Искупление тьмой: Книга избранных стихотворений

Автор Борис Головин

Книга стихотворений Бориса Головина составлена так, что чтение можно начинать с любой страницы. Её философия и поэтика чужды религиозному дуализму, запрещающему даже саму мысль о постижении частной незаклеймённой тайны. Предметы жизни не противопоставляются, но кротко сосуществуют (роза, обнимающаяся с крапивой), а поэтические образы нередко заключены в смысловые конструкции, обретающиеся в собственных мета-пространствах. Стихи Бориса Головина в разные времена были высоко оценены известными в России и за рубежом интеллектуалами - такими как академик Михаил Гаспаров, Станислав Джимбинов, а также поэтами Натальей Горбаневской, Львом Лосевым, Евгением Евтушенко, Игорем Меламедом, Кареном Джангировым и многими другими.

• Язык: Русский
• Издатель: Publishdrive
• Дата выпуска: 3 февр. 2024 г.
• ISBN: 9789893338759

Предварительный просмотр книги

К читателю

Если рассматривать мир как незримый венок, переплетённый цветами разных наречий, то красоте его плетения я приобщился в бараке уралмашевского посёлка, построенного после большой войны на границе Европы и Азии, чтобы вместить в себя людей совершенно необыкновенных судеб, вынужденных, по разным причинам, покинуть родные места.

Вспомни, как из дождя пронесли в пеленах твою душу

сквозь топорную дверь

в тот невольничий пьяный ковчег, выводивший на сушу

из потопа невзгод и потерь.

Нет уже ни того барака, ни посёлка, ни города, ни даже самой страны, давшей им адрес. После долгой череды странствий по планете меня не удивляет солнце, встающее справа, не обескураживает отсутствие Полярной звезды в чёрном, как сажа, небе, которое мне всегда напоминает механические часы с пружиной, заведённые вручную. Ах! как я скучал по Медведицам — и по Большой, и по Малой!

Про Урал, про любимые края моего детства, писал, по дороге в сталинскую ссылку, Осип Мандельштам:

И хотелось бы гору с костром отслоить,

Да едва успеваешь леса посолить.

И хотелось бы тут же вселиться, пойми,

В долговечный Урал, населенный людьми,

И хотелось бы эту безумную гладь

В долгополой шинели беречь, охранять.

Когда (уже много позже) я жил в Москве, нередко объяснял друзьям, что в этих мандельштамовских строках нет ничего фантастического. В детстве мы, мальчики, ходили по грибы и по ягоды, взбирались на высоченные каменные утёсы реки Чусовой, жгли на вершине костёр и, оглядывая красоты, простирающиеся вокруг соседних гор, сыпали соль на картофелины, испечённые в костре.

Эта книга избранных стихотворений составлена так, что её можно читать с любой страницы. Её философия чужда религиозному дуализму, запрещающему даже саму мысль о постижении собственной незаклеймённой тайны. Предметы жизни в моих стихах не противопоставляются, но кротко сосуществуют (к примеру - роза, обнимающаяся с крапивой), а поэтические образы нередко заключены в смысловые конструкции, обретающиеся в собственных мета-пространствах.

"…после очередного поворота,

где я забыл уже, кто ты на самом деле - часть ли этого мира,

или весь потерявший свой облик безгласный мир,

в мрачных областях которого я открываю шаг за шагом,

что вся жизнь есть ответвления ответвлений,

и что существуют такие каменные дыры в мире человеков,

где никогда не распускались цветы, - и вот, после следующего

бессмысленного поворота, мне совсем безразлично

наяву или в воображении вдруг вижу я солнечный проём в стене…"

Если говорить о Тьме моей книги — то она, в большей мере, метафизическая и требует от читателя признания неземных интуитивных смыслов. Не всякому случается открыть темноту себя — и уж коли это произошло, то себе во благо, потому что данное знание с лихвой оправдывает цену существования человека как такового.

Ещё со школьных лет в глубинах ранца

таился жирный сумрак, а пространство

набухло, как вертящийся синяк.

Погоды бред, подверженный морозу —

одическая дань её склерозу,

и хохот черепа беззвучен, сир и