Кошмарные двадцатые годы

Автор Radoslaw Budkiewicz

– Я так и знал! – он воскликнул.
– Что ты знал?
– Что будет что–то вроде этого. Внутри, наверное, наркотики. Опиум!
– Малыш, опиум и кокаин можно купить без проблем... В кока–коле тоже есть кокаин, ничего страшного, – парировал Адриен, который, в общем-то, предпочитал кофе, но не возражал против бутылки этого газированного напитка. Стив кивнул, а Коннор пробормотал что–то в ответ.
Райт, будучи старшим из всех и обладая самым здравым смыслом, подошел к своему пикапу. Он провел там минуту, а когда вернулся, держал в руке лом.
– Это лишняя коробка, не так ли? – Он спросил, но не дождался ответа. Он осекся. Грубо вставил лом между досками, ударил открытой ладонью по плоскому концу, а затем толкнул всем весом до тех пор, пока дерево с грохотом не поддалось. Четыре мелких преступника припали к открытому ящику, как стервятники, жадно заглядывая внутрь.
Там, среди скомканных газет и соломы, не было абсолютно ничего. По крайней мере, по первому впечатлению. Очкарик выругался и протянул дрожащую руку между мятой соломой и бумагой, копаясь в ящике в течение нескольких минут. Потом он выскочил, как ошпаренный с гримасой на бледном молодом лице. Коннор также отступил, не зная, что происходит. Однако Стив подошел ближе и осторожно просунул руку в ящик.
Через мгновение он выругался и перекрестился с ужасом в глазах.

• Язык: Русский
• Издатель: e-bookowo.pl
• Дата выпуска: 20 июл. 2021 г.
• ISBN: 9788381662390

Предварительный просмотр книги

Глава 2

В западной части Бостона атмосфера была не менее мрачной, хотя и по совершенно другим причинам. Полиция в сотрудничестве с Бюро расследований запланировала перед рождеством рейды в связи с незаконным самогоноварением: теперь все, что от них требуется – это воплотить эти планы в жизнь.

Все в соответствии с Восемнадцатой поправкой и постановлением Вольстеда, ясное дело. Ответственные за нелегальное изготовление алкоголя бандиты – а они ими являлись– должны были быть пойманы, обвинены и осуждены, а спиртное уничтожено.

По крайней мере, в теории.

На практике все выглядело иначе. Поздним вечером Вест–Роксбери ничем особенным не выделялся, однако для внимательного взгляда вид нескольких машин, спускавшихся в последние минуты, мог вызвать тревогу, как и форменные офицеры, патрулирующие одну и ту же улице снова и снова.

В большинстве окон высоких квартальных домов было темно. Отдельные мерцающие отблески свечей или керосиновых ламп не казались подозрительными – мало ли в мире полуночников?

Для сотрудников правоохранительных органов важнее всего был многоквартирный дом на перекрестке, напротив общего магазина Миллера. Именно в этом жилом доме, по информации, полученной бюро, находилась нелегальная алкогольная фабрика. Как говорится, хочешь что-то спрятать– спрячь на видном месте... почти в центре города, на виду, вряд ли кто–то заподозрит, что такое происходит.

И все же.

– Джентльмены, пожалуйста – тихо сказал высокий и стройный блондин, гладко выбритый, с волосами, зачесанными при помощи геля назад. Волосы по бокам были у него модно выбриты, а расположенные глубоко серо–голубые глаза были подернуты кровавыми прожилками. У него были также мешки под глазами. Зажатые между полками с товарами в захламленном и задымленном магазине, офицеры и агенты смотрели на блондина, но мало кто обращал внимания на то, что он говорит. Разговоры не прекращались. Никто не воспринимал это молодого мужчину, которому не исполнилось еще и тридцати всерьез.

Один из них даже напоказ стряхнул пепел с сигареты.

– Как сказал агент Перлман... успокойся. Мы уезжаем через несколько минут. Это не родео, вы знаете план, вы знаете приказы, проверьте оружие в последний раз и по местам. – Мужчина в изношенном пальто чуть постарше Перлмана надел шляпу федору на голову.

Он говорил с явным южным акцентом, что указывало на Техасское происхождение. Он быстро проверил свой служебный пистолет, извлек магазин и сдвинул замок назад. Потом кивнул и все начали делать то же самое. Наступила тишина, прерываемая только металлическим бряцаньем пистолета.

У двух офицеров были новые, недавно выпущенные автоматы Томпсона, и им не терпелось опробовать их в действии. Остальные были вооружены дешевыми револьверами тридцать восьмого калибра, весьма эффективными в правильных руках – и ружьями двенадцатого калибра.

Перлман выглядел несколько смущенным. Он послушно проверил свой пистолет и глубоко вздохнул, глядя через витрины магазинов на погруженную во мрак и дождь улицу. Он поправил воротник пальто, шляпу и вышел в ночь, ведя за собой около десятка вооруженных людей.

Кружившие по улице офицеры заняли свои места. Одни подошли к припаркованным машинам, другие стояли у лестниц, ведущих в соседние таунхаусы, некоторые прислонились к стене у входной двери здания, в котором размещался нелегальный спиртовой завод.

Перлман толкнул дверь, ступив первым на темную, мрачную лестницу. Двое мужчин вбежали за ним, один с пулеметом, другой с ружьем; оба были готовы к стрельбе. Громко топая, они стучали прикладами в двери ближайших квартир, вынуждая шумом и криком к ответу и требуя впустить их внутрь.

Остальные офицеры под командованием второго агента, Элайджи Шоуа, присланного из Техаса, разошлись по остальным этажам, а сильнейший и самый многочисленный отряд, возглавляемый Перлманом, двинулся к подвалам.

Они шли по лестнице, невероятно крутой и неудобной, пока не достигли длинного коридора, выделяющегося рядом дверей с одной и с другой стороны. Этот коридор тянулся, наверное, под всем таунхаусом или был общим для всех таунхаусов по эту сторону улицы; конца, во всяком случае, не было видно.

Первый из полицейских присел на корточки у ближайшей двери. Второй быстро открыл дверь.

Потом начался ад.

Неизвестно, кто выстрелил первым. Грохот выстрела из ружья в тесных коридорах был мучительно оглушительным и вспышка огня из ствола на короткое мгновение ослепила, ранив глаза своим ярким цветом. Вонь горелого пороха только усугубляла положение и это было только начало. Ответа не пришлось ждать долго. Когда уши начали привыкать к первому грохоту, раздался еще один выстрел, потом еще, и еще один.

Разразилась хаотичная, жестокая перестрелка. Единственным плюсом было то, что она длилась недолго.

Кто–то кричал. С треском лопнула лампочка, когда шальная пуля попала в нее, затопив участок подвального коридора густой, как смола, темнотой – почти в тот же миг мрак был разогнан огнем из нескольких стволов пистолетов, револьверов и ружей. Кто–то с криком рухнул на пол, кто–то упал с лестницы, со стен и потолков сыпалась штукатурка, а воздух наполняла удушливая пыль.

– Не стрелять! – кричал Перлман, размахивая своим пистолетом. – Сука блять, хватит! – он начал терять самообладание, потому что не этого он ожидал. Это должна была быть рутинная операция, подобных которой со времени принятия закона Вольстеда были десятки. Он даже выругался, а что–то подобное случалось нечасто. Ему стало стыдно, лицо покраснело.

Несколько офицеров начали кашлять и махать руками, пытаясь таким образом избавиться от дыма и пыли. В воздухе по–прежнему чувствовался запах гари, но теперь сквозь него пробивался металлический смрад пролитой крови. Вдали слышался лязг брошенного на залитый дешевым бетоном пол оружия. Полицейские разбежались, осматривая все места и закоулки подвалов.

– Что это было?! – крикнул агент, щурясь и борясь с дымом, кусающим его горло. На первый взгляд, потери со стороны правоохранительных органов не выглядели серьезными. Вероятно, никто не погиб.

– Ну, как–то так вышло, мистер агент.

– Как–то?

– Джонни шел первым, и вы знаете, какой он импульсивный.

– Серьезно?! Джонни, объяснись!

– Он увидел того, вот там, с дыркой между глазами, и он не колебался ни минуты! – другой офицер начал объяснять ситуацию. Никто не уважал Перлмана, все думали о нем, как о мошеннике, который редко покидал свой кабинет. Отчасти это было правдой–он предпочитал сидеть в офисе. Даже в такой серьезной ситуации, как перестрелка, мало кто относился к нему как к агенту бюро расследований.

– Он застал меня врасплох – тихо бросил Джонни, шевеля подбородком. Мужчина, на которого показал полицейский, имел большие усы и седеющие волосы. Он был худым, бледным, как сама смерть, человеком в коричневых брюках с подтяжками и белой майке-алкоголичке. На лбу, в том месте, где должна быть правая бровь, виднелась небольшая кровавая рана. Рядом с ним лежало мощное ружье. Айвер Джонсон 12, как быстро оценил Перлман.

– Это не я должен объясняться и... – Юджин уже хотел что–то сказать, окончательно закрыв эту главу и перейдя дальше, к выполнению служебных обязанностей, когда раздался взволнованный голос еще одного из правоохранителей.

– Мистер агент, сюда! – крикнул невысокий полицейский, дергая за рубашку какого–то убогого худощавого. – В погребе для хранения угля у них довольно приличное оборудование, а этот ублюдок прятался за ящиком с банками. Бог мне свидетель, ему повезло, потому что, если бы мы начали там стрелять... – свистнул, гордый собой и толкнул тощего прямо под ноги агента. Вообще-то, он был еще ребенком. Ему, наверное, не было шестнадцати лет. Он был самым молодым из всех в этой группе.

Остальные были близки к возрасту Перлмана.

Через минуту в коридоре стало многолюдно, когда правоохранители произвели поспешные аресты и осмотр раненых. Бостонская полиция и представители бюро никого не потеряли – двое офицеров были легко ранены, плюс один был крайне зол, потому что ему не дали выстрелить из пистолета–пулемета.

На стороне преступников было гораздо хуже: три трупа, один тяжело ранен и двое пребывающих в панике, но здоровых. Изможденный юноша был одним из них.

Перлман – все еще с оружием, готовым к выстрелу – вошел в подвал и профессиональным взглядом оценил аппаратуру. Она занимала часть комнаты, доходила до самого потолка, но не выглядела слишком надежной. Разрушить ее, слить алкоголт, а затем избавиться от него должно было быть делом нескольких минут.

– Юджин! – окликнул его издалека Агент Шоу.

– Сюда, мистер Шоу.

– Наверху чисто, мы арестовали с полдюжины бедняков, еще столько же подозреваемых. У вас есть потери?

– Несколько раненых. – Блондин пожал плечами, засовывая пистолет в кобуру. – Несколько человек погибли, они предпочли умереть, чем сдаться властям. Джон О'Сиди начал стрелять первым. Альберт Смит еще раз осматривает помещения.

– Джонни, да? Ублюдок всегда рвется вперед остальных – техасец весело кивнул головой. Однако полицейские не смеялись. Среди сотрудников правоохранительных органов было неписаное правило, что трогать своих людей запрещено. Тот факт, что какой–то шутник только что обвинил в стрельбе одного из них, не предвещает ничего хорошего.

– Ему грозят какие-нибудь последствия? – спросил агент.

– Да, конечно. – Шоу помахал рукой. – Давайте, джентльмены! Тащите свои задницы в участок и допрашивайте этих идиотов. Джонни, Пол, оставайтесь здесь и следите за этим бардаком, пока не появится транспортная команда и не подготовит этот мусор к утилизации.

Схватка длилась недолго. На фоне стонов и проклятий, а также единичного срыва и рвоты при виде крови и тел, подавляющее большинство людей покинули дом в хорошем расположении духа. Некоторые поддерживали своих коллег, проклиная преступников, которые их ранили, другие плакали, хорошо зная, что может им грозить за нарушение запрета.

Несколько удивленных и сонных жителей стояли на лестничной клетке. Так же было и на улице, хотя там оставшиеся офицеры справлялись со всем хорошо – и как только они посадили всех в свои машины, ночная тишина была нарушена ревом моторов Форда. Флотилия разбросана по двум направлениям: раненые офицеры спешат в больницу, остальные офицеры – в штаб–квартиру Департамента полиции Бостона. Набег был успешным, но это было только начало.

И именно сейчас Перлман может одержать победу. Было много бумажной работы, все должно было быть задокументировано, нужно было написать стопку отчетов, нужно было подготовить соответствующие протоколы... К счастью, никто из полицейских или агентов, сражающихся на передовой, не должен был об этом беспокоиться.

Агент Юджин Перлман, конечно, вызвался позаботиться обо всем, что вызвало смех у его сотрудников и улыбку жалости у тех, которые были арестованы, но его это не волновало. Ему просто нравилась его работа. Поэтому, приехав в штаб, он первым делом направился в главный офис, даже не сняв шляпу и пальто.

Он снял с большой карты, висящей на стене, канцелярскую кнопку, обозначающую нелегальный спиртовой завод, и прикрепил туда другую. По всему Бостону было много похожих мест – слишком много. А сотрудники правоохранительных органов, милиционеры, агенты и Бог знает, что даже некоторые представители Пинкертона были в меньшинстве.

Только тогда Перлман сел за свой стол.

Поэтому, когда после второй чашки кислого кофе он растянулся и начал массировать запястья (потому что пишущая машинка была адской машиной), к нему подошел один из младших офицеров и попросил помощи при допросе. Арестованный во время рейда упорно отказывался сотрудничать, всем это надоело, но никто не хотел прибегнуть к хорошо известной и эффективной традиции насилия. Опасение внушал, безусловно, сам Перлман, ибо он, несомненно, сообщит о таком положении дел своему начальству.

Он выпил кофе, поправил галстук, застегнул пиджак и направился в тесную комнату. Там его ждал один из паникующих самогонщиков, арестованный во время облавы в подвале жилого дома. Он сидел на стуле, руки и ноги были связаны, голова наклонилась вперед, а сам он бормотал что–то себе под нос. Он был худой, как и все остальные в подвале; Перлман нахмурил брови, задаваясь вопросом, в чем же причина.

– Агент Юджин Перлман, бюро расследований – он представился, садясь на стул. Он расстегнул пиджак, соединил руки и положил их столешницу потрепанного стола. Он не смотрел на рукописный лист бумаги, на котором молодой полицейский записал всего несколько слов, которые мало что давали. Худощавый пожиал плечами, но не ответил. Перлман вздохнул. Он не был специалистом по проведению допросов, и он чувствовал, что его вызвали просто назло.

Смит, тот же полицейский, который участвовал в рейде – стоял у двери, презрительно улыбаясь.

– И так все время – пробормотал он. – Он сидит как теленок и пялится. Сделайте с ним что–нибудь.

– Что–нибудь. Что например? Мне дать ему в рожу, чтобы он дал показания? – Агент повернулся в кресло, глядя на офицера правоохранительных органов, прищурившись. Тот только шире улыбнулся, по–видимому, чувствуя злорадное удовлетворение ситуацией.

– Можете попробовать.

– Не думаю, что насилие является выходом из ситуации.

– Вы пацифист? – он спросил с искренним удивлением. Это не было чем–то беспрецедентным или шокирующим, в конце концов, после ада войны многие люди отходили от традиций, связанных с милитаризмом, но тогда почему Перлман стал копом? Агентом