Аншлаг на приёме у фрау рейхскомиссар

Автор Борис Гречин

«Госпожа Матильда Видриг приезжает в Россию и, подобно дьяволу, ищет мёртвые души на недооккупированных территориях. На первый взгляд она сумасшедшая старуха, думающая, будто бы находится в Третьем Рейхе, не проигравшем войну, но Феликс Эрнст, ставший волею судеб её адъютантом, слышит всё больше здравого смысла в её речах, так что едва переносит этот здравый смысл. Фрау рейхскомиссар посещает в Ярославле отечественных и окраинных националистов, модельное агентство, немецкий супермаркет, педагогический вуз и другие места и людей и везде находит тех, кто продаёт ей свою душу, отвергая человечность и Родину. И каждая такая «покупка» совершается лишь в её пользу, то есть в пользу нового Рейха. Монологи госпожи Видриг, в которых она объясняет Феликсу истинный смысл своих поступков, это не только разоблачение англосаксонского проекта, но и обнаружение правды о людях, что не имеют чести и не хотят знать своего родства. Русские националисты вторичны и убоги, националисты окраин власто- и корыстолюбивы. И она кормит их гордость и их карманы, лишь бы они разрывали ткань великого государства и великой культуры. Девушки-модели считают Россию помойкой — и получают возможность оказаться за границей — в борделе. Педагоги очарованы Западом и соглашаются с ядовитыми идеями свободной педагогики — без воспитания, без учителя, с акцентированием внимания на сексуальной составляющей и критическом мышлении. Это всё идёт на пользу новому Рейху — тем, что разрушает Россию и другие страны. И, положа руку на сердце, каждый, кто по своей воле всё это отдаёт, всего этого недостоин. На приёме у фрау рейхскомиссар в финале повести действительно был аншлаг, и каждый из гостей получил возможность заглянуть в кривое зеркало собственной смердящей души». © Л. В. Дубаков

• Язык: Русский
• Издатель: Борис Гречин
• Дата выпуска: 27 дек. 2015 г.
• ISBN: 9781310486166

Борис Гречин

Борис Сергеевич Гречин, 1981 г. р. Канд. пед. наук. Работал в Карабихской сельской школе Ярославского муниципального района, Ярославском педагогическом колледже, старшим преподавателем в Ярославском госпедуниверситете, заведующим муниципальным детским садом No 30 Ярославля. В настоящее время переводчик. Председатель и служитель МРО "Буддийская община "Сангъе Чхо Линг"" г. Ярославля (ОГРН 1147600000283). Публикации: литературно-художественный журнал "Мера", изд-во Altaspera Publishing.Написать автору можно по адресу [e-mail]

Предварительный просмотр книги

Борис Гречин

Аншлаг на приёме у фрау рейхскомиссар

повесть

Ярославль — 2014

УДК 82/89

ББК 84(2Рос=Рус)

Г81

Б. С. Гречин

Г81 Аншлаг на приёме у фрау рейхскомиссар : повесть / Б. С. Гречин — Ярославль, 2020. — 90 с.

«Госпожа Матильда Видриг приезжает в Россию и, подобно дьяволу, ищет мёртвые души на недооккупированных территориях. На первый взгляд она сумасшедшая старуха, думающая, будто бы находится в Третьем Рейхе, не проигравшем войну, но Феликс Эрнст, ставший волею судеб её адъютантом, слышит всё больше здравого смысла в её речах, так что едва переносит этот здравый смысл. Фрау рейхскомиссар посещает в Ярославле отечественных и окраинных националистов, модельное агентство, немецкий супермаркет, педагогический вуз и другие места и людей и везде находит тех, кто продаёт ей свою душу, отвергая человечность и Родину. И каждая такая «покупка» совершается лишь в её пользу, то есть в пользу нового Рейха. Монологи госпожи Видриг, в которых она объясняет Феликсу истинный смысл своих поступков, это не только разоблачение англосаксонского проекта, но и обнаружение правды о людях, что не имеют чести и не хотят знать своего родства. Русские националисты вторичны и убоги, националисты окраин власто- и корыстолюбивы. И она кормит их гордость и их карманы, лишь бы они разрывали ткань великого государства и великой культуры. Девушки-модели считают Россию помойкой — и получают возможность оказаться за границей — в борделе. Педагоги очарованы Западом и соглашаются с ядовитыми идеями свободной педагогики — без воспитания, без учителя, с акцентированием внимания на сексуальной составляющей и критическом мышлении. Это всё идёт на пользу новому Рейху — тем, что разрушает Россию и другие страны. <…> И, положа руку на сердце, каждый, кто по своей воле всё это отдаёт, всего этого недостоин. На приёме у фрау рейхскомиссар в финале повести действительно был аншлаг, и каждый из гостей получил возможность заглянуть в кривое зеркало собственной смердящей души». © Л. В. Дубаков

ISBN: 978-1-310-48616-6 (by Smashwords)

© Б. С. Гречин, текст, 2014

© Л. В. Дубаков, предисловие, 2021

~~~

КРИВОЕ ЗЕРКАЛО

предисловие Л. В. Дубакова

[В связи с тем, что предисловие Л. В. Дубакова содержит отсылки к событиям романа, читатель должен решить сам, хочет ли ознакомиться с предисловием сейчас или после окончания чтения романа (прим. авт.).]

Повесть Б. С. Гречина «Аншлаг на приёме у фрау рейхскомиссар» вначале выглядит как произведение фантастическое. Главный герой не иначе как чудесным, едва ли не мистическим, образом становится на несколько дней прапорщиком Вермахта. Но это не фантастика. Сами девяностые годы, в которые происходит действие повести, это время чудес, время небывалых возможностей, открывшихся на разломе эпох. И главное, что от страницы к странице эта повесть становится всё реалистичнее и страшнее — своей безжалостной правдой.

Госпожа Матильда Видриг фон Бок приезжает в Россию и, подобно дьяволу, ищет мёртвые души на недооккупированных территориях. На первый взгляд она сумасшедшая старуха, думающая, будто бы находится в Третьем Рейхе, не проигравшем войну, но Феликс Эрнст, ставший волею судеб её адъютантом, слышит всё больше здравого смысла в её речах, так что едва переносит этот здравый смысл. Фрау рейхскомиссар посещает в Ярославле отечественных и окраинных националистов, модельное агентство, немецкий супермаркет, педагогический вуз и другие места и людей и везде находит тех, кто продаёт ей свою душу, отвергая человечность и Родину. И каждая такая «покупка» совершается лишь в её пользу, то есть в пользу нового Рейха. Монологи госпожи Видриг фон Бок, в которых она объясняет Феликсу истинный смысл своих поступков, это не только разоблачение англосаксонского проекта, но и обнаружение правды о людях, что не имеют чести и не хотят знать своего родства. Русские националисты вторичны и убоги, националисты окраин власто- и корыстолюбивы. И она кормит их гордость и их карманы, лишь бы они разрывали ткань великого государства и великой культуры. Девушки-модели считают Россию помойкой — и получают возможность оказаться за границей — в борделе. Педагоги очарованы Западом и соглашаются с ядовитыми идеями свободной педагогики — без воспитания, без учителя, с акцентированием внимания на сексуальной составляющей и критическом мышлении. Это всё идёт на пользу новому Рейху — тем, что разрушает Россию и другие страны. Вся эта ложь — это ложь Великого инквизитора и ложь Верховенского-младшего, которые забирают у человека величие, свободу, красоту, культуру, веру. И, положа руку на сердце, каждый, кто по своей воле всё это отдаёт, всего этого недостоин. На приёме у фрау рейхскомиссар в финале повести действительно был аншлаг, и каждый из гостей получил возможность заглянуть в кривое зеркало собственной смердящей души.

В повести Б. С. Гречина есть русские немцы и русские немцы. Одни, это Феликс и его невеста, считают себя русскими, но помнят о своей немецкой крови, другие не хотят помнить ничего, потому что переместили своё сознание на другие территории, в другую культуру, где, впрочем, их совсем не ждут с распростёртыми объятиями. Одни — больше русские, а другие — больше немцы. Но беда не в культурной или пространственной миграции, а в том, на что идут люди ради комфортной жизни. Феликс и Анна-Мари защищают проигравших — не нацизм, но людей, которые приняли присягу раньше, чем поняли, кому они служат. Другие персонажи повести — кто со страхом, кто с удовольствием, но — готовы к уничтожению очередных слабых. Фашизм проиграл, но победил. Потому что идеи коммунизма и интернационализма оказались побеждены идеями нового фашизма и эгоизма англосаксонского мира. Хочется верить, что эта победа временная, и что обезьяна, пришедшая уже не за, а со своим черепом, и с мечом, будет возвращена в могилу, из которой восстала, а мёртвые души русской культуры однажды найдут в себе мудрость снова стать русскими, разбив кривое зеркало, что было деформировано ими самими и дьяволом-оккупантом.

Л. В. Дубаков

канд. филол. наук

~~~

§ 1

Доводилось ли вам читать воспоминания участников боевых действий? Или, скажем, мемуары военных врачей?

Двое бойцов в суматохе боя оказываются на одной огневой позиции, вместе, плечом к плечу, ведут огонь, а с рассветом видят: они — солдаты сражающихся армий.

Пуля входит рядовому в висок и выходит с другой стороны. Этот рядовой встаёт и самостоятельно идёт в медпункт.

Другой боец получает небольшую царапину, даже не в бою, а на привале — и умирает от заражения крови.

Партизан доблестно борется с солдатом Вермахта за огромный прожектор, причём оба, словно дети, попросту тянут прожектор в разные стороны, не используя оружия, наконец, партизан побеждает и, довольный, уходит, таща на себе трофей, хотя тот ему без надобности: в партизанском отряде нет дизельного генератора.

Все эти случаи кажутся анекдотом или досужей выдумкой, а между тем являются документированной правдой.

Похожее, по своей невероятности, случилось и с автором этого текста четырнадцать с половиной лет назад, когда ему даже ещё не было восемнадцати. Мне, конечно, удалось избежать смерти от заражения крови (кто бы иначе писал эти строчки?), удалось избежать и пули в висок, да и вообще не пришлось стрелять в людей. Но так вышло, что в августе 1999 года я всё же короткое находился на своего рода военной службе. Когда мне кажется, что всё бывшее мне пригрезилось, я открываю военный билет и читаю в нём соответствующую запись.

Человеку, благодаря которому мне удалось попасть на ту службу, я был обязан небольшим отчётом. Тогда, насколько помню, я обошёлся устным докладом, но всё незаписанное имеет свойство забываться. Теперь, когда в моём распоряжении есть несколько свободных дней, мне приходит в голову восстановить по памяти всё произошедшее и составить письменный «отчёт», который при его недостатках хотя бы будет иметь достоинство точности и аккуратности.

К счастью, никто сейчас не стесняет меня при записи тех событий ни нормами канцелярской речи, ни требованиями художественности, ни рамками стиля, поэтому признáюсь честно, что буду писать в своё удовольствие, тем языком, каким будет удобней всего рассказывать — а уж как выйдет, Бог весть.

Длинный отчёт позволительно разделить на параграфы. Это предложение как раз и завершает первый параграф, совершенно достаточный для предисловия.

§ 2

Я родился в 1981 году в небольшом посёлке в обычной семье (мама — школьный завуч, отец — служащий в районном отделе народного образования). Когда мне было десять лет, отец получил место в ГорОНО, городском отделе народного образования, семья переехала в город, так что родителям пришлось определять меня в новую школу.

Эта оказалась школа № 11 в центре города, школа «престижная», как тогда говорили, с углублённым изучением немецкого языка, который давался мне без особого труда, как и другие гуманитарные предметы. Хоть я и не ходил в отличниках, у меня было стабильное «пять» по русскому языку, немецкому языку, литературе и истории.

В старших классах начиналась специализация, так я попал в класс с «историческим» уклоном. Историей разных видов (античной, средних веков, новейшей, историей России) нас действительно потчевали щедро, доходило до десяти уроков в неделю. Особого акцента на немецком языке в нашем классе не ставилось, по этой ли причине или по другой уроки немецкого у нас вела директор школы.

И именно в конце моего десятого класса (май 1998 года) в школу из департамента образования области была спущена одна-единственная «путёвка» на участие в международной программе обмена школьников.

Руководителем и идеологом программы был то ли Совет Европы, то ли ЮНЕСКО. Философия программы заключалась в том, что школьники из двух разных стран на короткое время, от трёх месяцев до года, должны поменяться местами. Это, дескать, и будет способствовать расширению их кругозора, воспитанию взаимной терпимости, дружелюбия и прочих безусловных добродетелей цивилизованного мира.

«Путёвка на обмен» была в Германию, на три месяца. Аналогичная путёвка в Великобританию досталась школе с английским уклоном. Очевидно было, что посылать нужно кого-то из одиннадцатиклассников: те хоть что-то знают. Директор школы, Татьяна Васильевна Лазарева, выбрала меня. Почему? Бог весть. Из всех трёх одиннадцатых классов наверняка можно было найти пару человек со знанием немецкого языка не хуже моего. Но, думаю, дело решалось просто: в нашем классе директор преподавала сама и за мой уровень владения языком, какой бы он ни был, могла ручаться, а за других ручаться не могла.

Наверное, имелось и другое соображение у Татьяны Васильевны, очень гуманное, которое приходит мне в голову только сейчас. Мои-то родители, в отличие от родителей большинства моих одноклассников, не были ни бизнесменами, ни адвокатами, ни директорами предприятий, были почти бедными людьми, и то, что для других семей являлось просто приятным сюрпризом, нежданным подарком того, что покупается и за деньги, для моих родителей (и для меня самого) оборачивалось почти что исключительным шансом.

§ 3

В конце августа 1998 года я отбыл в Германию и вернулся в родную школу только в начале декабря.

Ничего сверхобычного со мной за эти три месяца не случилось. Я жил в принимающей семье, учился в немецкой гимназии (а в мою школу ходил парнишка из Вупперталя моего же возраста, он прибыл за день до моего отъезда), смотрел немецкое телевидение, иногда заваливался с друзьями куда-нибудь в немецкий кабак... Друзья у меня в школе появились, никто, как будто, не глядел на меня как на человека второго сорта. Может быть, причина оказалась в том, что я получал вполне приличные оценки, по математике так и вообще выбился в отличники: моё русское образование оказалось не хуже хвалёного европейского. (Да когда это было! — скажут злопыхатели. Увы, эти злопыхатели отчасти окажутся правы.) Кроме того, я не гнусавил, не шепелявил, не заикался, не хромал, не ходил в ушанке и в валенках, так отчего бы не дружить с этим русским? Подростки ведь очень обращают внимание на внешние вещи. Я пишу «подростки», потому что все мои немецкие одноклассники казались мне, при всём их добродушии, слегка