Семантические войны

Автор Dmitry Berger

Чтобы по-настоящему оценить картину, на нее требуется смотреть с некоторого расстояния. Чтобы объективно оценить происходящее в Украине сегодня, возможно, нужно долго жить в Канаде. И знать и понимать историю не только Украины, но и все историческое развитие человечества. Тогда проблемы и вызовы страны увидятся в глобальном, общечеловеческом контексте, который помогает определять причины и искать решения. В этом и состоит задача статей Дмитрия Бергер, созданных в 2014-2017 годах для веб-портала "Хвиля" и других изданий, - создать энциклопедию жизни, чтобы дать возможность своим читателям увидеть большую картину, дать возможность самим найти пути в постоянно меняющемся мире.
В неподражаемой юмористической манере автор вполне серьезно доказывает временность цивилизации, ограниченность национализма, показывает, что пролетариат – это болезнь, объясняет разницу между частной и личной собственностью, растолковывает, что гомофобия и женоненавистничество – суть одно и то же, иллюстрирует значение культуры и менталитета в судьбе отдельно взятой страны и общей истории, раскрывает подоплеку современного терроризма и гибридных войн, и делает много интересных и неожиданных открытий.
Людям, которым не безразлично будущее своей страны и всего человечества, равно как и студентам-гуманитариям, эта книга обязательна для прочтении и последующего штудирования.

• Язык: Русский
• Издатель: Dmitry Berger
• Дата выпуска: 14 апр. 2017 г.
• ISBN: 9780995870024

Dmitry Berger

Dmitry Berger is not really a writer. Come to think of it, he is not much of anything, despite a long array of various jobs and experience he has had. After twenty-seven years in the USSR, he traded all the excitement of perestroika for the calm suburbs of Ottawa, Canada, where he continues to expand his raging interest in every bit of what is life: from quantum physics to kinky sex, from soccer tactic to American political circus, from the inner workings of our brains to slow roasting back ribs, in order to cram it all into his writings and music.

Предварительный просмотр книги

2015

8. Разговор с киевским другом

9. Россия, мира общая боль

10. Формула 24 + 1 = головная боль, или Насколько Крым наш?

11. Терроризм на всех

12. Эмиграция в будущее: как Украине перестать бояться перемен

13. Цена свободы

14. Честь мундира

15. Джазовая импровизация на тему современного корпоративизма

16. Сколько стоит гривна?

17. Пролетариат как болезнь

18. Уявляючи Україну

19. Малая Отечественная война

20. День Победы

21. Свет в конце туннельного видения

22. ЛГБТ, ПС и т.д.

23. Роли, которые мы выбираем

24. Как реформировать Украину

25. Выбор и ответственность

26. Нация и национализм

27. Реквием по другу

28. Жертвоприношение

29. Контракт народа-фрилансера

30. Мышление схемами как тормоз реформ

31. Проблема мышления насилием

32. Никто ничего не знает, или Доверительная беседа с друзьями-аналитиками

33. Инфраструктура, или ключ к реформам

34. Элита

35. Привет, оружие!

36. Что такое ИГИЛ и как с ним не бороться

37. Демократия, или Навстречу выборам!

38. Зрада, или Почему Украина не Канада

39. Найти правильного врага, или Почему Украине не подняться без женщин.

40. Весь этот джаз, или О необходимости формализма в жизни

41. По волнам моего Фейсбука

42. Как фрустрация рождает терроризм

43. Революция фрустрации

44. Арифметика смерти

45. Почему не стоит бороться с коррупцией

2016

46. Цивилизация

47. Коррупция приоритетов или очередной забег по волнам моего Фейсбука

48. USA vs. EU

49. Ответственность за базар

50. Ингредиенты «украинского чуда»

51. Как действует полиция

52. Собственность государства

53. Контроль

54. Дональд Трамп как зеркало украинской революции

55. Как оживить Украину

56. К 30-летию аварии на Чернобыльской АЭС: воспоминания и уроки

57. Чему Новая Зеландия может научить Украину

58. Что нужно знать о собственности

59. Почему в Украине не происходит декоммунизация

60. IPO акционерного общества Украина

61. Это должно было произойти

62. Смысл и нарратив: как оторвать Украину от своего прошлого

63. Якби я був провідним українським націоналістом

64. Что объединяет Путина, Трампа и Исламское государство?

65. Украина - 25 лет в зеркале

66. Независимость - это зависимость, но в хорошем смысле

67. Мистическая Украина

68. Нарратив самообмана, или Что украинцам лучше не знать

69. Нарратив самообмана 2, или Что украинцам лучше все-таки знать

70. Государственный голод

71. Проклятье человеческой природы

72. Америка показала дулю системе

73. Апология Дональда Трампа

74. Символические страдания

75. Умные дети

76. Новый старый год

2017

77. Приобретенная Беспомощность

78. Дефицит доверия

79. Стандарты и поклонники

80. К 100-летию истинной русской революции

От автора

Настоящее электронное издание, большинство статей которого было написано для веб-портала Хвиля, рассчитано на людей, имеющих определенный навык пользования поисковиками в интернете. Посему, вместо создания длиннющего разъяснительного словаря незнакомых слов (а их тут окажется немало), автор полагается на умение читателя нажимом кнопки найти в электронных сетях пояснение и значение любого термина.

Хотя два важных термина стоит определить заранее.

Нарратив - изложение взаимосвязанных событий, представленных в виде последовательности слов или образов. Чаще всего им заменяют понятия «повествование» или «сюжет». Оно произошло от латинского narrare «язык повествования». Философы постмодерна позаимствовали термин из историографии, где он появился при разработке концепции так называемой «нарративной истории», рассматривающей исторические события в контексте рассказа об этих событиях. Её особенность в том, что она не пытается объективно оценивать произошедшее: событие становится неразрывно связано с интерпретацией.

Когнитивный диссонанс -( латин: cognitiо «познание» и dissonantia «несозвучность, нестройность, отсутствие гармонии») состояние психического дискомфорта индивида, вызванное столкновением в его сознании конфликтующих представлений: идей, верований, ценностей или эмоциональных реакций.

Счастливого чтения!

2014

Назад к оглавлению

Семантические войны

Взгляд постороннего на события в Украине

Битвы за свои убеждения никогда не бывают столь жестокими, как войны за свои заблуждения.

Кривин

Когда меня пытаются втянуть в дискуссию, я разочаровываю. Вместо того, чтобы эмоционально и безоговорочно признать единственно верной чью-то одну точку зрения, я, как человек вежливый и незлобный, не отвечаю, мол, ну и дураки же вы все, а говорю, что это вопрос семантики. Именно так. Любой конфликт это всегда вопрос значений, которые вкладываются в слова. Особенно, когда предметом спора оказывается геополитика или социально-экономические преобразования. Особенно, когда речь идет об Украине.

Друзей у меня от этого не прибавляется, но я упорно настаиваю, что истоки многих социальных и политических проблем кроются в значениях, которые мы вкладываем в слова. Дело в том, что все присущее роду человеческому, как то: общественное устройство, экономическое взаимодействие и просто язык общения, основаны на взаимном доверии и консенсусе. Это значит, что мы, как некая общность, соглашаемся, что определенные вещи или слова имеют определенное значение, которое мы сами и определяем. Так, например, мы, как носители русского языка, согласны с тем, что слово стол означает (согласно Вики) мебельное изделие, представляющее собой приподнятую над уровнем пола (или земли у садовой мебели) поверхность, предназначенную для расположения на ней различных предметов и (или) для выполнения на ней различных работ, принятия пищи и др. Англоязычные же все согласны, что тот же предмет называется table. Ничто, в принципе, не мешает изменить слово или его значение, при условии, что все на это согласны. Грамматика любого языка условный компромисс, делающий один из многих региональных диалектов основой литературного языка. Так же, как и границы.

Все эти исторические, этнические и географические границы чистой воды фикция. Граница это та линия, которую два сопредельных лица, или две общины, или две страны – согласились считать таковой. И пока держится согласие, то так оно и будет. И только когда одна сторона решает нарушить свое слово, тут-то и возникают всевозможные надуманные причины. Ведь все человеческие отношения основаны исключительно на взаимном доверии. Иначе из дому просто не выйдешь. И дом сам не построишь. Без взаимного доверия любое общество обречено на разлад и распад. Поэтому нарушителям консенсуса приходиться усиленно передергивать, чтобы сохранить доверие общества, чтобы не допустить полного развала человеческих отношений. И в этом заключается важность семантики слов.

Я предполагаю, что использование эмоционально заряженных слов, с сознательным перекручиванием их действительного значения, в качестве оружия массового поражения, наряду с ипритом, танками и пулеметами, началось с Первой мировой войны. Той самой Первой, которая была никому не нужна и которой никто не хотел. До этого войны, как правило, велись с более-менее конкретными практическими целями: за испанское наследство, за независимость, за колонии. А эта война была ни о чем. При этом она потребовала уйму народу. Просить такое количество людей массово умирать в окопах или беззаветно работать на военную машину в тылу без особой на то причины, правительствам воюющих стран было неудобно. Поэтому цель войны заменила невиданная до тех пор массовая пропаганда. Цель борьбы подавалась не конкретная, а метафизическая. Борьба добра со злом. Понятно, что добро это мы. Зло они. В борьбе со злом все методы хороши. И так это здорово получилось, что массовую пропаганду продолжали и после войны до того удачно, что всему миру удалось повоевать еще разок, хотя смысла в той войне тоже было мало.

Можно даже сказать, что, начиная с Первой мировой, крупные конфликты и социальные катаклизмы начинались с блефа, на который все неизбежно велись. С самыми печальными последствиями. Большевистский переворот, развязанная Германией Вторая мировая война, японская атака на Перл-Харбор, террор Аль-Каиды все они начинались как чистый блеф, в расчете на неадекватную реакцию противников. И это срабатывало, так или иначе. Например, чтобы не было войны, Гитлеру позволили зайти слишком далеко, пока война не началась; с другой стороны, ужасные, но, все же не смертельные в масштабе страны теракты, проведенные группкой из нескольких десятков исламских экстремистов, вызвали могучий военный ответ мировых сил в мировом масштабе. А чтобы все это срабатывало, требуется убедить себя в том, что все, что делаем мы, делается во имя неких высших целей, а противника в том, что это его же вина.

Дело в том, что в наше время за практические выгоды смысла воевать нет. Торговля и технологии гораздо удобнее для достижения любых, подчеркиваю, любых целей. А войнушка – сплошные расходы и смерть. Поэтому войны происходят из-за идеологических, то есть надуманных соображений. Поэтому все современные конфликты растут из искореженной семантики очень общих слов. Любой из нас может легко назвать десяток слов, которыми люди кидаются как камнями, но их действительное значение понимают только узкие специалисты-ученые. Могу поспорить, что человек, употребляющий любой «-изм», не имеет ни малейшей идеи, что бы это значило. Но это не мешает, конечно, убивать и умирать за этот «-изм». Даже, скорее всего, помогает.

Возьмем Украину 2014-го года, идеальный пример конфликта, основанного на семантике, настолько лихо заверченного на манипуляциях значений слов, что мрачные предостережения Орвелла начинают казаться несколько наивными. Наивность гениального англичанина состоит в том, что он, как, впрочем, многие и в наше время, считал, что манипуляции языком и понятиями позволяют верхам общества контролировать массы. Печальная действительность показывает, что контролировать таким образом можно только тех, кто и сам готов легко и без мыла принять на веру любую информацию, даже такую, которая у независимо мыслящего человека моментально вызовет состояние психического дискомфорта и непрекращающуюся мигрень. Все эти русские-православные-сталинисты-казаки-интернационалисты, фашистско-нацисткие-нелегитимные-бандеровские хунты, народные губернаторы и зелёные человечки, и всё, всё, всё. В нормальной вселенной от этого бреда сивой кобылы можно было бы просто отмахнуться. Но мы живем в мире, который сами и создаем. И не все мы, увы, теоретические физики, и наше мировоззрение определяется не доказанными законами мироздания, а понятиями. И не все понятия одинаково полезны. Некоторые даже вредны. А некоторые понятия просто создают проблемы для всех. Если внимательно проследить корни зла в Украине, да и в России, то их можно и даже нужно свести к двум словам: «власть» и «государство», а если уж по-украински, то «держава». По моему мнению, проблема, а значит и ее решение, заключается в толковании понятий, вкладываемых в эти два очень вредных слова. Я не лингвист и не филолог, я лишь неплохо знаю английский язык. Так вот, в английском языке и, думаю, в других европейских языках, нет прямого эквивалента нашему термину «власть». Есть «собственность-владение» - property, точнее, право собственности. Есть «администрация» - authority/ administration, точнее, право на управление. И есть «сила» или «возможность» - power, в политическом контексте - право возможности влияния на процессы в обществе.

- Как же так? - спросят меня. - Что, в Британии или Америке ни у кого нет власти?

Нет, в нашем понимании власти там ни у кого нет. В свободном обществе вообще власти в нашем понимании ни у кого нет и быть не должно. Потому что в нашем понимании власть абсолютна, на любом уровне, сверху вниз, пресловутая вертикаль власти. Президент, депутат парламента, чиновник, полицейский\милиционер и т.д. являются представителями и, что главное, носителями власти, власти над всеми, кто не является их непосредственным начальником. И там, где имеются такие представления о власти, демократия будет оставаться лишь формой, облекающей всё тот же, по сути, абсолютизм, пусть и на уровне зав. паспортным отделом. И в этом заключается различие между западными демократиями и Украиной с Россией. Различие между содержанием и формой.

Украинский выбор, если обойтись без лозунговой риторики, оказывается не «европейским» и не «российским», а всего-навсего между формой, точнее формулой, «власть-народ«, и содержанием, то есть, гражданским обществом, где взаимоотношения определяются не вертикалью власти, не классовым, этническим или религиозным фактором, а правами и обязанностями отдельных граждан. В таком обществе отдельный гражданин может идентифицировать себя как ему угодно, и единственное, что является общим для всех, это гражданские обязанности.

Конечно, не все гражданские обязанности одинаковы. Некоторые требуют особой, большей ответственности, и на время их исполнения гражданину предоставляются соответственные права. Глава правительства, или полицейский, или строительный инспектор не имеют власти в свободном обществе, но имеют особые права для выполнения их особых обязанностей. Не более, но и не менее того.

Надеюсь, читатель заметил, как я усиленно избегаю термина «государство» или «держава». Потому что и тут семантика на стороне «западенцев». Ну, мне могут заметить, это ж только слова. Чего цепляться к словам? Отвечу словами Маяковского: «Я знаю силу слов!». Люди, считающие себя «православными», пришли в Украину с оружием, чтобы защитить «русский мир и Новороссию» от «нелегитимной хунты и фашистов». И сейчас они убивают и погибают сами только потому, что для них слова, заключенные мною в кавычки, имеют важное значение. Причем, именно то значение, которое они сами в них и вложили. Именно сами, потому что пропаганда работает исключительно там, где её готовы воспринять. То есть, где она не столько внушает нечто новое, сколько подтверждает уже укоренившиеся стереотипы. А в результате, изначальное легкое неприятие может перерасти в полную демонизацию противника. Разница только в градусе неприязни. Недостаток знания компенсируется переизбытком негативных эмоций. Такая дегуманизация оппонента происходит со всех сторон любого конфликта, включая борьбу на востоке Украины. Это помогает всхлестывать эмоции, потому что без цветных ленточек противника от своего не отличишь, и потому без ослепляющей ненависти убить его не так и легко. Но стоит помнить, что на востоке Украине нет ни обычной, ни гражданской войны. Имеются элементы российского военного и медийного вмешательства, так называемая «гибридная война», в которой участвуют и значительные элементы местного населения, готовно принявшие «угрозу» с Майдана за чистую монету, не в последнюю очередь из-за словесного поноса, долго исходившего от некоторых безответственных праворадикальных деятелей вроде Тягнибока.

Слова имеют значение, как видите. Страх и невежество порождают насилие. Остается только надеяться, что после годов прикалывания над западной политкорректностью украинские общественные деятели наконец-то сознали, что эмоциональное болтание политика языком часто деле приводит к крови. Но если имеются несогласные, пусть даже их несогласие основано на пустом звуке и гнусной брехне, с ними придется иметь дело. И можно до бесконечности подсчитывать, кто первый что сказал и когда что-то сделал, и так до самого Адама, как происходит между Израилем и Палестиной. Но если ситуация на Ближнем Востоке практически неразрешима в ближайшие десятилетия, то Украине просто необходимо найти работающее решение как можно быстрее потому, что её конфликт надуманный. Суть его искаженная интерпретация слов. Семантическая война, если хотите. И частью её разрешения может быть полное, внятное определение понятий, используемых в противостоянии.

Но, мне возразят, ведь вся эта «семантическая» война была навязана Украине отчасти извне, отчасти внутренними саботажниками, а в результате гибнут люди и рушиться экономика. На это я отвечу, что гарантией того, что страна не подвергнется воздействию «семантической» войны, а ее можно вести до бесконечности, станет исчезновение понятий «власть» и «государство» из повседневного дискурса. Нет, я не анархист, я очень даже за порядок и закон. Поэтому важно, чтобы в Украине создавали не «державу» некоего особого национального замеса, а именно гражданское общество, как у всех. Вопрос, опять-таки, социальной семантики. Государство или держава это нечто всеобъемлющее, всепроникающее, единообразное. Досталось нам от Средних веков и является прямым эквивалентом западноевропейского понятия «реалм», чисто феодального понятия частного владения землей и холопами на ней.

Современное понятие английского слова «state», что буквально значит «состояние», как «состояние дел» или «состояние невесомости», подразумевает всего лишь механизм управления делами общества, имеющийся в распоряжении правительства, и часто заменятся просто понятием «правительство». В результате, все связанные с центральным и местным (само) управлением люди, включая премьер-министров, мэров, депутатов, чиновников всех уровней и полицию, попадают в категорию общественных служащих (public servant), обладающих четко определёнными и четко ограниченными полномочиями. Поэтому даже знаменитая фраза Людовика XIV «l'etat, c'est moi» не кажется такой уж заносчивой. До Сталина ему было далеко. Да и до Путина с Лукашенко тоже. Вот у кого «Государство это я!» стало не столько девизом, сколько констатацией факта. А кто ещё, если не я? На их фоне бывший президент Янукович выглядит совсем не авторитарным. Он уж точно себя государством не считал. Разве ж у себя самого воруют? Но, как знает любой человек, никогда не бывавший за границей и не тратящий времени на глупости вроде изучения истории и экономики, да там всё такое же, как и здесь! Отчасти. Есть нечестные президенты и продажные члены парламента, чиновники и менты, коррупция и воровство, там тоже люди. Но с той огромной разницей, что ответственны они не перед поставившим их начальником, а перед всей общественностью.

В гражданском обществе репутация институтов власти более важна, чем их действия, поэтому они нацелены на упреждение реакции общества, а не на силовые решения против критиков и оппозиции. В открытом гражданском обществе просто нет предпосылок к таким явлениям, как Майдан или Луганско-Донецкий сепаратизм, так как там трудно игнорировать возникшие противоречия. Насилие, конечно, происходит и в тихой Канаде, и не только на хоккейных матчах. И к нему прибегают маргинальные группы, которым ни при каких обстоятельствах ничего не светит на открытой политической арене. Но при наличии хоть какой-то поддержки и внятных и осмысленных предложений, их голос будет услышан. Ещё одна неприятная и даже опасная сторона подхода «держава-власть-народ» заключается в феодально-советском понимании связи вещей: держава через власть даёт народу работу, еду, газ, культуру и так далее. И я подозреваю, что изменить такое восприятие жизни будет посложнее взятия последних оплотов ДНР и ЛРН. Потому что граждане Украины могут различаться языком, религией и культурой, могут сражаться между собой на поле боя, но что-то мне подсказывает, что они непременно сойдутся на том, что держава через власть должна давать народу работу, еду, газ, культуру и так далее. Разница только в языке, на котором идет команда сверху. И пока они все не придут к выводу, что им необходимо гражданское общество, многолетний социальный постсоветский конфликт, взрезанный и выпущенный наружу Майданом, никогда не будет завершен. Революция, как известно, происходит в умах. И завершится только тогда, когда правительство перестанут воспринимать в роли отца-матери, дарующих жизнь и наставляющих неразумных в её понятиях, и начнут видеть в нем квалифицированного администратора. А главным достоинством хорошего менеджера является умение не путаться под ногами без особой нужды.

Между прочим, латинское понятие «республика означает вполне земное «ради общей выгоды». И об этом стоит задуматься новым послемайдановским политикам, идущим на выборы в Верховную Раду. Идут ли они во «власть», чтобы распоряжаться «державой по своему усмотрению, пусть даже самому благородному, или в правительство, целью которого является создание и администрирование свободного гражданского общества ради общей выгоды? Res publica. Вот такая семантика. А вы говорите...

сентябрь 2014

Назад к оглавлению

Украина – не Европа

Продолжение Семантических войн:

Еще один взгляд постороннего на события в Украине

"…доклад начальника строительства был пересыпан словами:

«На основе шести условий товарища Сталина», «выполняя шесть условий товарища Сталина», «руководствуясь шестью условиями товарища Сталина» и прочими многочисленными вариациями этого заклинания. Заместитель комфлота слушал доклад, наливаясь яростью. И вдруг не выдержал и крикнул докладчику: «А седьмое условие товарища Сталина вы знаете?». Начальник оторопело спросил: «Какое?» «Х.. голландским не надо быть!»

Лев Разгон, Непридуманное

Вот! Тут я уверен, что кто-то удивится, кто-то вознегодует, а кто-то, чего таить, и возрадуется. Для одних Европа – это хорошо, там у них первенство демократии и главенство закона, оттого там славно живется, нам бы так. Европа – помоги! Для других Европа – это плохо, там у них разгул демократии и узаконенная вседозволенность, оттого они нас хотят поработить и захватить наши драгоценные ресурсы. Путин – спаси!

Даже у весьма образованных и бывалых людей Европа, все равно, такой общий, метафизический образ, олицетворение добра. То есть, сказать что Украина – не Европа, это как сказать, что Украина – это зло? За что тогда стоял зимой Майдан, и от чего сейчас зашкаливает путинская паранойя? Или, как говорила дама из пьесы Маяковского по поводу плохой селедки в кооперативной лавке: Зачем же тогда мы свергли царя и господина Рябушинского?

Хотя вот, Америка тоже не Европа. А Япония так уже совсем не Европа. И, ничего, как-то обходятся. Но я вам даже больше скажу. Европа, она сама – тоже не Европа. Европа никогда не была, не является и не будет чем-то однородным. Ни один из опрошенных мною украинских знакомых и родственников не был в состоянии внятно ответить на вопрос: что такое Европа и зачем она им сдалась? В лучшем случае, ответы напоминали рассуждения «пикейных жилетов» из Золотого теленка. Воображение моих собеседников рисовало яркую мешанину из критского моря, парижских бульваров, мюнхенского пива и шведских стюардесс. Что, в общих чертах, действительно рисует картину Европы… из рекламы туристического агентства. То есть, опять-таки, всего лишь образ, на который, при желании, можно и молиться, а можно и плевать, но войти в него и жить в нем невозможно. Его в действительности не существует.

Есть географическое определение Европейского континента аж до Урала. УЕФА включает в нее Казахстан и Израиль. И есть историческая Европа с некими этническими, культурными и религиозными особенностями и динамикой развития, странное ассорти из стран, религий и культур, которые до совсем недавнего времени перемалывали себя в постоянных войнах. Тут не только Франция – не Греция, а Германия – не Болгария, но и Каталония – не Кастилия, а Сардиния – так даже не особо и Италия. У каждого своя история, свой характер, менталитет и дурные привычки. Кликуши сколько угодно могут верещать гейропа!, но в половине Евросоюза, например, однополые браки просто запрещены. За то, что в Амстердаме считается невинным развлечением, где-нибудь в Румынии могут и голову отвинтить. Это вместе они Европа, а вот каждый по отдельности – нет. Итальянский ренессанс, французская эпоха просвещения, немецкие технологии, английская индустриализация традиционно считаются общими, европейскими, но только потому, что их достижения стали вкладом в общечеловеческое развитие, а к ним не грех и примазаться.

Современную Европу объединяет не только и не столько некие абстрактные европейские ценности или общая история, а вполне такой себе экономический Европейский Союз, который изначально виделся, как способ угомонить германский милитаризм первой половины 20-го века. Соединенных Штатов Европы из этого дела не получилось, так как ни одна страна не пожелала полностью терять свой суверенитет. В результате такой вольницы, управление финансами в Евросоюзе очень затруднено в моменты кризиса. Зато в годы раннего процветания появился пример взаимовыгодный кооперации стран, избравших демократию и свободный рынок как способ организации жизни. Демократия и свободный рынок – два необходимых условия для подобной кооперации, так как они требуют четких правил игры, на которые могут полагаться все без исключения. Важность таких правил в очередной уже раз «продемонстрировала» Российская Федерация в 2014-ом году. Она, как страна авторитарная, меняет правила игры на ходу, и желающих с ней играть становится все меньше. Интересное наблюдение: Россия пытается что-то выиграть, дестабилизируя ситуацию в Украине и Европе, но в глобальной экономике это ведет к снижению общего экономического роста и, следовательно, и запроса на те ресурсы, за счет которых Россия и живет. Чем больше раскачиваешь лодку, тем больше шансов выпасть и утонуть самому. А когда дело доходит до долгосрочных планов, от таких партнеров держатся подальше. Без доверия никакие взаимовыгодные отношения не сложатся. Если партнер потерял доверие, то ему подыскивают замену или сворачивают производство, потому что любое другое решение на международном уровне будет означать потерю суверенитета. Так что санкции 2014 года против России – это своего рода война Европы и Америки за независимость от путинской непредсказуемости. Вопрос членства Украины в ЕС тут лишь одна из составляющих конфликта.

Между тем, быть членом или партнером Европейского Союза выгодно. Неслучайно к 90-м годам почти все европейские страны избавились от оставшихся коричневых и красных авторитарных режимов, переориентировались кто как мог, на рыночную экономику и всеми правдами-неправдами протиснулись в ЕС. Зачем? В теории, если использовать спортивные аналогии, то ради возможности играть в одной команде с большими и техничными игроками. В противоположность той же России, которая хоть по размерам и огромна, но умеет делать один единственный финт. Научиться у нее этому финту можно, но бесполезно. Возможности для такого финта имеются только у нее. В Европе, при желании, можно играть и учиться у многих по-своему талантливых игроков в надежде и самому найти место по своим способностям, и, кто знает, стать лучшим, чем прежде, игроком. Зависит всё от игрока. Но можно и обжечься. Как, например, Греция, которая сподобилась пролезть в Евросоюз и там обнаружила, что ей теперь доступны любые кредиты. И не по рейтингу бедной Греции, под, скажем, 30%, а как могучей Германии, под, скажем, только 3%. Потому что в ЕС все как бы члены одной команды с равными возможностями. Раз такое дело, то уже через пару лет Эллада зажила как Германия, палец о палец не ударив. Греков, естественно, это очень радовало, до тех пор, пока их не попросили вернуть должок. В конечном итоге, все эти греческие, а также испанские и т.д., невозвращаемые кредиты икнулись всей Европе, да и по всему миру. Мораль этой истории: быть номинальным членом Евросоюза еще не значит быть полноправным партнером. Косметические реформы могут обмануть ЕС, но экономику-то не обманешь. Контролируемая государством экономика и связанная с ней коррупция делают бесполезными любые общественные усилия и ведут к таким же печальным последствиям, как в Греции. И неизвестно, согласится ли кто выкупить очередного банкрота. Так что жить, как в Европе, тоже нужно уметь. А значит, все реформы обязаны служить в первую очередь делу изменения самой украинской экономики и общества в целом. Не для галочки, не для Европы, а исключительно для себя. А Европа тогда как-нибудь приложится.

Когда весной 2014 года начался российский отжим юго-востока и Крыма, мне часто задавали вопрос, видимо, полагая, что я вхож в Белый дом и НАТО, Почему Запад за нас не вступается? Договоры там, и все такое… В ответ я предлагал взглянуть на ситуацию с точки зрения Запада и предсказать дальнейшее развитие событий. Даже допустив, что после тактических ударов американского 6-го флота все обойдется без разрушений. На чем же основана уверенность, что после такого сценария войны пусть даже и не мировой Украина, как и после Оранжевой революции 2004-го года, не развернется на 180 градусов и не приведет к власти очередного пророссийского коррупционера, обещающего дешевый газ и дотации нерентабельным отраслям индустрии? Ведь без изменения общественного устройства так оно и будет. Ведь даже когда Янукович еще в 2010-ом совершил фактический государственный переворот, походя изменив Конституцию под себя, особых Майданов по этому поводу не наблюдалось. Какой же смысл рисковать ради такого непостоянства? Понятно, что никто не смог мне дать внятного ответа. Потому что подобные вопросы, по сути, риторические, сродни уже поднадоевшему Если ты такой умный, отчего же ты такой бедный?

Ответ знают все. Но не всем он нравится, отсутствие достаточной личной и общественной инициативы при наличии жестко централизованной системы управления. Не стоит путать инициативу с реакцией. С личной и общественной реакцией в Украине, оказалось, совсем даже неплохо. Когда правительство лжет и прибегает к насилию, – общество выходит на улицы. Когда силовые государственные структуры оказываются беспомощными в критической ситуации, для которой их, собственно, и создавали, добровольцы берут оружие и налаживают снабжение. Но тут возникает очередной риторический вопрос: почему такое, казалось бы (ре)активное общество, раз за разом доводит себя до состояния, вынуждающего свергать им же избранных президентов, вытаскивать на своем горбу им же избранное правительство, и вступать в вооруженную борьбу со своими же согражданами, пусть и свихнутыми, но, тем не менее, согражданами?

Скорее всего потому, что демократия все еще воспринимается, как простое участие в очередных выборах. Причем, в выборах именно тех, кто обещает что-то дать. Обязательно народу. Конечно же, простому народу. Иногда слишком уж простому. Говорят, бывает, что избирателей подкупают гречкой и шоколадками, и это срабатывает. Стоит ли удивляться, если так же подкупают российскими пенсиями и газом? Так проблема здесь в политиках или электорате? Наверное, в электорате. Если избиратели так недорого ценят свой голос, вероятно, их ожидания перемен к лучшему невелики. Они хотят хоть что-то для себя выгадать прямо сейчас. Хотя, если другие соискатели политической должности не в состоянии внятно донести до них, что имеются и другие варианты более долгосрочной выгоды, чем крупяные и макаронные изделия, то разве вина лежит не на самих политиках? Если политик не в состоянии убедить людей силой аргумента, то чего он стоит как политик или насколько силен его аргумент? Даже если это искренний патриот и боевой командир?

Ответ мне помог найти Дмитрo Ярош, лидер Правого Сектора. Просматривая видео его публичного выступления, я вдруг среди обычного для любого политика потока общих фраз и неконкретных обещаний услышал что-то вроде земля у нас обильна, порядка в ней лишь нет. Елки-палки, вот же она, проблема! Это же прямо из Летописи Нестора: Вся земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. На эту тему веселый писатель 19-го века Алексей Толстой даже написал поэму История государства российского от Гостомысла до Тимашова, в которой удачно запечатлел взаимоотношения Европы, России и Украины:

1. Послушайте, ребята,

Что вам расскажет дед.

Земля наша богата,

Порядка в ней лишь нет…

59. Какая ж тут причина

И где же корень зла,

Сама Екатерина

Постигнуть не могла.

60. «Madame, при вас на диво

Порядок расцветет,

Писали ей учтиво

Вольтер и Дидерот, —

61. Лишь надобно народу,

Которому вы мать,

Скорее дать свободу,

Скорей свободу дать».

62. «Messieurs, им возразила

Она, vous me comblez»

(Господа, вы слишком добры ко мне)(франц.)

И тотчас прикрепила Украинцев к земле.

Ясно, что ПС полувоенная группа городской герильи, лишь в силу наличия вакуума в политическом пространстве страны ставшая политической организацией, и программа ее написана по шаблонам националистов и социалистов 19 века. Но, как и все начинающие политики, независимо от их идеологической приверженности, они уверенны, что любые социально-экономические проблемы решаются простым усилием воли. Такую точку зрения, политики приходят во власть, чтобы уже оттуда навести некий строгий определенный порядок, разделяет значительная часть и политикума, и электората. Иногда избиратель этому радуется, но чаще пугается неких неизвестных новых порядков, предпочитая одноразовые подачки ради сохранения порядков старых, пусть и плохих, зато привычных. Ну, не случайно же представители старых порядков, несмотря на разбитые рожи, упрямо выкарабкиваются из мусорных баков и ползут в Раду! Политики, они и в Африке, и в Америке, и в Европе политики, у них имеется естественная потребность идти во власть и наводить свои порядки. И я вас уверяю, что в массе своей политики Запада ничем не лучше других. Но в отличие от Африки или Украины, они помещены в контекст, где никто не может менять порядок вещей без консенсуса. Там полнота власти не сконцентрирована в одном месте, а разбросана по независимым друг от друга ветвям власти и передана местному самоуправлению; там в обязательном порядке предусматривается действенная оппозиция и свободная пресса всех направлений. Там практически невозможно выбрать на свою голову диктатора, особенно в британской системе.

В принципе, можно, как было принято в 19 веке, считать, что для функционирования общества необходим набор четких предписаний на каждый случай жизни, государственных стандартов, если угодно, и, естественно, для этого необходим механизм жесткой регуляции сверху. В 20-м веке некоторые страны применили такой подход на деле, и оказалось, что чем больше наводишь порядок, тем больше приходится прибегать к насилию. И, несмотря на все усилия железной рукой загнать человечество к счастью, становится только хуже. Мотивировать страхом наказания вполне возможно и, на первый взгляд, даже удобно. Но результатом такого воздействия оказывается не взрослая личность с полной ответственностью за поступки, а испуганный ребенок зрелого возраста, постоянно прячущийся в толпе таких же затурканных детей. Ведь мораль и совесть, качества исключительно индивидуальные, подразумевают самостоятельную и независимую личность, которая может существовать только в гражданском обществе, где личные права и обязанности любого гражданина не приносятся в жертву во имя нации, этноса, религии или класса. Группы же следуют не зову совести, а гласно-негласно предписанному всем без исключения коду поведения, а те, кто ему не следуют, отвергаются. Не зря же один из коммунистических деятелей ДНР заявил, что они отвергают западный индивидуализм. Еще бы, если каждый будет иметь свое личное мнение, и это мнение будет учитываться, – никакой народной республики не получится.

Инфантильность сознания проявляется каждый раз, когда вместо создания нового, исходя из специфики и возможностей данного момента, мы начинаем искать подходящие аналоги в прошлом или на стороне, причем, не для того, чтобы избежать ошибок, а чтобы повторить их один в один. Одна избирательная система Украины чего стоит. Прям как в Германии. Только Украина – не Германия, и смешанная система выборов тут позволяет политическими кланам (партиями большинство этих организацией и назвать трудно!) контролировать процесс, в то время как немцам дает возможность иметь более представительный Бундестаг. И выходит: что немцу хорошо, то украинцу коррупция! Как говорил немец фон Бисмарк: только дураки учатся на своих ошибках, умные учатся на чужих.

Была, скажем, такая из себя Российская империя, где всё несправедливо, но ясно. Вполне себе унитарное государство. С одной стороны метрополия, а вот все остальные толи колонии, толи губернии, нарезанные по административной надобности. Мнением окраин не интересовались, и особой воли (кроме Финляндии и Польши) им не давали. С установлением СССР большевики попытались оседлать стремление национальных меньшинств к независимости и создали свою союзную или автономную республику или просто область, чуть ли не под каждый более-менее численный народ. Единственная, кажется, в истории попытка нарезать федерацию из унитарной системы, которая может быть и удалась, если бы не патологическая потребность советского центра в тотальном контроле. К 30-ым годам терпение империи, уже сталинской, истощилось, и все вернулось на круги своя. Национальную независимость республик и областей прикрыли, и получилась некая аморфная общность советский народ, такое единое тело, скроенное из отрезков других тел, эдакий монстр доктора Франкенштейна. К 1991 году некоторые куски от монстра отпали, но основная его часть в виде РФ продолжает двигаться по инерции на одной ноге, уже трудно сказать, куда и зачем. Но не стоит хихикать. Украина в своем настоящем виде тоже такой из себя монстр Франкенштейна, только поменьше. Монстрик. И в этом она тоже не Европа, не порождение Вестфальского мира 17 века, положившему начало идее государства-нации. Ее современный облик был скроен и сшит имперскими правителями из Санкт-Петербурга и Москвы, а в заселении современных территорий с 18 века участвовали не только украинцы, русские, но и немцы, греки, татары, евреи и другие этносы. В этом процесс заселения юго-восточной территории Украины больше напоминает заселение европейцами центральных районов Канады и США, примерно в то же время. Даже вытеснение коренного населения совпадало. Там индейцы и инуиты, тут татары: буджаки, ногайцы и, конечно, крымчаки. Причем и там, и тут, что интересно, активно заселялись на новые земли немцы, как правило, из секты меннонитов. Потом и украинцы подтянулись. В Канаде, к примеру, все они катко умудрились устроиться, вписались в тамошний образ жизни и при этом, если пожелали, остались украинцами или немцами. Как вспоминал легендарный канадский рокер Ренди Бакман, украинец по матери и немец по отцу, в конце 1950-х на танцах мы играли рок-н-ролл, а все танцевали коломыйку".

Не стоит ли Украине вместо Европы обратиться к опыту Северной Америки, с которой у нее больше общего, чем с Европой? Ага, скажут мне, так США же федерация, а Канада и вовсе конфедерация. Ну и что? Важна действенность децентрализации власти, а не ее форма. Россия – федерация, толку-то? Поэтому вызывает смех тыканье радетелями федерализации, удобно забывающих историю, примера недавнего референдума в Шотландии. В 1707 году Шотландия, довольно маленькая, но экономически развитая страна, вошла в добровольный союз с большей, но потрепанной годами революции Англией, положив начало Объединенному Королевству Великобритании (Англия, Шотландия и Уэльс) и Ирландии (теперь только Северной). Как впоследствии сделали США, Канада, Мексика и Бразилия, а до того Польша с Литвой. Короче говоря, федерализация не ампутация по живому, а процесс взаимного единения, когда отдельные страны решают, что лучше им быть вместе. Иногда это работает с перебоями, потому что всегда на всех трудно угодить. Что характерно, именно федерации, основанные на национальной дифференциации, постоянно имеют проблемы. Уж сколько канадское правительство не выгибалось, чтобы умиротворить франкоязычный Квебек, и официальное двуязычие ввело, и особый статус, и исключительные права для одной провинции, но полностью от сепаратистских тенденций избавиться не удалось. Или вот Бельгия, где франкофоны и фламандцы никак не разберутся, вместе они или отдельно. Может случиться и Югославия, там федерация прямо-таки взорвалась, но только, возможно, оттого, что коммунистическая идеология в состоянии испоганить любую, даже хорошую идею. Хотя чехи и словаки очень даже мирно развелись. В общем, федерация работает только на основе схожести, а не различий.

Вот и Евросоюз тоже своего рода конфедерация. Что общего у Украины с его странами-участниками? Вот Швеция, например. Хотя и невелика, зато у нее и флаг желто-голубой, и славная история викингов, но в мире эту страну все знают не столько по подвигам Лейфа Эрикссона и Карла XII, сколько по магазинам IKEA, автомобилям Volvo и музыке ABBA. Мне могут заметить, что все это потребительские стереотипы. На самом деле это именуется узнаваемость бренда (brand recognition) и стоит (и приносит, кстати!) огромных денег. Ну, вы поняли, к чему я клоню. Киевская Русь с ее, опять-таки, варягами, запорожцы, УПА – все это было, но, кроме украинцев и русских, с которыми они это славное прошлое ожесточенно делят, мало кому интересно. Так же, как никому не интересна история Калифорнии, где сегодня разрабатываются технологии новых штуковин, или Китая, где эти штуковины производят. Хотя (псевдо) исторические образы ковбоев и мастеров кунг-фу, наряду с ниндзями и теми же викингами, вполне продаются. А стереотипы украинские, кроме известных произведений Гоголя да котлет по-киевски, в мировом сознании отчего-то отсутствуют. Зато вот по рейтингу легкости ведения бизнеса Украина в данный момент занимает непочетное 112 место в мире рядом с Пакистаном. И для будущего страны это пострашнее безумия на Донбассе или козней мистера Путина. Не только европейского будущего, но и вопроса выживания нации. Против такого положения вещей и должен стоять Майдан, за подлинные национальные, они же европейские ценности: децентрализацию, по-настоящему свободный рынок и реформу всей политической системы. Для этого недостаточно просто любить Украину. Как недостаточно просто любить человека. Необходимо делать множество мелких, но необходимых для нормальной жизни вещей. Ни пение гимна, ни хождение с хоругвями и портретами, ни даже героическая вооруженная борьба с оккупантами сами по себе ничего не значат до тех пор, пока на Лондонской и Нью-Йоркской биржах акции украинских кампаний ни начнут цениться наравне с Apple и Nokia.

Перед тем, как идти в Европу, Украине придется выйти из славного прошлого, которого не было, и пошагать «в ногу» с остальным развитым миром. Чтобы стивы джобсы бросали Силиконовую Долину и переезжали в Харьков. Туда, где создавать бизнес и внедрять технологические инновации легко и просто, где жизнь удобна и приятна. Я лично уверен, такой вариант вполне возможен. Дело за Украиной, которая пока что никак не Европа. Но, как показал Майдан и доказали многочисленные активисты и добровольцы, все украинцы, сохранившие сначала стране ее достоинство, а потом и саму страну, всё, что Украине нужно, это дать всем возможность проявить себя в политике, предпринимательстве и искусстве. Ведь основной ресурс любой страны – ее люди. И в этом Украина уже точно не Россия!

Октябрь, 2014

Назад к оглавлению

Украинское везение

Взгляд постороннего на события в Украине

Последние 500 лет украинцам катастрофически не везло. Либо исторические обстоятельства складывались против них, либо что-то происходило не вовремя или в неподходящем месте. Но самое главное, их предводители, от Хмельницкого, через Петлюру, до Ющенко слишком часто умудрялись вырвать поражение из победной хватки, как говориться в иронической американской поговорке-перевертыше.

Не стоит недооценивать роль удачи в истории. К примеру, совершенно случайно всю ночь идет дождь, а наутро тяжелая кавалерия французских рыцарей вместо того, чтобы лихой лобовой атакой непринужденно смять легкую английскую пехоту, оказывается тупо увязшей по уши в грязи. В результате рождается легенда о непобедимых английских лучниках, развеять которую будет способна только другая легенда о Жанне д’Арк, Орлеанской деве, а война окажется Столетней. А если бы заносчивые французы подождали, пока земля просохнет – все бы закончилось в один день. То есть, французское невезение заключалось, все-таки, не столько в погоде, сколько в нежелании думать наперед.

То, что Украине начало везти к 2014 году, не случайно. Начиная с декабря 2013 года любая попытка режима Януковича подавить недовольство силой встречала соответственно возраставший уровень сопротивления, подтверждая мысль одного из руководителей Ирландской Республиканской Армии (ИРА), что всякая революция является результатом отсутствия мозгов у правительства. Тем не менее, без определенного элемента исторической удачи, при других обстоятельствах знаменитый призыв сотника Парасюка на Майдане мог привести не к позорному бегству президента, а кровавой бойне в центре европейской столицы. То, что началось после, аннексия Крыма и отторжение юго-востока – трудно назвать везением.

Но в контексте полного развала всего и всепроникающей коррупции и безответственности несомненным везением для страны стало то, что украинская политическая элита смогла выдвинуть пару внятных и компетентных руководителей в лице Турчинова и Яценюка, способных взять на себя ответственность и удержать корабль государства на плаву. И то, что на роль президента нашелся Порошенко, тоже несомненная удача. Его долбают все, кому не лень, при этом забывая, что он не единоличный диктатор, как его оппонент из Москвы, и иметь полный контроль не может, да и не должен. Достаточно того, что он удерживает от распада очень пока что плохо функционирующую страну.

Можете со мной не соглашаться, но Украине повезло, что нашлось достаточно людей, способных в нужное время принять нужное решение и ответственность за него в обстановке серьезного раздрая. Более того, необходимость противостоять внутреннему и внешнему врагу временно сплотила очень неоднородные в своих взглядах силы. За прошедший год они делили все: гнев, возмущение, злость, отчаяние, страх, панику, боль, гордость, надежду. Но всё это было реакцией на события, навязанных извне. В том плане, что, если меня навернуть чем-то тяжелым по голове, то моя реакция будет обуславливаться не моими взглядами на дальнейшее развитие общества и экономики, а животной необходимостью избежать черепно-мозговой травмы.

Это не осознанный выбор, а, скорее, рефлекс. Перед лицом общей угрозы объединиться сравнительно легко; она конкретна и происходит в реальном времени. Поворотный момент наступает тогда, когда речь заходит о вариантах будущего. Момент выбора, он же момент истины. Может быть общим враг, а истина, как правило, у каждого своя. И тут уж кому как повезет.

Недавние выборы в Верховную Раду вовсе не отменили необходимость удачи в принятии решений. Хотя, несомненно, определилось некое общее понимание, нация большинством проголосовала за европейский выбор. Но это всего лишь выбор направления, а дьявол, как говорится, скрывается в деталях. Порошенко и Яценюк сказали все правильные слова об экономике, приватизации и децентрализации. И, как ожидается, имеют достаточно голосов в Раде, чтобы провести все необходимые законы.

Но одно дело сказать, что нужно делать, а другое – убедить тех, кому это придется исполнять, а в украинском контексте еще и тех, кому придется вдобавок чем-то жертвовать. А без самопожертвования системные реформы не получаются. Поэтому, во избежание социальных потрясений, эти реформы, не их идею, всем близкую и понятную, а именно детали их имплементации, которые затронут всех, еще нужно, как говорят в бизнесе, продать.

А вот тут украинскому правительству потребуется везение, потому что, любое украинское правительство традиционно, насколько я могу судить, не считает своей обязанностью вступать в прямой диалог с населением. Демократия только во время выборов, а потом каждый сам по себе. Народ, конечно, тоже в массе своей неактивный, можно подумать, что он живет где-нибудь в Онтарио, ему, пока не прижмет, не особо интересно. Между тем, Украина уже давно живет в долг и на занятое время.

В необходимости перемен необходимо убедить каждого, иначе молчание ягнят неожиданно может обернуться волчьим рыком. Ведь Донбасс сейчас колбасит не в последнюю очередь оттого, что достаточное количество народа там просто не поняло, что, собственно, произошло зимой.

В обществе должен происходить не просто обмен параллельными мнениями, как на Шустер Live, а постоянный диалог, спор в поисках общей истины. Для общества важнее не кто прав или занимает высшую моральную позицию, а что необходимо непосредственно сделать для решения каждой конкретной проблемы. Приказать, конечно, всегда можно, но, как сказал поэт Ален Гинсберг, «что, если бы объявили войну, а никто на нее не явился?». Помните весну?

Интересное дело, ругают мажоритарную избирательную систему, которая якобы позволяет кандидатам покупать электорат, и предлагают взамен систему выборов пропорциональную. Но не лукавство ли это, снобизм или лень?

Может, дело не только в том, что каждому избирателю что-то лично дают в руки, а в том, что с каждым избирателем имеют дело напрямую, и он это ценит? Вместо партийного списка с именами людей, о которых большинство никогда не слышало и которым совсем не обязательно проявлять себя в качестве политика, потому, что их отбирает по своему усмотрению партийное руководство, увидеть конкретное лицо живого человека? Вот лидер ПС Ярош и комбат Азова Билецкий как-то же выиграли в округах, которые ну совсем не оплоты национализма. Выиграла не их идеология, а их лица. Люди, как правило, предпочитают знать лично своего кандидата, а не его политические декларации.

Так как идиосинкразию населения в расчет не берут, Украине также потребуется везение в решении проблемы, которая создала саму возможность сепаратизма в стране. К сожалению, никто, насколько мне известно, не поднял вопрос о необходимости гарантированного представительства областей или регионов в парламенте. В последнее время постоянно приводится в пример Израиль, страна, в 30 раз меньше Украины по размеру и в 5 раз по населению. При этом большая часть его граждан прибыла со всего мира сравнительно недавно и приняла единую культуру (если не религию) и язык, созданные сознательными усилиями в конце 19-го века. Поэтому там нет принципиальных различий среди регионами и нет проблем языка (или даже диалектов). Поэтому их парламенту Кнессету нет необходимости отражать региональные различия. А вот Украине это жизненно необходимо. И речь идет не об искусственно раздутом конфликте на Донбассе, а естественных для любой большой страны различий в истории, культуре и экономических интересах каждой ее части. Львов и Херсон не идентичны, а без прямого представительства этих областей в Раде представительские функции будут перехватывать политические партии.

Плохо, если партия является исключительно выразителем региональных или религиозных или этнических образований. Еще хуже, когда она выражает при этом интересы каких-то мутных политико-экономических структур. К чему это ведет, украинцы должны знать. Однопалатный парламент может работать в компактном Израиле, но Украине необходим эквивалент второй палаты, на манер германского Будесрата или канадского Сената. Тогда голос регионов и областей будет услышан напрямую, через конкретных людей, и необходимость партийного посредничества если ни отпадет, то уменьшится. И никакой федерации не потребуется.

Везение потребуется в отношениях с образованиями, известными под акронимами ДНР и ЛНР, и их покровителем. Особенно, если ничего в деле налаживания национального диалога и представительства от областей не произойдет. Рискуя нарваться на анафему, скажу, что имеющаяся ситуация с анклавами на востоке, оторванным от тела Украины, странным образом работает в ее пользу. Я рассуждаю исключительно с точки зрения политики.

Постоянно гибнущие даже во время перемирия люди платят слишком высокую цену за такую политику, но такова ужасная действительность. Как показала ситуации в уже освобожденных районах, значительная часть населения настроена враждебно, и пройдет достаточно времени перед тем, как его настроение изменится. Богатая демократическая Британия 30 лет мучилась с сектарным расколом в Северной Ирландии. Поэтому патовая ситуация на Донбассе сейчас предпочтительна для неустоявшейся Украины. И мне кажется, она косвенно ударит по России.

При условии замораживания конфликта на Донбассе, РФ, вполне возможно, заимеет себе не второе Приднестровье, а второй Ольстер. Правый Сектор уже заявил о своем неприятии любых соглашений по разделу Украины и о готовности перенести партизанскую войну на территории свежеслепленных республик. Не удивлюсь, если и на территорию самой Российской Федерации. Группы, составившие ПС, годами готовились к городской герилье, и, учитывая специфику ситуации на Донбассе, в этом заткнут за пояс саму ИРА. Интересным может оказаться, что это тоже будет гибридная война. А так как ПС негосударственная структура, то на все претензии России, которая в качестве гаранта ее Новороссийского протектората окажется на крючке ответственности, правительство Украины сможет лишь удивленно пожимать плечами: ополченцы, должно быть, отпускники, все наши дома, вдоль разделительной полосы сидят, зимуют. То, наверное, ваши марионетки бузят. Не уверен, что так оно и будет, но что было бы очень удачно и здорово для Украины, если все ее праворадикальные националистические группы определятся в своей идеологии, особенно в свете Майдана.

Иногда меня спрашивают люди, незнакомые с советской мифологией, почему в России и Украине смешивают фашизм и нацизм? Приходится отвечать, что Советский Союз оформил свои отношения с фашистской Италией до прихода Гитлера на мировую арену. Поскольку немецкие нацисты переняли многое из атрибутики итальянских фашистов, то их удобно слепить в один враждебный образ. К тому же, противопоставлять Союз Советских Социалистических Республик национал-социалистической Германии было как-то несподручно, уж очень похоже звучало.

Фашизм, конечно, это проведенное в жизнь итальянское воплощение идеи корпоративизма, когда все элементы общества, включая государство, религию, предпринимателей, профсоюзы, все общественные институты и организации, объединяются в единое целое тело, корпус, отсюда термин корпоративизм. Все, что не вписывается в навязанное единство, отторгается. В этом плане Украина и близко не стоит к идеалу Муссолини, а вот Россия вполне подходит под этот незатейливый шаблон.

Национализм и социализм, напротив, не имеют четких определений. Каждый может интерпретировать их по-своему. Гитлеровцы трактовали национализм как агрессивный расизм, а социализм как тотальный государственный контроль. Современные европейские страны исповедуют мягкий культурный национализм и социальную защищенность населения. Характерно, что большинство режимов, считающихся формально коммунистическими, такие, как Китай или Куба, на самом деле националистические с нездоровой дозой социализма. Мне лично по душе канадский национализм, заключающийся в высмеивании американского слабого пива и нездоровой любви к национальной системе здравоохранения. Но эти детали в дискурс не попадают, а вполне определенные термины фашизм и нацизм используются в качестве бытовых ругательств даже на высоком международном уровне. Возможно, Украине повезет, и кто-то вместо бесконечных разговоров про Бандеру сможет перевести навешивание эмоциональных ярлыков во взвешенную дискуссию. По-моему, в этом должны быть заинтересованы сами националисты.

И напоследок: только исключительная удача, даже чудо, потребуется, чтобы добиться хотя бы вида цивилизованного поведения в национальном парламенте. Ну, чтоб в Верховной Раде не было драк. Ведь уже пошли обещания бить морду! Опять! По-моему, Украина и Тайвань впереди планеты всей по боевым единоборствам между народными избранниками. Тайвань, похоже, поутих в последние годы. Если Украина действительно переходит на европейский курс, не стоило бы ее парламентариям взять курс по ведению дебатов у лучших из лучших, у членов британского парламента? Рекомендуются к просмотру записи словесных дуэлей между бывшим британским премьером Тони Блэром и бывшим лидером оппозиции Дэйвом Камероном. По сути , это были взаимные оскорбления и поливания грязью, но по форме и по стилю изложения они воспринимались как шекспировские пьесы, оторваться было невозможно. Умеют же люди говорить!

Термин парламент идет от французского parler, то есть говорить, а украинское слово рада, понятно, не подразумевает физическое насилие в случае несогласия с оппонентом. Если, конечно, я не ошибаюсь. Как бы там ни было, а умение вести дискуссию может сделать ненужным умение вести войну. Учитывая, что и в том, и другом пока что Украина не преуспела, ей приходится полагаться на везение. Или на саму себя. Ведь говорят, что везение это долго и тщательно подготовленный успех.

Пусть Украине в этом везет!

октябрь, 2014

Назад к оглавлению

Сколько стоит Родина?

Альбер: Какой удар! Проклятый граф Делорж!

Иван: И вы ему порядком отплатили:

Как из стремян вы вышибли его,

Он сутки замертво лежал и вряд ли

Оправился. Альбер: А все ж он не в убытке;

Его нагрудник цел венецианский,

А грудь своя: гроша ему не стоит".

А. Пушкин, Скупой рыцарь

У нас всех есть свои проблемы. У меня, у вас, и даже у правительства. Даже у олигархов, хотя в это трудно поверить. Решение же любой проблемы можно подвести под один из двух общих знаменателей. Первый способ решения сформулировал, по слухам, железный сталинский нарком Лазарь Каганович: «У каждой проблемы есть имя, фамилия и отчество». Неутомимым пропонентом другого способа является Кевин О’Лири, канадский предприниматель, уже давно мелькающий чуть ли ни на каждом телевизионном бизнес-шоу. Кевин утверждает, что, о чем бы ни шла речь, дело всегда в деньгах. Таким образом, Лазарь Моисеевич, в сущности, пытается решать прошлые проблемы методом поиска виновного, а мистер О’Лири решает будущие проблемы методом разумного вложения денег с целью извлечения прибыли. Метод товарища Кагановича поднимает вопрос кто виноват и как его пока рать. О’Лири интересуется, не кто и почему напортачил, а кто и каким образом может принести максимальную выгоду. Каганович обвиняет, мол, я дал тебе задание, а ты, подлец, его провалил. У О’Лири нет времени и желания на разборки полетов, он заинтересован найти людей, которым он сможет наверняка доверить свои деньги, потому что, когда деньги пропадут, никакие самые страшные кары их не вернут, и после драки кулаками не машут.

Понятно, что у метода Кагановича достаточно много последователей. Он очень легкий. Достаточно подождать, когда событие произойдет, а потом, зная результат, судить. Поэтому после завершения игры, специалистов навалом, но ни один из них не ставит крупные ставки заранее. А поиск виновного опосля это всегда самообман, иллюзия активной позиции. Особенно, если знаток считает, что лично он никакой моральной и, главное, материальной ответственности за содеянное не несет. И в этом состоит ошибка метода Кагановича. От моральной ответственности действительно можно уклониться с помощью незатейливых логических построений, ведь доказывать нужно самому себе. От материальной ответственности уклониться невозможно. Потому как за все на свете платит потребитель. То есть, ты сам. Возможно, что вы не потребитель. Значит, вы не вступаете ни в какие товарно-денежные отношения ни с кем. Возможно, что вам покупает носки мама, или добрые люди приносят еду под забор, куда вас забросила судьба. Но и в случае, если вы не являетесь субъектом товарно-денежных отношений, носки и еда сами по себе имеют и производителей, и покупателей. Платите не вы, но, тем не менее, кто-то, в конечно счете, платит.

Имя ему потребитель. Фамилия у него ваша. Частные лавочки, государственное предприятие, не имеет значение, за все платит человек, пользующийся их товарами и услугами. Конечно, разочаровавшись в частной лавочке, можно, если повезет, поискать на рынке предложение получше. Налоги же на бизнес, которыми так любят раскидываться популисты, остаются на деле налогами на потребителя. Предприниматель либо перекладывает его на клиента, либо, если цена из-за этого становиться запредельной, лавочку просто прикрывают. Дефицит товара или услуг увеличивается, цены растут, теряет, по любому, потребитель. Государство заводит монополию на то, без чего трудно прожить. Обычно это полиция, флот и инспекция годности мяса или наличия тараканов. Там, где государство плохо управляется с организацией армии и здравоохранения, оно может еще и природным газом заняться. Но в отличие от частной лавочки, в государстве можно менять руководство. Видите разницу? В одном случае меняют поставщика, в другом менеджмент. Выбор обязательно должен быть. Но, все равно, платит за это всегда потребитель. Поэтому, с точки зрения потребителя, даже при выборе руководства страны, главным вопросом должно быть – за что я плачу деньги? Сколько стоит предлагаемые мне услуги, и имеются ли более дешевые альтернативы? Такой утилитарный подход, продвигаемый Кевином О‘Лири, друзей ему не создает. Напротив, многие считают его бесчувственным, циничным мерзавцем, которому чужд патриотизм и вообще высокие чувства. Нельзя же все мерить деньгами!

Оказывается, можно. Главное задать конкретный вопрос конкретному человеку. Например, у патриота, ратующего за войну на Донбассе любыми средствами до победного конца, стоит поинтересоваться, сколько личных средств он готов безвозмездно вложить сначала в уничтожение, а затем в восстановление инфраструктуры надуманных республик, не говоря уже об их чудесных обитателях? В конкретных цифрах. Скажем, в течение следующих 30 лет отчислять на это 30% зарплаты. Или только 5%? Или все 57,5%? Так или иначе, а потребителям придется отстегивать в общак. Государство, впрочем, вместо прямого отжимание у населения денег, имеет возможность занимать у внутренних или внешних кредиторов. Делов-то! Просто передвигаются даты отдачи долга. Будущие потребители заплатят, дети сегодняшних потребителей. В этом случае, если у вас нет детей, или вы не собираетесь жить долго, или оставаться в стране, то такая стратегия может и сработать. Для вас. Но оставшийся потребитель будет расплачиваться за вас или наличными, или падением общего уровня жизни.

Все стоит денег и ничего бесплатного не бывает. Когда говорят о духовности, патриотизме и любви, рука непроизвольно должна тянуться к кошельку. Скорее всего, будут разводить на деньги. Потому что весь опыт человечества подтверждает идею фикс проклятого О’Лири – за все приходится платить. Скорее всего, тебе. Тебе никто ничего не дает даром, ни любви, ни духовности, ни зарплаты. Все, что нужно, это осознать такое обстоятельство бытия и перестать делать вид, что что-то можно иметь на дурняк – свободу или канализацию. На дурняк можно иметь только коррупцию. Отсюда моя ненаучная корреляция – уровень духовности и неприятия самой идеи потребления напрямую зависят от уровня коррупции. А вы, конечно, делайте свои выводы.

С другой стороны, чем выше покупательная способность потребителя, тем больше он может требовать от тех, кому он платит за товары и услуги. Включая государство. По старой логике, кто девушку обедает, тот ее и танцует. Свобода – сравнительно дорогое удовольствие, и натурально доступна только тем, кто может ее себе позволить, помимо всего прочего. Для демократии, не говоря уже о сильной державе, нужен солидный потребитель, способный покупать много и с удовольствием. Для этого ему нужен стабильный источник дохода, неважно откуда. Баррели нефти, бушели зерна, тонны стали и вагоны угля имеют смысл только тогда, когда приносят прибыль. И сознательный потребитель, как истинный патриот, просто обязан интересоваться, что делает его страну богаче, а что приносит убыток, и требовать соответствующих перемен.

Если же взглянуть на вещи сквозь призму финансовых возможностей, то можно прийти к прямо-таки философским выводам. Например, грядет неизбежная реформа украинских вооруженных сил. Если их так можно назвать, уж извините. Идут разговоры о том, какую модель избрать для новой армии, швейцарскую или израильскую? Вопрос решает Верховная Рада, состоящая в основном из очень небедных людей и совершенных бессребреников, живущих, похоже, то ли за счет поклонников, то ли краудфандинга. Что они там надумают неизвестно. Всем, понятно, хочется иметь все. Вопрос же должен стоять так: какую армию страна себе может позволить? Может, и американскую, почем я знаю? А может, нужно вкладывать не в авианосцы, а просто в нормальную полицию? Это намного дешевле и эффективнее в городских условиях, чем подавляющая огневая мощь. Чтобы армия не занималась охраной правопорядка, с печальными последствиями, а считающиеся милицией батальоны не сражались на передовой, с трагическими последствиями. В любом случае, гражданам стоит знать, сколько они платят за национальную безопасность и достаточно ли этого для ее обеспечения. Родину, как и мать, не выбирают, но деньги на ее содержание вынь и положи. Если любовь, конечно, не пустые слова. Формула тут простая: любовь = деньги.

Те самые, как, скажем, любимая национальная валюта, гривня. Вот все беспокоятся, что гривня падает. Отчего же такое волнение? США, например, беспокоятся, что по отношению к китайскому юаню доллар, напротив, растет, что коммунисты Поднебесной намеренно опускают курс своей национальной денежки. В конце 1990-х канадский доллар пал чуть ли ни до