Рембрандт. Становление художника Том 1

Автор Эмиль Мишель

Покинув родительский дом и переселившись в Амстердам, Рембрандт приложил все силы для проявления своего художественного дарования. Он рисовал день и ночь, изображая все, что видел вокруг, не жалея сил, пока не добивался совершенства. Молодой живописец создал новый язык рисунка, в котором главную роль играли тонко разработанные приемы светотени и эмоциональная насыщенность фона. Всю мощь своего молодого таланта он вложил в свой ранний шедевр - «Ночной дозор», удивительно сочетавший в себе глубокую правдивость и одухотворенное воображение. Молодой художник был окрылен успехом, его заметили, он утвердился в числе живописцев первого ранга, выгодные заказы потекли к нему рекой, супружеская жизнь с любимой Саскией казалась земным раем. Его слава неподражаемого мастера распространилась далеко за пределы столицы. А впереди художника ждали годы всеобщего признания и отчуждения, богатства и нищеты, семейного счастья и одиночества...

• Язык: Русский
• Издатель: Parkstone International
• Дата выпуска: 5 окт. 2009 г.
• ISBN: 9781785251351

Предварительный просмотр книги

Репродукции

Автопортрет, 1628–1629.

Масло, дерево, 22,6 х 18,7 см. Государственный музей, Амстердам, Нидерланды

Начало пути

Образование

Рембрандт Харменс ван Рейн – сын мельника Харменса Герритса и дочери булочника Нельтген Виллемсдохтер, родился 15 июля 1606 г. в Лейдене. Мальчик был младшим (шестым) ребенком в семье. Его отец снискал высокое уважение среди горожан и в 1605 г. был избран главой квартала Пеликан. Очевидно, он проявил себя на этом поприще весьма достойно, поскольку в 1620 г. был переизбран на этот же пост заново. Судя по твердости почерка, с какой Харменс Герритс ставил свою подпись, человеком он был весьма образованным. И сам он, и его старший сын подписывались именем Ван Рейн (т.е. с Рейна), и, следуя их примеру, Рембрандт дополнил собственную монограмму на многих юношеских работах тем же определением. В качестве еще одного подтверждения достатка и благополучия семейства можно упомянуть то обстоятельство, что Харменс Герритс владел местом захоронения в церкви святого Петра, причем непосредственно возле кафедры.

До нас не дошли какие-либо свидетельства о детстве и отрочестве Рембрандта, однако можно с уверенностью сказать, что особой заботой его матери было наставление в религии, и она прилагала все усилия, чтобы укоренить в детях веру и моральные принципы, являвшиеся основой и руководством ее собственной жизни. На многих портретах матери, созданных Рембрандтом в технике живописи и офорта, присутствует Библия. Истории, которые матушка пересказывала из своей любимой книги, глубоко и живо запечатлелись в душе ребенка, и в дальнейшей жизни он черпал сюжеты для своих творений преимущественно из страниц Священного Писания. В то время попутно с обучением грамматике большое внимание уделялось каллиграфии, которая воспринималась весьма существенной составной образования. Рембрандт выучился писать на своем языке чрезвычайно грамотно, о чем позволяют судить несколько дошедших до нас писем художника. В орфографии он не уступает многим своим выдающимся современникам. Почерк четок и легко разборчив, и даже по-своему элегантен, а ясность некоторых его подписей свидетельствует о прямо-таки детском прилежании. Надеясь на дальнейшее продвижение сына в области гуманитарных наук, родители записали Рембрандта в студенты университета по курсу латинской литературы. Однако юноша не проявил заинтересованности в этой области. По-видимому, он не испытывал особого вкуса к чтению, о чем говорит весьма ограниченный круг книг, сопровождавших его в дальнейшей жизни.

Настоящий восторг у Рембрандта вызывала живопись, а все удовольствия, которые могли порадовать его душу, были сосредоточены в Лейдене и его окрестностях, так что в свободное время скучать ему было просто некогда. Будучи по природе человеком чутким и участливым, он, тем не менее, всегда держался в жизни несколько обособленно, предпочитая наблюдать происходящее со стороны, и жил сам по себе, сообразно своим собственным представлениям. Любовь к сельской местности, которая обозначилась с самого раннего возраста, с годами только крепла. Родители Рембрандта, признав его явную несклонность к наукам и однозначную тягу к живописи, решили отозвать его из Лейденского университета. Убедившись в бесполезности борьбы с природными склонностями сына, они согласились с его собственным выбором, продиктованным скорее зовом молодой души – Рембрандту тогда исполнилось пятнадцать лет. И очень скоро его стремительные успехи на новом поприще оправдали ожидания родителей, причем значительно более щедро, нежели они смели надеяться.

В то время в Лейдене для ученика в области искусства возможности были довольно ограничены. Живопись, пережив недолгий период взлета, уступила место наукам и литературе. Первая попытка основать в городе Гильдию святого Луки в 1610 г. окончилась неудачей, несмотря на то, что соседние с Лейденом города – Гаага, Делфт и Харлем – насчитывали значительное количество выдающихся мастеров в рамках подобных сообществ. Однако родители Рембрандта сочли сына еще слишком юным, чтобы отпустить его из отчего дома, и решили, что становление будущего художника должно проходить на родине. Долгие узы дружбы, а возможно, даже отдаленное родство, стали определяющими факторами в выборе учителя. Родители Рембрандта остановились на художнике по имени Якоб ван Сваненбюрх, – мастере сегодня почти забытом, но высоко чтимом своими современниками.

Несмотря на то, что помимо самых начальных познаний в области искусства Рембрандт мало чему мог научиться у своего учителя, Сваненбюрх относился к юноше с такой добротой, какую нечасто встретишь по отношению к начинающим художникам. Как правило, условия обучения учеников-подмастерьев были крайне суровы: контракты, которые они подписывали с мастером, ввергали их в беспрекословную рабскую зависимость, и обращение с ними некоторых наставников было таково, что наименее терпеливые спасались бегством. Сваненбюрх по происхождению принадлежал к аристократическим кругам Лейдена. За три года обучения успехи Рембрандта оказались настолько значительными, что сограждане только диву давались, и заглядывая в будущее своего юного земляка, пророчили ему великую славу.

Но вот пора начального ученичества завершилась, Рембрандту стало более нечего взять от Сваненбюрха, и молодой человек, наконец, вступил в тот этап жизни, когда наступила пора покидать отчий дом. Родители согласились на то, чтобы он расстался с ними, чтобы продолжить обучение дальше. Выбор пал на Амстердам и на мастера Питера Ластмана – выдающегося художника своего родного города. В его мастерской методы обучения учеников были сродни тем, что практиковались у Сваненбюрха, причем решающую роль в формировании отношений мастера и ученика играла личная одаренность последнего. Ластман принадлежал к числу приверженцев итальянской школы живописи, группировавшихся вокруг Адама Эльсхаймера в Риме.

Когда Рембрандт впервые ступил в ателье Ластмана, мастер находился в зените своей славы. Современники превозносили его до небес, провозглашая фениксом и Апеллесом современной эпохи. Помимо всего прочего, он считался одним из лучших знатоков итальянского искусства, и по мере того, как оно постепенно обретало привлекательность в Голландии, Ластмана нередко приглашали оценить художественные достоинства и стоимость картин при их продаже или описи. Его дом пользовался чрезвычайной популярностью, и нет сомнений в том, что юный ученик общался там со знаменитыми художниками и другими выдающимися личностями. Такое общение имело для него огромное значение, расширяя его кругозор и развивая наблюдательность.

Автопортрет, ок. 1629.

Масло, дерево, 38 х 31 см. Германский национальный музей, Нюрнберг, Германия

Автопортрет, 1629.

Масло, дерево, 89,7 х 73,5 см. Музей Изабеллы Стюарт Гарднер, Бостон, США

Автопортрет, ок. 1630.

Масло, медь, 12,2 х 15,5 см. Национальный музей, Стокгольм, Швеция

Автопортрет, 1632.

Масло, дерево, 63,5 х 46,3 см. Собрание Барреля, Глазго, Великобритания

Тем не менее, в студии Ластмана Рембрандт задержался ненадолго. Заметно превосходя Сваненбюрха в ремесле, Ластман страдал всеми пороками эпигона итальянской живописи. На самом деле его искусство представляло собой нечто среднее между итальянским и голландским идеалами. Не умея достичь стильности одного и искренности другого, не предлагая ничего оригинального в технологии живописи, он неустанно пытался смешать воедино заведомо несовместимые элементы, над чем безуспешно бились его предшественники.

Для Рембрандта с его прямолинейностью такая система была совершенно неприемлема. Его природные устремления и любовь к правде всячески противились ей. Единственной темой его учителя была Италия, страна, с которой Рембрандт не был знаком и так никогда впоследствии и не познакомился. При этом юноша видел повсюду вокруг себя великое множество того, что по-настоящему волновало его, откликалось в его душе и говорило на языке, намного более открытом и прямом, нежели язык, на котором изъяснялся его учитель. Любовь молодого человека к природе чуралась искусственной изощренности; красоту мира он воспринимал одновременно глубже и проще и жаждал изучать ее такой, какова она есть на самом деле, без чужого вмешательства, которое только затушевывало его видение и искажало истинность непосредственных впечатлений.

Возможно также, что оторванность от родного дома, который был Рембрандту бесконечно дорог, становилась все более и более мучительной для него. Он стремился к близким ему людям, но одновременно в его душе вызревал дух независимости, и он чувствовал, что дальнейшее обучение у Ластмана уже едва ли пойдет ему на пользу.

Первые работы, созданные в Лейдене

Возвращение любимого сына в родной дом было встречено с великой радостью. Несмотря на радушный прием Рембрандт совершенно не собирался жить в праздности под крышей отчего дома и сразу же самым решительным образом приступил к работе. Наконецто он сбросил ярмо, ставшее для него досадным бременем. Отныне ему предстояло руководствоваться только собственными ощущениями, выбирая путь на свой страх и риск. Чем же занимался Рембрандт по возвращении в Лейден, и каковы были плоды этого первоначального периода его творчества? Об этом ничего не известно, и вплоть до настоящего времени не обнаружена ни одна работа художника, созданная им до 1627 г. Вполне вероятно, что первые картины этого периода относились к жанру живописи и еще мало предвещали великое будущее их автора, едва указывая на природу его дарования. Однако при всей очевидности его юношеской неопытности в этих немного торопливых работах уже наметились некоторые весьма существенные моменты.

Картина «Апостол Павел» датирована 1627 г. и воспроизводится здесь вместе с подписью и монограммой художника. Пристально всматриваясь в сосредоточенный взгляд узника, свидетельствующий о напряженной работе мысли; в его бледное лицо, освещенное таким же бледным лучом солнца; в то, как выжидательно застыло перо в руке святого Павла, уже осознаешь силу замысла и раскрывающийся великий талант, казалось бы, вполне заурядного новичка-живописца. Здесь уже налицо признаки острой наблюдательности, которую Рембрандт в пору своего расцвета сумеет развить до высочайшего уровня. Но даже еще при несовершенном владении техникой ремесла и при отсутствии хороших материалов он добивается удивительной силы воздействия своей работы на зрителя. Терпеливое отношение к мелочам и точная передача деталей окружения, таких как разбросанная по полу солома, большой железный меч, книги, лежащие возле апостола, указывают на добросовестность художника, который обращается за подсказкой к самой природе и берет все, что она щедро отдает ему.

Автопортрет, 1629.

Офорт, 17,4 х 15,4 см. Государственный музей, Амстердам, Нидерланды

Автопортрет с раскрытым ртом, 1628–1629.

Перо, коричневые чернила, серая акварель, 12,2 х 9,5 см. Британский музей, Лондон, Великобритания

Картина «Притча о безумном богаче» датирована 1627 г., и подписана монограммой, составленной из инициалов имени художника, – «Рембрандт Харменс». Старик, сидящий за столом, заваленным грудой бумаг, учетных книг и кошельков, держит в левой руке свечу, пламя которой прикрывает правой рукой, и внимательно разглядывает подозрительную монету.

Манера письма художника здесь несколько сложна, и кипы свернутых пыльных бумаг придают композиции некоторую тяжеловесность. С другой стороны, удачно распределены и достоверно трактованы свет и сочетания его с тенью. Общий колорит впадает в желтизну и монотонность, однако цветовая схема в целом работает на образ, создавая впечатление старения и выцветания красок, например зеленого и фиолетового тонов скатерти и плаща. Наиболее густо красочный слой положен на освещенных участках, гдето он становится менее плотным, а где-то почти сходит на нет для того, чтобы избежать слишком резкого контраста с тенями, где живописный слой настолько тонок, что сквозь него просвечивает коричневый фон основы. В отличие от Адама Эльсхаймера и Геррита ван Хонтхорста, которые в трактовке подобных сюжетов делали источник света во всей полноте его силы доминантой картины, Рембрандт прикрывает пламя свечи и внимательно следит за тем, как ее свет ложится на окружающие предметы. Художник почувствовал, что, стремясь как можно нагляднее изобразить свет, его предшественники скорее несколько перестарались, и ограничил себя тем диапазоном соотношения света и тени, который позволял добиться желаемого эффекта, избежав при этом слишком резких и потому неприятных контрастов. В данном случае все свое мастерство художник сосредоточил на тонкой моделировке освещенной мужской головы.

На каждой из упомянутых работ изображен единственный персонаж, и вполне возможно, что обе картины были написаны прямо с натуры. Работа над двумя полотнами, написанными в следующем году и включавшими уже несколько фигур, оказалась куда более сложной для художника. И нельзя сказать, что Рембрандт полностью справился со всеми подстерегавшими его трудностями. Композиция картины «Самсон и Далила» получилась довольно нескладная. Как и две предшествующие работы, она написана на дубовой панели, но несколько большего размера (61,3 х 50,1 см), и монограмма на ней слегка видоизменилась. К переплетенным инициалам R и Н