Кулинарный Роман В Рецептах 2

Автор Marat Baskin

Когда в Нью-Йорке собирается компания евреев-иммигрантов, все с гордостью вспоминают свои былые города. Бывшие ленинградцы с придыханием вспоминают Питер. Москвичи снисходительно смотрят на них и замечают, что Питер по сравнению с Москвой провинция. А киевляне замечают, что Киев отец всех русских городов и провинциалы все вокруг. Одесситы говорят одно слово Одесса! И слово это звучит гордо. Бобруйчане молчат. Но молчат улыбаясь. К чему спорить, если и так всем понятно, что лучший город на земле Бобруйск.  И все вместе жители городов презрительно говорят об обитателях местечек. Даже придумали определение поведения - местечковость. И это слово говорят с иронией.

Все забывают, что их предки из местечек черты оседлости.  Так что, мы все евреи-ашкенази - родом из местечек! Все. И это прекрасно, ибо настоящая местечковость — это взаимная выручка, взаимное уважение, честность, трудолюбие, совесть …. И много еще хороших черт, которые кое-кто позабыл, выбираясь из местечек!  Местечко живет в нас, где бы мы не жили: в Нью-Йорке или Москве, в Иерусалиме или Лондоне, …  И пусть живет всегда!

Это местечковый Кулинарный роман, но место действия его весь мир, куда судьба заносит вечного странника-еврея. Мы приспосабливаемся к миру, в котором живём, и мир приспосабливается к нам.

• Язык: Русский
• Издатель: Marat Baskin
• Дата выпуска: 23 июл. 2023 г.
• ISBN: 9798223944614

Предварительный просмотр книги

Марат Баскин

КУЛИНАРНЫЙ РОМАН В РЕЦЕПТАХ 2

Когда в Нью-Йорке собирается компания евреев-иммигрантов, все с гордостью вспоминают свои былые города. Бывшие ленинградцы с придыханием вспоминают Питер. Москвичи снисходительно смотрят на них и замечают, что Питер по сравнению с Москвой провинция. А киевляне замечают, что Киев отец всех русских городов и провинциалы все вокруг. Одесситы говорят одно слово Одесса! И слово это звучит гордо. Бобруйчане молчат. Но молчат улыбаясь. К чему спорить, если и так всем понятно, что лучший город на земле Бобруйск.  И все вместе жители городов презрительно говорят об обитателях местечек. Даже придумали определение поведения - местечковость. И это слово говорят с иронией.

Все забывают, что их предки из местечек черты оседлости.  Так что, мы все евреи-ашкенази - родом из местечек! Все. И это прекрасно, ибо настоящая местечковость — это взаимная выручка, взаимное уважение, честность, трудолюбие, совесть .... И много еще хороших черт, которые кое-кто позабыл, выбираясь из местечек!  Местечко живет в нас, где бы мы не жили: в Нью-Йорке или Москве, в Иерусалиме или Лондоне, ...  И пусть живет всегда!

Это местечковый Кулинарный роман, но место действия его весь мир, куда судьба заносит вечного странника-еврея. Мы приспосабливаемся к миру, в котором живём, и мир приспосабливается к нам.

Это местечковый Кулинарный роман-2 в рецептах, ибо в наших рецептах наше местечковое прошлое и наша сегодняшняя жизнь.  Это второй том моего Кулинарного романа. Его можно читать, как продолжение первого, а можно просто читать независимо от первого. Ведь эти романы своеобразное игрушечное Lego жизни, в которой детали можно собирать в любом порядке.

МЯСО ПО-ГРУЗИНСКИ

Один раз за все годы работы в школе, папе дали недельную экскурсионную путёвку в Ленинград. Произошло два чуда: первое, что кто-то из начальства не смог поехать, и второе, что кто-то вспомнил про папу.

Маме тоже хотелось поехать, но денег на покупку для неё путёвки у нас не было. Папа долго из-за этого мучился: ехать без мамы или ни ехать, и точку над этими сомнениями поставила бабушка.

- Тохтэрке, Исаак муст форун. Эр арбайт, ви аидэнэ фар Пэйсах. Эр мус опруэн! (Дочечка, Исаак должен ехать. Он работает, как еврейка на Пасху. Он должен отдохнуть! – идиш) – сказал она маме.

И вопрос был решён.

Чтобы на еду не тратить деньги, мама приготовила ему с собой миску котлет и драников. Всё это переложили дедушкиной папиросной бумагой, чередуя котлету и драник.  И папа поехал.  Наказали ему ничего не покупать из сувениров и только купить что-нибудь из еды.

Папа так и сделал: привёз пару палок колбасы, несколько сортов сыра, какие-то консервы и приправы и мне книжку Храбрый Азмун. Я и сейчас помню её обложку, на которой Азмун верхом на огромной рыбе.

Рассказывая о городе, папа сказал, что жил в гостинице с учителем из Грузии, который тоже привёз еду из дома. И они обменивались своими вкусностями. Грузину понравились папины котлеты и драники, а папе понравилось мясо по -грузински.

-Я рецепт у него узнал, и мы купили кое-какие приправы для этого мяса, – сказал папа и добавил. -Главную приправу нигде не могли найти. Она называется хмели-сунели. Но в последний день, перед самым отъездом, соседу удалось её выпросить в каком-то грузинском ресторане: дали почти полный спичечный коробок.

-Давай сейчас сделаем, – загорелся я, не обращая внимания, что за окном ночь: папа приехал последним кричевским автобусом.

-Завтра, – сказал папа.

-Обещаешь? – спросил я.

-Обещаю, – сказал папа, - а сейчас иди спать.

И я забрался под одеяло читать книжку с фонариком.

Бабушка, как раз ждала папу, чтобы зарезать курицу. Ибо за неделю у нас мясо кончилось. А шойхета (резник, который осуществляет забой скота -идиш) папы дома не было.

Утром папа выполнил бабушкин наказ, и попросил её оставить для своего блюда большой кусочек куриной грудки- бэйлыка, а я проследил, чтобы, разрезая курицу, бабушка об этом не забыла.

-Их вэйс (Я знаю-идиш), - останавливала мои напоминания бабушка.

Но я напоминал каждую минуту, боясь, что бабушка забудет и порежет мясо на котлеты.

Как только папа пришел с работы, я полез в подвал за бейлыком. 

— Вот, - сказал я, подавая папе мясо, - пора делать. Мы не забыли.

Мы в моем произношении звучало, как я.

Папа взял поданный мною кусочек филе, помыл его и острым ножом стал делать в нем глубокие надрезы, чуть-чуть не доходя до края. Надрезы делал на расстоянии друг от друга на ширину пальца. Получилось их одиннадцать – я пересчитал.  

-Гармошка готова, - сказал папа, - пора готовить волшебную смесь.

Он взял тарелку и высыпал в неё приправы из пакетиков, что привез: сухой чеснок, красный перец, сухой мускатный ореха и таинственное хмели- сунели. Я читал заглавии на пакетиках, и папа брал приправы по одной чайной ложке и высыпал в тарелку. Потом добавил к ним две столовые ложки растительного масла и перемешал всё ложкой, получив густую темно -коричневую смесь.  Затем этой смесью руками намазал филе со стороны надрезов, при этом забираясь и внутрь надрезов. После этого нарезал твердый сыр, который привез, тонкими пластинами в количестве равном количеству надрезов. И столько же нарезал тонких долек помидора.  И все эти дольки, и пластинки вложил в надрезы.  Получилась красота.

Выложил мясо на противень и отправил в печку, поставив подальше от огня. И где-то через полчаса мы наслаждались запахом и вкусом этого чуда. Конечно, хмели-сунели у нас испарилось быстро.  Да и все приправы, привезенные папой, исчезли через пару месяцев. И папа заменил это все укропом, чесноком, сельдереем, красным перцем, солью и растолченными лавровым листом и обыкновенным лесным орехом.  Голь на выдумки хитра! И мясо получалось тоже очень вкусным! Кушали мы его всегда горячим.

Мясо это делаем мы и сейчас. Приправы не дефицит сейчас и даже хмели-сунели есть в каждом русском магазине. Вместо красного перца мы в соус сыпем паприку и берем оливковое масло. Смесь размазываем по мясу кухонной кисточкой только со стороны разрезов, как делал папа. На противень кладем алюминиевую фольгу и на фольгу наше мясо. Готовим мясо в духовке при 180 градусов Цельсия минут сорок. И сидим, и ждём. Уже через полчаса по кухне разносится завораживающий запах грузинского духана.  

ПРЯНИКИ

Как-то я спросил у папы, что самое вкусное он ел в детстве. Папа задумался, а потом сказал:

-Мамины пряники.

И добавил:

-Они совсем не похожие на те, что в магазине продают. Мама их пекла раз в год, на день рождения внучки. У нас жила дочка старшего брата от первой жены. Мама её забрала к нам, и она была нам, как сестричка. С нею и в эвакуацию бежали. Пекла пряников мама немного. Где-то всем было по два пряника, а сестрёнке пять. Для пряников все продукты надо было покупать, и для нас это было дорого, ибо старались обходится в еде тем, что в огороде росло.

-А ты знаешь, как их печь? – сработала моя кулинарная душа.

-Знаю, - сказал папа. – Рецепт проще некуда. Мама брала большую миску. Просеивало в неё три стакана муки. Потом насыпала туда полстакана сахара, половину чайной ложки соли, три столовых ложки мака, три столовых ложки мягкого сливочного масла и разбивала туда же два яйца. Потом добавляла стакан кислого молока и все ложкой перемешивала.  И оставляла полученное тесто на полчаса отдыхать. После отдыха она на столе раскатывала тесто, пока оно не становилось толщиной в полтора сантиметра.

-Ты мерил? – поинтересовался я.

-На глаз, - засмеялся папа.

-А потом вырезала из теста пряники, - подвел я черту под папиным рецептом.

-Все так, - кивнул папа. -Только вырезала она их алюминиевой кружкой, из которой папа пил чай. Затем брала противень, смазывала его сливочным маслом и раскладывала на нём пряники. А сверху пряники посыпала сахаром с маком, а если у нас был мёд, то размешивала его с водой и мазала им пряники. Ох, какое-то это было объедение.

Разговор этот был за пару недель до папиного дня рождения. И я решил испечь папе эти пряники.

Сначала в напарники я решил взять бабушку, но бабушка сказала, что папе будет приятнее, когда мы спечем пряники с мамой.

И мы их спекли с мамой. Мне тогда было лет пять и, честно говоря, их в основном пекла мама, а я только посыпал их сахаром и маком. И первым попробовал.

-Ну, как? – спросила мама.

-А михаес! (Вкусно! -идиш) – сказал я. И добавил: - Можно я скажу папе, что я сам их сделал?

-Можно! - разрешила мама.

Они получились очень вкусные.

Когда папа пришёл с работы, я встретил его буквально на пороге с миской пряников.

— Вот я спек тебе на день рождения, - сказал я, на минуту замолк и вздохнув добавил: - вместе с мамой! Но, честное пионерское слово, подрасту и спеку сам!

-Верю, - сказал папа.

Но, обещания детства быстро забываются. И про пряники я вспомнил только сейчас.

БАБУШКИНЫ ПИРОЖКИ

Когда я просил у бабушки сделать что-нибудь вкусненькое, она понимала, что я хочу пирожки.

- Едэр гот зайн гешмак! Их вэйс- ду либ пирожкэс! Гут, - говорила бабушка, - их мах пирожкэс цу шабэс! (У каждого свой  вкус! Я знаю, ты любишь пирожки! Хорошо, я сделаю пирожки к субботе! - идиш)

И рано утром в пятницу я, проснувшись, бежал на кухню и напоминал бабушке о пирожках. И уточнял, что хочу пирожки с вареньем.

-Ун дай татэ либе мит бульбэ, (А твой папа любит с картошкой – идиш) – замечала бабушка.

-Сделай и с картошкой, и с вареньем, - соглашался я и на радость бабушке, заканчивал свое согласие по идиш: -Ун их филн зых гэшмэйхлт! (И я буду доволен-идиш)

-Вэйт, - останавливала меня бабушка, - фирст их мах эссун фор шабэс, ун дэн дайнэ пирожкэс! (Подожди, сначала я приготовлю еду к шабэсу, а потом твои пирожки.-идиш)

И ждал, когда бабушка примется за пирожки. А она, закончив с печкой, начала убирать по дому. И изредка посматривать на часы., как будто ей для чего надо для пирожков точное время. В часах бабушка не разбиралась, но знала, два положения на них: время, когда приходит на обед дедушка — значит, надо готовить ему еду, и, когда мама возвращается с работы — значит скоро вечер.

-А для чего ты смотришь на время? – спросил я.

Бабушка загадочно ответила:

Их мус вэйс. вэн кумт дайнэ мамэ! (Я должна знать, когда придет твоя мама! -идиш)

-Для чего? – не понял я.

Бабушка ничего не ответила. 

И где-то за полчаса до прихода мамы сказала:

-Цайт! (Время! -идиш)

И принялась за работу. Сняла со шкафа разделочную доску для теста, и вынула из шкафа большую миску.

Она налила в миску два стакана кислого молока (сейчас мы берем кефир), две столовые ложки сметаны и две столовые ложки растительного масла, по чайной ложке соли, сахара и соды, два желтка. Всё перемешивала ложкой и через сито высыпала три с верхом стакана муки. Муку бабушка высыпала по частям: высыпит стакан и размешает ложкой тесто. И так стакан за стаканом.

Сначала размешивала все ложкой, а потом руками вымешивала тесто на доске, предварительно посыпанной мукой. Потом оставила тесто постоять на полчаса, как она называло это отэмэн а бисл (подышать -идиш).

С утра бабушка уже сварила целую картошку, сделала пюре и пожарила лук. И перемешала лук с пюре для папиных пирожков, а для моих вынула на блюдечко варенье из банки.

Когда тесто отдышалась, бабушка сделала из него две колбаски и порезала их на кусочки, толщиной в два пальца. Из каждого кусочка слепила шарик и потом шарики раскатала скалкой в небольшие лепёшички и положила на мои варенье, а на папины - картошку с луком. Вымешивала тесто бабушка, смазав руки растительным маслом, и скалку, прежде чем раскатывать тесто, смазала тоже маслом. Клала начинку средней ложкой. Положив начинку, бабушка защепила лепёшки по краям. Потом выровняла рукой начиненные пирожки и скалкой легонько прошлась по получившимся пузатикам, сделав из них вытянутые пирожки.

К этому времени с работы пришла мама и я понял, для чего бабушка её ждала: жарку пирожков бабушка поручила ей, ибо не любила иметь дело с керогазом. И мама быстро переодевшись, принялась за жарку.

Налив на сковородку три столовых ложки масла, мама нагрела его на среднем огне и начала жарить пирожки, все время ворочая их деревянной плоской ложкой, прожаривая их со всех сторон, пока на них появилась коричневая корочка.

Первый пирожок с вареньем она положила отдельно на блюдечке, постелив дедушкину папиросную бумагу. (Сейчас, мы кладём пирожки на бумажное полотенце, чтобы сошёл жир.)

Бабушка налила мне стакан молока. И я, глотая слюнки, стал ждать пока пирожок остынет.

КУЛАГА

Из всего, что готовил папа, бабушка признавала кошерной только кулагу. Делается она из черники, но, когда появлялась черника, то покупали её в основном в кулёчке для меня. И побольше для черничной настойки и варенья. а тратить её на кулагу бабушка считала, что дорого. Но, когда папу посылали по каким-то делам в сельские школы, а раз-два за лето это случалось, ехал он туда на велосипеде, то по дороге забирался в лес, как он говорил подышать лесным воздухом, и если набредал на ягоды, то, конечно собирал их сколько мог. Набирал, какие попадались. Но чаще всего это была черника. Однажды он привёз полную корзинку черники, и, здесь, бабушка не выдержала и попросила папу сварить кулагу.

Для кулаги папа брал полкилограмма ягод. Отвешивал всегда на безмене – ручных весах с рычагом и передвигающимся противовесом. Сначала вешал пустую корзинку, потом с ягодами. Держал он весы на весу, а я смотрел за цифрами, где останавливался противовес.

Взвесив ягоды, папа отдавал их бабушке, для переборки и мойки, так как это важное дело бабушка не доверяла никому:

-Их вэйс, вэр их ваш -из рэйн ви голд! (Я знаю, когда я мою – чисто, как золото! - идиш)

Получив чистые ягоды, папа перекладывал их в кастрюлю, заливал их стаканом холодной воды и ставил кастрюлю на керогаз на огонь. Пока ягоды варились, папа просеивал три столовых ложки ржаной муки, потом разводил муку в паре ложек тёплой воды и отправлял струйкой в кастрюлю к кипящим ягодам. Туда-же добавлял три столовых ложки сахара. Все перемешивал, и варил до загустения. Папа любил не очень густую кулагу. А бабушка густую.  И папа, отлив кулагу для нас, в бабушкину добавлял ещё ложку муки.

Ели мы кулагу и в горячем, и в холодном виде. Я любил холодную кулагу с белым хлебом. А бабушка ела её горячую с холодным молоком.  

МЯСО ПО-ФРАНЦУЗСКИ

Вернулся папа с войны с госпиталя, хромая, с палочкой. Правда, врач сказал, что он расходится, и укороченная нога на пару сантиметров, привыкнет держать равновесие без палочки. Так оно и получилось. Папин родительский дом немцы сожгли, и ему пришлось поселится у брата, который успел к этому времени жениться. Кроме шинели и старой солдатской одежды ничего у папы не было. До войны, он не успел сдать в институте последний государственный экзамен, но при нехватке после войны учителей, его взяли учителем. И так он до пенсии проработал с неоконченным высшим, о чём ему не раз напоминали всевозможные начальники несмотря на то, что его ученики побеждали на олимпиадах, и даже в МГУ сдавали математику на отлично. Но начальникам от педагогики это не волновало. Их волновало характерная для папы независимость, подкрепляемая шутками в адрес вышестоящих. Но это все было потом, а в то время у папы была одна проблема - жениться, чтобы освободить брата от лишнего рта.

Поселившись у брата, он оказался лишним там, и, к тому же, жена брата изо всех сил старалась выдать его за свою родственницу. Но папе эта свояченица не понравилась. И это очень возмутила жену брата, которая с того времени невзлюбила маму.

Мамина семья жила через пару домов от папиного брата. Ей было в то время всего восемнадцать лет. И так получалось, что каждый день, когда папа шёл на работу, он встречал у колодца маму. И, как говорил папа, всегда с полным ведром.  А полное ведро, как известно к счастью. Не знаю, как они познакомились, но в конце концов, мама пригласила папу к себе домой познакомить с родителями. Конечно, папа их знал ещё до войны, и они папу знали и всю его семью, но приглашение означало большее, чем знакомство. Как говорила мама, у нас в местечке, это значило, что скоро свадьба.

К приходу папы, мама решила приготовить блюдо, о котором прочитало в каком-то журнале. Её привлекло в блюде название Мясо по-французски. 

-Не знаю, где я нашла все продукты, ибо жили мы очень бедно несмотря на то, что папа работал бухгалтером в горпо, но нашла, - рассказывала мама, и добавляла: - Самое трудное, было найти сыр. И его привезла из Могилёва подруга, которая там училась на медсестру.

Потом, мама в день их знакомства иногда делала это блюдо, и ждала, когда папа, увидев на столе это мясо, вспоминал, наконец, что это не просто день, а день знакомства.

В начале мама сделала соус, как она сказала. для заливки мяса. Кстати, в том старом журнале, он назывался заправкой. Потом, конечно, мы узнали, что это майонез. Но о майонезе в местечке тогда никто не знал, это был просто соус. Мама налила в миску стакан подсолнечного масла и положила по половине чайной ложки горчицы, сахара, соли, одно целое яйцо: желток с белком, и ещё один желток без белка. Все это взбила вилкой до белого цвета.

Я пробовал это делать и изрядно потрудился, пока довёл соус до белого цвета. Сейчас в блендере эта проблема решается, как сказал бы Шерлок Холмс, элементарно. 

И получается всем нам сейчас знакомый майонез. Только домашний.

После этого мама взяла посуду для запекания, вымазала её дно подсолнечным маслом. И, нарезав картошку кружочками, выложила её на дно в три слоя. Посолила и поперчила её. И смазала своим соусом.

Затем куриную грудку нарезала большими кусочками и отбила их толкушкой. После чего положила поверх картошки, предварительно тоже посолив и поперчив. И, взяв три луковицы, почистила их, нарезала полукольцами и отправила наверх на мясо. Смазала опять своим майонезом. А в конце натерла на терке твёрдый сыр, густо покрыв им лук. И отправила в печку.

Получилось что-то необыкновенно красивое и по запаху вкусное. Но мама боялась попробовать, чтобы нарушить красоту.

И, когда папа поднёс мясо ко рту, мама в страхе замерла: понравилось папе или нет.

Папе очень понравилось. Да и всем за столом. Дедушка, как всегда, сказал, что пробовал такое мясо у Брагина, всем в местечке известного богача, с сыном которого дедушка в молодости дружил. Одна бабушка сидела и не ела мясо.

И папа, заметив это, спросил, почему она не ест. И бабушка сказала, что она не ест не кошерное, а здесь флэйшике и милхике (мясное и молочное).

- Так не надо было сыр класть, - сказал папа.

-Но тогда бы не было мясо по-французски, - сказала мама.

Папа промолчал, хотя ему хотелось сказать, что, изголодавшись от похлебок, которые готовила каждый день жена брата, ему всё равно, какое было мясо. По-французски или по-белорусски. Главное, что это было мясо!

КАРТОФЕЛЬНЫЙ СУП

Самым любимым супом у папы и у меня был простой картофельный суп.  Одна картошка без мяса.

-Каждый день в детстве ел! Когда маленьким был, думал, что стану взрослым и не буду любить этот суп, - говорил папа, - да нет: и сейчас для меня это лучший суп. Помню мама сварит самую большую кастрюлю супа, поставит её посреди стола, и черпаком всем по тарелкам разливает, приговаривая: эст, эст, гайнт из дох ныт шабэс! (Ешьте, ешьте, ещё не шабэс! -идиш) А в шабэс мама добавляла в суп кусочек мяса. Правда, этот кусочек был такой маленький, что найти его в большой миске было невозможно, но маме как-то это удавалось, и каждому ребёнку доставалось ниточка мяса. А они с папой обходились так. И, сейчас, когда, слава Богу, мясо не дефицит у нас, картофельный суп без мяса мне вкусней!

-И мне! -  вставлял я пять копеек в разговор.

Картофельный суп папа всегда делал сам. Брал для него самую неказистую картошку, говоря, что в этом супе картошка не барыня, а крестьянка. Папа мыл её, чистил, вырезал с неё всевозможные глазки и ростки, а потом нарезал ее   на среднего размера кусочки, обходя картошку ножом со всех сторон.

-Больший кусочек, меньший кусочек - в супе все будет одинаково, - объяснял он мне свои кухонные правила. И, смеясь добавлял: -Вос миэсэр дос штык, алц грэсэр дос глык (Чем некрасивей кусочек, тем счастье большое – идиш)!

Все клал в кастрюлю среднего размера. Иногда картошка заполняла на две трети кастрюлю, иногда даже чуть больше. И к порезанной картошке добавлял ещё две почищенные целые картошки.  Заливал всё холодной водой доверху кастрюли. Клал пару лавровых листиков, три-четыре душистых перца, и отправлял кастрюлю в печку.

Потом чистил два зубчика чеснока, разминал их боковой стороной лезвия ножа и жарил несколько минут на растительном масле. Когда по кухне начинал разноситься запах чеснока, папа брал три луковицы, мелко нарезал их и отправлял к чесноку.  После того, как лук становился мягким, чистил одну среднего размера морковку, натирал её на большой терке и отправлял в сковородку к луку, и всё вместе ещё несколько минут жарил.

После этого вытаскивал кастрюлю из печки, солил и перчил суп, проверял ножом готовность картошки, и, если она была готова, отправлял к ней пожаренные лук и морковку.  Затем доставал из супа целые картошки, разминал их вилкой, и полученное пюре возвращал в суп.  И опять ставил кастрюлю в печку минут на десять доходить.  

И всё. Пора разливать суп по тарелкам. В тарелке суп посыпали укропом.  А дедушка добавлял в него горчицу. Суп всегда получался очень вкусный.  Все любили, чтобы им в тарелку клали побольше картошки, а я любил больше жидкости. И сейчас удивляю всех, когда прошу побольше жидкости. А жена любит побольше картошки. И у нас получается суп обоим на радость, как в сказке: кому корешки, кому вершки!  Едим мы с женой суп всегда с хлебом, натерев на хлеб чеснок. Как говорила бабушка, а кнобл фор аид из Г-д гешыкт (чеснок для еврея Б-г посылает – идиш)!

ГУАКОМОЛЕ

Авокадо мама с папой впервые увидели, когда переехали в Америку. Недалеко от дома, в котором они поселились, был маленький овощной магазинчик, хозяином и одновременно продавцом которого был молодой мексиканец. Всех стариков он звал папа и мама, и это очень нравилось папе. И у него они купили первое авокадо. Одно. Папа долго держал его в руках, пытаясь понять, как его едят. И тут мексиканец сказал:

-Гуакамоле!

Папа развел руками, показывая, что не понимает, что это значит.  И тогда мексиканец взял помидор, зеленый острый перец, лайм, лук шалот и пучок укропа, и стал руками показывать, что их надо перетирать.

— Все это надо купить?! – спросил папа.

Мексиканец закивал головой.

-У Марата спросим, как делать, - сказала мама. – Наверное, это что-то вкусное. Давай купим.

Но я в то время тоже не знал, что такое гуакамоле, и авокадо просто применял в салате. Но так, как папа с мамой уже все купили к этому непонятному гуакамоле, я пошел к магазинчику, где всё это они купили и мексиканец, тоже называя меня папой, рассказал рецепт этого мексиканского густого соуса.

Делать его очень просто. Буквально за пять минут. Берем мягкий авокадо. Чистим его и сразу же поливаем соком из половины лайма. Можно, конечно, и лимона. Это надо делать сразу, чтобы мякоть авокадо не почернела. И разминаем авокадо вилкой. После этого моем один помидор. Разрезаем его, и ложкой вынимаем из него внутренность, которую отправляем к мякоти авокадо. И тоже разминаем вилкой. А оставшуюся часть помидора, как сказал наш маленький сын, будем кушаем просто, как помидор. Затем отрезаем кусочек острого зеленого перца, избавляем его от зерен и как можно мельче нарезав, отправляем тоже в нашу миску, после чего опять орудуем вилкой.  Кто любит поострее, может использовать красный острый перец. Но как сказал мексиканец, высунув язык:

- Ох! Ох! Ох!

Кстати, вместо острого перчика можно насыпать капельку острого Гайана перца.

После этого в чесночнице выдавливаем один зубчик чеснока и отправляем туда же в миску. И осталось еще нарезать мелко, мелко половинку лука шалота и немножко укропа. Можно, конечно, брать не шалот, а просто сладкий лук. Но хозяин магазина продал шалот. Ему видней.  Всё разминаем. Гуакамоле готово!  Я люблю не разминать смесь вилкой, а использовать ручной блендер. Получается настоящая мазутка, как называл я в детстве всё, что мазалось на хлеб.  Можно есть её, намазывая на хлеб, особенно это вкусно с супом, и при этом суп умиротворяет остроту, а можно использовать, макая в него мясо, придавая ему пикантность.

Как сказал мексиканец, это превращение в праздник любого блюда. Я бы заметил, что не просто в праздник, а в мексиканский праздник. А это ни одно и тоже!

СУП С ФАРШЕМ

Суп с фаршем всегда готовили на целую неделю. Правда, в нем уменьшался с каждым днем фарш. И в конце недели, разливая суп, мама говорила:

-Флэйш цум штат, ун зуп цу зат! (Мясо для красоты, а суп для еды! - идиш)

Папа любил этот суп и тогда, когда в нем было много фарша, и тогда, когда, как говорил дедушка, мясо, ви а нодл зухн ин вогн гэй! (что иголку найти в телеге сена! -идиш)

Это был суп из папиного детства, и тогда мясо в нем было именно только для красоты, и то в праздник: весь фарш умещался на одной ложке.

Начинался этот суп с приготовления куриного фарша.  Бабушка мыла мясо в трех водах и отдавала папе, когда считала мясо абсолютно чистым. И мы с папой принимались за мужскую работу: перекручивали мясо на мясорубке. На суп шло где-то полкилограмма белого мяса.  Вес определяли, конечно, на глазок. Мы — это значило, что я заталкивал мясо в мясорубку, а папа крутил ручку. Как смеялась бабушка:

-Воз мах тыр? Фун бройт штопкес! (Что вы делаете? Затычки для хлеба! -идиш)

Сделав свои затычки, мы фарш передавали маме.

Мама отправляла его на сковородку и чуть-чуть прижаривала мясо на растительном масле на керогазе. Жарила его до того момента, пока фарш темнел и его можно было разобрать на маленькие кусочки.  Разобрав его, мама перекладывала фарш в глиняный чугунок для супа, заливала кипятком из чайника, и отправляла в печку варится.  После этого чистила пять картошек, нарезала их кубиками, подтаскивала чугунок ухватом к краю печки и клала в него картошку. И возвращала суп вариться дальше.

А сама возвращалась к керогазу и сковородке. На ней она жарила одну луковицу, нарезанную кружочками, два мелко нарезанных зубчика чеснока и три почищенных от кожицы и раздавленных вилкой помидора. Жарила минут десять, пока лук ни становился мягким и желтым. И готовые овощи отправляла в чугунок к фаршу и картошке.

Потом брала четверть капустного кочана, и тонко нарезала её соломкой. Я всегда со страхом смотрел, как мама его тонко режет. И при этом быстро. Нож, который папа заранее точил, буквально мелькал в воздухе. После этого мама солила и перчила суп, клала пару лавровых листиков и давала ему покипеть минут десять, до готовности капусты.

Суп получался наваристый и очень вкусный. Я начинал его есть с вылавливания мясных капелек-кусочков. И у себя, и у папы.

Сейчас мы к супу добавляем и болгарский перец, Мы его нарезаем на небольшие кусочки и жарим вместе с овощами. А иногда вместо свежих помидоров берём банку с толченными помидорами. И, конечно, их тоже жарим на сковороде. И сыпем все любимые