агонии души и тела. В сознание меня вернули сильные хлопки по щекам. Безразличным взглядом сломанной куклы я уставилась на выродков.

— Понравилось? — с лихорадочным блеском в глазах глумился урод.

— Другие девки получали меньше кайфа. Тебе сегодня просто повезло, — ухмыльнулся Гриня.

— Отодрали по полной программе, — это уже носатый растягивает в подобие усмешки кривые губы.

И снова громкий хохот. Если переживу, буду ненавидеть этот чертов смех. Снисходительно потрепали по голове, словно псину, вытаскивая кляп. Слезы давно высохли, внутри образовалась пустота. Стало все равно, но, наверное, я, действительно гордый и глупый крысеныш, с трудом насобирав слюни, все же плюнула в довольную физиономию одного из них. «Ура! Доплюнула, вон как смачно расползлись по его ошарашенной морде,» — подумала я радостно, но вяло. Веселый настрой слетел с них как шелуха. Меня начали избивать. «Устали,» — съязвила я, отключаясь, когда они остановились. По-видимому, им крайне нравилось приводить меня в чувство для очередного издевательства.

— Я у неё цацки из ушей заберу, моей кукле презентую, — гаденько ухмыляясь, Гриня вырвал серьги, не расстегивая, из моих ушей, продолжая с упоением любоваться моими всхлипами и конвульсиями беззащитного тела в попытке вырваться из железных захватов рук насильников.

— Гребаные выродки, чтоб вы сдохли! — горящим от ненависти взглядом посмотрела на своих мучителей и из последних сил хрипло выплюнула эти слова, с трудом ворочая распухшим языком. Зачем я поперлась короткой дорогой домой? Надо было и дальше сидеть в этом клубе с девчонками. Захотелось посмотреть, так сказать, воочию, что нужно сделать с интерьером этого ночного клуба?! Все-таки, как-никак, я же довольно неплохой дизайнер, и мне моя работа очень нравится. Я в неё вкладываю всю душу. И вот одна единственная оплошность — и моя жизнь катится в тартарары. Мне уже искренне жаль, что я довольно красива. Может, если бы я была страшной, эти уроды прошли бы мимо. Надо было думать головой, а не задницей. Двадцать с гаком, а подумать, что ночью не стоит ходить по безлюдным местам, не доперло. Дура! А столько планов на будущее было. Жаль… А жить так хочется… Если бы была возможность начать все сначала, многое бы изменила…

— А это тебе подарочек от нас на память, если выживешь, — зловеще прошипел носатый, воткнув в щеку свой тесак и глубоко располосовав её почти надвое. Я зашлась в пронзительном крике от обжигающей дьявольской боли. Я орала снова и снова, даже кляп уже не мог заглушить моих воплей. Крик захлебнулся лишь от удара кулака в лицо. Меня били ещё и еще. С каким-то злорадным остервенением меня лупил носатый. В этот раз я просто мечтала отключиться. Голова, которая давно безвольно моталась из стороны в сторону, дернулась в последний раз, раздался какой-то хруст и мир померк…

2 ГЛАВА

«Прежде чем открыть дверь подумай сможешь ли ты закрыть её обратно».

— Аааа…!!! — мой болезненный крик-хрип с трудом вырвался из разбитых губ. Я не могла пошевелить даже пальцем, настолько была слаба. Как же все болит! Каждая клеточка моего многострадального тела.

— Значит, не добили… козлы, — прохрипела я.

Жива — это главное. Надо открыть глаза, но как же это сложно сделать, словно веки стали неимоверно тяжелы. Попытавшись несколько раз, мне все же удалось с болезненным всхлипом разлепить глаза. Но зрение оставляло желать лучшего, все расплывалось, и я никак не могла сфокусировать взгляд. С трудом совершенный мной подвиг дал результат только в одном — стало ясно, что на улице день, слева вроде гора или что-то похожее, а справа деревья, скорее всего лес. Думать тяжело, все болит, в голове — звон. Надо уползать из этого места, пока обо мне не вспомнили. Как же мне плохо… Голова кружится… Стоило мне перевернуться на живот, как в глазах потемнело от боли. Обломитесь, ублюдки, я всё ещё трепыхаюсь. Встать не могу, значит, протянуть руку вперед, загрести в кулак траву, приподнять немного голову, чтобы не глотать землю, медленно согнуть ногу и подтолкнуть себя пальцами ног. Я хочу жить, поэтому со стонами, сжав зубы, ползу вперед в слепом упрямстве. Медленно, не зная, куда, но ползу…

— Ох! Ёты, — до моего заторможенного мозга, словно издалека, донесся удивленный возглас. До меня это так и не дошло, так как я просто тупо продолжала ползти, на следующем рывке меня подняли и куда — то понесли, и я отключилась. И снова здравствуй, тьма. Умиротворяюще тут у тебя. Что-то в последнее время зачастила я к тебе…

Архи.

— Аруч, как думаешь, выживет?

— Они живучие. Ты давай хватайся лучше, и понесли. Снесем к лекарке.

— Вы это кого же ко мне приволокли?! Надо было оставить там, где нашли. Работы много, — с порога сказала она, подходя и осматривая раненого.

— Ёть, так дышит покась… не бросать же… — виновато поглядывал я на недовольную вторжением лекарку.

— А че? Не надо было? — стоя на пороге избы, замялся Аруч.

— Пошутила я. Идите уже гуляйте, — устало вздохнула уважаемая Гана.

— Может чего помочь надо? — словно извиняясь, поинтересовался староста у лекарки, хлопотавшей возле печи.

— Вон! Мешаете, — гаркнула она. Мы поспешили уйти побыстрее, но в дверях застряли с Аручем, пытаясь выйти одновременно. Когда все же вывалились из избы во двор, то аж вздохнул с облегчением. У меня от пронзительного взгляда старой лекарки прямо поджилки трясутся.

***

В следующий раз я пришла в себя на более длительный срок уже утром. Птички поют. Утренней свежестью пахнет. Класс! На душе так легко и хорошо. Пойте, прекрасные певцы, лечите мою истерзанную душу. А двигаться еще не могу, больно. Зрение продолжает оставаться, как у крота. Вижу только какие-то расплывчатые картинки. Вливают в рот какую-то противную, вязкую гадость. Бэ… Отрубаюсь. Снова оказываюсь в моем недавнем персональном кошмаре, слышу хохот и вижу скалящиеся ухмылки, резко просыпаюсь. В темноте слышу успокаивающий голос пожилой женщины. Проваливаюсь в уже мирное сновидение.

Наконец — то наступило первое осмысленное утро после кошмаров. Солнечный лучик тепло скользит по моему лицу. Птицы заливаются на разные голоса. Тело уже не болит. Странно, так быстро все зажило? Ой, …, а быстро, это за сколько? С любопытством огляделась. Действительно изба травницы, под самым потолком разнообразные сушеные травки развешаны. Мда… глухая деревня. Деревянная изба, низенький потолок, массивная деревянная дверь и пряный терпкий аромат разнотравий. Идеально чистая комната не отличалась большим изыском: кровать, комод, крепкий шкаф с небольшим зеркалом. Видимо, я находилась на единственной кровати в этой избе, так как через открытую дверь просматривалась вторая комната, по всей видимости, служившая кухней. В ней была огромная печь, по середине стоял прочный стол с табуретками. И все из дерева. Вот где мечта пожарника, пока приехал — догорело.

— Оклемался? Вот и славненько, — сказала лекарка, прошаркав из кухни ко мне в комнату. — Я тебя по крупицам собрала, уж больно изранен был. Чудо, что выжил. Теперь сил набираться нужно.

Видимо, меня ещё клинит или моя спасительница на старости лет подслеповата стала, ко мне, как к мужчине обращается, но ладно, ей это простительно, я этой милой старушке жизнью обязана.

— Бабушка, спасибо Вам, что спасли и выходили меня, — искренне поблагодарила я.

— Бабушка? — удивилась лекарка, — давно меня так не называли, все только по имени. Приятно, спасибо, порадовал.

— Чудо просто Ваше лечение. У меня уже ничего и не болит, — от души польстила я травнице.

— Мои травки всем помогают, — незлобно фыркнула старушка, продолжая свои действия с какими-то склянками, — и нечего мне здесь во все зубы радостно скалиться.

Я рассмеялась.

— Вот выпей. Это укрепит тебя. Слабость быстро пройдет.

Я с некоторой опаской покосилась на зеленую вязкую жидкость, если будет такой же отвратительный вкус, как у предыдущего лекарства, я взвою. Бабушка лукаво прищурилась, глядя на меня.

— Пей. Это вкусно.

— Точно?

— Точно. Пей-не сомневайся, это другие травки.

Зажмурившись, опрокинула питье одним махом в себя. А ведь и правда вкусно, и уже с удовольствием облизывала с губ оставшиеся капли. Старушка с материнской любовью погладила меня по голове. Чудная старушенция.

— Надо подниматься тебе. К вечеру как новенький будешь. Залежался ты, милок.

Меня немного скривило от снова повторившегося обращения ко мне в мужском роде.

— А как вас зовут? И где я вообще нахожусь, и сколько времени я здесь? — засыпала вопросами лекарку.

— Звать меня будешь уважаемая Гана. Так меня все здесь кличут. А когда никто не слышит, можешь и бабушкой называть. Больно ласково у тебя это выходит, — добродушно сказала лекарка. — Находимся мы в селе Медовое. А болел ты неполных семь дней.

Ничего себе, неделю в отключке — это перебор. И непонятно, что со мной здесь случилось.

— А кто меня нашел?

— Двое наших охотников. Староста Аруч с Архи. Они с ним еще с пеленок дружат. Они тебя и притащили ко мне. Увидишь еще своих спасителей. Ты мне скажи, звать — то тебя как?

— Ирина.

Не нравится мне её взгляд, странный какой-то. Я невольно напряглась. Паника начала подкрадываться мелкими шагами, после её реплики.

— Хм. Имя у тебя странное, вроде же женское?

— А какое должно быть? — с недоумением посмотрела на задумавшуюся лекарку.

— Мужское. Ты же парень.

Я в ступоре. Парень. Парень? Парень! Когда я успела пол сменить?! Срочно надо зеркало. Естественно, первым делом нырнула под одеяло, там меня ждал большой такой сюрпрайз, который говорил однозначно, что я точно не женщина. Руки с играющим бицепсом и тонкими нежными пальцами, правда, на стороне ладони были загрубевшие уплотнения от старых мозолей. Торопливо ощупала лицо… гладкое, без щетины. Терпения на осмотр ощупыванием у меня не хватило.

Поспешно вскочила с кровати, с трудом удержавшись на ногах от внезапного головокружения, сделала первый шаг к желанному как никогда зеркалу. В полный рост я себя не увидела, но и половины мне вполне хватило, чтобы воплем довести до нервного тика певших птиц по всей деревне, а может и дальше. Эмоций было много, а слова только матерные.

— … … …! И это я?! Что за фигня?!

С зеркальной поверхности на меня огромными зелеными глазами таращился привлекательный, хорошо физически сложенный, смуглый парень. Заостренные слегка вытянутые уши торчали из-под длинных черных волос. Я их даже потрогала для достоверности. Вставленная в ухо сережка с изумрудом глумливо подмигивала при каждом движении. Предплечья обеих рук украшали золотистые витые тату с переливами синего огня в виде широких браслетов. Это что же, я эльф?! Тогда почему клыки торчат, пусть чуть — чуть, но ведь видны?!

Так спокойно. Вдох. Выдох. Надо успокоиться, а то развела тут панику. Ой, вон и старушка в обмороке аккуратно на полу лежит. Сильно удивилась, когда я подняла лекарку без малейших усилий. А готовилась — то, несколько минут напрягалась. А тут раз — и веса почти не чувствую. Делаю вывод: эльфы сильнее обычных людей. Это радует. Донесла старушку до кровати и поудобнее уложила. А что до остального: я в шоке, мозг в отпуске, думать буду позже.

— Да не переживай ты так, — всплеснула руками пришедшая в себя лекарка, — пройдет твой шрам, и намека не останется. С кряхтеньем сползла с кровати и отправилась в кухню.

— Шрам? — В задумчивости я снова посмотрела в зеркало. Да, вот еле заметная розовая ниточка на левой щеке. Словно злобная насмешка — в том теле и той жизни была подобная рана, только там я не выжила. А то, что было со мной там, я спрячу где — нибудь глубоко в моей душе и со временем постараюсь забыть как кошмарный сон. Меня там уже нет. Сейчас я здесь, и пусть стала эльфом и пол сменила, но ведь жива! А большего я и не просила…

Мудрая травница даже не отругала меня за то, что перепугала её до потери сознания своим криком. Скорее всего подумала, что я ненормальный эльф, трясущийся за свою внешность. Пусть так. Посмотрела на себя еще раз. А что, в принципе, трястись есть за что. Встретила бы его, когда еще была «ею», и до конца дней сладкие эротические сны мне были бы обеспечены, причем с ним в главной роли. Впрочем, я и сейчас на такого бы запала.

Внешность внешностью, а вот как быть с тем, что я понятия не имею, где я, кто я, и что мне делать дальше? Понятное дело, что буду бить на потерю памяти, и ранения как раз в этом помогут. Кстати, а ведь кто-то лихо постарался меня теперешнего так отделать. Не нашли бы меня вовремя охотники, и все — пишите письма, я мертв.

На столь позитивной ноте громко заурчало в животе. Философствовать хорошо, а кушать хочется. Снаружи послышались мужские голоса. Я насторожилась. Меня передернуло от мгновенно охватившего страха. Пусть я и решила начать все сначала, только кошмар не собирался так просто меня отпускать. Лекарка разговаривала с пришедшими мужиками грубо и на повышенных тонах. Мужские голоса стали приближаться к избе. Бессознательная паника захватила меня. Скачущие лихорадочно мысли выдавали только одно слово — нашли. В этот миг совершенно забыла, что я уже не хрупкая девушка, а вернее наоборот — совсем не девушка, да к тому же еще и эльф. Кроме того, в нашем мире НЕТ эльфов. Голос разума помахал на прощание ручкой, оставив во главе животный инстинкт: срочно спрятаться.

На пороге комнаты нарисовались застывшие в оцепенении селяне. Одной из них была сильно удивленная лекарка, а уж что говорить об ошарашенных мужиках. В самом дальнем углу комнаты, забившись в угол, скукожившись, сидела я. Сотрясаясь мелкой дрожью. Судорожно сжимала побелевшими от усилия пальцами какую — то железяку. С животным ужасом взирала на вошедших в избу мужиков. Один из них шевельнулся, чем заставил меня нервно дернуться.

Травница.

Уважаемая Гана много раз видела подобную реакцию, когда выхаживала изнасилованных девушек. Наверное, и с парнями такое может быть, тем более с такими смазливыми. Хотя он эльф, а кто их, эльфов, разберет, а этот вообще странный. Нет ни холодности во взгляде, ни надменности в речах, молодой совсем, наверное. И возраст не определишь, они и старые как молоденькие выглядят. Видно, в угол забился от страха, когда пришедших мужиков услыхал. Может, те раны получил от таких же людей, знамо дело, как завистливы люди до чужой красоты и долголетия эльфов.

— Теперь, мужики, не поворачиваясь спиной, медленно и тихо пятимся вон из избы, — старалась говорить ровным тихим голосом.

Кто-то неуклюже наступил один другому на ногу, пострадавший громко выругался. Эльф затравленно дернулся.

— Прошу же, тихо, — вот же неуклюжие. Когда выйдите, говорить начнете, лишь уйдя за забор. У эльфов слух отменный. А не послушаете — лечить не буду.

Дождавшись стихших шагов селян, я решила заговорить с испуганно жавшимся в углу эльфиком.

— Ну что ты, детка. Никто тебя не обидит. Видишь, они уже ушли. Бояться нечего, — ласково шепча, тихонечко подошла к нему, дотронуться не решилась.

***

Очень медленно, словно барахтаясь в киселе, ко мне стало возвращаться осмысленное понимание. Стыд-то какой, я здесь устроила целое представление. Теперь от меня шарахаться начнут или, вообще, сумасшедшей посчитают, вернее сумасшедшим.

— Ушли?

— Ушли. Нет никого. Видишь? Только ты, да я.

Крутанув головой по сторонам, и убедившись, что действительно одни, я немного расслабилась.

— Вот и молодец, — похвалила она, не торопясь вытягивая из рук железяку.

— Пошли, поспишь немного. Проснешься, и все как рукой снимет. Бояться перестанешь. Травки хорошей тебе дам. Да и больше с тобой такого не случится, такой страх лишь раз бывает, теперь сильнее станешь. А сон — хороший лекарь. Пойдем, пойдем, дитя, — ласково уговаривала старушка.

Я послушно плелась, пошатываясь от слабости, к кровати и свалилась на оную, словно мешок с мукой.

— Били люди?

— Три мужика.… Было страшно и больно, — отрешенно ответила я.

— Все позади. На вот выпей отвара, поспи.

Я насторожилась. Послушно приняв лекарство травницы, снова откинулась на подушку. Постепенно наваливалась сонная усталость. Пришедший в голову вопрос решила озвучить сразу.

— А как этот мир называется?

С небольшой заминкой, но все же лекарка ответила с нотками удивления в голосе:

— Мир наш зовется Данар.

— А страна?

— Баресия.

— Такая страна как Россия есть? — для полного подтверждения, для себя, о том, что мир чужой, продолжала я.

— Такой не слышала, может, где и есть, Данар велик, — продолжала отвечать на мои странные вопросы травница.

Я практически уже засыпала, но последний вопрос не давал мне покоя.

— А кто живет в этом мире?

— Это ты о чем? — ошалела лекарка.

— Люди, эльфы, а ещё кто? — пояснила я свой вопрос.

— Ах, вот ты о чем. Ну да, эльфы, люди, феи, орки, гномы, оборотни, и много кого ещё. Наш король создал Баресию, где все живут в мире, независимо от того, кем ты являешься. А название страна получила от имени объединившего нас короля. А он у нас мудрый и справедливый. А ещё…

Дальше я дослушать уже не смогла, сморивший меня сон мирно отправил в страну грез. Проснулась я поздним вечером, отлично выспавшаяся и полная сил. Плотно поужинала. Посидев немного за столом, решила в первый раз выйти на улицу. К тому же уже стемнело, значит, не будет любопытствующих, желающих посмотреть на дикого эльфа. Наверное охотники решили, что приволокли сбрендившего эльфа в своё село. Вздохнув, я взглянула наверх. То же темное небо, с россыпью мерцающих звезд, но две Луны. Хорошо, что луна все же есть, пусть две, было бы тоскливо, будь ночное небо вообще без лун. Этим вечером травница ни о чем меня расспрашивать не стала, но с любопытством поглядывала, когда ей казалось, что я этого не вижу. До утра она потерпит, а вот потом мне от нее будет точно не отвязаться.

3 ГЛАВА

На просьбу: «Сказать, только честно», с ужасом понимаешь, что придется много врать.

Лекарка сидела напротив меня за столом, пристально наблюдая, как я ем. Все! Будет допрос.

— Спасибо большое, было очень вкусно, — поблагодарила я радушную хозяйку.

— В здоровье тебе, дитя. Наелся? — спросила она, с серьезным выражением лица, наблюдая за моими потугами запихнуть в рот последний кусочек сочного мяса в без того уже полный желудок.

— Ага, — неторопливо дожевывая ответила я.

— А теперь рассказывай, кто ты такой?

— У вас на кострах ведьм сжигают?

— Ведьмы? — не поняла она меня.

— Волшебники, маги…

— Ты совсем ненормальный?! Да к ним наоборот за помощью ходят. Среди эльфов маги и то редко бывают, что уж про людей говорить. Они уважаемы, — всплеснув руками, искренне возмутилась старушка.

— Это хорошо. И инквизиции нет? — не унималась я.

— Что еще за гадость?

— Гадость, это точно. Больные люди, фанатики, — согласилась я.

— Не пойму я, о чем ты говоришь. Речь у тебя странная, — задумчиво качая головой, проговорила лекарка.

Я решила полностью довериться этой старушке, к тому же ближе у меня никого нет в этом мире. Хочется хоть с одним человеком поделиться и впоследствии, не боясь проговориться, общаться.

— Спрашиваю потому, что стараюсь приблизительно разузнать, чем для меня может закончиться откровение о себе в этом мире.

— В этом? — переспросила она.

— Да. В этом, — подтвердила я.

— Живу… ой, то есть жила я на Земле, так наш мир называется. Родилась, училась, работала. Моя работа заключалась в создании приятной и уютной обстановки в домах, — пыталась я более доходчиво все объяснить жительнице Данара.

— И как там жилось?

— Да нормально жилось. Все как у многих. Живут у нас только люди, все, кто здесь у вас населяют Данар, там являются не более чем выдумками и сказками.

— Не может быть! — удивилась лекарка.

— Так и есть, к сожалению, — спокойно подтвердила я, продолжая рассказывать. — Вечером пошла с подругами в клуб, я — по работе, они — развлечься. Надоело мне. Решила домой вернуться, но так и не дошла, — голос дрогнул. Не смогла я спокойно рассказать. Не получилось. И глаза отвела, проницательного взгляда старушки не выдержала.

— Это там с тобой беда приключилась? — спросила она.

— Беда… — монотонно повторила я, с омерзением продолжая, — напали трое здоровенных мужиков и изнасиловали… как хотели.

— Теперь понятно. А я то удивлялась, как ты в угол забился, словно девка, издевательства перенесшая.

— Убили они меня… там. Очнулась уже тут. У вас. Вот в этом теле, — закончила я свой рассказ.

— Ох… Такого я за свою жизнь не слышала, — протягивая слова, изумленно проговорила травница. — Кто-нибудь ждет тебя там?

— Нет. Родителей давно нет. Мужа и детей тоже.

Поверит ли она мне или подумает, что эльф сбрендил? Посмотрела на нее умоляющим взглядом. Заметила.

— Верю я тебе. Ведешь себя ты странно и для мужчины, и уже конечно для эльфа. Как звали то тебя там?

— Ирина Дмитриевна Каролькова. Тридцать один год. Дизайнер — отрапортовала я ей.

— А теперь внимательно послушай меня, деточка, — начала серьезным тоном лекарка, — я уже старуха, сколько мне тут осталось-то, дни, месяцы. Рассказала мне все про свою жизнь, назвала имя…

Выждав моего молчаливого кивка, она продолжила.

— Молодец, а теперь забудь все, раз и навсегда. Теперь ты эльф. И к тому же парень. Таковым и останешься. Привыкай. Ничего уже не исправишь, и надо ли? Там тебя уже нет в живых. Тебе повезло во второй раз родиться, вот и пользуйся, живи.

Давно сдерживающиеся слезы потекли бурным потокам по моим щекам, неся облегчение. Мне стало спокойнее от того, что разделила свою ношу с добродушной травницей.

— Вот глупый, чего ревешь? Радоваться надо, — солнечно улыбнулась бабушка.

— А как зваться мне теперь? — всхлипнув, спросила я.

— Даэ — значит призрак, тень по- эльфийски — пояснила мне свой выбор лекарка.

— Откуда знаете?

— В молодости по эльфам сохла, — задорно рассмеялась лекарка.

Утро наступило как всегда неожиданно. На столе меня ждал завтрак с манящим ароматом. Позавтракав, я с недовольством посмотрела в сторону печи. У меня с печью велись негласные военные действия, она никак не желала правильно растапливаться. Наотрез отказывалась гореть, лишь коптила, заполняя черным едким дымом избу. Селяне, лишенные развлечений, с радостным визгом бежали к нашему забору смотреть на очередной эксперимент в моем исполнении по растопке опостылевшей печи. А картина представлялась следующая. Из избы валят клубы удушающего черного дыма, следом вываливается эльф, перепачканный с ног до головы сажей, смешно подергивает кончиками острых закопченных ушей, и не найдя ничего более умного, показывает всем язык, обиженно отворачиваясь. Смеялись все долго, а старички утирали рукавами выступившие от смеха слезы.

— Даэ, уморить хочешь старуху? Давно я так не смеялась, — сказала лекарка.

— У меня просто не получается печь растопить. У нас с ней негласная война, и она не сдается, — обиженно буркнула я в ответ.

— Ты хоть раз в жизни печь топил? — интересуется ухахатывающийся староста.

— Было пару раз. Правда под присмотром старших, в детстве, — понуро опустив голову, ответила я.

А вот когда, потревоженное пьяным вылетом надышавшейся дыма вороны, с тихим шлепком упало мне на голову гнездо и по моей перепачканной физиономии растеклись разбитые яйца, все уже лежали от смеха, стоять никто не мог. Витиевато и с чувством выругавшись, показала в небо кулак, и направилась к бане в очередной раз отмываться. Такими темпами я скоро перестану быть загорелой, домою себя до дыр. Надо затопить эту чертову печь, решила я для себя. Городскому человеку из двадцать первого века сложно привыкнуть к отсутствию элементарных удобств, как туалет, горячая вода, а самое ужасное — электричества. Здесь же таскание ведрами холодной воды из колодца, готовка в печи и стирка в реке, последнее сравнимо с фильмом ужасов. Ледяная вода, тяжелая жесткая одежда, вонючее, плохо мылящееся мыло и распухшие онемевшие пальцы со стертой в кровь нежной кожей рук. Одежда из грубой ткани доводила меня до слез, болезненно натирая тело. Сделала себе пометку сменить одежду на более мягкую, как только, так сразу.

Вообще, мне очень повезло, что травница держала лишь птицу, похожую на наших кур, а не другую, внушающую мне страх, живность.

С печью, на четвертый день военных конфликтов, мы все же подписали мирный договор. Готовить было несложно, более меня раздражали всевозможные чугунки и приспособления для печи, ухваты и захваты, не знаю точно, как они называются, и не интересует особо. Вот только готовить завтрак продолжала бабушка, я всегда была и осталась любителем лишний раз поваляться в постели. И к тому же, как ни старалась проснуться раньше уважаемой Ганы, это не получалось. Когда я открывала глаза, горячий ароматный завтрак уже стоял на столе.

Зато все село полюбило неожиданные представления в моем лице, не виноватая я, что хочется как лучше, а получается как всегда. Сбежались поглазеть на странного эльфа, когда я полезла спасать плачущего на дереве котенка, и ни одна довольная представлением зараза не сказала мне, что дикого лесного кота спасать не надо, он сам моську кому хочешь начистит. Падала я вниз матерясь с чувством, с тактом, с расстановкой, селяне аж заслушались. И потом еще несколько дней ходила с боевой раскраской на лице от острых коготков. В следующий раз с любопытством наблюдали за эльфом, улепетывающим от разозленного внешним видом последнего трехрогого краснокожего быка. Я ловко сиганула через высокий забор и убегала уже от оскалившегося дворового пса, размером с пони, стремящегося цапнуть за мои сверкающие пятки.

Самое веселое для них было, когда меня взяли на сбор меда к местному пасечнику. До меда я так и не добралась, а вот всех пчел в округе собрала без особых усилий. И уже с опухшим от укусов лицом сидела в реке, изредка выныривая глотнуть воздуха. А неправильные пчелы жужжащим огромным роем курсировали над водой. После этого случая пасеку я обходила дальней стороной.

Селяне стали относиться ко мне как к шкодливому бесхитростному подростку, лишь по-доброму улыбаясь моим проделкам. И не объяснишь, что не специально, просто само так получается.

Второе столкновение с лесным котом произошло, когда мне захотелось отведать спелых налитых плодов яблоньки. Меня очень порадовало, что и здесь растет это любимое мною деревце.

— Мы червячки, мы червячки, мы очень любим яблочки, — тихонько напевая, я карабкалась по толстой ветке дерева, полностью поглощенная видом аппетитного большого яблока. Притаившегося в листве кота я не заметила, вследствие чего еще два дня потешала сельчан своим разукрашенным лицом. Я просто начинаю ненавидеть этих ненормальных, питающихся фруктами лесных котов. И коты здесь тоже неправильные…

После настойчивых уговоров уважаемой Ганы меня взяли на охоту, справедливо полагая, что пользы от меня не будет, только лишний раз придется присматривать за мной. В ночь перед охотой бабушка заставила меня лечь спать пораньше, мол, чтобы дремлющим по лесу не бродил.

4 ГЛАВА

«Зайчиха увидела охотника и говорит зайчатам:

— Ну-ка, закрыть уши! Сейчас он промажет, и так материться будет».

С рассветом выдвинулись в лес строгой пятеркой. Ой… то есть… шестеркой, если меня как охотника считать.

— Ты же эльф, — обратился ко мне староста Аруч, убеждая себя или меня, не понятно.

— Эльф, и что?

— Как что?! Ты же топаешь как хромой конь.

— Как умею, так и хожу, — обиженно буркнула я.

— Вот оно и видно, что не умеешь, — продолжал староста.

— Просто я ещё не научился, — огрызнулась я.

— Ты сегодня хорошо выспался?

— Нормально. А что, если плохо буду спать, перестану топать как конь? — язвительно поинтересовалась я у оторопевшего старосты.

— Сонным на охоту ходить нельзя, — пояснил Архи, шедший рядом со старостой.

— Почему?

— Хм… — усмехнулся один из охотников.

— Будешь через лес идти сонный, зверь тебя из-за куста хвать, и все, поминай, как звали, — снисходительно пояснил мне Архи.

Мда… «охота» здесь, это не «грибы собирать» там.

— Ааа….!!! — заорала я, испугавшись внезапно пробежавшего мимо меня зверька.

— Ты больной?! — зло сказал Аруч, матерно выругавшись.

— Тише вы там… — подключились к возмущениям старосты, другие охотники.

— Чего орал? — уже спокойнее спросил Аруч.

— Зверь какой-то неожиданно пробежал, — оправдывалась я.

— А звери вообще очень редко «ожиданно» бегают по лесу, — сказал, усмехнувшись, Архи.

— Это того «зверя» ты испугался? — сказал один из охотников, указывая рукой в направлении кустов.

Хорошо, что сильно не ржут, а только похихикивают. Меня это радует, шуметь не могут, охота как ни как. Рядом с указанным кустом сидело нечто, вроде с виду заяц, только уши как у чебурашки.

— Ой, не могу… кто это? Заяц чебурашечный… ой, со смеху помру…

— Ты что, идиот? — испуганным голосом спросил староста.

— Похоже, он с ума сошел, перепугался, видимо, — предположил Архи.

— Заткните вы его, зверье услышит, — высказался один из охотников.

— Как это чудо природы называют? — с трудом отдышавшись от смеха, спросил я.

— Уф… напугал ты меня парень, думал все, умом тронулся, — облегченно выдохнув, сказал Архи.

— Ушастый это. Мясо вкусное, но жилистое, правда. И шустрый он, ловить замучаешься. Если только ловушку поставить. Пугливый, жуть.

— Понятно, — сказала я, а мысленно добавила, точно наш заяц. — А почему сидит и не убегает?

— Перепугался, видимо сильно, от твоего гоготания.

— Может, он больной или глухой, или слепой, или все вместе…

— Угомонись, — прервал мои перечисления Аруч, — нормальный он.

— А ты уверен? — на всякий случай уточнила я.

— Смотри, — сказал Архи и сильно хлопнул в ладоши.

Ушастый странно дернулся и завалился на бок.

— Все, сдох, — констатировала я.

— Да уж… — глубокомысленно изрек Архи, почесывая рукой свою макушку.

— Точно больной, может ещё и слепой, но не глухой.…Есть его будем? — спросила я у старосты.

— Будем, но не сейчас.

По лицу расползлась довольная улыбка. Первый трофей, не мой, но все равно приятно.

— Хорошо, что нам первым ушастый попался, а не голак, — наставительно высказался Аруч.

— И чего из себя этот голак представляет?

— Очень опасный хищник.

— И?

— Опасный, сильный, умный и быстрый. Размером с лошадь. И хвост у него гибкий как хлыст, с шипами, — пояснил мне Аруч.

— Обалдеть, — испуганно озираясь по сторонам, сказал я, — и много тут таких, бродит?

— Думали, истребили всех лет 50 назад. А нет, появился один. На деревни в округе нападает, жрет всех подряд и опять в лес.

— А убить никак?

— Пробовали, только вёрткий больно.

— Как же истребить остальных удалось?

— Ловушками и количеством, всем миром избавлялись.

— Ужас.…А на ваше село нападения были?

— Ты главное по ветру не становись. И шуми поменьше, — попытался сменить тему староста.

Ага, как же… так я от любопытства загибаться буду, не дождешься. Нашел дуру, и так уже понятно, что на наше село нападения тоже были.

— Так когда последний раз нападение было?

— Давно, считай месяца назад.

— Это называется давно?! — испугано прохрипела я.

— Давно не давно, а ты внимательно слушай и запоминай, что бывалые охотники тебе, несметливому, говорят.

— Тише вы, — шикнул на нас Архи.

— А что там? — влезла я с вопросом. Ну, любопытная я, так что же теперь, вообще молчать?

— Замри и не двигайся, — прошептал мне староста, подойдя поближе.

— Что там? Что там? — передразнил меня Архи — волохи там, парочка.

— Волохи, а этих с чем едят?

— Не, ну полюбуйтесь на него, — картинно закатил глаза Архи. — И вот этого несмышленыша нам навязали с собой на охоту.

— Эх, — тяжело вздохнул, соглашаясь с другом Аруч.

— А я и не рвался с вами по лесу бродить, — обиделась я.

— Может, мы его в качестве приманки выставим? — предложил кто — то из охотников.

— А не смущает, что я вроде как все слышу? — начала злиться я, а внутри что-то требовало рыкнуть на моих обидчиков.

— Не злись, малец. Пошутили мы так, по-глупому, — покаялся Архи, успокаивая меня, но кулак охотнику, высказавшему деловое предложение, все же показал.

— Тише вы. Не забыли где мы? — укорил староста, охотников.

— Волохи засуетились, — шепнул Архи.

— Вот что, парень, залезь-ка ты на дерево, и повыше, и уже оттуда смотри. Волохи опасны, если взбесятся, то попрут напропалую, не остановишь.

— Как скажешь, староста, — демонстративно поклонилась, предварительно выискав взглядом подходящее дерево.

О, фруктовое! Можно полезное совместить с приятным, пузо набить съестным.

Сидя на толстой ветке и с аппетитом уминая вкусное яблоко, с большим интересом наблюдала за разворачивающимся действием.

Медленно и осторожно окружали охотники двух отбившихся от стада волохов. Звери очень напоминали наших кабанов, только покрупнее и пошерстистее, да еще лапы с внушительно торчащими когтями, как у кошки. Слоняющееся чуть в стороне стадо совершенно не замечало притаившихся в кустах охотников, впрочем, как и отделившаяся парочка.

Молниеносное движение, и один волох замертво падает со стрелой в глазу. А со вторым вышло не так удачно, стрела украсила ухо зверя своеобразным пирсингом. Взревевший волох понесся прямиком в сторону охотников. Теперь я точно не желала становиться у него на пути, увернувшийся в последнюю секунду охотник с любопытством наблюдал, как животное трясет головой, оглушенное от столкновения с деревом. Движение ножом по шее, вот и второй волох стал мертвой добычей.

— Спускайся, — позвал меня Архи.

Я все понимаю, бывает, но не так часто же! Слезая с ветки, я наступила на хвост отдыхающему лесному коту, вследствие чего мои конечности расцарапаны, а одежда порезана на мелкие ленточки.

— Это умудриться надо в течение двух недель третьего кота встретить! — смеялся Аруч.

— Удивительно, они же жутко редкие, — заливался смехом Архи, вместе с остальными охотниками.

— Что-то не заметила, что редкие… — развела я руками. — Что сказать… везет мне.

Отсмеялись. Успокоились.

— Все, возвращаемся, — скомандовал староста.

С отличным настроением после удачной охоты мы вернулись в село. Я была благодарна селянам, что они никоим образом не напоминали мне о том происшествии, когда я перепуганная забилась в угол комнаты. Лекарка, видимо, все объяснила, и о том, что память я потеряла, тоже заикнулась, потому что я сомневаюсь, чтобы мужики так спокойно реагировали на мои порой очень глупые вопросы, а уж отвечать точно не стали бы. Придя в избу, наспех поужинала, и из последних сил доползла до кровати, моментально вырубившись.

5 ГЛАВА

«Человек — такая зараза, которая ко всему привыкает»

Выспаться мне так и не дали, кто-то сильно дубасил в дверь.

— Иду, иду! — Хриплым голосом спросонья прокричала лекарка.

— У меня там… жена рожает, что делать то! — испуганно тараторил мужик.

— И давно? — спросила она.

— Что?

— Давно, спрашиваю, рожает? — спокойно продолжала лекарка.

— Еще днем на живот жаловалась.

— А мне почему сразу не сказал?!

— Так не думал, что ночью рожать начнет, думал до утра потерпит.

— Ой, дурак! Думал он! Вот сейчас по твоей думалке и заеду чем — нибудь тяжелым, авось поможет мозги прочистить.

Я вышла из комнаты. Передо мной оказался испуганно сжавшийся, совсем молодой паренек, лет восемнадцати. Даже жалко стало.

— Уважаемая Гана, у них первые роды, наверное, — постаралась я смягчить гнев травницы.

— Вот, то — то и оно, что первые. Муня, жена его, совсем молодая еще, ей только пятнадцать исполнилось. Могут сложности быть — взволновано объяснила она.

Парень вообще побелел после слов знахарки. Понимая, что теперь всю ночь точно спать не буду, пока не узнаю, как прошли роды, решила напроситься с ней.

— Уважаемая Гана, возьмите меня с собой, а вдруг пригожусь.

Лекарка прищурилась, внимательно на меня посмотрела и кивнула в знак согласия.

— Зачем нам он? Он же мужик! Я его к своей Муне не пущу! — заартачился парень.

— Давай пошли! Кто тебя спрашивать будет, сделаешь, так, как я скажу!

Пришли мы на другой конец села. Мужская половина населения избы, в составе брата и пожилого отца виновника подобного действа, спокойно стояла на улице. Там же и остался наш проводник. Под его недовольным взглядом я вошла в избу. Тяжелый запах пота шибанул мне в нос, меня даже в первые секунды немного повело. Через закрытую дверь слышались болезненные крики девушки.

— Я должен войти туда …понимаешь, … если не войду, сойду с ума от этих криков, — с мольбой я посмотрела на старую лекарку.

— Пошли. Станет плохо, выйдешь на улицу.

— Хорошо.

Зайдя в небольшую комнату, увидела суетящихся у кровати двух женщин. Скорее всего, одна мать, а та, что постарше бабушка — определила я для себя. На кровати, от боли металась совсем юная хрупкая девушка.

— А ну хватит так сильно крутиться! Терпи, не ты первая, и не ты последняя. До тебя рожали, и ты родишь, — беззлобно отругала роженицу лекарка.

— Правда? — С надеждой в слабеньком голоске спросила девушка.

Женщины, переглянувшись, улыбнулись.

— Обязательно родишь, куда же ты денешься. Ты когда-нибудь видела пожизненно беременных женщин? — ласково спросила лекарка.

— Не видела… — выдохнула она и тут же зашлась в крике от очередной схватки.

— Ты мне прекращай так кричать. Совсем оглушишь меня старую, — деланно возмутилась травница.

— Больно… — жалобно прохныкала роженица.

— Конечно, но сдерживаться и потерпеть надо. А то ты сейчас всех детей в округе перепугаешь.

В этот момент у меня внутри словно зажегся уголек, слабо тлея, но даря ласковое тепло. Я почувствовала — это эльф во мне просыпается.

— Устала я… — прошептала роженица.

— Вот родишь, совсем скоро, богатыря и отдохнешь, — подбодрила лекарка.

— Двух, — отрешенно поправила я лекарку.

— Что — двух? — непонимающе переспросила та.

— Богатырей будет двое, — лекарка все еще не понимающе смотрела на меня, пришлось пояснить понятнее. — Родит двоих мальчиков.

— А ты откуда знаешь? — удивилась лекарка.

— Просто знаю. Эльф я. Жизнь их чувствую, маленьким угольком теплится и меня ласкает.

— Все готово, уважаемая Гана. Все, что требуется, принесли, — проговорила мать девушки.

Девушка заорала снова.

— Тужься! — закричала на неё лекарка.

Я вышла на улицу, с упоением стала вдыхать прохладный ночной воздух.

— Как там? — Вернул меня в реальность будущий папаша.

— Все будет хорошо. И сюрприз будет.

— Не надо мне твоего сюрприза, — огрызнулся парень, — мне надо, что бы с Муней все в порядке было.

— Будет, не переживай, — ответила я, сама удивляясь своей спокойной уверенности, — а сюрприз- это неожиданный для тебя подарок.

— Ты вообще меня злишь тем, что к жене моей заходил, — обиженно сказал парень.

— Помолчи! — Дал ему подзатыльника отец. — Прости его, Даэ, молодой он еще, глупый.

— Не сержусь, — улыбнулась я.

Отведя сынков немного в сторону, уже шепотом стал отчитывать старшего. А во мне теперь уже точно эльф проснулся, слух обострился. Он им вдалеке шепчет, а чувство, словно мне на ухо говорит. «Какие занимательные сведения», — отметила я для себя.

— Много ты понимаешь! Эльфы магию жизни знают. Я раз видел, как эльф сильно раненого вылечил, правда, сам потом целый день спал. Так это не беда, зато жизнь мужику спас. А мужика уже того спасти не могли. Так что молчи. Лучшего гаранта жизни твоей Муни тебе не найти, — вкрадчиво увещевал сынка отец.

В ночной тишине раздался пронзительный плач младенца.

— Родился, — сказала я и улыбнулась.

— Подожди, еще рано, — остановила я на пороге избы спешащего в комнату парня.

И второй крик огласил ночь.

— Вот тебе и сюрприз, — усмехнулась я, глядя, как парень ошарашено хватает ртом воздух.

— Молодец! — смеясь, хлопнул по спине его отец, таким образом поздравляя сына.

— Это что же… двое …, но как… — лепетал новоявленный папаша.

В груди что — то неприятно кольнуло. Девушка! Я вихрем влетела в комнату.

— Что не так? — сходу спросила я у лекарки.

— Молода слишком. Двое много для нее. Спасти не смогу, — украдкой вытирая слезу, ответила лекарка.

В уголке тихо ревели женщины.

— Нет, так не пойдет! Она будет жить! — твердо сказала я, в мыслях решив, раз тот эльф смог, то и у меня получится. В хороший момент я услышала историю. Решительно подошла к тихой бледной девушке. Жизнь действительно угасала в ней, и я чувствовала это. Взяв её за руку, попыталась представить, как тепло из меня течет к ней. Получилось, но явно не достаточно, чтобы спасти её. Попробовала отправить этот яркий уголек к ней, он просто растворился и не дал никаких результатов. Я начала паниковать. Не получается. Девушка умирала у меня на глазах. И меня злило мое бессилие. Почему тот эльф смог, а я нет! С исчезновением уголька я перестала чувствовать девушку.

Я сильно разозлилась. С испуганным вдохом женщины отшатнулись от меня. Рисунок браслетов на предплечьях засветился, а из горла вырвался рык. Пространство словно уменьшилось вокруг меня. И я отдалась во власть инстинктов. Прокусив свою руку появившимися клыками, я поднесла ее к губам девушки, стараясь влить побольше ей в рот. Девушка глотнула, потом еще раз. «Достаточно», — подумала я.

Прямо на моих глазах щеки девушки порозовели. Дыхание выровнялось.

— Теперь будет жить, — с облегчением сказала я женщинам. И была твердо в этом уверена. Сама не понимая, откуда вообще могу знать, как помочь, и чем все это закончится. Однако странно, но я знала.

Пошатываясь, я вышла из комнаты, где теперь уже мирно спала уставшая девушка. И словно сомнамбула, не обращая ни на кого внимания, направилась прямиком в избу лекарки, где и завалилась спать.

Утро началось как обычно, с ласкающего мое лицо солнечного лучика, пенья птиц и запаха пищи. Жизнь хороша, и жить хорошо!

— Проснулся?

— Уже… — ответила я травнице.

— Тогда пошли обедать. Ждала, пока ты проснешься.

— Уже обед? — удивилась я.

— Обед. Хорошо после вчерашнего выспался?

— Вчерашнего?

— Так и будешь переспрашивать? — хмыкнула старушка. — Пошли, поедим, а потом