4891

Автор Iaroslav Zuiev

Outstanding theoretical physicist David Boom, who long collaborated with Albert Einstein himself, in his old age created holographic model according to which our reality is not quite real, but is a hologram, a reflection of the real World. In other words, a professor came to the fact that was well known to Babylonian priests five thousand years ago. Where is the Matrix whose reflection is our reality? It is unlikely to be in the upper reaches of the Amazon, where the Colonel Offset was so eager to get. Maybe it lies under the ice shell of Europe, one of the moons of the giant planet Jupiter, where as the scientists recently discovered splashes vast and warm ocean? Who we risk to locate once we get there? Flawless versions of ourselves, or the ancient gods, in which generations of our ancestors believed? Perhaps Sir Percy, who vanished without a trace a hundred years ago? Or Maitreya himself, the promised in the prophecies Messiah the Savior, with whose arrival on Earth the long—awaited Era of Mercy will come? Who knows, you never know...
Выдающийся физик-теоретик Дэвид Бум, долго сотрудничавший с самим Альбертом Эйнштейном, на склоне лет создал Голографическую модель, согласно которой наша реальность не совсем реальна, а являет собой голограмму, то есть, отражение иного, настоящего мира. Другими словами, профессор в итоге пришел к тому, что было откуда-то известно вавилонским жрецам пять тысяч лет назад. Где находится Матрица, чьим отражением служит наша реальность? Вряд ли в верховьях Амазонки, куда так стремился полковник Офсет. Может, она заключена под ледяным панцирем Европы, одного из спутников планеты-гиганта Юпитер, где, как недавно открыли ученые, плещется безбрежный и теплый океан? Кого мы рискуем обнаружить, проникнув туда? Самих себя, только несравненно более совершенных, или древних богов, в которых верили поколения пращуров? Быть может, бесследно пропавшего сто лет назад сэра Перси? Или самого Майтрею, обещанного пророчествами Мессию-Спасителя, с чьим приходом на Земле наступит долгожданная Эра Милосердия? Как знать, как знать...

• Язык: Русский
• Издатель: Iaroslav Zuiev
• Дата выпуска: 3 сент. 2015 г.
• ISBN: 9781310886935

Iaroslav Zuiev

Здравствуйте. Меня зовут Ярослав Зуев. Я автор полутора десятков книг, и научно-популярных, и художественных, которые публиковались на бумаге в Израиле (издательство Секрет), Канаде (при содействии Г.Дерткина), Киеве (А.С.К.), Харькове (Харьковский клуб Семейного досуга) и Москве (ЭКСМО), а также в сети. Кроме того, у меня есть канал на YouTube, где мы планировали размещать театральные постановки и познавательные мультики для детей вместе с моей внучкой Настасьей, ей пять лет, при содействии нашей бабушки Лили и при участии нашего рыжего пса Винсента. Но все кардинально изменилось, и мы очутились в иной реальности, когда, на рассвете 24 февраля, Путин развязал Преступную и Бессмысленную войну против моей Украины. Поэтому, именно о ней я сейчас пишу. Я называю войну преступной потому, что это нападение не было спровоцировано ничем, кроме больного воображения кремлевского недофюрера. И еще потому, что уже погибли тысячи мирных людей, а многие города лежат в руинах, ибо армия русских фашистов, не способная противостоять ВСУ, вымещает злобу на гражданских, убивая стариков и детей. Бомбит города кассетными боеприпасами, использует РСЗО. Развязанная Путиным война еще и безумна, повторюсь, ибо она губительна для самой России. Узурпировав власть, недофюрер подверг свое население фашистской пропаганде, чем превратил его в настоящих орков. Больше нет никакой русской культуры, никакого Толстого, нынешнее лицо РФ — лживый пропагандист Соловьев и ему подобные. Это не останется без последствий. Украина-Русь победит, пускай это будет стоить нам тысячи жизней. За свою свободу мы готовы умереть. Поражение РФ неизбежно. Ей не победить украинский народ. Последствия для России будут ужасными. Позорное поражение в войне, мировая изоляция и моральное дно, развалят ее в скором времени. К сожалению, на этом пути, русский фашизм успеет еще натворить немало черных дел. Но, он обречен, это точно...

Предварительный просмотр книги

Книга первая. ПРОПАВШАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Глава I. Per Aspera…

Глава II. Операция Троянский конь

Глава III. VIVIH Foundation

Глава IV. Рита Адамова

Глава V. Ожерелье Иштар

Глава VI. Эрмитаж

Глава VII. Товарищи Педерса…

Глава VIII. Бал монстров

Книга вторая. НОВЫЙ ВАВИЛОН

Глава I. Вилькабамба

Глава II. Борец за счастье трудящихся тов. Яков Сверло

Глава III. День Нептуна

Глава IV. Вихри враждебные…

Глава V. Колыбель Всего

Глава VI. Последний дневник сэра Перси Офсета

Глава VII. Докладная записка

Книга третья. 4891

Словарь терминов, утвержденных к употреблению Комитетом по соблюдению норм политкорректности при Организации Объединенных Отсеков

Глава I. Великий Прораб Кхерам

Глава II. Полный Консенсус

Глава III. Стройбан стройбану — ликантроп

Глава IV. Мюриды Хасана ибн Саббаки

Глава V. Красноблок

Глава VI. Слишком Большая стирка

Глава VII. Бисквит

Глава VIII. Кур1нь

Глава IX. Мамона

Глава Х. Во все тяжкие

Глава XI. Воздушный кризис, великий и ужасный

Глава XII. Нежильцы в серо-зеленом

Глава XIII. Запретка

Глава XIV. Последний пионеротряд

Глава XV. Моше Бен Эхнатон

Глава XVI. Маргарита

Словарь терминов,

утвержденных к употреблению

Комитетом по соблюдению норм политкорректности при ООО

(Организации Объединенных Отсеков)

Жильцы

Наглосаксы — жильцы, исторически проживающие в Пентхаусе, самой высокой части Башни. Сегодня соседствуют с дальними родичами — факельщиками (чаще mother-факельщиками или мазерфакелами), объявившими себя Спасателями Пентхауса и всего Западного Крыла, которому они призваны нести свет и дыхательную смесь именем своей покровительницы, великой богини-матери Мамы Гуантанамамы, чья исполинская статуя с факелом украшает парадный вход в их отсек.

Нигролы — реже рубероиды или баклажаны — обитатели Черных Отсеков, часто становящиеся нелегальными мигрантами, когда они, посредством заброшенных вентшахт и при помощи иных ухищрений, проникают на другие, лежащие выше этажи, включая даже Пентхаус. Что делается внутри Черных Отсеков, точно неизвестно, остальные жильцы опасаются проникать туда без вооруженной охраны из опасений перед каннибальскими наклонностями нигролов, которые, по всей видимости, являются элементом Черной легенды. Однако общепризнано: условия проживания там действительно мрачные…

Нигроло-наглосаксы — чаще просто наглонигролы — натурализованные в Пентхаусе рубероиды, чьи предки родом из Черных Отсеков. Будучи прописанными в Западном Крыле на законных основаниях, играют в волейбол, боксируют и слушают rap. Словом, бьют баклуши, сидя на пособиях.

Обетованцы — жильцы т.н. Обетованной квартиры (реже — Обетованской квартиры), которую кое-кто из них до сих пор позиционирует как Чердак Архитектора. Находятся на привилегированном положении в Башне как потомки жильцов, составивших Начертание, а также, жертвы Холокастинга.

Арафатники — соседи Обетованцев по квартире, проживающие в ней незаконно, поскольку выписаны оттуда как де-юре, так и де-факто.

Шавармщики — (реже — турки) — дальние родственники арафатников, славящиеся искусством приготовления в турках самого ароматного кофе в Доме, откуда, собственно, и пошло их самоназвание.

Хургадяне — близкие родичи арафатников. Сегодня их этаж больше всего известен своими недорогими соляриями, куда из Собора с Кур1нем проложены чартерные лифты. А ведь были времена, когда он служил нашему Дому цоколем. Соответственно, культура древних хургадян является достоянием всей жилищной общественности, откуда ученые, расшифровавшие их иероглифическую настенную письменность, черпают уникальную информацию о первых застройщиках.

Задувальцы, реже Душмены или просто ДУхи — обитатели крайне запущенного помещения за Дувалом — слепленной из камней и глины стеной. Отдаленные родичи арафатников и шавармщиков. Культивируют опиоидные пептиды, в чем не знают себе равных, за что, собственно, и прозваны ДУхами.

Швабры — обитатели этажа швабр, прозваны так за традиционную пунктуальность, педантичный аккуратизм и зеркальную чистоту помещений. На этаже швабров, а он входит в Западное Крыло, всегда поддерживался образцовый порядок. В прежние времена славились также тем, что умели делать вещи, которые никогда не ломались. Некоторое время жили порознь, разделенные сдвинутыми шкафами. В тот непростой период звались швабрами-бундесами и швабрами-хоннекерами…

Лапшисты, лягушатники, маслины — жильцы небольших комфортабельных квартирок Западного крыла, на сегодняшний день, не обладают политическим весом, фактически, являясь рахитами и, если верить пропагандистам на службе у Опричнины, выступают заложниками агрессивного курса мазерфакелов.

Бени и люксусы — жильцы элитной части Западного крыла, искусные цветоводы, чьи теплицы с роскошными тюльпанами славятся на весь Дом.

Пшики — жильцы маленькой квартирки, затесавшейся между бывшим ССанкордоном бывшего Красноблока и Западным крылом. Известны сварливым характером и необоснованными амбициями.

Чайники — таинственные обитатели необъятного Подвала, их руками сделано все, чем сегодня пользуются в Доме. Упомянуты в пророческом романе Герберта Уэллса «Машина времени» под именем морлоков…

Катаны — обитатели специфического отсека, ранее отличавшиеся природной свирепостью, помноженной на пугающую сентиментальность. После специальной операции пожарных команд Пентхауса по принудительной установке аппарата с пончиками, исправились, полюбив джаз и сделав большие успехи в сфере обслуживания населения. В честности, преуспели на поприще катания суши.

Вьетвамцы — отважные жильцы обширной полутемной подсобки, вплотную прилегающей к Подвалу и, таким образом, ближайшие соседи чайников. Отказались потреблять излишки скопившихся в Пентхаусе пищевых концентратов, за что подверглись жестоким репрессиям со стороны мазерфакелов, но сумели временно одолеть их, сплотившись под руководством выдающегося управдома Хочумины, отставного сапера.

ТайцЫ — с ударением на «Ы» — обитатели экзотического отсека, специализирующиеся на организации отдыха состоятельных жильцов с других этажей.

Жильцы-бойцы (стройбаны) — обобщенное наименование жильцов Красноблока, доверившихся учению Основоположников. Разговорная форма, обозначающая жильца-бойца — стройбан.

Карийцы — весьма многочисленные обитатели Неприсоединившихся этажей, в прошлом создавшие великую культуру. Ныне рассматриваются членами Биллиардного клуба, как вероятная замена чайникам на случай гипотетического затопления Подвала.

Монументальные сооружения, резонансные явления

общественного характера и формы самоорганизации жильцов

Западное крыло — наиболее благоустроенная часть Дома. Практически во всех его квартирах — кондиционированный воздух. Служит основанием для Пентхауса.

Пентхаус — сооружение, являющееся высшей отметкой Башни, возведено на крыше Западного Крыла. Отделено от низлежащих этажей бассейном Атлантик, у кромки которого установлена величественная фигура Праматери обитателей Пентхауса богини Мамы Гуантанамамы с факелом, символизирующим просвещение и успех. В незапамятные времена среди жильцов бытовало заблуждение религиозного характера, согласно которому на крыше Пентхауса находится Чердак Архитектора или, реже, Благой Чердак. С научной точки зрения, Ч.А. рассматривается сегодня как аллегория, символизирующая улучшенные жилищные условия. Некоторые исследователи вопроса склонны отождествлять ЧА с известным фразеологизмом Мечта Мазерфакела, однако, по всей видимости, подобный подход является упрощением. Верхняя часть Пентхауса — одно из самых охраняемых режимных помещений Западного Крыла, где находятся Воздухогенераторы Межэтажного Воздушного Фонда — сложнейшие машины замкнутого цикла, обеспечивающие жильцов всего Дома дыхательной смесью, а также — Федеральный Резервуар, являющийся самым крупным хранилищем сжиженного кислорода на случай одновременного отказа систем жизнеобеспечения. Бессменным главой Федерального Резервуара на протяжении многих лет является авторитетнейший специалист по воздухономике Бан Шалом Наизнанку, наделенный правом администрировать списки пользователей и банить юзеров за флуд.

Красный Блок — или сокращенно — Красноблок — группа сильноукрепленных и полностью автономных помещений и отсеков, жильцы которых, объявив себя бойцами стройотрядов (сокращенно — стройбанами), отвергли саму идею Чердака Архитектора как мракобесие, чтобы в сжатые сроки, предположительно, всего за несколько ударных трехлеток, возвести альтернативную Западному Крылу конструкцию со своим Светлым Чердаком на крыше. Ныне Красноблок перекрашен и демилитаризован в ходе приветствовавшегося в Западном крыле косметического ремонта, известного, как Перекраска. Находится в сильном запустении.

Энергетические установки ПОЛЫНЬ, типа Клара Целка — последний стратегический оборонный проект Красноблока, курировавшийся Кликой агрессивных военруков, второй по влиятельности управленческой структурой, оспаривавшей влияние у самого Комитета жильцов-соглядатаев.

Балластные шахты — см. ниже по тексту.

Великая Чайная Перегородка — руины монументального сооружения, созданного предками современных чайников в незапамятные времена, когда они только застолбили за собой Подвал. Ныне признана одним из Семи Чудес Дома.

Заколоченная лоджия — неотапливаемое сооружение в северной части Дома, куда, согласно голословным утверждениям одного чудом выжившего там диссидента, в массовом порядке отправляли других диссидентов, если их сброс в Балластные шахты признавался нежелательным в текущий момент. Само существование Лоджии долгое время категорически отрицалось соглядатаями

ССанКордон или Стальной Санитарный Кордон — особопрочная воздухо и звуконепроницаемая внутридомовая переборка, возведенная по указанию Комитета жильцов-соглядатаев вдоль границ Красноблока в эпоху Холодной возни, разгоревшейся межу ним и Западным крылом, чтобы воспрепятствовать проникновению миазмов повального разложения.

Совбез ООО — Совет Безопасности Организации Объединенных Отсеков — авторитетнейший орган по поддержанию правопорядка на этажах. В настоящее время Секретариатом ООО руководит лауреат Шнобелевской премии Дома Кофеман Банан.

Корпорация RAND — секретная лаборатория на территории Пентхауса, ученые которой разработали Универсум желаний — специальную методику, гарантирующую Альцгеймерономику от рецессий путем обеспечения органичного баланса между Предложением и Спросом, причем, во всех аспектах бытия.

RANDOM — еще одно ноу-хау лаборатории RAND, представляющее собой комплекс мер по ограничению негативных эффектов от т.н. «ошибки номером» посредством организации ЕГП — Единого Говорильного Пространства, объединившего юзеров, унифицированных согласно принципам, декларируемым Универсумом желаний. Являет собой один из признаков наступления NEW AGE…

Содружество Непродыхаемых Газенвагенов — реже — Содружество Непросыхаемых Газенвагенов — форма самоорганизации жильцов национальных квартир после распила лицевого счета Красноблока.

Собор (СОБР), Мятежный аппендикс и Кур1нь — коммунальные квартиры, организационно входящие в Содружество Непродыхаемых Газенвагенов. Преимущественно, населены СОБРами (особопутятами), бацьками и курцами, приходящимися друг другу близкими родственниками. Все они — потомки многочисленных в прошлом сидней.

Застеночное пространство — слабо изученные территории за пределами Дома.

Шнобелевская премия — самая престижная премия Дома, учрежденная филантропом и меценатом по фамилии Шнобель. С тех пор авторитетный Шнобелевский комитет ежегодно разыскивает соискателей для ее вручения. Основной критерий отбора — аномально длинный нос. К слову, в Эпоху Голодной возни Ш.П. по литературе был награжден автор провокационного опуса «Заколоченный балкон — соглядатайский загон», из которого потрясенная общественность Западного крыла узнала о существовании Заколоченной лоджии. До этого слухи о ней решительно отметались как фейк…

Холодно-Голодная возня — непростой период в истории Дома, когда управдомы Западного крыла пыталась заморить обитателей Красноблока голодом и холодом, последовательно отрезав их от систем отопления, водоснабжения и подачи дыхательной смеси, а те, в ответ, грозились подорвать Пентхаус с помощью Кладовок Возмездия. Возня окончилась Разрядкой межэтажной напряженности, предшествовавшей Перекраске.

Семипузырщина — форма олигархического правления Содружеством Непросыхаемых Газенвагенов, возникшая при легендарном воздушном пузыре Баобабском, объединившем под своим влиянием шестерых могущественных пузырей: Михаила Армагеддонского по кличке Ходор (поговаривали, он получил погоняло от братвы из-за любимой книжки про приключения лордов Старков на дальнем Севере, которую читал в промежутках между бандитскими стрелками), Отмывайского, Офшорского, Киллерова, Арахиса Фримэна (поднимавшего даже на песке целыми дюнами) и Чупа-Кабры, специализировавшегося на электроэнергетике и приватизационных лохотронах.

Опричнина — одиозная авторитарно-авторитетная (и, поэтому, местами, раритетная) форма правления Собором (далее по тексту — СОБРом), явившаяся на смену Семипузырщине как способ самосохранения бывших стройбанов от вопиющего произвола последней. Отмечена еще большим произволом с явственным Бонапартизмом в виде оголтелого Шпилизма и лихорадочного поиска нацпредателей на фоне поступательного восстановления Красноблока в его прежних стенах путем принудительного возвращения отторгнутых по ходу Перекраски и последовавшей за нею Перестановки кровных квадратных метров, которые, по мысли Опричнины, только вкупе составляют Большой Метафизический Сакрал Херсонесского типа (не путать с Великим Шухером).

Особопутейцы, реже — особопутята — последователи Гелия Дупы, в последнее время, комплектование рядов особопутят по добровольческому принципу заменено на мобилизационный.

Тимуровцы — реже тимуриды — санитары из бригад неотложной скорой помощи страдающим асфиксией стройбанам, обученные в Пентхаусе приемам Шоковой терапии. В подавляющем большинстве — попавшие под сокращение в ходе Перекраски соглядатаи-дознаватели из опер-сексотской и следственной ячеек КЖС.

ОбрыгалоффЪ — ликероводочный бренд, пользующийся устойчивым спросом как в СНГ, так и за его пределами.

Интифада (Газават, Джихад) — противоправные действия, предпринятые против обетованцев бригадами мучеников под началом великого лидера арафатского джамаата Арафата-Джихада с целью отчуждения части Обетованской квартиры.

Greenhouse и The House Reservation Union — влиятельные природоохранные организации Западного крыла, поставившее себе задачу выкрасить максимальное число перегородок в полезный для здоровья зеленый цвет, получив при этом как можно больше зелени или «гринов». Также, борются с глобальным потеплением в Доме.

«Standard Air» — компания, управляющая нагнетающими вентиляторами. Основана известным на все Западное крыло меценатом и филантропом Горным Лесорубом, коренным обитателем Пентхауса из влиятельного тотема Цимес, членов которого воздухом не пои, а только дай оказать хоть кому-нибудь бескорыстную помощь с отсрочкой платежа.

Novus Ordo Domus — Новый Домопорядок — понятие из конспирологии, которая признана одной из лженаук. По всей видимости, не несет никакого тайного смысла…

KIFE | NEWS — телеканал, основанный тремя выдающимися философами современности, ВоFFкой Соловьем, Дмитрием Кислотой и АрхиМамонтом для переосмысления места Собора в Доме и придания ему соответствующего ментальной этажности статуса. Стоит на Особом Пути…

Прохор не Гей (в оригинале Prohor & Gay) — влиятельная компания из Пентхауса, специализирующаяся на производстве средств гигиены.

КЖС — аббревиатура словосочетания Комитет жильцов-соглядатаев, как звалась самая влиятельная структура при жилкоме Красноблока. Первоначальное название КЖС — Чрезвычайка.

Федеральное Бюро Находок — разведывательное сообщество Пентхауса, члены которого играючи находят, кого угодно, где бы этот кто-то не прятался.

Геронтобюро — высший руководящий орган Красноблока, куда принимали лишь впавших в старческий маразм жильцов.

Самодур всех Самоуправов — почетный титул, носившийся избиравшимися на пожизненный срок управдомами Отсека Сидней со времен управдома Гороха. На полном серьезе считались наместниками Архитектора в Доме.

Большой сачок — уникальная методика похудения, изобретенная для чайников выдающимся руководителем КПП (Коммунистической партии Подвала) по прозвищу Великий Рулевой.

Грамшианская революция — одна из первых цветных революций, организованных пожарными спецслужбами против управдома Кур1ня Бучмы, которого в Пентхаусе заподозрил в том, что он шибко грамотный и умеет брать % на калькуляторе.

Breaking Bad — культовый сериал, снятый кинематографистами Пентхауса и послуживший приквелом нашей Грамшианской революции. В роли управдома Бучмы блестяще выступил выдающийся химик Уолтер-Гейт.

Персоналии

Джон Шпицджеральд Вкиноиди — последний легендарный управдом Пентхауса, избранный вопреки воле членов Биллиардного клуба. Убит во время просмотра мыльной оперы «Dallas».

Махатма Гадя — выдающийся лидер Неприсоединившихся жильцов, кариец по происхождению. Стал знаменит благодаря потрепанному сари, которое демонстративно проносил всю жизнь, не снимая, пока не был убит производителями текстиля.

Маргарет Туча по прозвищу Железная Домомучительница — харизматичная личность, управдом наглосаксонской части Пентхауса. Почетный член элитного Биллиардного клуба, куда входят самые влиятельные воздушные пузыри, т.е. жильцы, скопившие внушающие трепет воздушные состояния. Известна своим участием в Перекраске — косметическом ремонте, затеянном последним управдомом Красноблока Консенсусом, в помощь которому ею была отправлена бригада Вольных штукатуров.

Рональд Альцгеймер — управдом мазерфакелов и большой друг Маргарет Тучи, разглядевший в Красноблоке Отсеки зла. Рональду Альцгеймеру также приписывается создание Альцгеймерономики, о которой — ниже…

Збигнев Небздинский — этнический пшик. Крупный игрок из авторитетного Биллиардного клуба, инициировавший выделение крупных средств разработчикам системы искусственных домотрясений НАХРАП, с помощью которой планировалось отколоть Красноблок от других конструкции серией точечных толчков. Также является автором бестселлера «Оксигенная эра».

Генри Кислый — авторитетный член Биллиардного клуба, востребованный и в Пентхаусе, и в Красноблоке.

Фрейди Шломо Крюгер — выдающийся ученый Западного крыла, специалист по дешифровке психологических ребусов, порожденных подавленными сексуальными паттернами жильцов и, в этом качестве — Отец Психоанализа.

Заддам Хуйцам — одиозный руководитель с этажа шавармщиков. Долгое время, используя военную хитрость, строил из себя союзника агрессивных военруков Красноблока и пожарных Пентхауса одновременно. Был, в конце концов, свергнут мазерфакелами после резонансного террористического акта врага Дома № 1 Ясамы с Усамы Неладена в ходе войсковой операции «ФРИДОМ ХУЙЦАМ» и, вместе с одиозным лидером задувальцев, Вазирстаном ибн Талибаном, отправлен к Маме Гуантанамаме.

Талибан ибн Вазирстан — см. выше.

Ясама с Усама Неладен — террорист и враг Дома № 1, ухитрившийся подорвать гордость Пентхауса — два величественных бутиковых эскалатора, вошедших в историю под именем Консьюмеров-Близнецов. Не удовлетворившись этим, поклялся снести Дом до фундамента. Роль Ясамы в кино была исполнена блистательным комиком Сашей Мишей Ребе Давидом Акбаром Бароном.

Основоположники — корифеи Мраксизма — товарищи Карл Мракс, Фридрих Эндшпиль и Ульян Вабанк — создатели теории, по которой планировалось возвести благоустроенную башню, альтернативную Западному крылу и превосходящую ее по всем параметрам, включая этажность и критерии обитания.

Железный Фаллос Дрезинский — первый и самый знаменитый руководитель Чрезвычайки. Весьма почитаем чрезвычайниками и их наследниками — опричниками Собора, как гуманист, велевший устраивать массовые чаепития выявленных противников режима перед отправкой в Балластные шахты.

Отец и Учитель стройбанов — одиозный руководитель Красноблока. Властолюбец, узурпировавший полномочия единоличного управдома с целью организации террористического Домостроя путем запугивания стройбанов ужасами Заколоченной лоджии. Отгородился от Западного крыла и неконструктивной критики Стальным Санитарным кордоном или, сокращенно, ССанкордоном имени тов. Дрезинского, чтобы нарушать за ним общегражданские права стройбанов. За пределами Красноблока, особенно в Пентхаусе, более всего известен как B.B. — Большой Брат, приквел не понятого там же гениального фильма режиссера Алексея Балабанова.

Товарищ Андроид — еще один одиозный руководитель Красноблока и Комитета жильцов-соглядатаев. Видный борец с инакомыслием и другими мыслительными процессами посредством помещения жильцов в стиральную машину с последующим отбеливанием, полосканием и отжимом.

Замяткин-Загладкин — последний востоковед Красноблока, разжалованный в агрономы из-за диссоциативного расстройства идентичности, которым он страдал.

Кемп и Дэвид — выдающиеся ученые Пентхауса, сумевшие вывести конфликт между обетованцами и мучениками Арафата-Джихада на принципиально новый уровень.

Великий Рулевой — амбициозный чайник, основавший КПП — Коммунистическую партию Подвала, чтобы им рулить. Приобрел широкую известность угрозами спровоцировать обрушение всего Дома по разработанной им методике Big Jump, якобы превосходившей, согласно пересчету на тротиловый эквивалент, совокупную ударную мощь Кладовок Возмездия Пентхауса и Красноблока. Также знаменит провозглашенной им Культурной революцией и так называемым Большим Сачком, когда каждому чайнику планировалось выдать по сачку, чтобы ловил и ел саранчу. В этом качестве прославился как выдающийся диетолог и специалист по похуданию.

Прожженный Монетарист Милтон — знаменитый воздуховед из Пентхауса, лауреат Шнобелевской премии по воздухономике. Главный консультант при совете директоров Федерального Резервуара воздуха, автор Количественной теории воздуха, согласно которой количество воздуха, нагнетаемого в любое, отдельно взятое помещение, напрямую определяет объем работ, выполняемых его жильцами, а также, усредненную частоту их дыхания, пульс и артериальное давление. КТВ известна также как Фундаментальная Формула Обмена. Также прославился, как создатель принципиально нового направления в медицине и экономике: ОКСИГЕНОТЕРАПИИ. Автор нашумевших трудов: «The Role of Air Policy» и «Air and economic development», которые стали настоящими бестселлерами.

Патрик Зюзя — культовый писатель Западного крыла, автор шедеврального романа «Нюхач».

Велосипедист без головы — знаменитый приключенческий роман писателя из Пентхауса Майна Ридера.

Арафат-Джихад — выдающийся деятель арафатского джамаата. Мученик Газавата и большой муршид.

Консенсус — последний управдом Красноблока, объявивший себя Прорабом Перекраски — общественного движения стройбанов, организованного с целью косметического ремонта помещений.

Яков Лев — правая рука Прораба Перекраски, предположительно — ставленник секты Вольных штукатуров…

Давидовичи — бывшие работники идеологической ячейки Комитета жильцов-соглядатаев, назначенные Консенсусом младшими малярами и свергнувшие своего патрона под предлогом того, что он, изменив светлым идеалам Перекраски, сделался ее тормозом и даже лелеял реваншистские планы по ребилдингу Красного Голиафа. Сразив его, Давидовичи объявили себя потомками легендарного Давида, заодно учредив СНГ.

Борис Баобабский — самый влиятельный из семи пузырей Семипузырщины, фактически управлявший Содружеством Непродыхаемых Газенвагенов.

Братья Леманы — отчаянные храбрецы из Тотема Цимес, которые, заступив в ночную вахту у Воздухогенерирующих машин Федерального Резервуара, легли костьми, пытаясь обеспечить дыхсмесью обитателей самых удаленных этажей. Очернение трудового подвига братьев Леманов злыми языками, пытающимися обвинить их в провоцировании Воздушного кризиса, категорически недопустимо…

Мальтузианская катастрофа — гипотетическое событие в недалеком будущем, предсказанное из недалекого прошлого ученым наглосаксом по фамилии Мальтус. Согласно Мальтусу, суть события состояла в суровой необходимости хорошенько отмальтузить бомжей, чтобы не посягали на чужое имущество.

Культ Карго (иногда Карги) — комплекс мер по выводу Кур1ня из кризиса, разработанный Головой и командой привлеченных им реформаторов, набранных из числа самых приближенных ему кумовьев.

Гелий Дупа — выдающийся ученый из СОБРа, адепт двуединого Особого пути, по которому предстоит пройти стройбанам. Дупе с Опричниной — на Мальорку, остальным лохам — на Голгофу. Также приобрел известность благодаря своей инициативе переименовать СОБРов, курцов и бацьков — в особопутейцев или особопутят…

Пилюля Латунская — выдающийся борец с попытками Опричнины восстановить Домострой через технологию Особого пути. Знаменита огненным хаером, который никогда не расчесывает назло Опричнине.

Тимур Объегоркин-Голый — председатель совета отряда тимуридов и Главный шоковый терапевт бывшего Красноблока. Автор знаменитого фразеологизма: стройбан стройбану — ликантроп, с которого на квадратных метрах бывшего Красноблока началось внедрение рыночных механизмов…

Джеффри Скунс — учитель Тимура Объегоркина-Голого, ведущий специалист Межэтажного Воздушного Фонда по приватизации воздушного пространства и безнадежным долгам.

Ухогорлоносор — упоминаемый Начертанием легендарный управдом, по профессии: отоларинголог, который, орудуя, рука об руку с двумя другими лорами-садистами, анестезиологом Гвалтасаром и интерном Наболитом, организовал массовое удаление миндалин при малейшем подозрении на тонзиллит, пока не добился своей потаенной цели, изгнав обетованцев из Обетованной квартиры.

Энтузиаст — один из самых почитаемых пророков Начертания. Ассоциируется частью ученых с великим управдомом обетованцев мудрецом Салабоном, писавшим философские труды под этим псевдонимом.

Управдом Салабон — один из самых выдающихся управдомов Обетованной квартиры. Апологеты многочисленных конспирологических теорий считают его (безосновательно, кстати) одним из первых Сиамских хитрецов.

Герметик Тригонометрист — синкретическое божество, продукт слияния языческих культов древних хургадян (имеется в виду бог-просветитель Этот) и античных маслинов, хоть они и жили гораздо позже. ГТ почитался алхимиками Мрачного Средидомья как величайший мудрец, основатель знаменитой Герметической философии и автор фундаментального домогонического трактата «Кислородная скрижаль».

Хасан ибн Саббака — часто — Старец с Антресоли — исторический персонаж, один из самых выдающихся арафатников и муршид — т.е. — знаток мудрости древних суффиксов.

Бисквит — прославленный кулинар с этажа лягушатников, провозгласивший себя шеф-поваром, чтобы возглавить восстание, поднятое сторонниками традиционной кухни из лягушек против засилья сетей фаст-фуд, от которых пытался отгородиться знаменитой Капитальной блокадой… Кончил дни в просмоленной бочке, поставленной на якорь в бассейне Атлантик.

Шпиль Грубый — зловещий управдом отсека швабров и фанат минифутбольного клуба Шавке-04, пытавшийся осуществить рейдерский захват Пентхауса. Учредил у себя на этаже новую форму самоорганизации жильцов, так называемую Тысячелетнюю Рейку, признанную впоследствии преступной шайкой.

Френки Деланно-Резвый и Уинстон Шершень, герцог Кент — мудрые управдомы Пентхауса, союзники по Антишпилевской коалиции.

Иван Сусанин — почитаемый сиднями великий герой, совершивший бессмертный подвиг, когда он, прикинувшись потерявшим правильную ориентацию жильцом, привел Гей-парад пшиков из Западного крыла в каптерку, где наши дружинники отмечали День ВДВ…

Управдом Эхнатон — прогрессивный управдом Отсека древних хургадян, выступал за монотеизм и Синайский выбор, пытаясь развеять в головах соплеменников скопившуюся там Хургадянскую мглу…

Моше, он же — Моисей — выдающийся деятель 1-й Обетованской репатриации. По легенде, получил трансфер и ордер на заселение Обетованной квартиры из рук самого Архитектора после выборов, проигранных им одиозному руководителю Отсека древних хургадян силовику и реакционеру Беркуто-Птаху, организовавшему вброс в урны для голосования нескольких тонн избирательных бюллетеней из фальшивой глины. Будучи преемником Эхнатона, ратовал за Синайские ценности и против маргинального мракобесия.

Беркуто-Птах — жрец реакционного культа кровожадного языческого идола ОМОНа-Ра, чьих одиозных последователей в историографии Дома принято звать Омоно-Рашистами. Выступал за Таможенный Союз с Ливийской пустыней, где нет ничего, кроме песка. Преследовал Моше, объявленного им 5-й Колонной из Луксора.

Понятия эзотерического, метафизического и религиозного толка

Архитектор — мифический персонаж, якобы составивший Генплан Дома, а также Великую Смету на производство работ. Существование Архитектора категорически отрицается жильцами-атеистами.

ГИП — Главный инженер проекта. Согласно ортодоксальным теологическим воззрениям — Демиург или тот, кто составил Генеральный план, то есть, напрямую ассоциируется с Архитектором, выступая одной из ипостасей Святой Тройки. Выражение Во имя Архитектора, ГИПа и Спасателя Ссудного Дня — по сей день является широко употребимым.

Подрывник — реже — брехун и черный пиарщик — по религиозно-мифологическим представлениям, бытующим в религиях обетованского корня — главный противник Архитектора и высшее олицетворение сил зла, толкающих Дом и его жильцов к погибели.

Люминофор, он же Осветитель, реже — Прожектер — один из ближайших помощников Архитектора и его возлюбленный подрядчик, позже совершенно разложившийся морально и уволенный без выходного пособия по уголовной статье. Ассоциируется частью жильцов с Подрывником. Другие, в частности, гностики, напротив, убеждены, будто Прожектер пал невинной жертвой заговора, затеянного самозванцем ГИПом против Архитектора…

Чердак Архитектора — мифическое, сопряженное с Башней пространство метафизического характера, которое, в соответствии с теософскими представлениями обетованцев, записанными в Начертании, будет унаследовано самыми кроткими жильцами после принудительной выписки злостных нарушителей Правил Внутреннего Распорядка. Иногда рассматривается как гипотетическое помещение класса люкс, куда Спасатель по возвращении в Башню заберет праведных жильцов, чтобы переждать с ними Апоколлапсис Ссудного Дня.

Апоколлапсис Ссудного Дня — некое отдаленное во времени событие, которое, как следует из Начертания, должно наступить с приходом Лже-Спасателя — Коллектора Ссудного Дня, известного также под именем Терминатор. Считается, Коллектор Ссудного Дня выведет из строя Воздухогенераторы МВФ и попытается разово взыскать с жильцов долги за потребленную дыхательную смесь по неправедному суду, но падет в борьбе со Спасателем, после чего для каждого уцелевшего жильца будет открыта неограниченная кредитная линия.

Начертание — универсальный свод правил поведения, позднее положенных в основу большинства уставов внутреннего распорядка. Религиозные жильцы приписывают авторство Начертания самому Архитектору. Привилегированное положение Обетованцев не раз навлекало на них неприятности, когда отдельные группы жильцов предпринимали усилия, направленные на отчуждение Обетованной квартиры. Считается, первое такое событие произошло по вине амбициозного управдома Ухогорлоносора, осуществившего в отношении обетованцев противоправные действия, которые можно смело квалифицировать как злостное рейдерство…

Прораб Кхерам — мифический персонаж, предположительно — доверенный сотрудник Архитектора, получивший указание, где именно установить краеугольный камень. Согласно не афишируемым представлениям членов законспирированной секты Вольных штукатуров — был злодейски убит Тремя неизвестными киллерами на этапе возведения нулевого цикла.

Спасатель — согласно Начертанию — возлюбленный сын и правопреемник Архитектора, уже принесенный им в жертву ради искупления долгов, понаделанных несознательными обывателями в предшествующие исторические эпохи.

Антиспасатель — он же — Лже-Спасатель, Коллектор Ссудного дня и Терминатор — легендарный персонаж, который, как явствует из обетованского Начертания, явится в Дом накануне Ссудного дня с целью предъявления к оплате такого количества векселей, что, объявленные банкротами жильцы в массовом порядке сядут в долговую яму.

Грааль — легендарная шкатулка с завещанием, по которому Спасатель, якобы отписал Обетованную квартиру кяфирам.

Вольные штукатуры — предположительно — законспирированная секта Западного крыла, члены которой, являясь интеллектуалами и занимая ответственные посты в Организации Объединенных Отсеков, Межэтажном Воздушном Фонде и других важных структурах жизнеобеспечения Дома, поставили своей целью поиски составленной самим Архитектором Сметы, переданной им Великому прорабу Кхераму, позднее ликвидированному тремя неизвестными. По легенде, незадолго до гибели, почувствовавший слежку Кхерам успел перенести Смету на стену, заклеив для маскировки куском обоев. Срывать обои под видом штукатурных работ — обычное для Вольных штукатуров занятие…

Сиамские хитрецы — мифическая ячейка жильцов, якобы скрытно управляющих Вольными штукатурами и, через них, остальными жильцами. По всей видимости, вообще не существуют, а изобретены великим писателем Дома Умберто Эхо, большим любителем розыгрышей с применением акустических систем для создания волнующих аудиоэффектов.

Нежильцы в серо-зеленом — загадочный парафизический феномен полтергейстного характера, непризнанный официальной наукой, однако наводящий ужас на обывателей, среди которых преобладают телеманы. В их среде бытует стойкое поверье, согласно которому Нежильцы — действующие под прикрытием агенты спецслужб, вовлеченные в операцию по сокрытию фактов тайного вторжения, высадившихся на крыше Дома пришельцев. Нежильцов в серо-зеленом камуфляже не стоит путать с коричневорубашечниками. У них все же разные униформа и методы…

Озимый Рис и Изыди — прославленная чета древних богов хургадянского пантеона, символы вечной жизни.

Хроник, Понт и Зверс-Гомовержец — вымышленные персонажи, фигурируют в религиозных легендах и мифах древних маслинов, являющихся культурным наследием Западного крыла и всего Дома в целом.

Мир достаточно велик, чтобы удовлетворить нужды любого человека,

но слишком мал, чтобы удовлетворить людскую жадность…

Махатма Ганди

I. Великий Прораб Кхерам

Дом был огромен и очень стар. Никто толком не знал, кто, когда и зачем заложил первые камни в его исполинский фундамент. Мнения высказывались самые разные, впрочем, в последнее время — все реже. Большую часть жильцов куда больше интересовали перипетии, разыгрывавшиеся в тысячах Кривоговорящих зеркал с тех пор, как их повесили в каждой каморке. В prime-time жильцы собирались у них, чтобы поглядеть на самих себя и вволю насмеяться над своим убожеством. Понятия не имею, что интересного они в этом находили? Реалити-шоу так и называлось — «Дом-2», жильцы были без ума от своих отражений, буквально угорали от них, хотите, верьте, хотите нет. Мне в принципе, все равно. Рита однажды обмолвилась, что, дескать, «Дом-2» запустили специально, чтобы мы поменьше таращились на стены и не дай Архитектор, не ломали голов, откуда они взялись и что за ними? Стены как стены, эдакая банальность, есть, и очень хорошо, значит, не задохнемся в агрессивной застеночной среде. Давно согласованы с бюро технической инвентаризации, служат верно, трещин нет, значит, и никаких вопросов тоже.

Конечно, прежде, до Перекраски, когда в Красном Блоке еще водились ученые, ими выдвигались разнообразные гипотезы происхождения Дома. Строго научные, политически выверенные и без всякой мистики, если, конечно, не считать мистикой Мраксизм Основоположников с его Светлым Чердаком, где от каждого возьмут по способностям, а воздадут — по придаткам. Или прямо по бейцам, как хихикала Рита.

Формулируя выводы касаемо того, откуда все-таки взялся Дом, ученые Красноблока постоянно оглядывались на идеологов из Патриотической ячейки при Комитете жильцов-соглядатаев. И немудрено, ведь от того, благоволят ли они к вам, тогда зависело буквально все, начиная с числа квадратных метров персональной жилплощади в казарме улучшенной планировки, и заканчивая прикрепительными талонами к ближайшему закрытому распределителю, где отоваривали шпротами, кислющим карийским кофе PELE и дыхсмесью сверх лимитированных норм. Понятно, отчего профессора фильтровали базар, а стройбаны с головой делили сказанное ими надвое. Ну и не забывали делать поправку на искусственный ветер. Он у нас дул, куда ему велела партия соглядатаев. Тем не менее, это было все же лучше, чем вообще ничего…

Так вот, я вычитал в одной из старых книг, после Перекраски их сдавали в макулатуру пачками, ученые Красноблока склонялись к тому, что некогда, в весьма отдаленный геологический период, на месте нашего Дома стоял другой, еще более старый и громоздкий. Пока не обрушился в момент. Отчего, оставалось только гадать. Среди гипотетических причин катастрофы, самой вероятной считался взрыв метана из-за утечки на одной из кухонь. Мол, какой-то балбес не довернул кран, или молоко убежало, а кому-то приспичило закурить. Места общественного пользования из-за халатности обслуживающего персонала не были снабжены штатными газоанализаторами, вытяжки оказались забиты мусором. Ну и, как говорится, хотя никто не хотел умирать, а пришлось. Бабахнуло так, что несущие конструкции сложились, чему невольно поспособствовали обитатели VIP-квартир, злоупотреблявшие перепланировками. Работники эксплуатационных контор брали на лапу, закрывая на факты нарушений глаза. В итоге — их закрыли все, единоразово. На беззастенчивом взяточничестве чинуш Протодома наши ученые делали особый акцент. Дескать, не будь отношения между протожильцами построены на корыстолюбии и хищнической эксплуатации трудящихся — он бы, возможно, до сих пор стоял…

В качестве сопутствующих факторов, сделавших обрушение неминуемым, ученые допускали губительное воздействие атмосферы. Мол, в эпоху Протодома она была в разы плотнее нынешней, отчего нещадно давила на внешние стены. Надо было поддерживать компенсирующее давление внутри отсеков, а протожильцы не желали тратиться на обновление парка компрессоров и КИП, поскольку это не сулило немедленных барышей. В итоге…

Далее следовало пространное отступление о десяти страницах, написанных, чтобы угодить всесильным жильцам-соглядатаям. Смысл его сводился к тому, что в Красноблоке авария такого масштаба в принципе невозможна. Помнится, я плюнул после первого абзаца и остальное пролистал.

Как бы там ни было, Протодом рухнул. Одновременное падение миллионов тонн гранита и бетона, сдобренного перекрученной арматурой, спровоцировало новый взрыв, еще более разрушительный. Именно его ученые назвали Большим. Он повлек колоссальный пожар, оплавивший хаотическое нагромождение конструкций. Остыв, они послужили цоколем нашему Дому. Ему, естественно, только предстояло быть возведенным в весьма отдаленной исторической перспективе. Сначала чудом уцелевшим при катастрофе протожильцам или протопогорельцам, бывало, их звали и так, предстояло пережить долгую свирепую зиму, известную как Ледниковый период. Тучи пепла сформировались в тяжелые свинцовые облака, укрыв небосклон до самого горизонта. Руины погрузились в сумрак. Ударили лютые морозы, пепелище замело многометровыми сугробами, как саваном. Спасаясь от дикой стужи, погорельцы нашли убежище в лабиринтах разветвленных пещер, образовавшихся вследствие обвала. Кое-где внутри еще сохранилось живительное тепло.

Однако морозы были лишь малой толикой выпавших на долю погорельцев бед. Пожар сделал нижние слои атмосферы непригодными для дыхания. Чтобы не задохнуться, протожильцам довелось карабкаться все выше по руинам, одновременно, тщательно изолируя обжитые пещеры от отравленного внешнего мира. Это был марафон наперегонки со смертью, но, как говорят, нет худа без добра. Нечеловеческие усилия не позволили нашим предкам одичать.

Помню, Отец, когда я поделился с ним почерпнутой в книге информацией, заметил с кривой ухмылкой, что, теперь-то ему стало ясно, отчего Дом вышел таким кривым. Раз у него в фундаменте — пепелище. Понятно, Отец подтрунивал надо мной, поскольку знал о гипотезе Большого Взрыва по халатности и без меня. Как никак, он был дипломированным специалистом, настоящим технарем. Всю жизнь протрубил на энергетических установках ПОЛЫНЬ. В свободное от службы время — много читал, в основном — научно-популярные книги. Других в Красноблоке все равно не печатали, сочинения идеологов КЖС — не в счет.

— Не веришь в Теорию Большого Взрыва по халатности?! — его реакция уязвила меня.

— Не удивлюсь, если комитетчики выдумали ее специально, как лишний повод закручивать гайки. Ты даже не представляешь себе, сколько народу эти гнусные упыри сгноили в Заколоченной лоджии, огульно обвинив в этой самой халатности. На вот, полюбуйся, что пишут… — с этими словами Отец бросил на стол еженедельный буклетик «Рупора Перекраски», развернутый им на странице со статьей главного маляра Якова Льва, где со вкусом расписывались ужасы красного Домостроя, от которого мы с недавних пор решительно открещивались. Иллюстрации, имплантированные в текст, впечатляли. На старых фото из недавно рассекреченного архива Комитета, свирепого вида соглядатаи брали на карандаш инакомыслящих. Отточенные острия грифелей выглядели жуткими кольями, вызывая оторопь. На перекошенных лицах диссидентов застыл неподдельный страх. Одно радовало: снимки черно-белые, сделаны давно, при суровом управдоме Иосифе Стылом, почтительно прозванном Отцом и Учителем стройбанов.

— Кто же, по-твоему, соорудил Дом? — кисло осведомился я, отодвигая от себя брошюру. Изуверские порядки, установленные в свое время Большим Братом или B.B., как почившего тирана до сих пор, не без содрогания, величали в Пентхаусе, с началом Перекраски разрешалось критиковать. Критиканство даже поощрялось бывшими соглядатаями, стремившимися свалить на окаянного B.B. все шишки, чтобы самим остаться белыми и пушистыми. Раздувавшаяся комитетчиками истерия быстро приелась. Меня же куда больше занимало, кто все-таки заложил первый камень в фундамент Дома.

— Архитектор, — без особой уверенности произнес Отец и как-то странно покосился на меня поверх очков. Как будто ему было стыдно за такие слова.

— Ты это всерьез?!

Признаться, я, помнится, опешил. Подумал, Красноблоку точно хана, раз нечто подобное взбрело на ум технарю, им же полагалось быть твердыми атеистами. Остальным стройбанам, разумеется, тоже, но технарям — в самую первую очередь. Ведь именно они считались главной движущей силой научно-технического прогресса, теми самыми, смазанными маслом колесиками и винтиками, маховиками, шестернями и зубчатыми передачами, самоотверженными усилиями которых, мы гнали этаж за этажом ударными темпами. Забирались все выше и выше, точно, как в строевой песне ополченцев, вплоть до Светлого Чердака, назло Пентхаусу, чтоб он обосрался от зависти. Так было завещано Основоположниками, Корифеями Мраксизма, товарищами Карлом Мраксом и Фридрихом Эндшпилем. Утвержденная ими, строго выверенная научными методами Смета, решительно отвергала веру в Архитектора, расценивая ее как религиозный предрассудок, спекулируя которым, попы давно обустроили себе персональный чердак повышенного уровня комфортности.

Наш, красивенный крупноблочный красноблочный Чердачище, был не чета поповским химерам. Целые поколения стройбанов, подталкиваемые в спины соглядатаями, каждый Архитекторов день лепили его из реального бетона м-500, чтобы он, наконец-то, засиял над нашими головами в видавших виды строительных касках. Не в этой героической трехлетке, так в следующей, подбадривали себя стройбаны. И крепились, как им было велено Основоположниками, чтобы в один прекрасный день, перерезав ленточку, ступить туда и получить по потребностям. И возлюбоваться, и отдышаться, и ахнуть, и полакомиться дефицитной колбасой не по талонам. В этом залитом ослепительным искусственным светом сотен тысяч электрических ламп Храме Труда не было места чадящим лампадкам в засиженных мухами оконных проемах, завешенных темными иконами с ликом Архитектора, они не вписывались туда чисто технологически. Они были бы там неуместны до смешного.

Только не выгорело ничего, потому-то и началась Перекраска. Многие из маляров заговорили о воинствующем атеизме и гордыне, сгубивших Красный проект. И еще, что пора возвращаться к истокам. Может и так, но, когда Отец, неожиданно для меня, впервые помянул Архитектора, его слова прозвучали реквиемом всему, что было прежде.

Как лично я относился к Архитектору тогда? Да никак, по большому счету. Я о нем просто не думал, такие мысли мне не докучали. Попы представлялись мне шарлатанами вроде странствующих факиров, только циничнее. Когда фокусник делает вид, будто глотает факел, вам продают невинную визуальную иллюзию, а не лгут про спасение души. В обоих случаях, целью манипуляции служат ваши кровные баллоны со сжатым воздухом, которые планируется облегчить. Жаль, если после этих слов кто-то вообразит, будто я не уважаю домовые религии. Отнюдь, я ценю их как важную часть культуры, созданной бесчисленными поколениями. Но, не более того. Отец сам приложил руку, чтобы сложилось именно так, иначе, зачем было подкидывать мне научно-популярные книги?

Помню, в одной из них, снабженной великолепными иллюстрациями, занимательно описывались верования древних хургадян. Это сейчас их этаж больше известен своими недорогими соляриями, куда из Собора с Кур1нем проложены чартерные лифты. А ведь были времена, он служил нашему Дому цоколем. Соответственно, из сложенных хургадянами легенд, можно почерпнуть кучу полезной информации о самых первых стройках и застройщиках.

Так вот, хургадяне верили, будто наш Дом появился из первобытного Хаоса. Как по мне, тут их точка зрения не противоречит Теории Большого Взрыва по халатности, сформулированной учеными много позже. Чем, как не Хаосом, были руины Протодома, когда рвануло? Едва унялся пожар, пережившим его обитателям довелось искать убежище среди дымящихся руин, спасаясь от лютых холодов, об этом я уже говорил. Легко представить, как истово они молились долгожданному Солнцу-Ра, чтобы, наконец показалось из-за туч. Как бы не так, дым пожарищ не пустил его живительные лучи, и тогда погорельцы выдумали себе богов. Покровителя свежего воздуха Шу и его супругу, кошку Тефнут. Что сказать, ценность воздуха для поддержания жизни не нуждается в комментариях. Что до кошки, то это животное до сих пор символизирует очаг. Пускаете его через порог, и невдомек, откуда взялся этот древний обычай. Кстати, именно после изобретения Шу с Тефнут погорельцы осознали себя полноценными древними хургадянами, взяв вопросы обеспечения жизнедеятельности в собственные руки. А что для этого требовалось в первую очередь? Ответ очевиден: укреплять жилища, возводя надежные потолки и стены, за которыми они чувствовали себя в относительной безопасности.

Сразу после взрыва доля кислорода в атмосфере резко упала, а отравляющих веществ, наоборот, прибавилось. Причем, динамика этого процесса оказалась удручающей в силу ряда естественных причин. Концентрация ядовитых газов неуклонно росла, пригодный для жизни воздух вытеснялся ими все выше, принуждая жильцов браться за кельмы и строить этаж за этажом. В погоне за кислородом. Неудивительно, что новыми божествами хургадян стали Нут и Геб, покровители потолка и квадратных метров соответственно. Логично, не так ли? Отголоском тех вполне реальных и весьма драматических событий служит грустный миф о Солнце-Ра, навсегда покинувшем Дом вместе с воздухом Шу. Хургадянам бы точно несдобровать, если бы не легендарный просветитель по имени Этот, научивший их складывать прочные кирпичные стены и конопатить щели для обеспечения полной герметичности. Этот — пожалуй, самый прославленный персонаж хургадянского пантеона, перекочевал оттуда к жившим гораздо позже античным маслинам, став для них величайшим мудрецом Герметиком Тригонометристом, отцом знаменитой Герметической философской школы и автором домогонического трактата «Кислородная скрижаль».

Следующая пара богов, появившихся у хургадян на замену навечно закатившемуся Солнцу — это широко известные Озимый Рис и его супруга Изыди, символы вечного возрождения, божественные ипостаси жизненных циклов. Попробуйте-ка возродиться вне Дома, и десяти минут там протянете. За внешними стенами — нечем дышать. А в Доме — пожалуйста.

Появление Изыди и Озимого Риса — еще одно косвенное доказательство в пользу того, что хургадянам удалось оседлать ситуацию, после чего жизнь в закупоренных наглухо отсеках наладилась, и процесс, как выражался незабвенный управдом Консенсус, со скрипом, но все же пошел.

Кстати, чтобы потом уже не возвращаться к этому: у античных маслинов, позаимствовавших у хургадян просветителя Этого, превращенного ими в мудреца Герметика Тригонометриста, имелись аналогичные представления касаемо предыстории Дома. Их божественные покровители, правда, звались иначе, но, в остальном, были — как под кальку. Тот же Хаос на заре Домоздания, месиво огня, камней и пара, откуда, чуть позже вышла красавица Гея с ее исчислявшимися в квадратных ступнях обворожительными площадями. Покровитель воздуха титан Уран, водопроводчик Понт и титан Хроник, олицетворявший немилосердное время, которого всегда хронически не хватает. Лишнее свидетельство в пользу жесточайшего цейтнота, вынудившего первых строителей Дома вкалывать в три смены. По-видимому, из-за катастрофического ухудшения окружающей среды, усугубленного понтами, которые кидал безответственный титан Понт, пока титан Хроник не поставил его на счетчик, спровоцировав титаномахию или титаномахач, как выразились бы современные посткрасноблочные бандиты.

Ну и будет об этом. Я только хотел подчеркнуть, как много завуалированной информации несут эпические сказания старины, и как ценны они для историков с этнографами. При правильном подходе эти источники — уникальные кладези познаний. Но воображать, будто Озимый Рис, Изыди, Хроник, Гея и все прочие, включая яростного Зверса-Гомовержца, чья нетерпимость в отношении секс-меньшинств отображает господствовавшие в то суровое время сексуальные паттерны, были реальными историческими персонажами? Извините, но это столь же нелепо, как всерьез заводить разговоры об Архитекторе и его Смете. Ладно, когда подобную муть несут безграмотные бабуленции, извлеченные отпрысками из медвежьих углов, ради парочки лишних квадратных метров, выхлопотанных в жилкоме. Но, чтобы об Архитекторе заговорил технарь, да еще, столь вдохновенно…

— Только не надо путать каких-то выдуманных античными маслинами и, оттого, нелепых титанов с Архитектором, — очень серьезно возразил мне Отец.

— А какая между ними принципиальная разница?

— Большая, — заверил он, глядя в стол. — Она состоит в том, что маслины выдумали своих богов из первобытного страха перед могуществом стихий. Из осознания собственного бессилия перед неумолимой мощью дикой природы. А Архитектор, наоборот, сотворил всех нас, включая и стихии, и античных маслинов, вместе с их нелепыми фантазиями…

— Кто же, в таком случае, сотворил его самого? — сразу же спросил я.

— Никто, — отвечал Отец. — Он же Абсолют и был всегда.

— А зачем ему понадобилось нас творить? — не унимался я.

— Откуда мне знать? Не даром сказано в Начертании пророком Энтузиастом: непостижимы замыслы Архитектора. Известно только, это было сделано им по доброй воле и всего за шесть суток.

— За шесть суток? Но как?

— Словом, — буркнул Отец, покосился на меня и сразу же отвел глаза, будто устыдившись сказанного.

— Каким словом? — все же спросил я.

— Тем, что записали в Генплан и Великую Смету к нему.

Я с кислой миной напомнил Отцу, что слышал только о смете Основоположников Красноблока:

— Нам о ней в школе рассказывали. Все уши прожужжали. А других мы не проходили. Еще помню, транспаранты повсюду висели: СМЕТА ОСНОВОПОЛОЖНИКОВ ПРАВИЛЬНАЯ, ПОТОМУ ЧТО ОНА ВЕРНА. Или: РЕШЕНИЯ ДОМКОМА — В ЖИЗНЬ…

— Смета Основоположников — дерьмо на постном масле! — с неожиданной яростью вырвалось у Отца. — На их убогие каракули — туалетной бумаги жалко! Из-за их безответственной мазни мы теперь в дерьмище сидим по самые уши, гуманитарную помощь из Западного Крыла выпрашиваем, как обетованцы — Манку Небесную. А Смета Архитектора — совсем другое дело. Она о том, как весь Дом обустроить в Идеале. Верх совершенства и научной мысли, короче говоря!

Не скрывая сомнений, я выразительно оглядел нашу унылую лачугу, где мы ютились, пока он обслуживал установки ПОЛЫНЬ.

— Исполнители — говно! — фыркнул Отец. — Вот и весь сказ. И потом: Смету-то похитили…

Естественно, я поинтересовался, кто и у кого. И тогда он рассказал мне о Великом Прорабе Кхераме. По словам Отца, то был искуснейший мастер, какого Архитектор смог найти через рекрутинговые агентства, чтобы назначить старшим над всеми своими стройбанами. Кроме того, Архитектор, дескать, лично указал Кхераму место, где следует заложить в фундамент Краеугольный камень…

— Кхерам? — переспросил я. — Впервые слышу это имя…

— Ясно, что впервые, — не удивился Отец. — Я о нем тоже недавно узнал. «Спасибо» соглядатаям, это они запретили читать Начертание, где упоминается этот искусный зодчий. Лезли из кожи вон, лишь бы выпятить значение сметы Основоположников, а об остальных проектах — ни гу-гу. Хотя, если разобраться здраво: куда Мраксу с Эндшпилем до Кхерама! Он заложил фундамент всего Дома. А мы чего добились, осваивая их дурацкую смету? Выгнали от силы полторы сотни этажей, половина из которых с такими низкими потолками, что спину не разогнуть! Очковтиратели долбанные…

Раньше бы Отца за столь опрометчивые слова мигом бы прижали к ногтю, не посмотрев, что он прав. Даже наоборот, именно за сермяжную правду и прижучили бы. Потолки в отсеках Красноблока действительно не блистали высотой, не поймешь, то ли норы, то ли бункеры какие-то. Считалось, такие помещения удобнее оборонять при внезапном нападении вероятного противника. Перегораживать баррикадами, минными полями и так далее. Кроме того, подразумевалось: минимизация — следствие экономии народных средств. Каждый кубометр бетона на счету. О приписках, понятно, помалкивали.

— Расскажи мне о Кхераме, — попросил я. Отец с готовностью согласился, хотя давно перевалило за полночь. Он вообще любил засиживаться допоздна, особенно, если выпадала возможность поболтать. Перекраска была в разгаре, и тошнотворные гудки, которыми стройбанов призывали на смену в мастерские, отменили к всеобщей радости. Установки ПОЛЫНЬ, где трудился Отец, работали в пол силы. Воздуха же, напротив, хватало на всех: воодушевленные Перекраской, домкомы Западного крыла нагнетали его к нам, сколько влезет, лишь бы бывшие стройбаны не бросили малярных кистей. По наивности мы решили, так будет всегда. Никому из нас и в голову не пришло уточнить, в чем смысл непривычного уху словосочетания «рекламная акция», и что означает значок «*», за которым следовал столь убористый текст, что не разберешь без лупы.

Я заварил чай из древесной трухи. Мы устроились у кухонного столика, над которым молоденькая соседка по коммуналке недавно пришпилила настенный календарь с физиономией солиста популярного поп-квартета «Кислотный Май». Отец еще посмеивался над ней, утверждая, будто термин поп-музыкант произошел от наименования места, посредством которого выдумываются попсовые шлягеры.

— Кхерам был любимцем Архитектора, — сказал он, отхлебнув из номерной алюминиевой кружки, полагавшейся каждому стройбану до Перекраски. — И у него был при себе Генплан, так что, не сомневайся даже, Кхерам сделал бы все как надо, согласно ОСТам, ГОСТам и ТУ. Но, они даже нулевой этаж закончить не успели. Трое прикидывавшихся разнорабочими киллеров подстерегли Прораба в обеденный перерыв, когда остальные стройбаны сидели в столовке, дали ему подножку и столкнули в бетономешалку. Тела Кхерама так и не нашли…

— Зачем кому-то могло понадобиться сотворить такую жестокость?! — ахнул я, поймав себя на нелепой мысли об Основоположниках Красноблока, товарищах Мраксе, Эндшпиле и Вабанке, которых тоже было трое. Наверное, Основоположники с удовольствием утопили Кхерама в цементе из профессиональной зависти, если бы не жили гораздо позже него…

— Допустим, убийцы хотели любой ценой заполучить проектную документацию, — предположил Отец. — По-хорошему Кхерам не отдал, вот они его и огрели лопатой по темени…

— Значит, их подослали конкуренты? — вставил я, представив обнесенную высоким забором стройплощадку альтернативного мегадома, заложенного в двух шагах от нашего. Воображаемая картина была заведомо бредовой, ежу известно, никаких обитаемых строений поблизости нет, это аксиома, занесенная во все учебники физики.

— Или кто-то умышленно пошел на теракт, чтобы саботировать строительные работы. И добился своего. Без Кхерама все пошло наперекосяк…

— Но как же Архитектор?! — всполошился я.

— А что Архитектор? — не понял Отец.

— Как же он допустил, чтобы с его протеже так жестко обошлись? Всемогущий он или нет?!

— Допустим, Архитектор решил испытать жильцов на вшивость? — предположил Отец. — Составил план, выдал лопаты, кельмы и прочий инструмент. Стройте. В Начертаниях сказано: его помыслы были безупречны, а замысел восхитителен. Кто не уберег Прораба? Стройбаны! Ну и пеняйте на себя…

— Жестоко…

— Но, не удивлюсь, если Архитектор не мог вмешаться. Он же Абсолют, а не какой-то там титан вроде Хроника или Зверса Гомовержца. У него и рук-то нет…

— Как же он Смету без рук нарисовал?! — воскликнул я, окончательно запутавшись.

— Он ее не рисовал. Промыслил. Поэтому, вполне может статься, у Кхерама не было при себе чертежей, зазря его те трое зашибли. Архитектор вдохнул в Прораба невыразимо прекрасную Идею. Понял теперь?

— Не совсем, — сознался я.

— Вспомни, как в школе ты выращивал саженец из фасоли. Воткнул в почву и поставил горшок под лампу. Лучи света сделали все остальное, и она ожила, став стручком. Усек?

— Кругом-бегом, — неуверенно пробормотал я.

— Так вышло и с Кхерамом. Животворный свет Архитектора упал на него и сделал Прорабом. Но, согласись, когда вызрело твое зернышко, любой мог запросто сломать черенок. Или заслонить от света картонкой… — Отставив пустую чашку, Отец поднялся. — Ладно, пошли спать, Генка. Поздно уже…

— Идем, — согласился я, отодвигая табурет. — Но у меня последний вопрос.

— Валяй.

— Если замысел Архитектора был безукоризненным, а его творения получились идеальными, откуда тогда мокрушники взялись? Вряд ли Архитектор стал бы создавать убийц. Тем более, силой мысли…

Отец растерянно уставился на меня, и я понял, что нескоро дождусь ответа. Так и вышло. Он просто переадресовал мой вопрос. — Тебе стоит расспросить об этом Михаила Электроновича…

— Дядю Мишу?! Ему-то откуда знать?!

Отец, молча пожав плечами, поковылял из кухни. Мне показалось, что-то расстроило его. Вряд ли, подумалось мне, мой интерес в отношении промысла Архитектора, или драматическая участь Кхерама, как-никак, это была всего лишь легенда. Может, его посетила какая-то неприятная мысль, совсем не связанная с нашим разговором? Перекраска уничтожила большинство красноблочных мастерских, где ковали оружие победы. Установки ПОЛЫНЬ пока работали, но не на полную мощность, как я уже сказал. Персонал лихорадило, ходили упорные слухи о грядущих сокращениях. Технари стали не востребованы, мести коридоры — самое лучшее, что им светило. Где уж тут радоваться…

— Пойдем, сынок, утро вечера мудренее, — позвал уже из дверей Отец. Кивнув, я тоже вышел из кухни, не позабыв вырубить свет.

***

Дядя Миша с Отцом были закадычными приятелями, к тому же коллегами. Много лет проработали бок о бок на установках ПОЛЫНЬ. До Перекраски эти громоздкие агрегаты считались секретными оборонными объектами, проект курировала Клика агрессивных военруков, соперничавшая по влиянию с самим КЖС. Соответственно, Отец не распространялся, чем занят на службе. Прививкой от досужих разговорчиков служила суровая подписка о неразглашении, ее нарушение каралось отправкой в Заколоченную лоджию, откуда возвращались не всегда и не все. Поэтому, даже сам термин ПОЛЫНЬ употребляли неохотно, с опаской и шепотом. Практически все, кроме Риты. Дочь Михаила Электроновича или дяди Миши, как я привык его звать, не смущали ни чересчур бдительные соглядатаи, ни не в меру свирепые военруки. Она вообще была девчонка не из пугливых. К тому же, пока мы были детьми, взрослые смотрели на наши шалости сквозь пальцы, и мы без особых проблем превратили громадные цеха режимного предприятия в грандиозную игровую площадку.

Размеры установок ПОЛЫНЬ поражали воображение. Они бы ни за что не влезли на стандартный этаж. Поэтому, когда согласовывали проект, под их нужды отвели колоссальный цех, снеся добрый десяток перекрытий, откуда заблаговременно отселили жильцов. Готов поспорить, во всем Красноблоке не нашлось бы сопоставимого по габаритам помещения, где потолки, когда гасли прожектора, сразу же терялись во мгле, будто открытое небо, а дышалось, как в номенклатурном раю. Мы с Ритой беззастенчиво пользовались выпавшей нам свободой, причем, привыкли воспринимать ее как данность. Нам, двум счастливым отпрыскам технарей, не довелось чахнуть в тесноте казарм, и это было прекрасно.

Конечно, цеха охранялись нарядами спецдружинников, но они не слишком-то нам докучали. Тем паче, что мы ориентировались на местности ничуть не хуже их, вдобавок, разведали потайные ходы, технологические отдушины и трещины в стенах, позволявшие проникать, куда угодно. И мы пробирались, у нас была уйма времени. Ведь мы жили неподалеку, в модуле, отведенном для семей обслуживающего персонала. Он тоже охранялся, посторонних к нам не пускали. Мы же, повторяю, шастали где угодно, и это было так здорово, что мне, повзрослевшему, не описать. И пробовать нечего…

Итак, мы с Ритой с детства были друзья — не разлей вода, тут можете поверить мне на слово. Было еще одно обстоятельство, сблизившее нас, правда, оно было печальным. Мы оба не ведали слова «мама». То есть, оно, конечно же, было известно нам, но, ни мне, ни Рите, не выпало произносить его по адресу. Этого счастья мы были лишены, так уж распорядилась судьба. Одинаково безжалостная к нам обоим, она еще во младенчестве превратила нас в наполовину сирот. О своей маме я вообще ничего не знал, Отец никогда не заикался о ней, эта тема была у нас дома под негласным табу, причины появления которого мне до сих пор не известны. Мама Риты сгорела от послеродовой горячки, когда малышке, которой она подарила жизнь, не исполнилось и недели. То же тупое Провидение, слепое и бездушное, как я думал тогда, разлучило нас с Ритой, когда мы подросли, а дружеские чувства, испытываемые нами друг другу, стали перерастать в нечто неизмеримо большее. Но…

Но, Судьба и тут распорядилась иначе. Рита уехала из Красноблока. Разумеется, не одна, с отцом, мы были еще слишком молоды, чтобы принимать самостоятельные решения. Их отъезд застал меня врасплох. Мой отец тоже ничего не знал, он был искренен со мной, когда советовал расспросить дядю Мишу об Архитекторе. Этого тоже не случилось. Буквально на следующий день после памятного разговора на кухне, Рита огорошила меня, сказав, что они эмигрируют в Западное крыло. Я сказал: огорошила? Это не то слово, конечно. Рита меня убила. Хотя, чего уж там, с их стороны, это было логичное решение. Наверное, к тому все шло, если я бы слепцом, то сам виноват, и нечего пенять на злой рок.

Как я уже говорил, Перекраска нивелировала ценность профессии инженер. Технари сплошь и рядом теряли работу. Финансирование установок ПОЛЫНЬ тоже было урезано до минимума. Персоналу, избалованному относительно сытными временами, давно не выдавали продуктовых пайков. Воздушные надбавки полностью отменили. Правда, в просторных цехах по-прежнему дышалось легко и свободно, чего нельзя было сказать об остальных помещениях Красноблока, где, с отменой централизованного воздухоснабжения, участились случаи смерти от удушья. Это в Красноблоке, представьте себе! Ведь мы столько лет гордились тем, что избавились от нищих. Спасибо высоким потолкам, благодаря ним персонал установок ПОЛЫНЬ, на первых порах, не испытывал дефицита воздуха. И не страдал от недоедания, правду сказать, нас здорово выручали грибы, произраставшие на пустырях у цехов в неимоверных количествах.

— Сегодня они есть, но кто поручится за завтрашний день? — сказал Михаил Электронович, в расстройстве чувств ожесточенно протирая очки, когда мы с Отцом пришли, чтобы проводить их с Ритой к лифту. — И потом, я все же, высококлассный инженер, а не грибник. Мне еще нескоро на пенсию, и я не желаю питаться одними грибами… — Он словно оправдывался перед нами за свое дезертирство. Как будто мы считали его таковым. Разве ж он был виноват в том, что Перекраска обернулась именно так, а не иначе, как все мы мечтали. Наверное, дядя Миша корил себя за то, что бросает нас на произвол судьбы. Как будто нам было бы легче пропадать всем вместе.

— Ты прав, старик, -кивнул Отец. Вид у него был совсем растерянным. — Тут ловить нечего, согласен с тобой…

Отцу действительно, было нечего возразить. Даже если бы он захотел. Одними грибами сыт не будешь. Все шло к тому, что они оба скоро останутся без работы и, соответственно, жилья. Ведь ПОЛЫНИ, как это принято говорить, были — системообразующим предприятием. В последнее время начальство все чаще заводило разговоры о том, что установки безнадежно устарели, чересчур затратные и висят на плечах нашей молодой, еще толком неоперившейся демократии неподъемным грузом, как гиря на ногах. Что ПОЛЫНИ — тяжелое наследие Домостроя, а их дальнейшая эксплуатация — нецелесообразна с экономической стороны. Что энергию куда выгоднее покупать в Подвале у чайников, где, кстати, наши ПОЛЫНИ с удовольствием возьмут по частям, как лом. По демпинговой цене, зато с заманчивым откатом, как предполагал Отец. Я слушал его вполуха, раздавленный горем, обрушившимся на меня. Михаил Электронович поддакнул Отцу, сказав, что ничего хорошего здесь больше точно не будет, Перекраска это ясно дала понять. И еще, что он не желает деградировать, и едет туда, где востребованы его квалифицированные мозги. И, разумеется, где ему не будет страшно за Риту. Она, тем временем, поплыла у меня в глазах. Увидела мое состояние и тоже расплакалась, хоть до того храбрилась, пытаясь шутить и смеяться. То был ее давний рецепт. А тут уткнулась мне в плечо и разревелась, как маленькая. Ее слезы промочили мне рубашку, которую я больше никогда не стирал. Снял тем же вечером и спрятал в шкаф. Чтобы сохранить их, единственное, что у меня осталось.

Затем, подвывая электромоторами, прибыл скоростной лифт, и дядя Миша, пожав руку Отцу и потрепав по плечу меня, шагнул к дверям, увлекая Риту за собой. Настал самый тяжелый момент, но мне помог пережить его охранник, грубо оттолкнувший меня в грудь рукояткой штатной саперной лопатки. Лифт считался режимным объектом и имел экстерриториальный статус. Разумеется, к нему не подпускали стройбанов без пропусков. Я привстал на цыпочки, чтобы в последний раз коснутся взглядом ее макушки, мелькнувшей за плечами дюжих дружинников. Минута, и тяжелые створки автоматических дверей сомкнулись с мелодичным электронным звонком, прозвучавшим для меня тоскливым погребальным звоном.

— Пойдем домой, сынок, — вздохнул Отец, обнимая меня за плечи. — Не расстраивайся ты так. Как обустроятся, пошлют о себе весточку…

И Рита, и Михаил Электронович обещали это нам. И наверняка сдержали бы слово. Если бы было, куда писать. Но писать им стало решительно некуда. Почему? Начальству не пришлось убеждать стройбанов разбирать громоздкие металлоемкие установки ПОЛЫНЬ на лом для последующей перепродажи чайникам. ПОЛЫНИ себя сами разобрали. Буквально через пару дней после тягостной сцены расставания у лифта, в цехах прогремел чудовищный взрыв. Такой запредельной силы, что, как я читал много позже в каком-то околонаучном журнале, зашкалило сейсмографы, установленные в лабораториях далекого Западного крыла, а, на самом верху, в элитных апартаментах Пентхауса, полы с потолками ходили ходуном, а со стен сыпались картины и плоские телевизоры. В эпицентре все было куда страшнее. Цеха сложились, как карточный домик, похоронив взорвавшиеся установки и персонал, работавший в ночную смену. Отца не стало, он не вернулся домой. Ему не довелось махать метлой в коридорах, как он опасался, ожидая сокращения. Он навсегда под завалами. Его тела так и не нашли. Никто особо и не искал. Ядовитый дым, клубившийся над руинами, оказался смертельно опасным, всего одного вздоха было достаточно, чтобы превратить жильца в нежильца. Уцелевших при аварии срочно эвакуировали. Нас вывезли в казармы, где и без того было душно и тесно. Для меня началась новая жизнь. Невеселая и очень нелегкая. Отчего я не последовал за Ритой, раз уж никто и ничто больше не держало меня в Красноблоке? Ответ простой: Я физически не мог позволить себе этого. Путь наверх, к квартирам Западного крыла, преграждал ЕвроПериметр, непроницаемая переборка, построенная западниками по последнему слову науки и техники после того, как мы, стройбаны, в порядке борьбы с пережитками красноблочного Домостроя, сами разрушили свой ССанКордон. Старую, но все еще надежную внутридомовую стену, сложенную в эпоху Холодной возни, чтобы, как твердили соглядатаи из Идеологической ячейки, не дать милитаристам Пентхауса выморозить нас путем отключения батарей отопления, будто каких-то тараканов. И, чтобы уберечь от тлетворных веяний, соглядатаи из Санитарно-гигиенической ячейки Комитета частенько озвучивали и этот повод. Дескать, процессы морального разложения за стеной зашли слишком далеко, и тамошним обитателям уже не помочь, а нам их гнилостные бактерии ни к чему. Пускай себе разлагаются, учили политинформаторы, наш долг — строить новые этажи. И мы строили, не задавая лишних вопросов.

В любых текущих условиях, допускающих желательное изменение, первый этап заключается в «размораживании» ситуации. Размораживание поведения или привычек оказывается чрезвычайно сложным, в особенности, если они существовали в течение долгого времени. Размораживание облегчается в периоды кризиса или катарсиса, которые могут разрушить ограничения, в рамках которых действовали существующие системы убеждений.

Курт Левин. «Перспектива времени и моральный дух»

Когнитивный диссонанс (от лат. cognitiо — познание и dissonantia — отсутствие гармонии) — состояние психического дискомфорта индивида, вызванное столкновением в его сознании конфликтующих представлений, идей, верований, ценностей и эмоциональных реакций.

II. Полный Консенсус

Когда началась Перекраска, разговорчики о зловонных миазмах, просачивающихся из Западного крыла, прекратились, как по команде свыше, вслед за чем ССанКордон разобрали по кирпичику. То есть, сперва его вроде не планировали сносить, а хотели выкрасить в веселенькие тона, во что-нибудь жизнеутверждающее, размалевав цветочками, незабудками и лютиками, чтобы не отпугивал туристов непрезентабельным видом, а, наоборот, зазывал. ССанКордон, кто бы спорил, и вправду, не блистал. Грязно-бурая, вся в зловещего вида потеках кладка, выщербленная и перекосившаяся за долгую и непростую историю Красноблока, производила отталкивающее, гнетущее впечатление, напоминая известную мрачную стену, к которой лягушатники поставили своих коммунаров. Собственно, он так и задумывался чрезвычайниками, чтобы внушать страх уже на дальних подступах к Красноблоку. Чтобы враждебно настроенные жильцы, разнообразные критиканы и просто провокаторы, не совались к нам со своими дурацкими советами, а, сунувшись, проглатывали язык. Вдобавок, внешняя часть стены использовалась идеологами как агитплощадка. Нанесенные здесь лозунги в человеческий рост, призывали стройбанов Западного крыла воссоединиться со своими красноблочными собратьями, чтобы, дружно взявшись за лопаты, достроить-таки распрекрасный Светлый чердак. Тут же, буквами чутка пожиже, сообщалось о суровой ответственности, которая неизбежно постигнет диверсантов и вредителей, надумавших сыпануть нам в подшипники песок. Внутренняя поверхность ССанКордона пестрела предупредительными табличками, адресованными стройбанам. Для начала, им категорически возбранялось прислоняться к стене. Разумеется, это все абсолютно никуда не годилось, если уж мы сделали упор на межэтажный туризм. Экзотика, спору нет, манит экстрима, но наши красноблочные граффити выглядели чересчур реалистично даже для них. Ведь с чего, собственно, началась Перекраска? Догадались? С политики Открытых Дверей, провозглашенной последним управдомом Красноблока. Он, видите ли, ничего не мог поделать со своей гостеприимной натурой.

— Заходите, гости дорогие, и берите, что криво лежит, тем более, что у нас практически все криво лежит, и ничего этого нам не жаль, уж такие мы хлебосольные жильцы! — заявил, сверкая глазами, этот придурок на собрании ассоциированных членов Организации Объединенных Отсеков, стоило ему только вскарабкаться на трибуну. Уму непостижимо, как такого болтуна вообще допустили в управдомы, куда только соглядатаи смотрели? Он же на дух не переносил символический для всего нашего Блока красный цвет. Видите ли, в детстве его бросила мать, якобы, втрескавшаяся по уши в пожарного и укатившая с ним на штатном противопожарном самокате. Мало того, этот пожарный, чтобы он сгорел, еще и ухитрился снабдить будущего управдома похожим на след от ожога родимым пятном радикального красного цвета. И, сколько бедолага не тер впоследствии отметину пемзой, а, бывало, и обломком кирпича, она лишь прибавляла в цвете. Из-за этого проклятущего пятна его нещадно дразнили все, кому только не лень, обзывая Меченым. Бедняга так привык к обидному прозвищу, что почти позабыл настоящее имя, а оно у него было красивым и современным. Будущего управдома звали Консенсусом…

Подвергаясь непрестанным издевкам, Консенсус возненавидел красный цвет, который, вместо законной гордости за героические свершения стройбанов, вызывал у него аллергию, не поддающуюся лечению диазолином, даже если глотать таблетки пачками. Копившиеся годами обиды взывали к отмщению. Шанс представился, когда его избрали генеральным секретарем Геронтобюро — высшего руководящего органа Красноблока, куда принимали лишь впавших в старческий маразм жильцов. Консенсус мастерски симулировал симптомы, одновременно подделав дату рождения в учетной карточке стройбана. А когда соглядатаи хватились подвоха, стало уже поздно.

— Хватит с нас этого давленного буряка на стенах! Сколько можно пичкать стройбанов борщом?! Может, мы марципанов хотим?! Или пиццу с лазаньей! Что скажете, товарищи, как вам бефстроганов на обед?! — каждое утро надрывался Меченый, едва заделавшись управдомом. Против мегафона, при помощи которого он компостировал нам мозги, были бессильны самые плотные ватные тампоны в ушах. Еще бы, ведь аппарат был импортным, его изготовили в Пентхаусе по спецзаказу для легендарной Маргарет Тучи.

Неужто не слыхали о такой? Тогда я в двух словах расскажу. Были времена, ее в Доме каждый таракан знал в лицо. И, кстати, боялся, куда сильнее дихлофоса. И не зря. Туча была хмурой, сварливой и не в меру заносчивой мужеподобной женщиной с вечно недовольной длинноносой физиономией. И такую вот ведьму наглосаксы умудрились выбрать себе в управдомы… Трагическая оплошность с их стороны. Но они же не знали, с кем имеют дело. От них ведь утаили тот факт, что Туча, уважительно прозванная впоследствии Железной Домомучительницей, страдала серьезнейшим расстройством психики. Она мучилась неизлечимой формой мизандрии, иначе говоря, на дух не переносила мужчин.