Откуда мне знать, что я имею в виду, до того как услышу, что говорю? (Woher Soll Ich Wissen, Was Ich Denke, Bevor Ich Höre, Was Ich Sage?)

Автор Франка Парьянен

Как известно, нашими чувствами управляет мозг. Но что именно происходит у нас в голове, когда мы спорим, любим или обижаемся? Где нас подстерегают досадные ошибки, омрачающие совместную жизнь? Как ведет себя мозг во время делового ужина или свидания? И чем, собственно, занимаются все 86 миллиардов наших нервных клеток на протяжении дня? Невролог Франка Парьянен считает, что, если мы хотим лучше разбираться в своих чувствах и окружающих людях, нам надо прежде всего научиться понимать свой мозг. И она помогает нам в этом, делясь научными фактами и многочисленными историями из жизни, которые помимо ценной информации содержат массу увлекательных вещей.

• Язык: Русский
• Издатель: AB Publishing, Popurri
• Дата выпуска: 3 июл. 2019 г.
• ISBN: 9789851532243

Предварительный просмотр книги

Table of Contents

Введение. Почему имеет смысл заниматься изучением мозга

Часть I. Мозг

Внимание: ваш мозг склонен ошибаться (только не говорите ему об этом, а то он свихнется)

Это не недостатки мозга, а дополнительные функции

«А теперь все вместе!» Как мы копируем и воспринимаем движения?

Длинный путь в голове. Почему так трудно было выяснить природу подражания?

Обезьяна видит – обезьяна делает. Как ошибка в опыте произвела революцию в неврологии?

«Я слышал это от соседнего нейрона, а тот от…» Как работают нейронные сети?

Я вам уже говорила, что нельзя доверять своему мозгу? Зеркальные нейроны тоже могут ошибаться

Что могут и чего не могут зеркальные нейроны?

Ни один мозг не похож на остров. Почему окружающие не оставляют нас равнодушными?

Восприятие чувств. Пути заражения

О боже, я не могу на это смотреть. Самое неприятное заразительное чувство – боль

Лучше натянуть на голову одеяло. Почему эмпатия так трудна?

Мозг ничего мне не должен. Насколько мы готовы разделять чужие чувства?

Ты все еще сочувствуешь или уже помогаешь? Продуктивные чувства

Испытание чувствами. Метод «трех обезьян» для душевного спокойствия

Социальные чувства 2.0: забота, сострадание и участие

Как мозг вознаграждает нас за хорошее поведение?

Не всех можно утешить горячим шоколадом

Вот и разберись тут. Модель психического состояния и социальное познание для продвинутых читателей

Кто-то должен взять на себя общий контроль. Медиальная префронтальная кора мозга

ВТУ, или поиски причины

Смена перспективы

Отправьте себя в путешествие

Когда нам не было дела до чужих мыслей

Автопилот и рабочая память

Я не настроен тебя понимать. Самые распространенные ошибки теории сознания

Тот, кто хочет все продумать заранее, ничего не достигнет. Когнитивные иерархии, или Почему дурак – это всегда кто-то другой?

«Юмор – вто разум, сошедший с ума» (Граучо Марне). Без теории сознания ни одна лошадь не зайдет в бар

Гормональный диктат как одна из форм самообладания. Вот такая странная у нас социальная жизнь

Окситоцин – гормон, который был неправильно понят

А вот и мышь

Гормон, который свяжет вас навеки

Любовь причиняет боль. Истоки заботы, привязанности и неприятных СМС в четыре часа утра

Окситоцин и глубокий внутренний покой

На сцену выходит социальное познание. Как окситоцин способствует социальным процессам?

Окситоцин и женщины

Тестостерон – большая сила и умеренная ответственность

Тестостерон и соперничество

Тестостерон и кортизол: гипотеза парных гормонов

Рассердитесь!

Разделенное внимание. Я смотрю тебе в глаза

Зеркало души

Часть II. Мозг

Объединение мозгов. На мамонта не охотятся в одиночку

С людьми лучше, чем без них. Почему мы стали сначала общественными существами и только потом разумными?

Краткая калькуляция затрат и отдачи

Для чего вы используете свой мозг?

Заколдованный круг социальной жизни

Азбука сотрудничества

Что такое доверие?

Основания для доверия

Главное, чтобы все было по правилам

Неудачи кооперации. Почему не все всегда получается?

Справедливость – это хорошо. Особенно по отношению ко мне

Самый кооперативный из всех возможных миров

Сладкая месть. Имеет ли наказание смысл?

Цена наказания

У морали и чувства отвращения на удивление много общего

Как осуществляется моральная оценка?

Неужели я должен на все это смотреть?

О чем ты только думал? Как вопросы вины решаются с помощью сети ТС?

Как мы справляемся с чувством стыда, получив отказ?

Каждый день – доброе дело для фотоальбома. О взаимопомощи, заботе и имидже

Слепое подчинение общественному мнению

Эти люди не из наших. Граница между своими и чужими

Как влияют на нас межгрупповые различия?

Выключенное социальное познание

Можно ли бороться со своими предрассудками?

Я делаю мир таким, каким хочу. Почему чистый разум – это не выход из положения?

Установите свою планку

Мы видим только то, что хотим видеть

Перспективы. Как можно изменить свой мозг?

Социальное обучение

Резюме

Слова благодарности

Сноски

Сноски

Сноски

Сноски

Франка Парьянен

Откуда мне знать, что я имею в виду, до того как услышу, что говорю?

Перевел с немецкого С. Э. Борин по изданию:

WOHER SOLL ICH WISSEN, WAS ICH DENKE, BEVOR ICH HORE, WAS ICH SAGE? / Franca Parianen, 2017.

© 2017 by Rowohlt Verlag GmbH, Reinbek bei Hamburg © Перевод. Издание. Оформление. ООО «Попурри», 2017

Введение

Почему имеет смысл заниматься изучением мозга

– Зачем ты это сказал? – повторяет Кай, на этот раз уже громче.

– Я тебе еще раз говорю: в тот момент мне показалось, что это хорошая идея, – отвечает мозг Кая. Он чувствует себя неловко. Как, впрочем, и Кай. Они оба плетутся вниз по лестнице, после того как Сусанна в результате продолжительной ссоры выставила их за дверь своей квартиры.

– Хорошая идея? Сусанна спрашивает, о чем я думаю, а ты мне подсказываешь: «О кризисе евро».

– У меня было слишком мало времени, чтобы найти подходящую формулировку, – сухо объясняет мозг Кая. – А этот спонтанный ответ должен был подчеркнуть твой интеллект.

– Какой интеллект? Мы лежали в постели!

– Об этом я тогда не думал… Мне пришлось работать в сложных условиях. Ты отвлекся, а я не могу принимать все правильные решения в одиночку.

– Да ты бы хоть раз что-то сделал правильно!!!

Весь остаток недели мозг с ним не разговаривает. Сусанна тоже.

Если бы вы лучше знали свой мозг, то относились бы к нему с бо́льшим терпением. Как, впрочем, и к Каю, и к повседневным проблемам человеческих взаимоотношений. Вы могли бы успешнее с ними справляться, если бы лучше понимали свой мозг. И это, казалось бы, не так уж трудно. В конце концов, мы знаем его уже достаточно долго и каждый день имеем с ним дело. Но в конечном итоге все получается так же, как со смартфоном: мы носим его с собой каждый день, но если кто-то спросит, как он устроен, то услышит в ответ что-то типа «Ну, там приложения всякие, кремниевые чипы, еще какая-то фигня…» И после этого мы еще удивляемся, что аккумулятор постоянно разряжен или что во время киносеанса вдруг срабатывает будильник.

Если вы внимательно разберетесь со своим смартфоном, то поймете, что именно разряжает аккумулятор и чем заполнена его память. Вы сможете выявить вредоносные программы, которые шпионят за вашими банковскими данными, и поймете, почему программа автоматической проверки правописания так и норовит подставить вам ножку.

То же самое можно сказать и о мозге. Вы начнете более снисходительно относиться к себе в тех случаях, когда помните, что что-то забыли, но не помните, что именно. К тому, что самые удачные аргументы приходят вам в голову только тогда, когда вы уже стоите дома под душем. И к тому, что вас не покидают неприятные воспоминания, которые уже давно стоило бы забыть, причем происходит все это главным образом в три часа ночи.

Вы научитесь больше ценить свой мозг за его способность к обучению, гибкость, умение проводить десятки различных расчетов в день (и прежде всего в социальных вопросах). Насколько высока вероятность, что Сусанна согласится еще раз поужинать с Каем? Особенно если учесть, что он не просто допустил ляп с кризисом евро, но еще и забыл снять носки, ложась в кровать? Вместе с тем нельзя упускать из виду, что до этого момента они общались уже несколько месяцев и все это время были абсолютно счастливы друг с другом. Для вашего мозга эта задача намного проще, чем та, где надо вычислить время встречи двух поездов, которые выезжают навстречу друг другу со станций, находящихся на расстоянии 100 километров, причем первый поезд идет со скоростью 80 километров в час, а второй – 160 километров в час. А ведь вторую задачу можно элементарно решить с помощью простых формул, в то время как с первой не справится ни один компьютер в мире.

Люди настолько непредсказуемы, что их поступки могут ввести в ступор любую компьютерную программу, но только не мозг. Почему так получается? Как ему удается судить о мыслях и чувствах других людей и подбирать на них подходящую реакцию лишь за то время, за которое ваш партнер успевает только выключить свет и направиться к кровати? А ведь для решения этой задачи органы чувств дают мозгу крайне мало информации. Каким же образом он справляется с проблемой? И чем, собственно говоря, занимаются 86 миллиардов наших нервных клеток на протяжении дня?

Если вы поймете это, то вам, возможно, станет ясно и многое другое. В конце концов, все большие и маленькие проблемы, с которыми вы сталкиваетесь каждый день, первоначально родились в чьей-то голове. И чаще всего в вашей собственной. Именно от вашего мозга в первую очередь зависит то, каким человеком вы себя ощущаете: оскорбленным, счастливым, слегка обиженным или переполненным энергией. Он определяет, что является для вас самым сильным стимулом: энтузиазм, тупое упрямство, чувство соперничества или тайная симпатия. В мозге хранятся все ваши воспоминания, представления о морали, опыт – короче говоря, всё, даже то, от чего бы вы с удовольствием избавились. И из этого вы собираетесь сформировать некий объективный взгляд на мир?

Кроме того, как будто хаоса в собственной голове недостаточно, мозгу постоянно приходится находить общий язык с окружающими: родителями, партнером, коллегами и с тем нервным типом в метро, который слушает музыку на полную громкость. Наши предки думали лишь о том, как добыть огонь, не попасть в лапы к медведю и перезимовать, но сегодня все стало намного сложнее. Почему же нам так трудно жить рядом друг с другом, если это общество было создано людьми и для людей? У нас постоянно возникают разногласия с окружающими, мы спорим и обижаемся. Последствия в глобальном масштабе бывают очень тяжелыми и даже угрожающими жизни. Писатель Дуглас Адамс говорил, что, если люди до сих пор не вымерли, это не значит, что они не делали подобных попыток.

Знаете ли вы, что в 1958 году американский самолет по ошибке сбросил атомную бомбу над Южной Каролиной? К счастью, она не взорвалась. И это только один из многих примеров человеческой глупости и тяги к самоуничтожению. (Хотя, возможно, уже наступил мир во всем мире. Если так, то я вас поздравляю. Можете почитать какую-нибудь другую книгу. Возможно, что-нибудь про лошадей.) Вообще-то в этом нет ничего удивительного. Наш мозг даже представить себе не мог, как разрастется со временем общество. Он еще неплохо справляется с тем, чтобы скоординировать деятельность нескольких себе подобных, но что делать, когда их 80 миллионов? Или семь миллиардов? Да еще и объединенных сетью интернета? В этом случае мозгу приходится иметь дело с духами, которых он сам же и вызвал, и думать о людях, которых он никогда в жизни не видел. Или пытаться найти эмоциональное содержание в каком-нибудь коротком сообщении. Он постоянно должен заботиться о соблюдении каких-то установленных сроков и последствиях своих решений, хотя просчитать их наперед при таком количестве уже не представляется возможным. Вся проблема в нехватке времени. Мир меняется с такой бешеной скоростью, что мозг, не успевая приспособиться к новым условиям, испытывает перегрузку и дает сбои.

Но есть и хорошие новости: благодаря развитию науки мы за последние десятилетия узнали о своем мозге массу нового – о функционировании и о том, как мы можем помочь ему лучше понимать себя и окружающих.

Специалисты в области социальной неврологии ведут наблюдения за людьми как в естественной среде, так и в лаборатории, но практически всегда в режиме диалога. И прежде всего они смотрят, что происходит в этот момент в голове участника эксперимента. Ученые пытаются разобраться, каким образом два мозга находят путь к взаимопониманию. Разумеется, это усложняет задачу. Я знаю, что я ничего не знаю. Но знаешь ли ты, что я ничего не знаю? И знаешь ли ты, что я знаю, что ты это знаешь? И видно ли это окружающим? Примерно так выглядит ход мысли. Человеческий мозг похож на лабиринт. А если речь идет о мозге двух человек, то лабиринт становится зеркальным. Вот такие вопросы ставит проблема человеческого общения перед учеными.

Но если наука до сих пор не может толком разобраться в одном мозге, то имеет ли смысл заниматься сразу несколькими? Вопрос совершенно оправдан, но уже сегодня имеет смысл рассматривать мозг как социальное явление.

Ведь наш мозг работает не в вакууме. И, в отличие от физиков, неврологи не могут позволить себе пренебречь какими-то фактами и предположить, что мозг будет помещен в некие идеальные условия. Он реагирует на внешние влияния и непрерывно подстраивается под них. Главной темой всех наших мыслей являются окружающие люди. Вы тоже наверняка часто о них думаете. Как же мы сможем понять, чем занят мозг на протяжении дня, если будем рассматривать его изолированно?

Поэтому мозги должны рассматриваться во множественном числе. Начнем с двух.

Что происходит, когда встречаются два человека, и почему очень часто между ними сразу же возникают проблемы? Чтобы ответить на этот вопрос, мы в первой части книги обсудим ситуации, в которых происходит взаимодействие двух мозгов, и попробуем проследить, что в них при этом происходит. Каким образом мы понимаем, что делает другой человек, что он чувствует и о чем думает? Чем занят мозг во время делового ужина или беседы с глазу на глаз? Почему в таких ситуациях мы относительно редко начинаем швырять в собеседника разные предметы? Что происходит у нас в голове? От кого и когда мы этому научились? И самое главное: что в этом процессе может пойти не так? Что можно улучшить? Стоит ли больше (или меньше) прислушиваться к гормонам? Пытается ли наш разум договориться с чувствами?

Вопрос на вопросе, а поиск ответов ведет в мир социальной неврологии. По пути нам встретятся маленькие дети, иррациональные страхи, различные западни, романтические чувства и несколько приматов.

Во второй части мы рассмотрим ситуации, в которых происходит взаимодействие более чем двух мозгов. Чему следует научиться, чтобы комфортно чувствовать себя в группе, будь то офисный коллектив, город или страна? Хорошо ли нам это удается? В каких ситуациях терпят неудачу наши попытки сотрудничества? А может быть, лучший выход – это необитаемый остров?

Мы поговорим о доверии и мести, о взаимопомощи и денежных штрафах, о тех, кто нас поддерживает, и о том, какой стала бы жизнь, если бы все поступали так же. Нам предстоит тернистый с моральной точки зрения путь. На нем встретятся нежелательные попутчики и неопределенные ситуации. Чистый хаос. Так давайте же разберемся в моделях мышления, которые осложняют взаимодействие между людьми! Кто знает, может быть, нам удастся их поменять! Как функционирует общество? Что мы в состоянии изменить и почему этого не делаем? Другими словами, для какого общества мы созданы? И почему мы в нем не живем?

В конце путешествия мы сможем насладиться перспективами будущего и еще раз задать себе вопросы: можно ли жить лучше, способен ли наш мозг к социальному обучению? Ведь во всех остальных отношениях он очень гибок. Это значит, что он способен измениться в зависимости от того, как мы его используем и что происходит вокруг. Да он это и делает, хотя не всегда так, как нам бы хотелось. Но, может быть, нам поможет социальная неврология? Можем ли мы использовать полученные знания, чтобы сделать человека хоть немного лучше? Кем станет такой человек? И приведет ли это к улучшению общества?

Часть I. Мозг

Внимание: ваш мозг склонен ошибаться

(только не говорите ему об этом, а то он свихнется)

– Ты хоть понимаешь, что я битый час стоял у метро? – кипятится Ян.

– Но это не моя проблема. Я ведь сказал: в три часа, – отвечает Торстен.

– Ты сказал: в два! Целый час… А у меня еще и мобильника с собой не было.

– Сам виноват. Так бы хоть позвонил…

Возразить нечего. Из-за отсутствия подходящих аргументов Яну остается только дуться и ворчать:

– Ладно, чего уж. Пойдем на следующий сеанс.

Они еще успевают купить билеты на половину четвертого. Свет гаснет, и начинается фильм. Джеймс Бонд едет по горам Шотландии. Его преследуют две машины. Бонд жмет на педаль газа, но перед ним на дороге вырастает грузовик. Сейчас он врежется. О Боже… И тут Ян медленно наклоняется к Торстену и шепчет:

– Я абсолютно уверен, что ты сказал: в два.

В этой ситуации прав может быть только один. И ваш мозг точно знает, что это вы. Хотя в жизни каждый день мозг имеет дело с большим количеством источников ошибок, чем может себе представить, он считает, что во всем разбирается и у него все под контролем.

Если мы хотим понять, что происходит, когда встречаются два мозга, и почему их взаимодействие не всегда протекает гладко, первым делом надо признать наличие источников ошибок, даже когда вас уверяют в обратном. Такой подход позволит избежать многих камней преткновения. А как вообще ошибки попадают в наш мозг?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо повнимательнее рассмотреть «сырье», с которым он работает, и понять, насколько абстрактной является поступающая в него информация. Неплохой метафорой в данном случае может послужить кинозал. Мозг работает без света. Более того, в нем нет ни экрана, ни динамиков. Единственные сигналы, которые он получает, – это импульсы возбуждения от нервных клеток. Сигнал либо есть, либо нет. Включено – выключено. Это все, что имеется в распоряжении мозга. От поступающих импульсов зависят наше самовосприятие, сокращение мышц, ощущение давления, боли. Сюда же добавляется информация, передаваемая через органы чувств: звук, свет, тепло, вкус, тактильные ощущения, запах.

В этом мире темноты, озаряемом короткими вспышками, не так-то просто понять, что такое стул, человек, улыбка, саркастический оттенок в голосе. Тем не менее, постоянно сталкиваясь с подобными объектами и явлениями, мы должны соответствующим образом на них реагировать. Хоть мозг и живет в темноте, но никогда не остается в одиночестве. Кто-то постоянно от нас чего-то хочет. Поэтому мозгу приходится трудиться в поте лица. И, разумеется, время от времени он допускает ошибки.

Если Торстен хочет узнать, насколько близко наклонился к нему Ян в темном кинозале, он сравнивает, при каких обстоятельствах и с какой громкостью он слышал его раньше правым и левым ухом. На основании этих данных он вычисляет направление звука и расстояние до его источника. Такое явление называют объемным слухом. Наличием этого умения мы обязаны тому, что получаем информацию от двух ушей.

Производимые в ходе данного процесса вычислительные операции схожи с компьютерными программами, состоящими только из единиц и нулей, но при этом позволяющими находить дорогу к нужным объектам, распознавать человеческую речь и искать в социальных сетях своих бывших. Данным программам, как и мыслительному органу Торстена, требуется только сигнал. На практике мозг Торстена понимает куда более сложные языки программирования, чем его хозяин. Это означает, что для восприятия простых ситуаций мозг использует очень трудоемкие процессы. Но мы почти не замечаем работы миллиардов нервных клеток (нейронов) и тысяч необходимых для осуществления данной функции операций. Да и зачем нам это? Ведь система работает относительно надежно.

Визуальное восприятие существует уже многие миллионы лет, в том числе и у животных, не обладающих разумом. Зрение довольно успешно оберегает нас от столкновения с деревьями. Это вызывает чувство доверия к нему. Однако прежде, чем изображение, которое вы видите перед собой в данный момент, достигло вашего сознания, мозгу пришлось немало потрудиться. В действительности изображение, получаемое мозгом, является четким и цветным только в центре, а по краям оно размытое и черно-белое. Даже не трехмерное. Пространственная глубина воссоздается мозгом на основе сравнения картинок, получаемых от каждого глаза в отдельности. Вдобавок ко всему изображение, попадающее на сетчатку глаза, перевернуто вверх ногами.

Но мозг прекрасно справляется с этой задачей. Во всяком случае, так ему кажется. Он переворачивает изображение, окрашивает его по краям, конструирует объемность. Результат, который вы видите, был подвергнут такому фотошопу, который и не снился моделям в бикини, позирующим для рекламного проспекта. Вспоминайте об этом, когда вам кажется, что вы в чем-то абсолютно уверены. Большую часть того, что вы видите, мозг создал сам и услужливо подсунул вам.

Вот скажите, какое выражение лица у Маргарет Тэтчер на фотографии?

Она перевернута вверх ногами, как и любое другое изображение, воспринимаемое мозгом. Так что задача вроде бы несложная. Но теперь переверните фотографию. Выглядит ли она так, как вы ожидали? Ваш мозг решил: «Мне и так все понятно». Чего же еще хотеть?

Во всем, что мы воспринимаем, содержится большая доля наших собственных оценок. Или собственной интерпретации. Или заблуждений. Или безграничного преувеличения. Неудивительно, что мы кое в чем можем ошибаться.

Это не недостатки мозга, а дополнительные функции

Лица в таком ракурсе наверняка встречаются вам довольно редко (если вы не целуетесь с Человеком-пауком). Однако вам приходится довольно часто мысленно объединять разрозненные части информации, особенно когда в ее получении задействовано больше одного органа чувств. И тогда мозг начинает проявлять творчество.

Если он, к примеру, получает противоречащие друг другу данные от органа равновесия и от органа зрения, то не спешит сообщить вам об ошибке. Вместо этого он заставит вас три часа мучиться морской болезнью, как матроса-первогод-ку. А может, это продлится и все пять лет, как было у Чарлза Дарвина во время плавания на «Бигле».

То же самое можно сказать и о слухе. Воспринимаемая вами речь состоит из движений губ, которые вы видите, и звука, который вы слышите. Отвечающие за это восприятие нейроны называются бимодальными. Они помогают извлечь максимум полезного из поступающей информации. А могут и совершенно запутать. И тут мы вновь возвращаемся в мир человеческого общения. Чтобы понять собеседника, мозг задействует практически все находящиеся в его распоряжении информационные каналы и интеграционные возможности.

Когда участнику эксперимента демонстрируют видеозапись человека, губы которого произносят слог «га», и накладывают на нее звуковую запись со слогом «ба», то мозг находит наименьший общий знаменатель и вам кажется, что вы слышите «да»{1}. Совершенно отчетливое «да». Вы же слышали это собственными ушами! В разговоре по телефону вы вполне можете перепутать «девять» и «десять», так как пользуетесь только половиной источников информации. Вспомните постоянно прерывающуюся связь по «Скайпу». Вы нередко отключаете изображение, чтобы лучше слышать. Запомните: иногда лучше иметь дело с дефицитом информации, чем с неправильно понятым избытком. В этом случае мозг может подойти к решению проблем слишком «творчески».

Итак, в актив мозгу мы можем занести то, что для выполнения социальных функций он стремится собрать всю возможную информацию. Если она оказывается слишком сложной и объемной, мозг прибегает к различным трюкам, и чаще всего делает это успешно. Он распознает выражение лиц независимо от пола, веса, национальности, возраста и количества щетины на щеках. Мозг даже способен отличить искреннюю улыбку от фальшивой. Что же касается пассива, то ему приходится идти на массу упрощений и делать множество ни на чем не основанных выводов и предположений, о которых он умалчивает. Сталкиваясь с трудностями, мозг докладывает нам об этом с большой неохотой. И все это только для того, чтобы понять, что происходит прямо перед нашими глазами. Что уж говорить о ситуации, когда он пытается интерпретировать события, происходящие в скрытой от него сложнейшей структуре – в другом человеческом мозге, в данном случае у Яна. Ведь мы сталкиваемся с проблемами в работе мозга не столько в ходе восприятия, сколько в ходе выполнения социальных функций.

Именно об этом пойдет речь в первой части книги. Что происходит у вас в голове, когда вы стоите лицом к лицу с другим человеком? Начнем не с вашего партнера, а с кого-нибудь попроще. Пусть это будет незнакомый человек. А в таких контактах мы нуждаемся постоянно. Что бы мы делали без общения с врачом, водопроводчиком, кассиром из продуктового магазина или специалистом по отопительным системам? Даже в ходе такого нейтрального общения мозгу приходится отвечать на кучу вопросов. Как поздороваться с этим человеком? На каком расстоянии от него стоять? Хочет он со мной разговаривать или нет? Друг он мне или враг? Положено ли давать сантехнику чаевые? Итак, что происходит, когда на пульте в нашем центре управления загорается сигнал «Внимание, человек!»? Как мы придаем смысл образам и звукам? Как формируется наша реакция, адекватная данной ситуации?

Начнем по порядку. Итак, встречаются два мозга. Вы представляете себе эту картину? Помещение, белые стены, возможно, два стула. Стол. Два незнакомых человека, которые сидят друг напротив друга и не знают, что делать. В темноте два мозга ожидают сигнала – слова или взгляда. Это отправная точка нашего путешествия. Что будет дальше?

«А теперь все вместе!» Как мы копируем и воспринимаем движения?

Знакомая всем ситуация: вы сидите на совещании, у всех серьезный вид, да и поводов для веселья не видно. Но тут ваша начальница поправляет волосы привычным жестом, который так удачно копирует Барбара из бухгалтерии. Все готовы захихикать, но как раз этого ни в коем случае нельзя делать. Вы плотно сжимаете губы. О господи… Главное – ни на кого не смотреть… И следующие четверть часа вы проводите, сосредоточенно разглядывая свою кофейную чашку.

Смех заразителен. Как и многое другое. Люди – прирожденные имитаторы. Это первое наблюдение, которое можно сделать, видя встречу двух незнакомых людей. Они повторяют жесты друг друга. Если первый скрещивает руки на груди, второй поступает так же. Они одинаково подпирают голову рукой, наклоняются друг к другу, скрещивают ноги под столом. Если один зевает, второй делает то же самое. Стоит засмеяться одному, смеется и другой.

Этот эффект хамелеона{2}, который называют также социальной заразительностью, можно использовать, чтобы спровоцировать какое-то событие. К примеру, достаточно всего 17 человек, чтобы заставить всех прохожих на улице посмотреть вверх, и около тридцати, чтобы запустить волну на стадионе{3}. Попробуйте сами. Двое наших участников эксперимента тоже имеют все основания для того, чтобы имитировать движения друг друга. Зеркальное повторение движений собеседника – прекрасная стратегия, если вы хотите ему понравиться{4}. Потом он всем расскажет о том, что у вас были отличные идеи и вы показались ему очень информированным человеком. Люди, более активно копирующие движения собеседника, воспринимаются им как более интеллигентные, открытые, активные и симпатичные. Школьники, зеркально отражающие жесты учителя, получают лучшие оценки. То же самое относится и к взаимоотношениям с шефом на работе, и с новой знакомой на вечеринке.

Если же вы не повторяете движения собеседника, он воспринимает это как желание противоречить ему. Допустим, я ожидаю от своего визави, что тот будет имитировать мои жесты{5}, а он вдруг не закидывает ногу на ногу, как я. Его поведение вызывает у меня замешательство и даже некоторое раздражение. Я реагирую так, как если бы мой муж ни с того ни с сего высказал мнение, совершенно противоположное моему.

Итак, первый ответ на вопрос «Что происходит, когда встречаются два человека?» звучит так: они начинают копировать движения друг друга. Это первый феномен, который нам необходимо объяснить.

Подражаем ли мы собеседнику сознательно? Если учитывать преимущества, которые дает эта тактика, такое предположение вполне уместно (мы говорим здесь об эффекте социальной желательности). И действительно, редко бывает так, что кто-то спонтанно включается в пение на стадионе и только потом соображает: «Что это со мной? Я же болею за Боруссию Дортмунд!» Кроме того, вы уже наверняка не раз читали в разных пособиях по подготовке к проведению собеседований, что если человек наклоняется в вашу сторону, то и вы должны сделать то же самое.

Но мы копируем действия людей даже в том случае, если они ведут себя по отношению к нам{6} не слишком дружелюбно, и продолжаем делать это даже после того, как беседа закончилась{7}. Многое происходит непроизвольно. Вы подстраиваете свой тон голоса под тон собеседника, что сопровождается изменением размера зрачков{8} и даже ритма дыхания{9}. Хотя нельзя утверждать, что к концу беседы вы съели со своим визави пуд соли, наверняка можно сказать, что вы побывали в его шкуре.

Встречаясь, два человека как бы автоматически настраиваются на одну волну. Каким является такое поведение: врожденным или приобретенным? Ожесточенные дебаты, касающиеся характера (врожденного или приобретенного) того или иного феномена, ведутся не одно десятилетие, а в результате выясняется, что справедливо и то, и другое. В целом можно сказать, что даже автоматические действия могут меняться в зависимости от социальных потребностей, так же как зевота и смех вызываются определенным контекстом.

Нетрудно понять, почему имитация движений закрепилась в ходе эволюции. Механизмы заразительности имеют смысл прежде всего в группах. Взять, к примеру, почесывание. Если человек, сидящий по соседству с вами, непрерывно чешется, то и у вас возникает такое желание. Лучше сразу стряхнуть всех своих блох на соседа, чем потом вылавливать их у себя дома. То же и с зевотой. Представьте, что вы отправляетесь с группой в поход, а один из участников накануне всю ночь не спал и читал детектив. На следующее утро он чувствует усталость и, зевая от души, заражает сонливостью всех остальных.

Кроме того, на протяжении всей жизни мы учимся понимать, какое поведение нравится окружающим, а какого они будут стремиться избегать.

Если не совсем понятно, где следует искать истоки того или иного явления, ученые обычно обращают свой взор на маленьких детей. Во-первых, это приятно и сразу улучшает настроение, а во-вторых, дает много информации. Вероятно, малыши больше похожи на наших предков, живших шесть миллионов лет назад, чем среднестатистическая студентка факультета психологии.

Дело в том, что развитие биологического вида схоже с развитием конкретной особи, которая как бы повторяет весь ход эволюции в ускоренном режиме. Кроме того, дети еще недостаточно времени провели в человеческом обществе, чтобы испытать на себе его культурное влияние. Поэтому у них было меньше возможностей для того, чтобы усвоить имитацию движений. Существует только один способ выяснить, каковы истинные истоки имитации, – поехать вместе с будущей матерью в роддом, сразу после родов забрать у нее ребенка и полчаса корчить перед ним гримасы, наблюдая за его реакцией.

Именно так и поступили в 1977 году психологи Эндрю Мелтзофф и Кейт Мур{10}. Разумеется, с согласия родителей. Самому молодому участнику эксперимента исполнилось на тот момент всего 42 минуты. Первое, что он увидел, появившись на свет, было вот это…

К сожалению, мы не знаем, что ребенок подумал обо всем этом. Но нас больше интересует, что он делал. Независимые наблюдатели, которые видели только лицо новорожденного, подтвердили, что он подражал мимике: высовывал язык, открывал рот и т. д. Вы сами можете это увидеть.

Таким образом, будем считать, что подражание – часть нашей натуры. Во всяком случае, до тех пор, пока кто-то не придумает этому лучшее объяснение. Эксперимент производит довольно сильное впечатление, особенно если учесть, что младенец еще никогда не видел зеркала и почти не видел людей. Ребенок не знает, как выглядит его язык. Возможно, малыш даже не осознает, что у него вообще есть язык. И все же, видя высунутый язык, в ответ он высовывает свой. Это было подтверждено уже более чем двадцатью последующими исследованиями. Новорожденные способны имитировать четыре вещи: движения рта и рук, показывание языка и надувание губ. При этом они никогда не путаются, например не двигают ногой вместо того, чтобы надуть губы. Таким образом, люди обезьянничают с момента рождения, причем большей частью неосознанно. И потому ответить на вопрос, что при этом происходит у них в голове, становится еще труднее.

Но раз человек способен имитировать движения в том возрасте, когда еще почти ничего не умеет, значит, существует механизм,