X Рубикон: Пересечение жизни, секса, любви, Убийства в прокси-войнах ЦРУ: Обвинение гражданам США: невежество не оправдывает

Автор Sean Griobhtha

"Книга Шона правдиво проводит читателя через ужасные 2,5 года обмана и смерти и 40 с лишним лет запирания эмоций и правды. Его сострадание пробивается наружу, когда он описывает последствия посттравматического стрессового расстройства. Это повествование вызывает тревогу и беспокойство, но есть ощущение, что знание правды приглашает нас изменить реальность наших любовных отношений с военными. Мы можем проснуться, осознать, что мы позволили случиться триллионам долларов, потраченным на убийства и опустошение других стран (все во имя Америки), и изменить траекторию нашей роли в мире. Надежда есть, если мы будем честны и извлечем уроки из нашего прошлого". (Джулс Бонд)

"Это НЕ очередной патриотический рассказ о военном тщеславии. Это сырой и уязвимый рассказ о человеке, примирившемся с тем, что он сделал, и о том, как он вырос в жизни. Ветеран прокси-конфликтов ЦРУ в Сальвадоре, Гватемале и Никарагуа передал свою историю автору. Это очень напряженное произведение, в котором из первых рук критически оценивается деятельность VA, ЦРУ, президентов, Конгресса и особенно американской общественности. Я плакала и вникала в приводимые аргументы. Кажется, что книга полностью ориентирована на боевое посттравматическое стрессовое расстройство, ветеранов боевых действий, их родственников, особенно молодых мужчин, и невежественную общественность. В книге много рассуждений о том, как справиться с интенсивным посттравматическим стрессовым расстройством на протяжении всей жизни, и несколько советов для страдающих, их супругов и семьи. Это определенно другая парадигма в этом повествовании, чем та, которую я когда-либо читал раньше. Жена ветерана написала предисловие, и оно определенно зацепит ваше сердце и совесть". (Редакционный обзор - AS)

 

Из предисловия... "Голос этого повествования свиреп. Он также пророческий в своей просьбе открыть нам глаза на суровую реальность армии, покаяния и искупления. Подобно тому, как мне приходилось блокировать кошмарные атаки Рубикона и кричать ему, чтобы он остановился, автор, представляющий голос моего Возлюбленного, кричит нам, чтобы мы проснулись и остановили ненужные убийства наших воображаемых врагов, ветеранов, которых мы неуважительно посылаем на убой, и семей, которые потом остаются справляться с этим хаосом. Голос Шона так же резок, как и опыт "Рубикона". Рубикон - очень страстный и напряженный человек, в чем вы убедитесь, прочитав дальше. Шон прекрасно передает эту страсть и интенсивность. Для того чтобы противостоять интенсивности этих страданий, нам нужен очень свирепый голос, который бы стремительно и насильно привлек нас к истине происходящего. Нам это необходимо, потому что мы так долго были опутаны обманом и так много поставлено на карту".

 

"Когда я продолжаю переживать страдания, которые причинил мой Возлюбленный, и страдания, которые он перенес, это все равно что идти сквозь бушующий инферно. У огня есть две способности. Огонь может просто сжигать и уничтожать, оставляя после себя лишь разрушения и пепел. Огонь также может очищать и открывать пространство для процветания новой жизни. На протяжении 40 лет Рубикон был охвачен неугасимым огненным адом. Только благодаря милосердию и стойкости он не превратился в кучку пепла. Когда он позволил себе стать достаточно уязвимым, чтобы рассказать мне правду о своем опыте, началось очищение. Работа над этой книгой дала ему двойную дозу уязвимости. Ему пришлось заново пережить каждую миссию и душевную боль, когда он пересказывал свою историю. Эта книга - сырая в своей честности и уязвимости. Пожалуйста, отнеситесь к ней с той же честностью и открытостью, с какой она предлагается вам. Вы измените свое представление о человечестве. Уважайте ее и пригласите ее сжечь в вас любое сопротивление, которое мешает вам принять ее истину, чтобы очистить вас".

• Язык: Русский
• Издатель: Sean Griobhtha
• Дата выпуска: 4 янв. 2024 г.
• ISBN: 9798224238484

Sean Griobhtha

Dall'autore -- "Si pronuncia gree-Oh-tah. Questo libro è un resoconto di prima mano dell'esperienza militare di Rubicon nelle guerre per procura della CIA. La profondità del suo dolore e della sua esperienza, di cui sono stato personalmente testimone, mi ha spinto a convincerlo, insieme a sua moglie, ad aprirsi e a raccontare nei dettagli gli eventi che lo hanno cambiato nel tempo. L'ignoranza del popolo americano (e di altri popoli coloniali) è alla base di molte cause ed effetti. Ho grande rispetto per tutti coloro che devono affrontare i mali della loro vita o del loro passato e impegnarsi concretamente nell'esame e nel cambiamento".

Предварительный просмотр книги

X Рубикон

Пересечение жизни, секса, любви,

Убийства в прокси-войнах ЦРУ

Обвинение гражданам США:

невежество не оправдывает

Copyright © Sean Griobhtha, 2022

Джексон, Мичиган, США

Все права защищены

Контрольный номер Библиотеки Конгресса США: 2022917963

Редактор:  Джулс Бонд

Искусство обложки:  Жизнь порождает жизнь, София Роуз, 2020 год

Contents

X Рубикон

Вас нужно научить

Посвящение

Предисловие

Заявление автора

Заявление Рубикона

Предисловие

Пересечение рубиконов

Учимся летать

Происхождение скаутской программы

Обучение

Кит

Коготь орла

Выход кэша 1

Засада 1

Кит

Засада 2

Злая Ванда

Малыш

Кит

Август 1980 года

Колумбийский порошок Burn 1

Гватемальский погребальный костер

Конвой командира повстанцев

Последний лагерь отдыха

Кит

Разбойник с коробкой

Колумбийский порошок Burn 2

Смех, веселье и странности

Наркотики Сьерра-Мадре

Кит

Сандинистское оружие

Головы, полные дыр

На больших одиноких холмах

Гватемальский болотный конвой

Монахини

Кит

Трекеры

Марионетки

Александр Поуп

Посмертное письмо Биллу

У стены

Спускаюсь вниз

Учимся летать заново

Супружеская жизнь, дети, проблемы и обновление

Развязанный и заглаживающий вину

Ложь и проклятая ложь

Трумпуссолини

Старение с Джули

День памяти

4 июля

Чувство вины, раскаяние и перемены

Прощение

Мальчики и мужчины

Жизнь порождает жизнь

Мы не ваши солдаты

Вас нужно научить

Ненавидеть и бояться,

Вас нужно научить

Из года в год,

Это должно быть барабаном

В твое маленькое ушко

Вас нужно тщательно учить.

Тебя нужно научить бояться.

О людях, чьи глаза имеют странную форму,

И люди с кожей другого оттенка,

Вас нужно тщательно учить.

Вас нужно учить, пока не стало слишком поздно,

До того, как вам исполнится шесть, семь или восемь лет,

Ненавидеть всех тех, кого ненавидят ваши родственники,

Вас нужно тщательно учить.

Вас нужно тщательно обучать.

- Юг Тихого океана

- Роджерс и Хаммерштейн

Посвящение

и

Благодарности

​Эта работа посвящается Джули. Эта работа никогда бы не стала возможной без ее понимания, любви и поддержки, без ее неустанного и бдительного ока, поддерживающего жизнь главного героя. Никакая благодарность не сможет компенсировать боль и страдания, которые ей пришлось пережить, но спасибо тебе.

​Эта работа во многом опирается на труды Авраама Джошуа Хешеля, особенно на Страсть к истине (1973, 1986; Нью-Йорк; Farrar, Strauss and Giroux).  Он напоминает еврейского Сократа, который всегда был готов вынести свою душу, задавать вопросы и искать Истину, где бы он ее ни нашел.

​Мы выражаем глубокую признательность профессору Мартину Ван Кревельду за его научный исторический труд о привилегиях женщин на протяжении всей истории человечества (Привилегированный пол, 2013, DVLC Enterprises), особенно в том, что касается войны.  Он оказал неоценимую помощь в понимании наших собственных наблюдений и их осмыслении.  Профессор Кревельд также оказал неоценимую помощь в понимании нами расходного характера мужчин и принятии этой истины даже через боль, которую она причиняет.

​Спасибо Крис Эйч за то, что помогла Джули разобраться во всем этом.  Главная героиня должна извиниться перед вами и многое другое.

​Спасибо Рону Джей за то, что он так настойчиво добивался написания этой книги.  Возможно, это больше, чем вы ожидали, но вы добились своего.

​Спасибо Ди С, другу, который действительно друг.  Вы должны извиниться за то, что вам никогда не рассказывали об этих вещах, но мы думаем, что вы поймете.

​Спасибо Теду С и Джейми Т за внимание.

​Отдельное спасибо и благодарность Келли Джей, терпеливому психотерапевту, которая безвозмездно тратит свое время, чтобы помочь этой паре выжить в позднем возрасте и лучше понять друг друга.  У нее безумные навыки и хитрая сумка трюков, и она видит, как коровы засоряют реку.

​Благодарим Элисон Вейр и IfAmericansKnew.org за их обширную работу, подробно описывающую незаконную фашистскую оккупацию Палестины режимом израильского апартеида.  Мы советуем всем прочитать исторический труд Элисон "Вопреки нашему мнению: Скрытая история того, как США были использованы для создания Израиля (2014, Alison Weir; IfAmericansKnew.org).  Бегите, не ходите, чтобы узнать больше.

Предисловие

Или "Авангард

Джули

Люди готовы на все, даже на абсурд, лишь бы не встречаться с собственной душой.  Человек становится просветленным не за счет воображения фигур света, а за счет осознания тьмы.

Психология и алхимия - Карл Юнг

​Каждая жизнь наполнена страданиями.  Некоторые страдания настолько бредовы и чреваты злом, что их невозможно постичь.  Мы отворачиваемся от них, будь то наши собственные мучения или мучения другого человека.  А есть ли на самом деле другой?  Страдания столь же разнообразны и многолики, как и каждый человек, который когда-либо ходил или будет ходить по этой земле.  Независимо от того, в какую упаковку завернуты наши страдания, все мы испытываем боль, вину, стыд, страх, покинутость, потерю.  Под нашей индивидуальной агонией скрывается общее врожденное желание понять, что стало причиной наших страданий и страданий, которые мы испытываем в других, особенно в тех, кого мы любим. Я прошла очень интимный путь страданий с Рубиконом, моим мужем, моим Возлюбленным.

​Люди не любят боль, она причиняет нам боль.  Мы стали очень искусны в том, чтобы избегать ее, отрицать, лечить, скрывать от себя и от других.  Опыт, столь человечный в своей общности (который действительно связывает нас так тесно), превратился в густой клубок обмана, который только усугубляет наши страдания, отделяя нас друг от друга.  Пока я пишу это предисловие, тревожное расстройство с изнурительными паническими атаками и депрессия с суицидальными мыслями все больше распространяются по всему миру.  Их миссия - убедить нас в коварной мысли, что наши страдания уникальны для каждого из нас.  Однако ни в какие другие времена мы, как вид, не были так связаны в наших человеческих сокрушениях и страданиях. 

​Эта книга полна страданий.  Зачем же ее читать?  Просто потому, что страдания одного человека - это все наши страдания.  Нет никакого разделения.  Когда страдает один из нас, страдают все.  Когда мы можем прийти к принятию этой основной истины, если позволить ей быть признанной, прочувствованной, отпущенной, выраженной и интегрированной, страдание становится чрезвычайно мудрым учителем.  Осознанно страдая, мы получаем свободу быть полноценными людьми; оставаться приземленными в человечестве, несмотря на всю гадость, которую оно содержит.  Я ни в коем случае не являюсь ни мучителем, ни жертвой страдания ради страдания.  Однако такое вездесущее человеческое существо, как страдание, способно быть пережито осознанно и привести нас к более глубокому пониманию того, что значит быть человеком, и принести большее исцеление каждому в отдельности, а значит, и всему человечеству.  Работа над своим неприятием страдания и дружба с ним, принятие его преобразующей силы и мудрости - вот что необходимо для любой достойной жизни.  Парадокс, когда нечто столь мучительное становится порталом к миру, состраданию, заслуживает того, чтобы рассмотреть его во всей его сложности.

​Рассмотрение и осмысление вещей, особенно ужасных, - полезный, хотя и сложный процесс.  Шаг первый - признать истину, что что-то пошло ужасно неправильно и нужно искать исправления.  Это требует контраста и выбора, размышления над событиями, которые мы пережили, и выяснения того, как эта болезненная вещь повлияла на нас.  В созерцании мы можем начать отделять наше истинное я от злодеяния и прийти к прекрасному пространству, где мы осознаем, что боль/депрессия/тревога - это не то, кем мы являемся, а скорее то, что мы наблюдаем в нашей человеческой форме.  Шаг второй - почувствовать жестокость; действительно почувствовать ее, когда она возникает.  Не отстраняйтесь от него.  Не отрицайте его силу изменить вас изнутри.  Не отказывайтесь от себя.  Эта работа может быть мучительной, но тем не менее она необходима. Существует сладкая точка, в которой мы пережевываем ситуацию, изучаем, как мы оказались там, где оказались, но при этом не падаем в бездну размышлений и сомнений в себе или ненависти к себе.  Это путешествие по пересеченной местности, и большинству из нас не дали карту; нас не научили, как справляться со страданиями и исцеляться от них.  Как показывает опыт Рубикона на следующих страницах, путешествие становится еще более гористым и крутым, извилистым и кружным, когда страдания усугубляются тем, что мы сами являемся виновниками боли.  Страдание приведет нас либо к тому, что мы станем жертвой, либо к тому, что мы станем творцом исцеления и более мудрым, более сострадательным человеком. Мне доставляет огромную радость заявить, что мой любимый Рубикон привел меня к последнему.

​Я свидетель путешествия Рубикона через разрушительные страдания.  Я был свидетелем тьмы, в которую он был заключен большую часть своей жизни.  Он застрял в водовороте сильнейшей боли и не чувствовал себя свободным, чтобы поделиться ею с кем-либо.  Одна только мысль о том, что он чувствовал себя очень одиноким и боялся, что я забью болт, если он расскажет мне, чем занимался в армии, или правду о своей сексуальной ориентации, разбивает мне сердце.  Он был полон ненависти к себе.  Он задыхался от страданий, отравлял себя неправильными представлениями о том, кем он был. Я лежала рядом с ним в нашей кровати, разговаривала с ним, прикасалась к нему и знала, что его нет в его теле.  Его разум, переполненный воспоминаниями, захватил его и похитил далеко от моего присутствия.  Я совершенно не знала, как до него достучаться.  Как бы я хотел иметь Фултонскую систему восстановления, чтобы извлечь его из этих преследующих воспоминаний, о которых в то время я даже не подозревал!  Как я жаждал избавить его от того, что лишило его присутствия!  Его боль была ощутимой, зримой, я называл ее беспросветной маской депрессии; я чувствовал ее горечь, и она казалась такой жестокой. 

​Долгое время я думал, что его приступы отчаяния и полного страдания были вызваны пренебрежением, которое он испытал в детстве, будучи воспитанным отцом-алкоголиком и эмоционально недоступной матерью.  Он подвергался физическому насилию со стороны одного из своих старших братьев, который бил его до потери сознания. Этой травмы, безусловно, было достаточно, чтобы причинять постоянную боль.  И все же я чувствовала, что есть и другие причины, которые он скрывает от меня.  Я по натуре крайне любопытное существо и задавал множество вопросов, но получал уклончивые ответы и гнев, если лез слишком настойчиво.  Зная то, что я знаю сейчас, я понимаю, насколько неприятными и пугающими должны были казаться ему мои вопросы.  Рубикон часто делился со мной своей мантрой: Держи свой поганый рот на замке.  Какая изоляция.  Очень важно, что он смог найти свой голос и написать эту книгу.

​Я задавался вопросом, не я ли причина его мрачной меланхолии и ярости.  В меня ударяла молния его раскаленной белой ярости, и я оставался в недоумении, что же я такого сделал, что вызвал такую жестокость.  После этого его охватывало чувство вины.  И все это время я чувствовал его глубокую любовь и преданность мне.  Рубикон - мой лучший друг.

​Меланхолия, которую я заметил в Рубиконе с самого первого дня знакомства с ним, то сменяла друг друга, как лунные переходы.  То туда, то сюда, то вверх, то вниз - эмоции колебались.  У него острое чувство юмора.  Его смех привлекателен и заразителен.  Мы вместе смеялись.  Мы вместе пели.  Мы делились бегом.  Мы делились литературой.  Когда мы признавались друг другу в любви, мы в экстазе делились друг с другом каждым дюймом своей физической формы.  И все же по какой-то необъяснимой причине он так глубоко погружался в трясину безнадежности и всепоглощающего страха, что я не понимала, как вытащить его обратно на поверхность, чтобы вдохнуть свежий воздух.

​Когда меланхолия заперла его в тюрьме суицидальных мыслей, я стал очень бояться его потерять.  Я была сверхбдительна.  Я прятала ножи, веревки, его антидепрессанты и антипсихотики.  Я молилась и молилась о защите для него и об облегчении его непреодолимой боли.  Я делала ему Рейки.  Я занималась медитацией тонглен.  Я делала все это без его ведома, потому что это его злило.  Я наблюдала за тем, как он в конце концов поддается изнеможению и засыпает.  Я с благодарностью прислушивалась к каждому его вздоху.  Всю ночь я держал его в состоянии повышенной готовности на случай, если он встанет с постели.  В те ночи, когда он не ложился в постель, потому что его разум душили разрушительные мысли и страх, я спала с одним открытым глазом, как спит мать, прислушиваясь к крику новорожденного.  Я слышала, как он в 2:30 ночи шел к кофейнику, спасаясь от кошмаров (тогда я еще не знала об их мучительности), и напрягала слух, если он пытался выйти из дома.

​Когда мне приходилось оставлять его одного, я заставлял его пообещать, что он будет дышать, когда я вернусь. Я впадал в панику, когда оказывался вдали от него.  Я делала свои поездки как можно короче.  Я рассчитывала, как долго меня не будет, прежде чем начнется передозировка, если он найдет свои таблетки или пойдет в магазин на соседней улице за алкоголем и снотворным.  Я проверил и перепроверил все возможные способы смерти в доме.  Бритвенные лезвия были спрятаны подальше от глаз (или я надеялась, что в один ужасный день это не так).  Иногда я оставляла нашего старшего сына, которому в то время было 8-10 лет, с ним в качестве опекуна.  Это заставляло меня чувствовать себя крайне виноватой и напуганной, но мне приходилось работать, чтобы приносить деньги, и я доверяла Рубикону нашего сына.  Я верила, что он никогда не оставит нашего сына без ответственности за его спасение и без воспоминаний о том, как умирал его папа.  И он никогда не пытался покончить с собой, когда наш сын был с ним.  Я невероятно благодарна Рубикону за его любовь к нашим детям, которая часто была его единственной тонкой ниточкой к жизни.

​Как вы прочтете на следующих страницах, занятия любовью были для Рубикона важнейшей связью (а разве не для всех нас?).  Она поддерживала его, когда он был полностью лишен связи с жизнью.  Во время этих депрессивных эпизодов его либидо страдало сначала от депрессии, а затем от психологических препаратов, которые были необходимы, чтобы поддерживать его жизнь.  Это было очень сложное время для нас обоих.  Когда ему удавалось заняться со мной любовью, я часто плакала, думая о том, что это будет последний раз в нашей жизни.  Будет ли он жив завтра?  Хотя в то время это было огромным испытанием, оно научило меня оставаться в настоящем.  Мои чувства были остро настроены на него.  Мы были вместе.  Я чувствовала тепло его живого тела.  Я чувствовала, как бьется его сердце.  Я чувствовала, как учащается его дыхание и как его жизненная сила соединяется с моей.

​Я так отчаянно хотела поговорить с кем-нибудь о том, что это был за опыт для меня, для нашего маленького сына, для моего возлюбленного.  За это время я стала свидетелем того, как некомфортно и неспокойно психические заболевания, особенно попытки самоубийства, делают людей.  Мои друзья приносили нам еду, пока Рубикон был несколько раз госпитализирован.  Они приносили мне карточки на бензин, чтобы ездить в больницу и обратно, которая находилась в 45 милях, говорили, что молятся за нас, но отшатывались, если я пыталась поделиться с ними тем, в каком мучительном существовании мы оказались.  Поначалу я старался быть с ними предельно откровенным, потому что чувствовал, что это честь Рубикона, и хотел искоренить чертово ложное клеймо психического заболевания.  Я не виню их за страх.  Они очень сильно помогли мне на практике.  Я до сих пор очень благодарен им за помощь.  Но мне действительно был нужен кто-то, кто бы выслушал нас и проявил чистое понимание и сострадание.  Мой муж был/есть прекрасное человеческое существо, которое испытывало мучительную боль.  Его не нужно было бояться, его нужно было любить.  Я до сих пор горюю об эмоциональной изоляции, в которой мы пытались выжить.  Это было 23 года назад.

​Низшая точка наступила для меня однажды после того, как Рубикон вернулся домой из больницы после второй попытки самоубийства (за эти мрачные годы их было три).  Он чувствовал себя лучше, и я была очень, очень благодарна, что он дома.  Мы были в продуктовом магазине.  Я увидела там одну из своих подруг, и мы подошли к ней, чтобы поздороваться.  Она принесла нам еду.  Она постоянно думала о нас и молилась во время госпитализации Рубикона.  Я подошел к ней и поприветствовал ее с улыбкой.  Она замерла.  Когда она увидела за моей спиной мужа, то в ужасе отступила назад.  Я постаралась преуменьшить ее реакцию, чтобы защитить моего возлюбленного от крайне нехристианского обращения.  Когда мы вернулись домой, я пошла в ванную и заплакала горькими слезами.

​Я никогда не сомневалась в том, что мой муж всегда будет защищать меня и заботиться обо мне. Тем не менее, мучения внутри него часто видели во мне угрозу, и я становилась объектом его ярости.  Он был бессилен защитить меня от собственной боли, страха и ярости.  А как могло быть иначе?  Он был беспомощен защитить себя от собственной затаенной боли, страха и ярости.  По ночам ему напоминали о тех злодеяниях, которые он совершил.  Я просыпалась посреди ночи от того, что он бил меня или пинал, погружаясь в кошмарные воспоминания.  Я блокировала его удары и кричала, чтобы он проснулся.  Он никогда не рассказывал мне ни о содержании, ни о причинах этих кошмаров.  Я неоднократно просила его рассказать мне об этом.  Только 20 месяцев назад я узнала о степени его страданий.  Я не знал, почему, но знал, что его страдания стали моими страданиями.

​Голос этого повествования свиреп.  Он также пророческий в своей просьбе открыть нам глаза на суровую реальность армии, покаяния и искупления.  Подобно тому как мне приходилось блокировать кошмарные атаки Рубикона и кричать ему, чтобы он остановился, автор, представляющий голос моего Возлюбленного, кричит нам, чтобы мы проснулись и остановили ненужные убийства наших воображаемых врагов, ветеранов, которых мы неуважительно посылаем на убой, и семей, которые потом остаются справляться с этим хаосом.  Голос Шона такой же резкий, как и опыт Рубикона.  Рубикон - очень страстный и напряженный человек, в чем вы убедитесь, прочитав дальше.  Шон прекрасно передает эту страсть и интенсивность.  Для того чтобы противостоять интенсивности этих страданий, нам нужен очень свирепый голос, который бы стремительно и насильно привлек нас к истине происходящего.  Нам это необходимо, потому что мы так долго были опутаны обманом и так много поставлено на карту.

​Когда я продолжаю переваривать страдания, которые причинил мой возлюбленный, и страдания, которые он пережил, это похоже на то, как если бы я шла сквозь бушующий ад.  У огня есть две способности.  Огонь может просто сжигать и уничтожать, оставляя лишь разрушения и пепел.  Огонь также может очищать и открывать пространство для процветания новой жизни.  На протяжении 40 лет Рубикон был охвачен неугасимым огненным адом.  Только благодаря милосердию и стойкости он не превратился в кучку пепла.  Когда он позволил себе стать достаточно уязвимым, чтобы рассказать мне правду о своем опыте, началось очищение. Работа над этой книгой дала ему двойную дозу уязвимости.  Ему пришлось заново пережить каждую миссию и душевную боль, когда он пересказывал свою историю.  Эта книга - сырая в своей честности и уязвимости.  Пожалуйста, отнеситесь к ней с той же честностью и открытостью, с какой она предлагается вам.  Вы измените свое представление о человечестве.  Уважайте ее и пригласите ее сжечь в вас любое сопротивление, которое мешает вам принять ее истину, чтобы очистить вас.

​Можем ли мы уважать страдания?  Можем ли мы чтить отчаяние?  Можем ли мы чтить правду?  Можем ли мы уважать прощение?  Можем ли мы отбросить осуждение и отчаянные попытки застыть и отступить?  Истина и любовь - наша единственная надежда.  Если быть до конца правдивым, то это наша единственная надежда, да? - Я злилась на мужа за его безнадежность и отчаяние.  Мой гнев ничем не помог.  Я пыталась использовать свой гнев как мотивацию для преодоления депрессии.  Нет.  Это выглядело лишь как холодное сердце и самодовольство.  Во мне зарождалось разочарование.  Что я делаю не так?  Почему я не могу помочь ему выбраться из этого непрекращающегося негатива и печали?  Я в бешенстве.  Так не должно быть.  Мне очень жаль, что я попала в этот замкнутый круг.  Я должна простить себя за то, что причинила ему еще больше боли.  Мне не нужно прощать его ни за что.  Принятие - вот золотая практика.

​Я должен был принять страдания Рубикона.  Когда я это сделала, я смогла смотреть сквозь пальцы на внешние проблемы.  Я ясно вижу невероятно сильного и жизнелюбивого человека, которого я люблю безмерно.  

​Удивительным событием, свидетелем которого я стала в жизни моего возлюбленного, было его освобождение (для себя и, в конечном счете, для наших детей) от алкоголизма.  Его отец воспитывался матерью-алкоголичкой.  Его мать была классическим потворщиком, и многие ее братья и сестры были алкоголиками.  Все братья и сестры Рубикона алкоголики и по сей день.  Рубикон следовал тому, чему его учили.  Он налегал на алкоголь, когда демоны его прошлого становились слишком буйными.  Это очень пугало меня.  Я знала, какой разрушительный вред это нанесло моему мужу, и не хотела, чтобы это отразилось на моих детях.  Признаюсь, я была пособницей.  Затем я проснулась и начала действовать. 

​Рубикон находился в середине курса электросудорожной терапии (ЭСТ).  Его диагноз - резистентная к лечению депрессия - соответствовал своему названию, и его депрессия оказалась очень упрямой.  Изначально добрый и мягкий психиатр, проводивший терапию, сказал, что Рубикон пройдет 4, возможно, 6 сеансов.  Потребовалось 17, прежде чем эффект был достигнут.  Этот опыт сам по себе вызывал разочарование и боль.  Обычно он проходил 2 сеанса в неделю. Иногда депрессия была настолько выраженной, что мне приходилось физически уговаривать его сесть в машину, чтобы проехать 45 минут до больницы.  Он боролся со мной физически.  Он кричал, чтобы я оставил его в покое! Просто дайте мне умереть! - кричал он мне в лицо. Он вел себя вызывающе и злился на меня все время, пока медсестры готовили его к процедуре.  Он не смотрел мне в глаза.  Он почти не отвечал на вопросы медсестер.  Я заполнял пробел.  Я говорила медсестрам, что он на самом деле не такой, как все, с опухшими от слез глазами.  После курса терапии все было как днем и ночью. Медсестры приглашали меня снова посидеть с ним, пока он выздоравливал. Он смотрел на меня и шептал Привет.  Он держал меня за руку.  Если по дороге в больницу он часто отказывался пристегиваться (сколько бы я ни умоляла - в этот момент я должна была выбирать свои битвы), то на обратном пути домой он пристегивался без единого слова.

​Рубикон почти ничего не помнит об этом жестоком времени.  Я благодарен ему за это.  Но я помню это и делюсь с вами, чтобы помочь вам лучше понять утопающие последствия посттравматического стрессового расстройства.  Мы не должны замирать и отступать от страданий.  Мы должны подружиться с ним и построить мосты, чтобы пересечь его.

​В последующие дни между сеансами депрессия снова подкрадывалась и тянула его в бездну.  И тогда он начал пить еще больше.  После сеанса ЭСТ 9th, это была пятница, нас пригласили на вечеринку к одному из его хороших приятелей.  (Я не могу назвать его другом Рубикона, потому что, на мой взгляд, он никогда им не был). После каждого сеанса ЭСТ Рубикону советовали не употреблять алкоголь в течение 24 часов после процедуры.  Он не следовал этим указаниям.  В ночь вечеринки он напился.  Я так волновалась, что он портит свой рассудок.  Наш сын пошел с нами на вечеринку (мы везде берем детей с собой).  Мне было противно видеть его отца таким пьяным.  Ему пришлось помочь мне донести его до машины.  Рубикон рухнул во дворе, и мы не могли его поднять.  Я попросил одного из парней помочь мне затащить его в машину.  Когда мы приехали домой, мы дотащили его до дивана, я дал ему ведро, чтобы его вырвало, и уложил нашего сына в кровать.  Я извинилась перед нашим сыном за то, чему он подвергся, и сказала ему, что это больше не будет продолжаться.  В ту ночь я спал очень мало, несколько раз поднимаясь, чтобы убедиться, что с Рубиконом все в порядке.

​В нашей семье происходило что-то очень вопиющее, и я знал, что должен принять меры.  На следующий день, когда он оправился от похмелья, пока он был в гараже, я вышла поговорить с ним.  Я сказала ему, что буду поддерживать его в психологических проблемах, в бедности, практически во всем, что встанет на нашем совместном пути, но я не могу смириться с алкоголизмом.  Хотя я считаю, что это очень сильная зависимость, я знала, что он сильнее.  Я говорила ему, что когда он берет в руки бутылку