Ocherki sibirskago turista

Автор Vladimir Korolenko

Неумирающая и неутолимая жажда правды -- вотъ что, в конце концов, руководит людьми, несмотря на накопление житейской грязи, несмотря на кровь и слезы, которыми так обилен путь человечества, и Короленко в чудесных образах заставляетъ нас поверить этой истине. И не только поверить, но и почувствовать жажду борьбы за нее, что и составляетъ безсознательный для художника и реальный результат истинного художественного произведения для читателя. Vladimir Korolenko – Ocherki sibirskago turista

• Язык: Русский
• Издатель: Glagoslav Epublications
• Дата выпуска: 8 янв. 2014 г.
• ISBN: 9781784228569

Vladimir Korolenko

Короленко Владимир Галактионович (1853 - 1921), прозаик. Родился 15 июля (27 н.с.) в Житомире в семье уездного судьи, честного и неподкупного человека, потому и не сделавшего карьеры. Детские годы Короленко прошли в Житомире, где он начал учиться в гимназии, но закончил гимназический курс уже в Ровно, куда отец был переведен по службе. В 1871 окончил гимназию с серебряной медалью и поступил в Петербургский технологический институт, но тяжелое материальное положение заставляет его уйти из института и искать себе средства к существованию. Работает корректором, чертежником. В 1874 переезжает в Москву и поступает в Петровскую земледельческую и лесную академию. За отказ присягать Александру III был в 1881 сослан в Якутию, где провел три года. Первые рассказы были опубликованы в 1879 - 80 - "Эпизоды из жизни искателя", "Яшка", "Чудная". В 1882 - рассказ "Убивец", в 1883 - рассказ "Сон Макара". Впечатления сибирской жизни легли в основу многих рассказов, посвященных бродягам, каторжникам, "гулящим людям": "Соколинец" (1885), "Черкес" (1888) и др. В 1885 написан рассказ "В дурном обществе". Сибирская тема будет продолжена и в рассказах 1890-х годов: "Ат-Даван" (1892), "Марусина заимка" (1899). В 1893 писатель побывал в Америке на Всемирной выставке, а в 1895 написал рассказ "Без языка" о жизни украинского крестьянина-эмигранта в Америке. В 1896 переехал в Петербург, где вместе с Н.Михайловским стал издавать народнический журнал "Русское богатство". В течение последних шестнадцати лет (1905 - 21) Короленко работал над мемуарами "История моего современника", опубликованными в 1922. Смерть наступила от воспаления легких 25 февраля 1921 в Полтаве.

Предварительный просмотр книги

І.

Бакланы.

Когда я на почтовой тройке подъехалъ къ перовозу, уже вечерело. Свежій, резкій ветеръ рябилъ поверхпость широкой реки и плескалъ въ обрывистый берегъ крутымъ прибоемъ. Заслышавъ еще издали почтовый колокольчикъ, перевозчики остановили плашкотъ и дождались насъ. Затормазили колеса, спустили телегу, отвязали чалки. Волны ударили въ досчатые бока плашкота, рулевой круто повернулъ колесо, и берегъ сталъ тихо удаляться отъ насъ, точно уносимый ударявшею въ него зыбью.

Кроме нашей, на плашкоте находились еще две телеги. На одной я разгляделъ немолодого, солиднаго мужчину, повидимому, купеческаго званія, на другой -- трехъ молодцовъ, какъ будто изъ мещанъ. Купецъ неподвижно сиделъ въ повозке, закрываясь воротникомъ отъ осенняго свежаго ветра и не обращая ни малейшаго вниманія на случайныхъ спутниковъ. Мещане, наоборотъ, были веселы и сообщительны. Одинъ изъ нихъ, косоглазый и съ рваною ноздрей, то и дело начиналъ наигрыватъ на гармоніи и напевать дикимъ голосомъ какія-то дикія песни; но ветеръ скоро обрывалъ эти резкіе звуки, разнося и швыряя ихъ по широкой и мутной реке. Другой, державшій въ руке полуштофъ и стаканчикъ, подчивалъ водкой моего ямщика. Только третій, мужчина летъ тридцати, здоровый, красивый и сильный, лежалъ на телеге врастяжку, заложивъ руки подъ голову, и задумчиво следилъ за бежавшими по небу серыми тучами.

Вотъ уже второй день, въ моемъ пути отъ губернскаго города N., то и дело встречаются мне эти примелькавшіяся фигуры. Я еду по спешному делу, погоняя, что называется, и въ хвостъ и въ гриву, но ни купецъ на своей кругленькой кобылке, запряженной въ двухколесную кибитку, ни мещане на своихъ поджарыхъ клячахъ не отстаютъ отъ меня, и после каждаго моего роздыха я настигаю ихъ где-нибудь въ пути или на перевозе.

-- Что это за люди? -- спросилъ я у моего ямщика, когда тотъ подошелъ къ телеге.

-- Костюшка съ товарищами,-- ответилъ онъ сдержанно.

-- Кто такіе? -- переспросилъ я, такъ какъ имя было мне незнакомо.

Ямщикъ какъ будто стеснялся сообщать мне дальнейшія сведенія, въ виду того, что разговоръ нашъ могъ быть услышанъ мещанами. Онъ оглянулся на нихъ и потомъ торопливо ткнулъ кнутомъ въ направленіи къ реке.

Я посмотрелъ въ томъ же направленіи. По широкой водной поверхности расходилась темными полосами частая зыбь. Волны были темны и мутны, и надъ ними носились, описывая безпокойные круги, большія белыя птицы, вроде чаекъ, то и дело падавшія на реку и подымавшіяся вновь съ жалобно-хищнымъ крикомъ.

-- Бакланы! -- пояснилъ ямщикъ, когда плашкотъ подъехалъ къ берегу и наша тройка выхватила насъ на дорогу.-- Вотъ и мещанишки эти,-- продолжалъ онъ,-- те же бакланы. Ни у нихъ хозяйства, ни у нихъ заведеніевъ. Землишку, слышь, какая была, и ту летось продали. Теперь вотъ рыщутъ по дорогамъ, что тебе волки. Житья отъ нихъ не стало.

-- Грабятъ, что ли?

-- Пакостятъ. Чемоданъ у проезжающаго срезать, чаю место-другое съ обоза стянуть -- ихнее дело... Плохо придется, такъ и у нашего брата, у ямщика обратнаго, лошадь, то и гляди, уведутъ. Известно, зазеваешься, заснешь,-- грешное дело,-- а онъ ужь и тутъ. Этому вотъ Костюшке ямщикъ кнутомъ ноздрю-то вырвалъ... Верно!... Помни: Коська этотъ -- первеющій варваръ... Товарища вотъ ему настоящаго теперь нету... И былъ товарищъ, да обозчики убили...

-- Попался?

-- Попался въ деле. Не пофартило. Натешились надъ нимъ ребята, обозчики то-есть.

Разскащикъ засмеялся въ бороду.

-- Первое дело -- пальцы рубили. Опосля огнемъ-жгли, а наконецъ того палку сунули, выпустили кишки, да и бросили... Померъ, собака!...

-- Да ты-то съ ними знакомый, что ли? Съ чего они тебя водкой-то подчивали?

-- Будешь знакомъ,-- сказалъ ямщикъ угрюмо. -- Самъ тоже винища имъ выпоилъ не мало, потому -- опасаюсь во всякое время... Помни: Костюшка не даромъ и нонче-то выехалъ... Эстолько места даромъ коней гонять не станетъ... Фартъ чуетъ, дьяволъ, это ужь верно!... Купецъ вотъ тоже какой-то... -- задумчиво добавидъ ямщикъ после некотораго молчанія,-- не его ли охаживаютъ теперича?... Только наврядъ, не похоже будто... И еще съ нимъ новый какой-то. Не видывали мы его раньше.

-- Это который въ телеге лежалъ?

-- Ну, ну... Жиганъ, полагать мало... Здоровенный дьяволъ!...-- Ты вотъ, что, господинъ!...-- заговорилъ онъ вдругъ, поворачиваясь ко мне. -- Ты ужо мотри поберегайся... ночью не езди. Не за тобой ли, грехомъ, варвары-то увязались...

-- А ты меня знаешь? -- спросилъ я.

Ямщикъ отвернулся и задергалъ вожжаки.

-- Намъ неизвестно,-- отвечалъ онъ уклончиво. -- Сказывали -- кудиновскій прикащикъ изъ губерніи проедетъ... Дело не наше...

Очевидно, меня здесь знали. Я велъ процессъ купцовъ Кудиновыхъ съ казною и на-дняхъ его выигралъ. Мои патроны были очень популярны въ той местности, да и во всей Западной Сибири, а процессъ производилъ сенсацію. Теперь, получивъ изъ губернскаго казначейства очень крупную сумму, я торопился въ гор. NN., где предстояли срочные платежи. Времени было немного, почта въ NN. ходила редко, и потому деньги я везъ съ собой. Ехать