Азияма

Автор Sergey Stepanov

Книга "Азияма" Сергея Степанова – азартное чтение для вдумчивых и доподлинно знающих жизнь! Автор выносит на суд поклонников поэзии около шестисот своих стихотворений. Стихи Сергея Степанова побуждают сердца биться сильнее и звонче, любить жизнь – горячее, переносить страдания и метания духа в поисках истины – светоноснее... "Азияма" Сергея Степанова – поэзия, в эпицентре которой Я человека. Поэт Сергей Степанов и мироздание: стихи как вехи Времени. "Азияма" Сергея Степанова: вот это – книга!..

***

Поэт Сергей Степанов – о себе:

– Привет всем, кто умеет читать между строк и видеть незримое! Я – русский поэт. Позвольте поделиться с вами небольшим воспоминанием.

Однажды я повстречал на улице бродячего пса. Он бросился на меня с лаем: дескать, если не стану относиться к жизни серьезно, то погибну на улице как собака. Я прислушался к предсказаниям. И стал известным журналистом, хорошим газетным редактором. А затем основательно занялся литературным трудом. Пришли кое-какие творческие победы, а с ними – награды. Теперь, бывает, я встречаю на улице других писателей – моих друзей. Когда они в настроении, тоже кидаются ко мне – с приветствиями: глядя прямо в глаза, поздравляют с успехами и даже иногда утверждают, что я самый настоящий поэт. Не берусь спорить с ними... Но мне так не хватает того самого пса, когда-то встреченного на улице!.. Потому что только этот бродяга однажды дал мне совет, который действительно пригодился. Живи сейчас, здесь и всерьез! – пролаял он.

Это я и пытаюсь делать в литературе.

***

Сергей Степанов – автор трех десятков поэтических сборников. Все они доступны читателям более чем в пятидесяти странах. В 2012 г. поэт Сергей Степанов удостоен Первой премии престижного литературного конкурса "Арча" (номинация "Поэзия"). Конкурс проводится под патронатом Международного Иссык-Кульского форума имени Чингиза Айтматова – всемирно известного писателя, на родине которого в 2011-м Сергей Степанов решением авторитетного литературного жюри назван "Поэтом года". В 2013–2014 гг. Сергей Степанов – в номинантах конкурса "Поэт года" России, в 2016-2017 – престижной российской премии "Наследие", в 2017 году – литературной премии имени Сергея Есенина "Русь моя"... Сегодня Степанов – в числе самых известных современных поэтов своей страны. Уже дебютный сборник стихов "Азият" Сергея Степанова (2012 г.) сразу вывел автора в ряды первых.

"Это своего рода дверь в мир настоящей, живой мысли, что раскрывается перед нами благодаря трепетному и глубокому пониманию слова", – так высказался Аскар Айтматов, экс-министр иностранных дел Киргизии, о творчестве поэта Сергея Степанова.

"Книги Сергея Степанова увлекают с любой наугад открытой страницы..." – отзывается об этом поэте российская газета "Комсомольская правда".

"Сергей Степанов зрелый поэт и с первой книги ярко заявил о себе. Я всегда рад новым проявлениям в поэзии, новым подходам. Желаю Сергею Степанову дальнейших успехов на этом поприще!" – напутствовал автора некогда один из лучших друзей Андрея Вознесенского – Омор Султанов, Народный поэт Киргизии, член секретариата Международного сообщества писательских союзов (СНГ).

Стихи Сергея Степанова нашли отклик в сердцах поклонников поэзии во многих странах. "Азияма" Сергея Степанова – книга, в которой мысль переплетена с образностью и музыкальностью поэтической речи... Эта книга Сергея Степанова – звонкое послание современнику с жизнеутверждающим восприятием мира!.. Поэт Сергей Степанов – поэзия без границ!

• Язык: Русский
• Издатель: Sergey Stepanov
• Дата выпуска: 17 нояб. 2016 г.
• ISBN: 9781370626533

Sergey Stepanov

Поэт Сергей Анатольевич Степанов (Серж Арбенин – литературное имя в России) родился в 1961 году в Донецке, на Украине. С детских лет жил и учился в России, которую исколесил от Крайнего Севера (полтора десятка раз пересекал Северный полярный круг!..) до Северного Кавказа, где оставался и всегда гостеприимно ждал его родительский дом. В середине 1980-х годов обосновался в столице Киргизии городе Фрунзе (сегодня – Бишкек).Сергей Степанов – журналист, редактор. В 1989 г., в самый разгар советской перестройки Сергей Степанов был осужден на два года (условно) за организацию мирных пикетов в защиту свободы прессы. Через несколько лет после распада СССР – реабилитирован. Четверть века проработал в крупнейшей и популярнейшей газете республики "Вечерний Бишкек", в том числе – первым замом гл. редактора и председателем Совета директоров Издательского Дома "Вечерний Бишкек". Как редактор Сергей Степанов организовал ведущее в Киргизии Информационное агентство "24.kg", сотрудничал с российскими печатными изданиями, "Радио России" и Британской корпорацией ВВС. Член Союза журналистов СССР, член СЖ России.Поэт Сергей Степанов удостоен звания лауреата Первой премии престижного литературного конкурса "Арча" (2012 г., номинация "Поэзия"). Конкурс проводится под патронатом Международного Иссык-Кульского форума имени Чингиза Айтматова – всемирно известного писателя, на родине которого в 2011-м Сергей Степанов решением авторитетного литературного жюри назван "Поэтом года". В 2012 г. Сергей Степанов выпустил в издательстве "Турар" сборник стихотворений "Азият" (ISBN 978-9967-15-151-2, 616 стр.), который сразу вывел автора в число первых и был замечен российской прессой. В 2012–2016 годах Сергей Степанов зачислялся в номинанты "Русской премии", в 2013, 2014 и 2021 – Национальной литературной премии "Поэт года" (Россия), в 2016–2017, а также в 2021 – престижной российской премии "Наследие", в 2017–2018 – литературного конкурса имени Сергея Есенина "Русь моя"...Сергей Степанов – автор свыше сорока весомых, полноценных поэтических сборников. Все эти замечательные книги востребованы заинтересованными читателями и официально доступны в продаже – реализацией этих изданий занимаются ведущие книжные сети мира – в десятках стран, где живет и дышит русское слово.

Предварительный просмотр книги

***

В памяти вашей останусь ли я

или сверкнувшая искрой в огранке

книжных страниц – под резцом Бытия! –

мысль, неподвластная смерти-мещанке.

Чтить ли вам чтение… Не знаю я

лучшего времяпрепровождения:

высвобождает из плена вранья

сонные души стиха творение!

Впрочем, к чертям эти нравоучения!

За барышом не бежать мне к меняле…

Бог – и поэты! – не знают сомнения:

именно Слово было в начале.

***

Недели, месяцы и годы –

дозорные Времен. Свободы

вдохнуть глоток хотя бы… Своды

миров приземисты и всходы

в них гибнут втуне. Нужен вдруг

душе, как воздух, Святой Дух!..

На обод дней одни невзгоды

наматывает. Переходы

для орд губительны: народы

на гибель в реках ищут броды, –

им трубно гимны тешат слух…

Ух, нужен воздух – Святой Дух!..

Живи, как все, – и выйдет рвота…

Уймитесь, скопища!.. Свобода,

что радуга средь небосвода, –

недосягаема для сброда…

Как душам душен груз брюх!

Благословен будь, Святой Дух!..

Ключицы вывернет ломота.

Плююсь я кровью, – несвобода…

И легким тяжела мокрота

раба, ослепшего от пота.

Но, задыхаясь от потуг,

вдыхаю благо – Святой Дух!..

***

С трибун глаголю не манифест!

Сегодня праздник. Глаголофест.

Горласто – в рупор и до упора –

погромче грома глаголет Слово.

О том, что было, и том, что будет,

о Че Геваре, Пабло Неруде,

Голгофе, совести, вознесении –

и в искупление, и во спасение, –

над повседневностью и веками

дворами, арками и площадями –

по всей Вселенной, над всеми нами,

сметая меты в один присест,

гремит раскатисто Глаголофест.

Упорно. Рупорно. Круша просторы,

глаголет Слово. Отставьте споры…

Я вам талдычу не манифест.

Манит как благовест Глаголофест!..

***

Боже…

Боже! Зачем я Тобой оставлен…

Жарок шепот за створками ставен:

через слово – Аминь!.. да Амен!..

Всяк желает быть благодарен.

Боже!

Боже… Зачем Ты меня оставил!..

Гнев толпы – гроздь кровавых капель.

Вознесение – только после травель, –

знал ли это апостол Павел…

Потаен Твой лик или явен, –

не узреть. В тесноте овчарен

сытно пастырям. Но вне храмин – пламень.

Боже…

Боже! Зачем я Тобой оставлен…

***

Вот бы поплясать, да побряцать на лютне,

вот бы песню спеть, иль сочинить стихи.

Выйти б в короли, да сиюминутно!..

А потом в святоши, – отмолить грехи.

Вот бы – в командоры, во главе армады!..

Можно и в драгуны, да ушли полки.

Мне бы в кавалеры, – дамы были б рады…

Или в менестрели, да туги колки.

Выйти бы в актеры, – где же режиссеры…

Только не в герои, – короток их век.

Гамлету на публике не нужны суфлеры.

Ранит фраза острая!.. Занавес. Успех.

А когда отпляшут тени на экране,

да когда армады станут на ночлег,

вот бы призадуматься, сидя на диване,

отчего по миру бродит человек.

Да к чему он любит, кто его голубит,

и о чем мечтает, думает о ком…

Что с другими было, знать, и с нами будет,

а иного ожидать – быть, брат, дураком!..

***

Студеный дождь нагонит стужу

в ночь… Неизбежность, как фонарь,

мерцает, освещая даль,

что заждалась, встречая душу.

Тропа все уже. Ушко туже –

в игольное пролезть не худо…

Но жизнь, увы, так неуклюжа –

плетется поступью верблюда!..

Тюками памяти навьючен,

за караванщиком – судьбой –

трушу раскисшею тропой.

И колокольчик мой… беззвучен.

Душа все тужит… О досужем

шептаться ли под фонарем

с дождем, что шляется по лужам,

простуд не зная, босиком.

Немилосерден караванщик!..

Ему что дождь, что снег, что зной, –

упрямо тащит за собой.

Куда? Отпрянь!.. Палач. Обманщик…

***

Взбаламучен закатом день.

В вечер вышел я –

набекрень

кепка, крепкие сапоги,

брюки клеш, будто утюги,

гладят трещины на асфальте…

Вы поглядывайте,

да не пяльтесь!.. –

я подмигиваю прохожим,

милым лицам и кислым рожам:

мол, за пазухой, под рубахой,

знайте,

сердце щебечет птахой…

Не для критиков,

не для дам –

просто так, под закатный гам.

Алый купол не знает края,

распростерт от меня до рая!.. –

горизонт разбросал свой жар.

…Клеши, знамо, утюжат в бар.

***

Я, возможно, умру от зависти:

не к другим, а к себе, – живому!..

Уступая известной слабости,

с винной чашей брожу по дому –

распеваюсь скворцом в акафисте,

бос и наг… Будто к гастроному

и обратно, как сбой в грамзаписи, –

пролегает тропа в хоромы

Бога… И слова увядают в завязи

намерений, предчувствий, мыслей.

Не польешь росток, – нет спасения.

Я распят, как на коромысле…

Но глоток-другой, – вдохновение

бьет фонтаном. Захочешь, высмей!.. –

жизнь, конечно же, потрясение.

Смерть известна повадкой крысьей.

И лебяжьей груди явление –

только тень той, что нет обвислей…

А эстетика впечатлений –

это вымысел графоманов.

Одиночество ищет келий.

Из огня не добыть каштанов

ни за что, если ты – не гений.

Проклят этот век балаганов!..

Лишь грядущее – вне подозрений.

В нем призывна дробь барабанов, –

прозреваю для песнопений.

***

Не берут у меня автографов, –

видно, нет в стране авторучек.

Нет ни критиков, ни биографов,

кроме нескольких белоручек.

Нет и книжек моих на полках

ни столичных, ни сельских лавок.

Да издатели, как на иголках, –

не желают ни глав, ни главок

лично знать: ни к чему им автор –

своенравный, с душой ребенка…

Пленник образов и метафор,

наспех выведенных, не емко.

Да и ладно!.. Зато есть слово –

континентов души географ.

У него, как у часового

Бытия, я беру автограф!..

***

Не осталось ни звука, ни эха.

Эхма, тихо как!.. Смерть душе…

В лифтах запах мочи как веха, –

в пах сапог им! – достал уже.

Но ужели жалеть о прошлом, –

шло на слом, знаю, не такое…

Катит, будто бульдозер, пошлость.

Ложь глумится над красотою.

Сатанеет народ без Бога:

ох, холопство – еще не вера!..

С корнем вырвать бы зло, да плохо

без него добру – нет примера.

***

Пусть я жизнью и клят, и мят,

но все тот же – поэт и повеса.

Что мне Муза!.. Один лишь взгляд, –

и хоть в ад ради дамского интереса.

К черту слухи!.. Привычен к дезе я.

Сплетню кинут в лицо, – скручу в рог бараний.

Только, дамочки, отчего поэзия, –

гляньте, в ней весь я! – вас не манит?

Оттого ль, что в занозах, не шкурена?

Не угодлива? Не приносит денег?..

Я, не спорю, карикатурен, но

если лгать в глаза, – куда лица денем!..

При стишках, как кинжал при эфесе, я.

Да, колюч!.. Вечно в хлам, за душой – ни песо…

Но, молю, не ревнуйте в сердцах к поэзии!..

К вам, с нижайшим…

Серега –

поэт, повеса.

***

Там, куда я иду, только тьма!..

Так спешить ли, обужу сбивая,

если нет ничего краше рая

за окном – у подножья холма

сад разбит. И в нем зреет хурма.

Глянь, – красавица ждет, изнывая,

но меня ли… Завистница злая,

ты, судьба, шлешь во тьму без ярма!..

***

Вечереет. Сипит на столе самовар.

Визави синий сумрак клубит – мол, пора бы к чаю…

Самоварное горло – вдох-выдох – гоняет пар.

У стола, делать нечего, вечер я привечаю,

величая в лицо… Жаль, пасть сахарницы пуста.

В битом блюдце кузнечик голодно вертит усами.

Две надколотых чашки ждут, когда припадут уста

к ним… Желаете чаю? Прошу!.. Не ошпарьтесь сами…

Я?.. Увольте. Испито давно самоварное дно.

Жизнь – не сахар, крупицы надежды не чаю.

Ни к чему мне чай!.. Одиночество, как вино,

кружит голову, жарко шепчет: бла-го-слов-ля-ю!..

***

Страсть, прощай!.. Сто тысяч голосов

в тишину обрушилось. И счастье,

словно дым ноябрьских костров,

чадным стало. Стылое ненастье –

гость незваный. Жертвенно листва

догорает, небо согревая…

Не осталось в сердце озорства –

взялась пеплом осень золотая.

***

Ржавые листья тоски

пристали к стеклу. У сарая

радостная Аглая

с лаем выложила соски

соскучившимся щенятам.

Темень спешит в плаще мятом –

мягко поскрипывают мостки.

Хлестки розги дождя,

ждавшего за забором вором

случая – за разговором

сорвать барабан с гвоздя.

И разбудить округу,

дробью разбив фрамугу

остекленевшего в лени дня.

***

Стихия. Я. Стихи. И яки

на пастбищах по склонам гор.

И горделиво рдеют маки.

И длят угрюмый разговор

ветра над ребрами ущелий.

И ястреб в мертвой вышине

кружит, – кто знает, не по мне ль…

Гляжу вокруг. Я жив ужели?..

Ужели кем-то узнаваем,

а кем-то, верить ли, любим…

Узнали псы, – зло лезут с лаем:

их бесит, что я нелюдим…

Мне машут – кличут – пастухи:

в котле уже заждался ужин.

Ужели я кому-то нужен!..

Стихия. Я. Тихи стихи.

***

Ложь как правда, –

только пригубь.

Боже, праведных приголубь!..

Омут тронь-ка, –

нет дна.

Тонут вон как! –

хроника дня.

В лужу лжи –

бултых!

Что там страх…

С бухты-барахты, впопыхах –

хлоп брюхом!

Молва кругами:

утоп плугом,

с сапогами…

Будни – болото.

Гляди в глубь:

губит не омут,

а муть.

Лжи жирна жижа,

но родники

ложь разжижают, –

правду реки!..

***

А в Лондоне заладили дожди.

И жди беды!..

В дождь пел здесь Паваротти

в Гайд-парке некогда…

Ах, Время, подожди!

К чему так жать на каждом повороте…

Но ты все мчишь –

гремишь да ворожишь…

А дальше – тишь.

Тс-с!..

Дальше –

тише! –

тишь.

***

Еще душиста резеда и зелены, как юность, клены.

Поэт в тиши – куда спешить! – строчит стихи…

Но черный дрозд – грядет беда! – пророчит горести влюбленным:

вторженье лжи предвосхищает со стрехи.

Весною хлынет с гор вода и смоет хижины и троны.

И воцарится всюду месть; ее наследница – вражда.

Падут вслед нравам города. И с ног собьются почтальоны –

любовь и честь покинут землю навсегда.

…Клинок поэту – что перо, а кровь – не гуще, чем чернила.

Настигнет смерть – так это, братцы, ерунда!..

Печаль, ты – спутница пьеро: где, укажи, его могила…

Веди за дверь – в объятья вечности! – дрозда.

Злодея выдает тавро, а милосердье неприметно.

Но станет тетивой строка – и луки будут вновь туги.

Займется колосом добро, а зло поймет – злодейство тщетно.

И на века в друзья запишутся враги.

Судьба с провидцами груба и насылает батальоны

невзгод и бед – как испытанья нелегки!..

В последний бой зовет труба – поэт штурмует бастионы…

В той битве битв звенят не шпаги, но стихи!

***

Неизреченные серьезны.

Болтливые во сне смирны.

По солнцу Бог меняет блесны.

Форель глядит из глубины.

Ловцу строптивцы интересны.

Приманкой служит зов весны.

И языки летят из бездны –

всевластна жажда новизны.

***

Как в глыбе мрамора провидеть барельеф…

Едва ль дано отсечь хотя бы часть и –

явить прилюдно!.. Бык, орел и лев

из плена вырвутся на волю в одночасье.

Несчастье, счастье ли – исчеркан напрочь стих,

и гений мастера – не сметка подмастерья…

Мерцают бык, орел и лев. Непрочен миг, –

я высекаю барельеф бессмертья.

***

Хотя б немного сонного покоя,

пока я не совсем сошел с ума.

И, суматошно небо матом кроя,

в дырявом вретище забытого покроя

за край себя не вышел, – где ж сума…

Умыслить Бога суждено немногим.

Уверовать – во что? – горазд любой.

Так боязно лечь в землю одиноким:

кем ты ни будь, но все выходит боком.

В ком жмется нечто там, за мутною слюдой

досужих мыслей… Жизнь течет рекою.

Корявым почерком течет ручей письма.

И сомневаться ли: Бог, я – нас только двое…

Хотя б немного сонного покоя,

пока я не совсем сошел с ума!..

***

Свезен урожай, обнажилась межа –

слов тучно зерно, язык – мельница.

Сомлел… Мне бы, Боже, на небо взбежать –

по лестнице к рожкам месяца.

Амбары души пожирает пожар –

огонь как безумный бесится…

Брандмейстер небес, жаром взялся кошмар!.. –

пролей серебро месяца.

Искрятся слова, пламенеют снопы, –

занятная куролесица!..

Вонзаются в сердце фразы-серпы,

как острые рожки месяца.

В граните не вырезать, – в пламень тетрадь…

Я венчан на вечность молчания:

трескучи слова, что разрывы петард, –

уносят их ветры отчаяния.

***

Ночь. Дворник шарканьем метлы

мгновенья гонит, – скоро утро.

В душе першит. Сомнений пудра

летит на задние дворы.

Там нет ни дворника, ни утра, –

одни подвалы, сырость, мрак…

И в мутных окнах – скрытый страх:

судьба стирает в пыль как будто…

К задворкам метены проспекты,

но кто ты, что ты, как ты, где ты… –

давно не ведомо и Богу.

С метлой смерть ходит на дорогу.

И сердце не огородить

от неизбежных впечатлений.

Взметает утро пыль сомнений –

ни выкашлять, ни проглотить!..

***

В чистом поле ветры дики –

разрывают тучи в клочья…

Нем Орфей без Эвридики.

Горло промочить не прочь я

чем-нибудь… Гарсон, наполни!

Как стихи – не нервы – тихи…

Что мне громы, жала молний.

Нем Орфей без Эвридики.

В чистом поле ночь сереет.

Бродит дождь в худой тунике.

Эй, гарсон, вина скорее!..

Нем Орфей без Эвридики.

Одиночество. Усталость.

Песнь оборвана на вскрике.

Ветры, прочь!.. К чему мне жалость.

Мертв Орфей без Эвридики.

***

Жарко взяли, будто в тиски,

горло выжженные пески.

Мертво держит якорь тоски

посреди тошнотворной пустыни.

Стынет чай. Стынет жизнь. Стыну я.

Стынет месиво Бытия.

Одиночество – желчный судья –

торжествует на троне гордыни.

***

Мне безделье, что визг дворняг…

Смокинг. Бабочка. Рву на площадь,

ошалев от изжоги дня,

как разъевшаяся цирковая лошадь.

А на площади – суета,

дефилируют гимназистки…

Бьется колоколом тщета!..

Время тянется, как ириски.

К черту праздность! Займусь-ка делом:

бармен, в дружбу, – начисли пойла…

Гарцевать надоело в белом.

Изваляюсь в грязи, – и в стойло.

***

Волны ладью разнести не прочь.

Штормовой натиск свеж.

Ветер, как злобный пес, гонит в ночь

по океану надежд.

Ждать ли… Вернусь ли, не знаю сам.

Молнии бьют вдали,

путь озаряя не к островам, –

острым рифам любви…

***

Закрою шторы. Спи, клоака.

Прости-прощай, безумный мир…

Зло лает за окном собака

на смирных жителей квартир,

в которых каждый беззащитен

ввиду грядущих перемен

за шторами лоскутных истин

и лжи, предательств и измен.

Зло лает за окном собака.

Грозит ей эхом тишина.

Сцепились насмерть у барака –

одна другой покой должна…

Закрою шторы. Спи, клоака,

пока зловещий Альтаир,

из неизведанного мрака

взойдя, могил не растворил.

***

Пожар – жар и гул за стенами:

залетные искры горят…

Жаль, полюбоваться огнями

в мой угол не вызвать наяд.

Мечусь, непокорная сущность,

затиснут в каморку Времен.

Мне в искрах мерещится будущность,

когда бьюсь челом о бетон.

***

Времена изменились... А люди?

Неужели иные пошли?..

Да все те же. И вскормлены грудью.

Зауряднейшие типажи.

И, пожалуйста, не говорите

ни на идише, ни на иврите,

ни на